Проблемы и методы современной лингвистики. Сборник научных трудов

Подождите немного. Документ загружается.

М.Н.Володина очень удачно обозначила термин как единицу

языкового и специального знания, придав ей информационно-

понятийный статус. Терминологическая информация – это понятий-

ная (семантическая) информация, нашедшая свою объективацию в

языке. Понятийная характеристика терминологической информации

во многом совпадает с определением научной информации, пред-

ставляя собой выраженное в языковой форме обобщение, которое

рождается

в процессе практического и теоретического познания и

используется в научно-профессиональной деятельности людей.

Источником формирования терминологической информации яв-

ляется практическая преобразующая деятельность людей, накоплен-

ный ими общественно-полезный опыт. Этим определяется социаль-

ная сущность терминологической информации, концентрирующей в

себе коллективную научно-профессиональную память, в качестве ба-

зовых единиц которой выступают

понятия или концепты.

Терминологическая информация создается на основе знаний об

объектах, которые кодируются в конвенциональных лексических

значениях общеупотребительных слов. Чем больше информации,

совпадающей со свойствами познаваемого объекта, содержится в

значении общеупотребительного слова, тем выше вероятность вы-

бора этого слова для обозначения терминируемого им предмета или

явления [Володина 2000: 22–23].

Изучение языковой обработки информации

, необходимой для

передачи знаний и осуществления коммуникации, становится цен-

тральным аспектом современного когнитивно-дискурсивного на-

правления в терминоведении. «Закрепив полученную человеком

информацию, термин сам становится инструментом познания, по-

скольку дает возможность обобщать научные факты, умножать зна-

ния и передавать их следующим поколениям», – пишет В.Ф.Ново-

дранова [Новодранова 2000: 68].

Само появление

когнитивной науки требует в термине специфи-

кацию знания, приписываемого самому слову, и в этом выражается

его информационная нагрузка. Так, для обыденного сознания слово

рынок – это организованно или стихийно возникшее МЕСТО, где

можно купить или продать определенные предметы человеческого

бытия или продукты сельскохозяйственной деятельности. А для

специального – это соотношение спроса и предложения

, в результа-

те которого формируются цены. Когнитивно-информационная

структура находит свое выражение в том, что термин несет специ-

альную информацию о конкретном понятии в конкретной области

знания.

Исследуя проблемы определения термина в когнитивно-

дискурсивной парадигме знания, мы считаем обязательным про-

должить лучшие традиции в отечественной лингвистике и придер-

живаемся взглядов на определение понятия «термина» таких иссле-

дователей, как Г

.О.Винокур, А.А.Реформатский, которые полагают,

что термин – это особая функция обычного языкового знака, соотно-

сящая любое слово (дериват, композит, номинативный комплекс и

т.п.) с особой сферой его употребления, с особой картиной мира – на-

учной, технической, профессиональной – или ее фрагментом [Вино-

кур 1994: 218–283; Реформатский 1986: 69]. К таким единицам

они предлагают

применять выдвинутое А.А. Потебней положе-

ние о двух типах значения: «ближайшем» и «дальнейшем».

Т.В.Дроздова рассматривает в качестве терминов номинативные

знаки, которые входят в систему естественного языка или в его под-

систему – подъязык науки и техники. Они создаются как единицы

этой системы, на базе ее инвентаря и по законам

последней; они

представляют собой имена конкретных или абстрактных сущностей,

объективирующих определенные ментальные категории. Из этого

следует, что термин выполняет функцию, присущую любому номи-

нативному знаку, – функцию передачи (кодирования) информации, в

том числе и научной, об объекте/референте через единство формы и

содержания знака [Дроздова 2003: 78].

Кроме того, термин также одновременно является

и единицей

речи, функционирует преимущественно в сфере научной (специ-

альной) коммуникации, но может использоваться также в других

типах дискурса, представляя ту часть содержания ментальной еди-

ницы, которая фиксирует результат научного познания, что позво-

ляет рассматривать термин в рамках когнитивно-дискурсивной па-

радигмы как языковой знак, фиксирующий в своем значении науч-

ное

знание о референте, а также содержащий информацию о себе

самом как о единице естественного языка, существующий в рамках

определенной терминосистемы, употребляющийся в различных ти-

пах дискурса, но полностью реализующий свою функцию лишь при

употреблении в соответствующем (научном или техническом) кон-

тексте (т.е. в научной прозе, научном изложении, устном сообще-

нии и т.п.) в совокупности с другими единицами (в первую оче-

редь – терминологическими), реферирующими к одной и той же

предметной области [Т.В.Дроздова 2003: 79].

Предлагаемый подход дает возможность не сводить содержание

и значение термина лишь к содержанию обозначаемого им научного

концепта или категории и делает более понятным механизм, обес-

печивающий

возможность относительно свободного использования

одного и того же терминологического номинативного знака в раз-

личных подъязыках, стилях и жанрах общенационального языка.

Становится также более ясным и то, почему в тексте далеко не все-

гда соблюдаются такие предъявляемые термину требования, как од-

нозначность, отсутствие синонимов, эмоциональной и оценочной

нагрузки и пр. Все

это можно объяснить тем, что большинство но-

минативных знаков, употребляемых в функции терминов, не могут

разорвать «пуповину» между «ближайшим» значением, связанным с

повседневным знанием, и «дальнейшим» значением, представляю-

щим результат научного познания [Дроздова 2003: 79].

Исходя из особенностей определения термина как единицы язы-

кового и специального знания, мы полагаем, что применение мето-

дологических

положений когнитивно-дискурсивной парадигмы к

его определению дает возможность раскрыть информационную ем-

кость термина, его понятийно-семантическую структуру, т.е. сово-

купность значений термина, «поставляющих» конкретную терми-

нологическую информацию.

Вполне закономерно, что развитие человеческого знания влечет

за собой развитие и изменение соответствующих понятий. На изме-

нение информационной емкости термина существенное

и неоспо-

римое влияние оказывают как внешние, так и внутренние языковые

факторы. Так, становление какой-либо новой отрасли науки и тех-

ники влечет за собой расширение информационной емкости терми-

нов этой области.

Информационная емкость термина в общественных науках за-

висит не только от научного и технического знания, но и от измене

ний, связанных с политическим, экономическим, социальным уст-

ройством. Так, например, расширение Европы, процесс глобализа-

ции экономики приводят к появлению новых интернациональных

терминов, а термины, обозначающие, может быть, то же самое по-

нятие, утрачивают свою актуальность. Так, после объединения Гер-

мании используемый в ГДР термин Bruttosozialprodukt ‛валовый со-

циальный продукт’ был заменен на используемый в ФРГ

Вruttonationlprodukt ‛валовый национальный продукт’, в связи с чем

изменился и информационный объем термина, который напрямую

был связан с существованием двух разных систем экономического

устройства.

Информационная емкость слова-термина сопоставима со смыс-

ловым объемом его

лексического значения и ориентирована в ка-

ком-то смысле на него. Как справедливо отмечает М.Н.Володина,

«востребованность» конкретной терминологической информации,

соотносимой со значением термина, напрямую зависит от коммуни-

кативной активности, от так называемой своеобразной терминоло-

гической экспансии в общелитературном языке, которую ряд лин-

гвистов определяет как тенденцию к «интеллектуализации

лексики»,

связанную с возрастанием коммуникативной роли терминологии.

Наряду с этими процессами следует обратить внимание также и

на связанные с созданием и функционированием терминов такие

процессы, как терминологизация, детерминологизация и фиксация

понятий в дефинициях.

ЛИТЕРАТУРА

Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка.

М., 1974.

Болдырев Н.Н. Когнитивная семантика. Тамбов, 2000.

Винокур Г.О. О некоторых явлениях словообразования в русской техниче-

ской терминологии // В.А.Татаринов. История отечественного терми-

новедения: очерк и хрестоматия. М., 1994.

Володина М.Н. Когнитивно-информационная природа термина. М., 2000.

Дроздова Т.В

. Проблемы понимания научного текста. Астрахань, 2003.

Кубрякова Е.С. Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий сло-

варь когнитивных терминов / Под общ. ред. Е.С.Кубряковой. М., 1996.

Кубрякова Е.С. Интеграция лингвистических и нелингвистических знаний:

инеренция и сферы ее действия в языке // Английский лексикон и

текст. Сб

. научных трудов Моск.гос. лингв.ун-та. Вып. 434. М., 1996.

Кубрякова Е.С. О современном понимании термина «концепт» в лингвис-

тике и культурологи // Реальность языка и сознание. Междунар. меж-

вуз. сб. научных трудов. Вып. 2. Тамбов, 2002.

Кубрякова Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части

речи с

когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира М.,

2004.

Новодранова В.Ф. Когнитивные науки и терминология // Научно-техни-

ческая терминология: Научно-технический реферативный сб. М., 2000.

Вып. 2.

Новодранова В.Ф. Проблемы терминообразования в когнитивно-коммуни-

кативном аспекте // Лексикология. Терминоведение. Стилистика. Мо-

сква-Рязань, 2003.

Павилёнис Р.Н. Проблема смысла. Современный логико-философский ана-

лиз языка. М., 1983.

Реформатский А.А. Мысли

о терминологии // Современные проблемы рус-

ской терминологии. М., 1986.

Шелов С.Д. Определение терминов и понятийная структура терминологии.

СПб., 1998.

Jackendoff R. Semantics and Cognition. Massachusetts, London, England, 1986.

О.Н. Мартинская

ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ

СЛОЖНЫХ ОЦЕНОЧНЫХ СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ

(на материале португальского языка)

Категория оценки широка и многопланова и давно является

предметом изучения лингвистов. В последнее время особый инте-

рес вызывают не столько общеоценочные (‛хороший/плохой’) и

аффективно-оценочные смыслы (‛великолепный/прекрасный/ от-

вратительный/ужасный’), сколько дескриптивные средства оценоч-

ного выражения. Последние сочетают собственно оценочный ком-

понент с дескриптивным и обладают значительной образностью.

Как

правило, их оценочное значение вторично, в его основе лежит

некий «квазистереотип» (термин В.Н. Телии), то есть ценностное

суждение об объекте, сложившееся в данном социуме, и они часто

выражаются именами существительными, либо субстантивирован-

ными словами.

Сложные составные лексемы представляют собой обособлен-

ный пласт дескриптивно-оценочной лексики, поскольку образованы

путем слияния

словосочетаний или фразеологизмов, и их основной

функцией является оценка. Оценочные значения таких сложных

существительных не являются в прямом смысле результатом вто-

ричной номинации, однако формируются путем переосмысления

первичных значений слов-компонентов. Поэтому сложные слова

отличаются наиболее ярким и многоплановым дескриптивным ком-

понентом, широким спектром мотивации, множеством коннотатив-

ных смыслов и прагматических значений. Обладая общими языко-

выми особенностями, такие лексемы имеют в каждом языке свою

специфику.

В данной статье мы рассмотрим такие оценочные дефиниции,

которые употребляются для характеристики человека

, лица, по-

скольку большинство аксиологических значений связаны в первую

очередь со сферой описания человека: «Оценочные смыслы осо-

бенно часто возникают тогда, когда объект оценки как-то связан со

сферой человека, лица, так как почти любой признак лица может

предполагать оценку; ср.: каменный дом и каменный взгляд, круглый

стол и круглые

глаза, красный карандаш и красный нос» (см. Вольф

2002: 29). В задачи статьи входит общий обзор формальных моде-

лей образования сложных существительных, классификация основ-

ных мотивировок формирования оценочных значений, а также ана-

лиз причин трансформации значений слов-формантов и метафори-

зации значений составных лексем.

Источниками для набора материала послужили, в первую оче-

редь, лексикографические издания. В частности, все португальские

лексемы взяты из толкового словаря португальского языка «Aurélio,

século XXI» [Ferreira 1999]. Теоретической базой для данной статьи

послужили работы отечественных лингвистов, в том числе

Е.М.Вольф, В.Н.Телии, Н.Н.Курчаткиной, А.В.Супрун, Е.С.Кубря-

ковой.

Необходимо отметить, что образование сложных слов в порту-

гальском языке фактически представляет собой слияние словосоче-

таний, то есть промежуточный тип между однословными и анали-

тическими дериватами. В известной степени такие конструкции

свойственны всем романским языкам. Они образуются путем сло-

жения словоформ – членов словосочетания, и в тексте их цельность

отображается при помощи дефиса, соединяющего слова-форманты.

В качестве форманта выступает

именно словоформа, на что указы-

вают формы множественного числа у существительных и 3 лица

единственного числа настоящего времени изъявительнго наклоне-

ния у глаголов, например: acaba-novenas, mãos-atadas, come-e-

dorme. В отношении синтаксической устойчивости, а также ввиду

того, что сложные слова получают новое лексическое значение, ко-

торое не сводится к сумме значений компонентов, такие составные

слова сближаются с фразеологизмами и другими идиомами, по-

скольку для идиом, равно как и для оценочных номинаций, «суще-

ственным… оказывается признак, который отражает не реальное

свойство предмета, а то свойство, которое приписывают ему

члены

языкового коллектива» [Курчаткина, Супрун 1981: 17]. Внутри

сложного деривата слова-форманты не претерпевают никаких мор-

фологических преобразований, и соединяющие их синтаксические

связи сохраняются.

С формальной точки зрения в португальском языке выделяются

следующие основные модели образования сложных существительных:

a) V + N;

б) N + Adj;

в) Adj + Adj;

г) N + N;

д) V + V;

е) сложение словосочетаний.

Наиболее продуктивны для образования сложных существи-

тельных

модели, правильные грамматически, то есть представляю-

щие собой распространенные типы словосочетаний. К ним относят-

ся: сочетание глагола с существительным – прямым дополнением

(arrepia-cabelo – досл. ‛ставит волосы дыбом’ – ‛резкий, невыноси-

мый человек’; espalha-brasas – досл. ‛разбрасывает угли’ –

‛суматошный человек’; manda-chuva – досл. ‛заказывает дождь’ –

‛влиятельный человек’), сочетание существительного с определени-

ем – прилагательным или страдательным

причастием (agua-morna –

досл. ‛теплая вода’ – ‛миролюбивый человек’; cabeça-rapada – досл.

‛обритая голова’ – ‛католический священник’; calça-curta – досл.

‛короткие штаны’ – ‛подкаблучник, трус’; manteiga-derretida – досл.

‛растопленное масло’ – ‛плакса’) и именная группа с предлогом

(cabeça-de-camarão – досл. ‛голова креветки’ – ‛тугодум’; mala-sem-

alça – досл. ‛сумка без ручки’ – ‛зануда’; pé-na-cova – досл. ‛нога в

яме’ – ‛больной, изможденный человек’). Наименее продуктивны

модели, нестандартные с грамматической точки зрения и, следова-

тельно, малоупотребительные. Среди непродуктивных конструкций

нужно отметить следующие: сочетание двух прилагательных (alto-

astral – досл. ‛высокий звездный’ – ‛человек в приподнятом на-

строении’; lusco-fusco – досл. ‛слепой смуглый’ – ‛мулат’), объеди-

нение двух глаголов с союзом e – ‛и’ (сome-e-dorme – досл. ‛ест и

спит’ – ‛тунеядец’; leva-e-traz – досл. ‛берет и приносит’ –

‛сплетник’). Существует целый ряд формальных непродуктивных

моделей, представленных в языке единичными случаями образова-

ния сложных лексем, к ним относятся: удвоение с изменением фор-

мы слова (

ningres-ningres – ‛никчемный человек’, от порт. ninguém –

‛никто’ с экспрессивным искажением, источники которого не впол-

не ясны), сочетание числительного с существительным (quatro-

olhos – досл. ‛четыре глаза’ – ‛очкарик’), сочетание междометия с

существительным (arre-burrinho – досл. ‛вперед, ослик!’ – ‛объект

насмешек’). В состав сложных лексем могут входить устойчивые

сочетания (coisa-à-toa – досл. ‛вещь наудачу’ – ‛бесхарактерный че-

ловек’).

Особого внимания заслуживают сложные существительные,

представляющие собой слившиеся многочленные словосочетания,

либо целые предложения c самостоятельным предикативным цен-

тром (cabeça-de-nos-todos – досл. ‛голова, как у всех нас’ – ‛человек

с огромной головой’; maré-me-leva-maré-me-traz – досл. ‛течение

меня уносит, течение меня приносит’ – ‛нерешительный человек’).

Такие сложные слова обнаруживают явственную связь с фразеоло-

гизмами, из которых они образованы

. В силу отсутствия каких-либо

морфологических преобразований они сохраняют исходную форму

фразеологического оборота. Их отличие от фразеологических соче-

таний заключается лишь в том, что в предложении они функциони-

руют как цельная словарная единица, синтаксически неделимая:

Benevenor, atolado nos livros, era um maria-vai-com-as-outras

, se-

ria um bagaço nas mãos de Tiotônia (Faria 1981: 48) ‛Беневенор,

увязший в книгах, был человеком безвольным

, как выжатый лимон

в руках Тиотонии’.

Нужно отметить, что сложные оценочные существительные

имеют форму общего рода, то есть могут употребляться с артикля-

ми как мужского, так и женского рода, независимо от родовой при-

надлежности составляющих. Это свойство в известной степени яв-

ляется общим для всех номинаций с вторичным или трансформиро-

ванным оценочным значением в португальском языке.

Представляется особенно важным рассмотреть процесс транс-

формации значений, поскольку даже у лексем, сходных с точки

зрения формальных моделей образования, можно выявить различ-

ные мотивировки, предшествовавшие семантическим преобразова-

ниям. Мотивацию трансформации значений возможно восстановить

через дескриптивный компонент сложного слова, то есть коннота-

тивно-прагматические смыслы, вытекающие из суммы значений со-

ставляющих слово формантов. Другими словами, мотивация созда-

ваемой лексемы часто носит эксплицитный характер, причем окон-

чательное значение

«мотивируется не столько непосредственно мо-

тивирующим словом, сколько семантикой той конструкции, в кото-

рую оно входит и в которой оно само играет, выполняя определен-

ную синтаксическую функцию, определенную семантическую

роль» [Кубрякова 1981: 36].

В отношении мотивации оценочных значений сложные дерива-

ты можно подразделить на несколько крупных разрядов, которые,

безусловно, не охватят всего

материала, но задействуют значитель-

ную его часть. Таким образом, основными типами мотивировок об-

разования оценочных значений сложных существительных являют-

ся: «прозрачная» мотивировка; метафорический перенос значения,

опирающийся на образ или квазистереотип; метафорический пере-

нос значения, опирающийся на экстралингвистические факторы;

заимствование фразеологического значения исходного словосоче-

тания/предложения.

Группа составных лексем с «прозрачной» мотивировкой

вклю-

чает такие сложные образования, семантика которых практически

не претерпела изменений и вытекает из суммы значений слов-

формантов, например: manja-léguas – досл. ‛пожирает лиги’ –

‛любитель много ходить’; rapa-tachos – досл. ‛вылизывает тарел-

ки’ – ‛обжора, не гнушающийся чужими объедками’; come-e-

dorme – досл. ‛ест и спит’ – ‛тунеядец, нахлебник’; cabeça-dura –

досл. ‛твердая голова’ – ‛грубиян, болван’; caça-dotes

– досл.

‛охотится за приданым’ – ‛альфонс’.

Оценочное значение сложного наименования может быть иден-

тично исходному значению словосочетания, из которого оно обра-

зовано, например:

Passa-culpas – досл. ‛прощает вину’ – ‛человек, который легко

забывает обиды’.

Без сомнения, в тексте такие сложные лексемы могут приобре-

тать дополнительные оттенки значения, обусловленные контекстом

и не зафиксированные в

словаре:

Detestava o povo desordeiro, mas detestava ainda mais o oficial, su-

pondo-o passa culpas

, um relaxadão (Correia 1992: 52) ‛Он ненавидел

беспорядочную толпу, но еще больше ненавидел этого представи-

теля власти, считая его мямлей

, бездельником’.

Согласно сложившемуся стереотипу, представитель власти

должен обладать определенными качествами: решительностью,

силой характера, способностью управлять людьми. Употребление

данной лексемы усиливает негативную оценку объекта суждения,

оценочная лексема приобретает дополнительные семы безответно-

сти, неспособности к решительным действиям, слабохарактерно-

сти, что подчеркивает несоответствие человека занимаемой им

должности.

Тем не менее, чаще семантика сложного

наименования сохраня-

ет связи со значением исходного словосочетания, но в процессе де-

ривации лексемы претерпевает некоторые преобразования, пусть

даже минимальные. Так, при образовании сложного слова mau-

caráter (досл. ‛плохой характер’ – ‛неприятный человек с тяжелым

характером’) перенос значения словосочетания mau caráter на чело-

века – его обладателя – можно в известной степени считать мето-

нимическим.

Частотны случаи преобразования семантики одного из

исходных слов-формантов в составе сложного. Например, в слове

porta-novas (досл. ‛несет новости’ – ‛болтун, любитель «раззвонить»

сплетни по округе’) формант nova приобретает значение слуха,

сплетни.

Второй тип мотивации подразумевает метафорический перенос

значения, опирающийся на образ или квазистереотип. От первого

типа он отличается тем, что не

просто обладает отсылкой к некому

образу, часто интенсивному и аффективному, но представляет

скрытое сравнение объекта суждения с этим образом. Другими сло-

вами, образ, лежащий в основе трансформации значения, является

не прямым наименованием объекта суждения, но предполагает

сравнение с ним, например: manteiga-derretida – досл. ‛растоп-

ленное масло’ – ‛тот, кто понапрасну плачет и

убивается’; mosca-

morta – досл. ‛дохлая муха’ – ‛вялый, лишенный энергии человек’;

peru-de-festa – досл. ‛праздничная индюшка’ – ‛завсегдатай вечери-

нок и праздников’; pinga-fogo – досл. ‛брызжет огнем’ – ‛про-

вокатор, смельчак’; água-morna – досл. ‛теплая вода’ – ‛мирный,

безобидный человек’; barata-de-igreja – досл. ‛церковный таракан’ –