Ответы к билетам по кандидатскому экзамену Всемирная история
Подождите немного. Документ загружается.
опубликовал свой проект новой германской конституции Ограниченную унию которая предусматривала образование
общегерманского правительства, в ведении которого должны были находиться внешнеполитические и военные
вопросы, таможни, коммуникации, денежная система. Создавался двухпалатный парламент, причем нижняя палата
избиралась на основе всеобщего избирательного права. Провозглашались права и свободы, соответствующие
французской Декларации прав человека и гражданина. Через неделю к Ограниченной унии присоединилось 28 мелких
немецких князьков; но крупные немецкие государства отнеслись к этому проекту достаточно холодно.
В то же время все эти действия оттолкнули от Фридриха-Вильгельма IV либеральную буржуазию; в довершение всего,
6 июля 1849 г. датчане, поддерживаемые рядом держав (Англией, Францией, Швецией), нанесли пруссакам крупное
поражение.
Окончательно добила авторитет прусского короля в глазах германской общественности позорная неудача в ходе
лондонской конференции (июль 1850 г.), которая признала принадлежность Голштинии и Шлезвига Дании.В этих
условиях Австрии удалось укрепить свои позиции, особенно после побед в Италии и Венгрии. Австрийский канцлер
Шварценберг восстановил т.н. сейм семнадцати, проавстрийский орган в Германском Союзе. Осенью 1850 г. Пруссия и
Австрия были накануне войны австрийцы готовили карательную экспедицию против Гольштейна и Гессена, пруссаки
собирались им в этом помешать.
И здесь решающую роль сыграл Николай I, который самым решительным образом потребовал от прусского короля
пойти на уступки. Берлин был вынужден в Ольмюце (29 ноября 1850 г.) отказаться от Ограниченной унии и пойти на
уступки в Гессене и Гольштейне. В 1851 г. был восстановлен старый добрый германский союзный сейм 1815 г., и все
пошло по-старому. Казалось, реакция восторжествовала в Германии. В частности, представителем Пруссии был
назначен Отто фон Бисмарк один из самых оголтелых реакционеров и мракобесов. Но именно ему довелось сыграть в
немецкой истории чрезвычайно революционную роль сокрушить могущество Австрии и объединить Германию.
4. Борьба Австрии и Пруссии за гегемонию в Германии.
Новый раунд борьбы за гегемонию в Германии начинался, таким образом, при крайне неблагоприятных
обстоятельствах для Пруссии: она была публично унижена и деморализована. Казалось, именно Австрии будет
принадлежать роль общегерманского гегемона. Так, 23 августа 1851 г. Шварценбергу удалось добиться от союзного
сейма отмены Основных прав, вотированных Франкфуртским парламентом. Да и международная обстановка в
частности, бонапартистский переворот в Париже 2 декабря 1851 г. способствовала общеевропейскому торжеству
реакции. Однако серьезнейшей неудачей Вены был отказ союзного сейма включить в число германских государств
Ломбардо-Венецианское королевство и Венгрию.
Но дело не только в этих отдельных дипломатических неудачах. С каждым годом все более менялось соотношение сил
между Австрией и Пруссией и не в пользу первой. После революции 1848 г. в Пруссии и других германских
государствах членах Таможенного союза начался промышленный переворот. 1850-е гг. для Пруссии годы
предпринимательской горячки. Основывались новые предприятия, росло промышленное производство, создавались
целые индустриальные районы. К 1860 г. по уровню индустриализации Пруссия уже в полтора раза превосходила
Австрию. Именно Пруссия, таким образом, становилась экономическим мотором Германии а политика, как известно,
это всего лишь концентрированное выражение экономики (Ленин).
Первой демонстрацией растущей индустриальной мощи Пруссии и основанного на этой мощи политического влияния
стал конфликт вокруг Таможенного союза осенью 1852 г. В результате этого конфликта союз был возобновлен, а
Австрия, несмотря на все усилия, осталась за его бортом. Это был 1852 год год торжества реакции; в то время,
казалось, русский царь безраздельно господствует в Европе, а венский кабинет в Германии. И вот такая пощечина!
Между прочим, твердая позиция, занятая Берлином в споре о Таможенном союзе, во многом объяснялась теми
депешами, которые прусское правительство получало от Бисмарка, представителя Пруссии во Франкфурте. Уже тогда,
по всей видимости, Бисмарк пришел к той точке зрения, что конфликта между Австрией и Пруссией в борьбе за
германскую гегемонию не избежать. И уже тогда Бисмарк начал тщательно подготавливать дипломатическую и
политическую изоляцию Вены. События, произошедшие в Европе в 1850-е 1860-е гг., во многом облегчали Бисмарку
его задачу.
1. После Крымской войны мощь и влияние России в Европе были подорваны; фактически царизм был уже не в
состоянии играть роль жандарма Европы и препятствовать объединению Германии. Более того, австро-
русскому сближению был положен конец и уже навсегда. Вплоть до революций 1917-1918 гг., положивших
конец существованию империй Габсбургов и Романовых, Австрия и Россия оставались смертельными врагами.
2. Наметившееся было после Парижского конгресса сближение Франции и России было сорвано из-за польских
событий (1863-1864 гг.). Польское национально-освободительное движение было использовано державами как
повод для нажима на Россию. В частности, Наполеон III выступил с обширными планами широкомасштабной
войны против России и Пруссии, в результате которой Польша должна быть восстановлена, Австрия должна
получить компенсацию за счет Пруссии и Турции, причем последняя должна получить Черкесский край,
который должен быть отторгнут от Российской империи. Этой затеи Александр II никогда не мог простить
Луи-Наполеону.
3. С другой стороны, в ходе подавления польского восстания Пруссия поддержала Россию, вплоть до
беспрецедентного разрешения русским карательным отрядам, преследующим польских повстанцев, вступать
на прусскую территорию. Это сближение между Берлином и Санкт-Петербургом было на все 100%
использовано Бисмарком и в 1864, и в 1866, и в 1870 г.
4. Отношения между Австрией и Францией переживали не лучшие времена после франко-австрийской войны
1859 г., в результате которой было сокрушено господство Австрии в Италии, а последняя сумела добиться
объединения.
Все эти обстоятельства и позволили Бисмарку разыграть ту многоходовую партию, результатом которой стало
провозглашение Германской Империи с Гогенцоллернами во главе в январе 1871 г. в Версале.
Первым ходом в этой комбинации стала война с Данией (1864 г.). Бисмарк достаточно тонко разыграл эту партию: не
оспаривая положений Лондонского 1852 г. договора о статусе Голштейна и Шлезвига, Бисмарк в то же время требовал
автономий для них по Лондонскому договору. И здесь неоценимую услугу Пруссии оказала Великобритания:
правительство Пальмерстона всячески внушало Христиану IX, что он не останется в одиночестве в борьбе за
приэльбские герцогства. В то же время война за Шлезвиг и Гольштейн была бы сухопутной войной, которую Англия
была вести не в состоянии при отсутствии союзника на континенте. Британский кабинет пытался подтолкнуть
Наполеона III к тому, чтобы выступить на стороне Дании, однако Франция никогда бы не согласилась на войну с
объединенной Германией без гарантий со стороны Лондона - а правительство Пальмерстона не горело желанием
предоставить Парижу такие гарантии. В результате Дания, понадеявшись на поддержку со стороны Англии и Франции,
заняла жесткую и неуступчивую позицию по вопросу о герцогствах, тем самым предоставив Бисмарку столь желанный
casus belli.
Итак, маленькая Дания осталась один на один не просто с Пруссией, а со всей объединенной Германией, включая и
Австрию. Вена не могла уклониться от участия в интервенции против Дании: в противном случае немецкое
общественное мнение выступило бы на стороне Пруссии. Заключая с Берлином соглашение от 16 января 1864 г.,
венский кабинет льстил себя надеждой, будто это будет консервативный союз, который позволит держать прусскую
внешнюю политику под контролем Вены и даже обеспечит гарантии Берлина сохранению австрийского контроля над
Венецией. Очень скоро, однако, Австрии пришлось испытать жестокое разочарование.
1 февраля 1864 г. австро-прусские войска перешли границу Шлезвига, а 1 августа того же года все было кончено:
Христиан IX подписал предварительные условия мира, послужившие основой для договора, заключенного в Вене 30
октября. В силу этого соглашения датский король отказывался от всех прав на Лауенбург, Шлезвиг и Гольштейн в
пользу прусского короля и австрийского императора.
Теперь Австрия была уже не нужна Бисмарку, и настало время, наконец, показать, кто в доме хозяин. Европа все еще
жила устаревшими представлениями; в европейских столицах считали, что прусская армия, в лучшем случае, равна по
своей боевой мощи австрийской армии, и война между этими двумя германскими государствами будет затяжной и
тяжелой. Поэтому в Париже, например, считали, что австро-прусская война не приведет к радикальному изменению
соотношения сил в Европе; напротив, эта война даже даст Французской Империи поживиться за счет
братоубийственной войны между немцами.
Между тем на протяжении 1860-х гг. в Пруссии прошла самая настоящая революция в военном деле, которая на
протяжении последующих полутораста лет определяла систему боевой подготовки ведущих мировых держав. Речь
идет о системе всеобщей воинской повинности, позволявшей иметь колоссальный обученный резерв, который в
условиях индустриализации можно было быстро поставить под ружье и по железным дорогам перебросить к театру
военных действий. Еще одна прусская новинка, которую были вынуждены перенять все без исключения военные
державы это Генеральный штаб, который готовил не только планы будущих войн, но и театры военных действий не
после (как это было раньше), а до начала военных действий. Это гениальное изобретение прусских военных - Мольтке-
старшего, фон Роопа и др. - стало одной из главных причин всех прусских побед 1860-х гг.: и над Данией, и над
Австрией, и над Францией.
Все эти обстоятельства не были учтены должным образом в Париже; хуже того, по общему мнению всех без
исключения историков дипломатии, правительство Луи-Наполеона было обведено Бисмарком вокруг пальца. В ходе
свидания Бисмарка с Наполеоном III в Биаррице (октябрь 1864 г.) германский канцлер постарался внушить
императору французов, насколько плодотворен для Франции будет тесный союз с Пруссией. В частности, Бисмарк
заявил, что присоединение Бельгии к Франции не встретило бы возражений в Берлине. Для Пруссии железный канцлер
просил всего ничего небольшой кусок территории у Гессена и Нассау, да еще исправления границы между Пруссией и
Ганновером. Ну, уж о таком пустяке, как реформа Союза в соответствии с пожеланиями германской нации было
упомянуто как бы между делом. Сделка представлялась в высшей степени выгодной, и немудрено, что маленький
племянник большого дяди, авантюрист, которого всю жизнь окружали авантюристы и авантюристки, поддался на
провокацию Бисмарка. Было и еще одно обстоятельство, которое побудило Луи-Наполеона воздержаться от
немедленного вмешательства в австро-прусский конфликт: в Париже руководствовались устаревшими и неверными
представлениями о соотношении военных сил между Веной и Берлином, в соответствии с которыми эта война должна
быть упорной и затяжной - и лишь после истощения сил сторон Наполеон III собирался продиктовать обоим немецким
государствам свои условия. Наконец, все еще продолжался конфликт в Мексике, в котором были задействованы
французские войска - а в этих условиях было чистым безумием вмешиваться в новую войну (и это понимал даже
Наполеон III).
Привлечь на свою сторону Италию не составило труда нужно было лишь пообещать Италии Венецию. Кроме того,
итальянскому правительству был предоставлен военный кредит. 8 апреля был подписан союзный договор между
Италией и Пруссией.
Оставалось найти подходящий предлог для войны с Австрией. Дело в том, что австро-прусская война вряд ли стала бы
популярной в Германии: там ее рассматривали как братоубийственную, и здесь Бисмарку приходилось считаться с
настроениями не только своих друзей-реакционеров из Крестовой газеты, но и с чувствами многих представителей
либеральной общественности. Нужно было изыскать безупречный с точки зрения международного права и
общественных настроений предлог для войны, и таким предлогом стало Гаштейнское соглашение между Австрией и
Пруссией от 14 августа 1865 г. об австро-прусском кондоминиуме в отношении приэльбских герцогств. Этот договор
был составлен таким образом, что фактически вся полнота контроля над герцогствами оставалась в руках Берлина, и в
Вене это вскоре поняли.
Собственно, Вену никогда не интересовали ни Шлезвиг, ни Голштиния, и австрийский кабинет охотно обменял бы и
то, и другое на территориальные уступки Пруссии например, где-нибудь в Саксонии. Но тут Бисмарк отказался
наотрез, и схватка стала неизбежной.
5 июня 1866 г. прусские войска вошли в Гольштейн, который находился, в соответствии с Гаштейнским соглашением,
под управлением Австрии. 12 июня Австрия разорвала дипломатические отношения с Пруссией. 14 июня, после
принятия по предложению Австрии Союзным сеймом антипрусской резолюции, Берлин объявил Германский союз
несуществующим. 15 июня прусские войска вступили на территорию Ганновера, Саксонии и Кургессена. 17 июня
Австрия объявила Пруссии войну, 20-го войну Австрии объявила Италия.
Разумеется, Бисмарк выказал себя в ходе событий 1864-1866 гг. как искуснейший дипломат своего времени; тем не
менее, следует признать, что негибкая и отставшая от времени дипломатия Вены очень помогла железному канцлеру.
Стремление удержать любой ценой любой клочок лоскутной империи, равно как и вредная привычка всегда
предпочитать поражение компромиссу все это рано или поздно должно было привести к изоляции Австрийской
Империи на международной арене. В самом деле, к 1866 г., накануне конфликта с Пруссией, отношения Австрии с
Россией были безнадежно испорчены (о чем уже было сказано выше); Франция и Италия были недовольны
неуступчивостью Вены по вопросу о Венеции, а что касается Лондона, то он, во-первых, не желал вмешиваться во
внутригерманский конфликт и, во-вторых, без союзника на континенте одна Великобритания воевать была не в
состоянии. Все эти обстоятельства, безусловно, помогли Бисмарку обеспечить дипломатическую подготовку австро-
прусской войны.
Существует романтическая легенда о том, что накануне битвы при Садовой (3 июля 1866 г.), которая решила не только
исход австро-прусской войны, но и многолетней борьбы за гегемонию в Германии, у Бисмарка в кармане был яд. Сам
он впоследствии говорил, что никогда ему не приходилось до такой степени все ставить на карту, как в июне и июле
1866 г.
Все это выглядит несколько романтическим преувеличением. Конечно, итальянцев австрийцы легко разбили в
сухопутном сражении при Кустоцце (24 июня) и морском при Лиссе (20 июля). Но вести войну на два фронта
лоскутная империя была явно не в состоянии. Большой вопрос, могла бы Австрия противостоять одной лишь Пруссии.
Во время кризиса 1850 г. кронпринц Вильгельм громко говорил, что прусская армия непременно разобьет австрийцев.
А после предпринятой пруссаками революции в военном деле, о которой было сказано выше, прусские военные
совершенно не сомневались, что Австрия будет быстро разгромлена. Так оно и произошло. Другое дело, что Бисмарк
(хотя и любил позировать в военном мундире) совершенно ничего не понимал в военном деле и был вынужден
полагаться на суждения Мольтке-старшего и Роопа.
Настоящий бой, однако, Бисмарку пришлось выдержать после Садовой. Вот что писал он жене 9 июля: "Дела у нас
идут хорошо, несмотря на Наполеона; если мы не преувеличим наши притязания и не будем думать, что завоевали весь
свет, то добьемся также и мира, который стóит усилий. Но мы так же быстро опьяняемся успехом, как падаем духом, и
передо мной стоит неблагодарная задача лить воду на пенящееся вино и доказывать, что мы не одни живем в Европе,
но еще с тремя державами, которые нас ненавидят и нам завидуют".
Действительно, после Садовой, когда дорога на Вену была открыта и, казалось, Берлин может продиктовать
поверженному врагу любые условия мира, Бисмарку стоило колоссальных усилий убедить короля в том, что нужно
заключить мир на самых умеренных условиях - и как можно скорее. Ведь 5 июля, через 2 дня после Садовой, Наполеон
заявил о своем посредничестве в конфликте Австрии, Италии и Пруссии. Этим самым французский император давал
понять, что Франция не останется в стороне в случае продолжения войны. Эти доводы, однако, с трудом доходили до
сознания прусского короля и его генералов. В какой-то момент Бисмарк (если верить его мемуарам) подумывал об
отставке и даже о самоубийстве. И все же ему удалось убедить короля (с помощью кронпринца) заключить умеренный
мир, который оставлял бы в неприкосновенности территорию Австрии и Саксонии.
26 июля в Никольсбурге был подписан предварительный мир, а окончательный мирный договор был подписан 23
августа в Праге. Победа над Австрией привела не только к доминированию Пруссии в Германии (в самом деле, старый
Германский союз был ликвидирован; вместо него в 1867 г. был создан Северогерманский союз, в соответствии с
конституцией которого прусский король возглавлял все германские государства к северу от Майна, а также был
верховным главнокомандующим и руководителем внешней политики Союза; Пруссия аннексировала Ганновер и
заключила оборонительные и наступательные соглашения с Баварией, Вюртембергом, Гессеном и Баденом). Эта
победа привела к доминированию Бисмарка в германской внутренней политике. Прусский ландтаг, с которым Бисмарк
был в контрах на протяжении нескольких лет, немедленно вотировал все запрошенные железным канцлером военные
кредиты. Бисмарковская политика объединения Германии железом и кровью, на основе компромисса юнкерства и
буржуазии (а также верхушки рабочего класса) давала блестящие плоды.
5. Франко-прусская война и создание Германской Империи.
Если победа над Австрией сплотила всю Северную Германию, то война с Францией вековым врагом немцев должна
была, по замыслу Бисмарка, объединить всю Германию. Подготовка к войне с Францией велась Бисмарком по той же
схеме, что и подготовка к австро-прусской войне. И важнейшей составной частью этой схемы была
внешнеполитическая изоляция потенциального противника.
Конечно, изоляция "прекрасной Франции", страны, которая на протяжении многих столетий была гегемоном
европейской политики это не то же самое, что и изоляция лоскутной империи, которая непонятно как вообще
существовала. И здесь (как и во многих других случаях) на помощь Бисмарку пришли просчеты его противников.
У Франции был шанс создать единый антипрусский фронт: еще в 1866 г. русское правительство предлагало Англии и
Франции протестовать против предполагавшегося уничтожения Германского союза и аннексии Ганновера и других
немецких государств. Горчаков предлагал поставить этот вопрос на международном конгрессе. (Разумеется, на этом
конгрессе русский канцлер предполагал поднять и вопрос о черноморском флоте, и о ситуации на Балканах). Его
ожидал отказ. Лондон в тот период, после смерти Пальмерстона (1865 г.), вообще не усматривал никакой пользы во
вмешательство в события на континенте: гораздо большее беспокойство у англичан вызывали проводимые французами
работы по прокладке Суэцкого канала. И если у Лондона и были какие-то намерения вмешаться в конфликт между
Берлином и Парижем, то после того как 25 июля в 1870 г. Бисмарк опубликовал проект франко-прусского договора,
подготовленного послом Франции в Берлине Бенедетти, в соответствии с которым Бельгия должна была отойти к
Франции, британский кабинет занял позицию нейтралитета во франко-прусском конфликте, причем весьма
недружественного по отношении к Парижу.
Франция, с другой стороны, не была готова пойти на пересмотр положений Парижского трактата 1856 г. (что нужно
было Петербургу). Наконец, что касается Италии, бонапартистский режим, находившийся в зависимости от
клерикалов, упорно отказывался дать свое согласие на присоединение Рима к Итальянскому королевству. Тем самым
изоляция Франции накануне франко-прусской войны была предопределена - что и требовалось Бисмарку.
Известная Эмская провокация Бисмарка была направлена на создание максимально благоприятных политико-
дипломатических условий для войны против Франции. Подстрекая Париж к объявлению войны Пруссии, "железный
канцлер" добился полной изоляции Франции даже по отношению к тем немногим странам, которые были еще готовы
ее поддержать, а именно Австрии и Италии. После объявления Францией войны (17 июля) в Вене французским
представителям было заявлено, что, поскольку нападающей стороной является Франция и, кроме того, австрийский
кабинет не был должным образом осведомлен о намерениях Парижа, Австрия не может поддержать Францию.
Фактически и Австрия, и Италия выжидали, когда франко-прусская война перейдет в затяжную фазу - и вот тогда-то
Вена и Рим собирались выступить на сцену...
***
Узнав об Эмском инциденте, Александр II сказал французскому послу в Петербурге: "Вы ведете себя так, как будто
только у вас есть честь". Действительно, требования Парижа к прусскому королю о публичных гарантиях того, что ни
один принц из династии Гогенцоллернов никогда не будет претендовать на испанский престол, были унизительными и
оскорбительными для Вильгельма I. Оскорбительна была и та форма, в которых эти требования были заявлены. А это-
то и надо было Бисмарку: в глазах не только немцев, но и всей Европы именно французы выступили как провокаторы и
поджигатели войны.
***
1. Вместо заключения. Объединение Германии и Европа.
Разгром Франции в 1870 г. - столь блестяще описанный в одноименном романе Э. Золя - стал не только военным
поражением, но и крахом всей европейской политики Франции, начиная по крайней мере с 1815 г. Выявилась вся
тщетность претензий Парижа на "лидерство" на европейском континенте, на какую-то "особую роль" в германских
делах. Все потуги такого рода, которые шли еще со времен Ришелье, оказались навсегда похороненными под Седаном
и Мецем. Особенно смешной после 1871 г. выглядела принятая на себя Парижем роль "покровителя" южногерманских
государств - ведь в ходе франко-прусской войны вся южная Германия, в едином порыве с северной Германией,
поднялась на борьбу против исконного, векового врага на Западе.
Франции отныне приходилось мириться с ролью державы второго эшелона, которая вынуждена противопоставлять
германской мощи не собственную силу, а дипломатическое маневрирование. Отсюда - прорусский крен во
французской внешней политике, который стал реальностью после 1871 г.
Но не меньшее впечатление произвело и на петербургский кабинет внезапное появление в центре Европы - на месте
кучки слабых и зависимых немецких государств - 70-миллионного германского колосса. И подумать только - еще 20
лет тому назад Пруссию публично унижали в Ольмюце, а за 15 лет до того ее просто не пустили на порог Парижского
конгресса! Теперь же Петербургу приходилось с беспокойством констатировать, что времена покровительственного
отношения российского императора к прусскому королю прошли. На Западе Россия граничила не со слабой и
зависимой Пруссией, а с могущественной и растущей как на дрожжах Германской Империей. При этом самой России
приходилось в то время не только преодолевать последствия крымского разгрома (вплоть до конца 1880- гг. у России
фактически не было Черноморского флота, т.е. южные рубежи Империи не были защищены), но и сталкиваться с
нарастающими трудностями при проведении внутренних преобразований. Отсюда - постепенное нарастание
профранцузских тенденций в российской внешней политике после 1871 г.
Да и другие члены "европейского концерта", и прежде всего Англия, испытывали понятную озабоченность, глядя на
успехи Берлина. Тем не менее на протяжении 20 лет после Седана "железный канцлер" умудрялся, действуя методами
превентивной дипломатии, расстраивать потенциальные антигерманские коалиции. Его преемники, однако, не были
столь искусны, и уже через несколько лет после ухода Отто фон Бисмарка с политической арены вокруг Германской
Империи начала складываться враждебная коалиция иностранных держав. Но об этом мы с вами поговорим в
следующий раз.
4.4.б. Глобальні проблеми сучасного світу.
Глобальные проблемы современности - это совокупность социоприродных проблем, от решения которых зависит
социальный прогресс человечества и сохранение цивилизации. Эти проблемы характеризуются динамизмом,
возникают, как объективный фактор развития общества и для своего решения требуют объединённых усилий всего
человечества. Глобальные проблемы взаимосвязаны, охватывают все стороны жизни людей и касаются всех стран
мира.
Глобальные проблемы современного существования и развития человечества:
предотвращение термоядерной войны и обеспечение мира для всех народов, недопущение
несанкционированного мировым сообществом распространения ядерных технологий, радиоактивного
загрязнения окружающей среды;
регулирование стремительного роста населения;
предотвращение катастрофического загрязнения окружающей среды и снижения биоразнообразия;
обеспечение человечества ресурсами;
преодоление разрыва в развитии между богатыми и бедными странами, устранение нищеты, голода и
неграмотности.
озоновые дыры
проблема СПИДа
Глобальные проблемы являются следствием противостояния естественной природы и человеческой культуры, а также
несоответствия или несовместимости разнонаправленных тенденций в ходе развития самой человеческой культуры.
Естественная природа существует по принципу отрицательной обратной связи (см. биотическая регуляция
окружающей среды), в то время как человеческая культура — по принципу положительной обратной связи.
5.1. Специфіка синтезу еллінських та східних елементів в елліністичних державах.
Экономическое развитие в эпоху эллинизма (конец IV-I вв. до н. э.)
Держава Александра Македонского после его смерти распалась на ряд государств: Грека-македонское царство;
Египет, в котором правила династія Птолемеев; государство Селевкидов, центральным ядром которого являлись
Сирия и Месопотамия; Пергамское и Понтийское царства в Малой Азии и т. д. В этих, эллинистических,
государствах происходит синтез греческих (эллинских) и восточных элементов; это касается и экономической, и
социально-политической, и культурной сфер.
На развитие экономики в эпоху эллинизма благоприятное воздействие оказало превращение восточной части
Средиземного моря, во внутреннее море греческого мира. Кроме того, в большинстве эллинистических государств
была сохранена денежная система, унификация которой началась еще при Александре Македонском: за основу был
взят весовой стандарт, принятый в Афинах, наряду с серебряными стали чеканиться золотые монеты.
Очень важную роль в экономическом развитии сыграл обмен опытом между греками и восточными народами,
способствовавший совершенствованию агротехнических приемов, возделыванию новых сельскохозяйственных
культур, а также развитию техники и дальнейшей специализации в ремесле. Вес это оказало огромное влияние на
рост товарности и увеличение торгового оборота.
В этот период значительное развитие получили паука и техника: знаменитый ученый Архимед открыл
гидравлический закон, закон рычага, изобрел болт, винтовую водочерпательную машину и многое другое.
В эпоху эллинизма центр экономической жизни переместился из материковой Греции и Эгейского моря на юг и
восток, где на побережьях морей и на караванных путях основывается множество новых городов. Крупными
торговыми и ремесленными центрами были Александрия в дельте Нила в Египте, Пергам на северо-западе Малой
Азии, Аитиохия на реке Оронт в Сирии, Селевкия на реке Тигр в Месопотамии и др. В III —Л вв. до н. э.
эллинистические полиск переживали эпоху расцвета.
Города являлись административными единицами, в большинстве случаев в них сохранялись органы
самоуправления, к ним приписывались земли, находящиеся в собственности города и частных лиц. Остальной
земельный фонд считался государственным: существовали собственно царские земли, а также земли,
пожалованные приближенным царя, храмам, переданные в держание воинам.
В эллинистических государствах постепенно распространялось классическое рабство, однако наряду с ним
существовало характерное для восточной экономики долговое рабство. В сельском хозяйстве количество рабов
увеличилось, но в основном земля обрабатывалась членами сельских общин, находящимися в той или иной степени
зависимости от государства. В ремесле наряду с частными существовали мастерские, работники которых также
зависели от государства.
Заключение:
Таким образом, в этот период происходит дробление Греции на несколько эллинистических государств, где
происходит синтез греческих (эллинских) и восточных элементов. Обмен опытом между греками и восточными
народами сыграл важную роль в экономическом развитии. Увеличился рост товарности и торгового оборота.
Центр экономической жизни перемещается из материковой Греции и Эгейского моря на юг и восток, где на
побережьях морей и на караванных путях основывается множество новых городов.
Также этот период характеризовался значительным развитием науки и техники, распространением классического и
характерного для восточной экономики долгового рабства.
Эллинизм
— Со времени Дройзена этим термином в современной науке обозначают культурные и политические образования,
развившиеся из смешения элементов греческих с восточными на почве сначала единого, а затем ряда однородных
государств, объединенных единой культурой, единым правом, единой государственностью. Во всех этих образованиях
эллинство преобладает, но различную окраску придает отдельным комплексам примесь разнообразных восточных
элементов: общеэллинское, выработанное соединенными силами отдельных эллинских племен и политий,
окрашивается в разнообразные оттенки соответственно примеси того или другого восточного элемента. Основанное
Александром Великим на развалинах государства персидского греко-македонское государство, при организации
которого Александром немалую роль сыграли персидские государственные и культурные элементы, распалось
немедленно после его смерти на ряд частей, естественно выделившихся из огромного комплекса. Наиболее прочным из
выделившихся государств был Египет, где утвердилась династия Птолемеев. Постепенно распадалось великое
европейское и азиатское царство Лисимаха, из которого прежде всего прочно выделились Македония, где утвердилась
династия Антигона, и Сирийско-малоазийское царство Селевка и Антиоха I. Из последнего, в свою очередь,
выделились постепенно мелкие сравнительно государства Пергам, Вифиния, Понт, Армения, Каппадокия, Бактрия.
Рядом с этими монархическими государствами существовал ряд свободных и полусвободных политий и союзов в
собственно Греции и на островах, принимали культурный облик такие полудикие племена, как эпироты, под
руководством местных династий основывались на далеком западе сходные с восточными государства, напр. царство
Гиерона в Сицилии. Все эти отдельные политические образования, несмотря на разнообразие географическое и
этнографическое, несмотря на противоположность и постоянное столкновение политических интересов, выражающееся
в ряде почти непрерывных войн, живут однородной культурной и политической жизнью, одними и теми же интересами
и идеалами, и это единство и определяется термином Э. Главными центрами развития Э. были большие города —
столицы отдельных государств, преимущественно, Александрия в Египте и Антиохия в Сирии, с которыми
соперничали малоазийский Пергам, островной Родос, сицилийские Сиракузы и другие менее крупные эллинистические
города. Роль Александрии в Э. не раз и не без основания сравнивали с ролью Парижа в Европе XVIII и нач. XIX века.
Поражает прежде всего почти полное однообразие внешнего вида эллинистических городов. Как показали раскопки в
Александрии, Ефесе, Приене, Магнесии на Мэандре и др. городах Э., везде мы имеем вполне благоустроенные, в
современном смысле, города, с правильными, сравнительно широкими, мощеными улицами, с прекрасной
канализацией, с каменными домами иногда в несколько этажей, с роскошными площадями, богатыми храмами и
общественными зданиями, среди которых научные и образовательно-воспитательные учреждения играют далеко не
последнюю роль. Нередко колоссальные памятники — вроде алтаря Зевса в Пергаме — сосредоточивают на себе
интерес властителей и городского населения и являются показателями той суммы художественных и культурных
приобретений, до которых дошла жизнь той или другой местности. В главных центрах Э. живет литература, наука,
искусство, возрастание их числа и их рост указывает на культурное развитие страны, о них почти исключительно
говорит и предание. Их население может быть названо вполне эллинским, частью по составу, частью по укладу и
внутреннему содержанию жизни. Большинство составляло, однако, не городское население, а сельское. Насколько в эту
среду проникла эллинистическая культура — сказать нелегко. Археологическое исследование деревень Египта дает по
большей части вещи времени римского; если, однако, судить по папирусам, сообщающим немало сведений об
интимных подробностях жизни сельского населения, то придется признать, что культура вряд ли глубоко прошла в
сельское население. Номенклатура эллинизируется, местный язык и письмо вытесняются греческим, но общий уклад
жизни и нравов вряд ли меняется, вряд ли делаются шаги для поднятия сельского населения до уровня городского. И
это в Египте, где рабское население сравнительно ничтожно и государственные земледельцы не находятся в положении
крепостных. Иначе в Азии и Сирии, где, судя по некоторым данным, можно предположить именно закрепощенный
субстрат населения, вынашивавший на своих плечах расцвет городской культуры. Все говорит за то, что селянин,
житель комы (деревни), с трудом воспринимал Э. и эллинизовался только чисто внешним образом. Поступательное
движение Э. состоит не столько в поднятии деревни до уровня города, сколько в вытеснении городом и городским
строем сельских форм и уклада жизни. Не одна кома за три века эллинизма превращается в город там, где городской
строй сознательно распространяется на счет деревни. — Разнородность состава населения в социальном отношении,
идущая параллельно разнородности национальной (сельский субстрат, как и городское население, состоял из самых
разнообразных национальностей; по отношению к первому особенно пеструю картину дает Малая Азия) естественно
вызывала такую форму правления, которая носила бы в себе хотя бы внешнее единство и которая издавна была
привычна для большинства населения, а именно монархию, в её абсолютистической форме. К этой форме подготовлена
была и греческая культурная часть населения, долгим развитием греческой политии и проникновением в нее ярких
индивидуалистических течений, что шло рядом с определенным этически-индивидуалистическим направлением
греческой мысли. Задача, которую должны были выполнить новые государственные образования, основанные на
монархическом начале, состояла в приспособлении этого начала к политическим привычкам и укладу как эллинского,
так и местного населения. Необходимо было совместить уклад политии с укладом абсолютной монархии, дать городу-
государству определенное место и роль в жизни эллинистических монархий. Разрешалась эта основная задача
различно: город как политическое целое то совершенно устранялся из жизни государства и играл роль только в
социальном, экономическом и культурном отношении, как то было в Египте, то играл роль административного
самоуправляющегося деления, как в Сирии и Малой Азии, то служил центром, объединявшим около себя государство,
как в Пергаме и Сиракузах, иногда наряду с монархией, иногда помимо её (Родос). Были попытки совсем устранить
монархический элемент и построить сильное государство на городе (греческие союзы, союз ликийских городов), но эти
попытки плохо выдерживали борьбу с победоносным шествием монархизма (ср. Царь). Все это вело к появлению
новых по комбинации частей государственных образований. Здесь сделалась возможной такая культурная
экспансивность, какой не могли дать греческие города-государства. Формы эллинского быта, вместе с городами,
возникавшими повсюду от Кирены до Инда и от Аравии до Галлии, проникали в страны другой культуры или лишь с
зачатками культуры — а с этими формами шли и греческая литература, и греческое искусство, и греческая наука. Все
эти части греческого культурного бытия теряли свой национальный характер, приспособляясь к новой жизни и новым
условиям; выростала культура вненациональная, мировая, космополитическая. Сирийцы, евреи, египтяне и др.
начинают писать на греческом языке, пользоваться греческими методами исследования, развивать возникшие в Греции
литературные формы; элементы греческой архитектуры, скульптуры, живописи сливаются с местными, причем,
несмотря на всю оригинальность новообразований, в основе лежит все-таки греческий шаблон. В Бактрии и Египте,
Боспоре и Сиракузах культурный человек того времени находил тот или иной, более или менее знакомый ему ответ на
свои запросы. Эллинистическая наука, искусство и литература — понятия хотя и делимые до бесконечности, но все же,
в достаточной мере, определенные не только хронологическими рамками. Пышно расцвела наука во всех почти
центрах эллинистической жизни. Число ученых было чрезвычайно велико, количество книг и научных работ
необозримо. Грудами накопляется научный и quasi-научный материал, и в этом главная работа ученых. К услугам
ученых имеется богатый материал, накопленный поколениями египетских и ассиро-вавилонских наблюдателей и
регистраторов. Вместе с тем становится возможной в ряде наук (напр., в истории и географии) мировая точка зрения;
сравнительный метод входит в общий обиход (напр., в начатках этнографии), эмпиризму открывается широчайшее
поле деятельности. В точных науках рядом с гениальными интуициями все прочнее ставится кропотливое научное
исследование в области астрономии, механики, математики, медицины. Особое развитие приобретает применение
научных открытий и научного метода к обыденной жизни в области техники. Остроумнейшие приборы и машины в
значительной степени меняют жизненный уклад горожанина. Широкая фабрикация бумаги и пергамента дает книге
такое распространение, какого она не могла иметь до того времени, а мировая торговля рассылает научные продукты
по всем культурным центрам не одного только Средиземноморского бассейна. Наука, таким образом, становится ближе
к жизни и вместе с тем все более и более дифференцируется и специализируется. Литература все больше и больше
сближается с жизнью. Вся интеллигенция воспитывается на одних и тех же литературных образцах. Гомер лежит в
основе, рядом с ним — трагики и лирики, приблизительно в том выборе, в каком они дошли до нас, философы —
главным образом, Платон и Аристотель, историки — Геродот, Фукидид, Ксенофонт. Сотни обрывков рукописей всех
этих авторов, рядом с единичными экземплярами фрагментов других писателей, показывают, что совершенно
определенно установился круг литературных произведений, на которых вырабатывался кругозор тогдашнего
культурного горожанина. Не мал был и круг подражателей этих классических авторов, но они не возбуждали и сотой
доли того интереса, который представляла литература нового направления. Основной чертой этой новой литературы
была б ó льшая и более интимная близость с окружающей средой, прежде всего — с природой, правда, с сильно
сентиментальным оттенком. Буколика и идиллия — создания этого времени, создания чисто городского человека, для
которого деревня и природа покрыты розовой дымкой редко достигаемого развлечения. Лирика, и религиозная, и
политическая, и любовная, теряет свои основные черты: крепче всех стоит лирика любви; с религией теперь играют и в
лирике, и в эпосе, ища эффектов, странности, пикантности и сентиментальности. Политика сводится к меткой иногда
эпиграмме, но чаще — к придворной лести. Обыденная жизнь проникает в литературу, врываясь туда не только через
комедию, но и через полулирические мимиямбы, и через прозаическую новеллу. Роман сближается с историей, история
сближается с романом. В искусстве мы наблюдаем те же явления. Оно проникает всю жизнь человека. Как древние
авторы в литературе, так копии знаменитых статуй, картин и даже зданий находятся постоянно перед глазами
городских жителей. Создаваемое вновь составляет продолжение эволюции разных направлений греческого искусства.
Наибольший успех имеет направление Праксителя в области идеальных фигур, с превращением его нежности и
изящества в сентиментальность и расплывчатость. Рядом с этим шаблоном выростает другой — шаблон реалистически
сентиментальный; и в живописи, и в скульптуре: сцены из обыденной жизни, иллюзионистические пейзажи и стенные
декорации дают намеки на действительность. Как рядом с учением эпикурейцев-индивидуалистов покоя уживаются
киники, индивидуалисты-искатели, аскеты и борцы, так рядом с сентиментальностью царит эффект, рядом с идиллией
— грубая реалистичность. Пергамский алтарь и пьяная старуха рядом с головой Сераписа или Изиды и рельефом,
изображающим корову и теленка, таковы основные мотивы эллинистического творчества в области скульптуры и
живописи. Область архитектуры нам менее известна, но и здесь можно уловить, с одной стороны, шаблон и синкретизм
форм, с другой — страсть к эффекту, грандиозности и необычной комбинации обыденных мотивов. Продукты
творчества очень быстро ассимилируются всем Э. Рядом с Пергамским алтарем изготовляются тысячи бронзовых
статуэток; живопись переходит на стены даже беднейших домов; расписные от руки вазы заменяются фабричной
штампованной посудой; статуи и статуэтки все более и более делаются декоративным средством, начиная от царских
садов и дворцов и кончая перистилем обыкновенного дома. Такое движение культурной жизни тесно связано с
изменением экономических устоев существования. Слияние Востока с эллинством в одной общей государственности
открыло эллинской промышленности новые рынки внутри комплекса эллинистических государств в местном
населении, с одной стороны, и вне этого комплекса — в соседних странах Центральной Азии, Индии и даже Китая на
восток и Центральной Африки на юге. Усиление спроса вызвало усиленную торговую и промышленную деятельность,
увеличило количество фабричных центров, способствовало росту городов. Усиленный обмен все более и более
вытеснял домашние устои хозяйства, все более и более вводил взамен натурального хозяйства чисто денежное. Рядом с
этим требование интенсивности в труде производителя и интеллигентности этого труда под давлением конкуренции
отдельных фабрик, городов и государств все более и более вытесняло рабов из производства, тем более, что рабский
труд, с прекращением обильного подвоза и с развитием спроса на рабов, все дорожал, а труд свободный, с ростом
городского населения и увеличением количества городов, все дешевел. Рабство не исчезло, но переставало быть
явлением, дающим тон жизни. Централизация власти в руках монарха выдвинула государство как огромный фактор
экономической жизни. Государству и монарху принадлежало наибольшее количество земли на государственной
территории: завоевание, конфискация, наследие монархов восточных монархий делали государство крупнейшим
земельным собственником. В руках его находилось производство наибольшей массы натуральных продуктов. Выгода
государственной обработки этих продуктов бросалась в глаза, а боязнь конкуренции и неограниченность власти
вызывали тенденцию к монополизации производства. Эта монополизация наблюдается в Птолемеевском Египте в
широчайших размерах: только государственные фабрики производят растительные масла, выделывают бумагу,
льняные полотна, пеньковые товары, стекло; только государство добывает натр и соль и продает их. Государственное
производство пользуется трудом почти исключительно свободным, но все же принудительным: оно вызывает
прикрепление людей к месту и делу и стесняет свободу передвижения. Оно же создает такой важный экономический
фактор, как покровительственные пошлины, и даже такой экономический гнет, как принудительное потребление. Если
в Египте монополия могла ослабить частную предприимчивость, то все же свести ее на нет она не могла. Тем менее,
могло это случиться в государствах городского строя, где частная инициатива и частная собственность были издревле
главными лозунгами жизни. Все монополизировать было нельзя, и менее всего — художественную промышленность,
которая более чем какая-либо другая работала на мировой рынок. Очень большое место занимает массовое
производство в создании той общеэллинистической физиономии, которую принимает мир после Александра Вел.
Немалую роль сыграл экономический уклад и в создании социальных основ эллинистического бытия. Прежде всего он
создал вне собственно Греции класс культурной буржуазии, которая давала тон и экономической, и политической
жизни, поскольку из неё почти исключительно выходило чиновничество — это незнакомое политии образование. Из
буржуазии и чиновничества выделилась придворная аристократия, тесно связанная с монархическим строем.
Аристократия, чиновничество и, в особенности, войско путем системы жалования земельных владений из царских
земель, создают класс зажиточных и богатых земельных собственников, который становится между колоном — или
иногда крепостным — и государством. Класс этих землевладельцев увеличивается путем покупки земли капиталистами
как у городов, так и у царя. При этом верхи общества — и чиновники, и солдаты, и купцы, и промышленники — в
высшей степени подвижны. В Египте в составе привилегированных классов мы видим и македонян, и греков, и
фракийцев, и персов, и разнообразных малоазиатов и т. д. Подвижность и разнородность способствуют широкой
интернационализации и космополитичности верхов общества. Смешение национальностей, широкий кругозор,
знакомство с массой стран и народов неминуемо должны были отразиться и на эволюции религиозного миросозерцания
эллинистического общества. Египетский культ приобретает эллинскую окраску, эллинская религия и культы в Сирии и
Мал. Азии проникаются тамошними религиозными идеями. Создаются зачатки того синкретизма, который с такой
силой развивается в период верховенства Рима. Смешение восточного с эллинским создает и тот культ монарха,
который сыграл такую роль в образовании идеи монарха Божией милостию (см. Царь). Область эллинизма не
ограничивается восточной частью бассейна Средиземного моря. Сицилия, галльская Массилия, некоторые испанские
города являются проводниками Э. и на западе; не было недостатка и в попытках объединить западное эллинство в одно
государство: сиракузские тираны и эпирские цари не раз пытались осуществить идею западного эллинистического
государства. Здесь на пути эллинизма стал сначала Карфаген, а затем, и главным образом, Рим. Эллинизму пришлось в
конце концов удовлетвориться культурным влиянием на новую державу. Зато в этом отношении побед было одержано
немало: уже в это время Рим взял у Э. и науку (главным образом, проследить мы можем это на развитии истории), и
литературу, и искусство. Одно время казалось, что и литературным языком будет греческий, но в этом направлении
национальное самосознание латинства не дало эллинизму одержать решительную победу. Почва для поступательного
движения Э. в Италии была подготовлена влиянием этрусским и сношениями с греческими городами Италии и
Сицилии. Менее сильно сначала влияние Э. на политический строй Рима и Италии, хотя провинциальная
администрация уже теперь черпает полной чашей из эллинистического административного и финансового опыта.
Римское общество последнего века республики в силу всего этого, а также чисто эллинистического воспитания, мало
чем отличалось от общества другого какого-либо культурного центра Э.; верхи его приняли весь лоск и всю humanitas
эллинистического аристократа, хотя нередко и в их среде прорывалась сущность упорного и грубого селянина,
жестокого и расчетливого солдата. Уже в эпоху республики начало сказываться и политическое влияние Э. на Рим.
Эллинистические образцы были, может быть, перед глазами у Г. Гракха; ими пользовался, несомненно, Помпей, но
особенно ярко сказались они на деятельности Цезаря и Антония. Идеалом Цезаря было создание мирового государства
на базе эллинистической монархии, с преобладанием эллинских элементов. На эллинистический лад должны были
сложиться и администрация этого государства, и его финансы, и его внутренний строй. Такая попытка насильственной
эллинизации погубила Цезаря и возбудила сильную национальную реакцию. Вожаком её явился Август, выступивший
со всей Италией и Западом против Антония, объединившего в своих руках Восток если не под титулом, то под властью
последнего эллинистического монарха. Борьба кончилась победой национализма и Августа и созданием двойственного
принципата; но и в нем следы Э. сильны и несомненны. Их улавливаем мы и в организации столицы, и в
администрации (институт чиновничества), и в финансовом устройстве, и в культе властителя, и в сознательном
насаждении городов и т. д. Все же сохранялся внешний римский облик и лозунгом оставалось: Рим и латинство.
Победное шествие Э. задержать, однако, было невозможно. Калигула пытается всецело стать на точку зрения Цезаря,
Клавдий или его отпущенники проводят ее хотя не столь открыто, но гораздо более интенсивно. В это же время Э.
одерживает и одну культурную победу за другой. Миссией Рима становится быть проводником Э. на всем Западе,
внести его быт, его искусство, его строй, его литературу, его науку — правда, на латинском языке и иногда в
италийской переработке — в Галлию, Британию, Испанию и Африку. Эту миссию он выполняет успешно и уже в
начале II века по всему Западу тянется тонкий слой эллинистического лака. К тому же времени относится и
окончательная победа политического строя Э., с его неограниченной монархией и чиновничеством. Завершителем
начавшегося еще при Цезаре движения является имп. Адриян. Национализм латино-римский окончательно сходит со
сцены как политический фактор; эллинистический, говорящий по-гречески Восток становится вполне равноправен с
Западом. На это же время, продолжающееся до III века, падает и новый пышный расцвет эллинистич. литературы и
философии, последней — отчасти под влиянием новых религиозных идей, выделившихся из старого религиозного
синкретизма. Основной политический вопрос, поставленный Э. — вопрос об отношении города (т. е. политии) к
государству единому и мировому — разрешен был Римом в смысле сирийской системы превращения города в
самоуправляющуюся административную и податную единицу. Там, где не было городского строя, он вводится;
римское государство имеет тенденцию превратиться в комплекс городских территорий. Временный расцвет городов
под давлением обусловленной общим экономическим упадком системы тягот, начало которой было положено еще
вовремя самостоятельного существования эллинизированных государств, постепенно сводится на нет, и
государственный строй с III в. все более и более сводится к одному из своих прототипов — строго восточных
абсолютных монархий. В то же время, под влиянием долгой работы латинского национализма, древний мир
раскалывается на две половины — греческую и латинскую, которые отныне идут каждая своей дорогой. Семена
развития, однако, и здесь и там одни: везде это тот комплекс культурных приобретений, который выработался в
государствах, управлявшихся преемниками Александра Вел., тот комплекс, который соединяет эллинские элементы и
элементы восточной культуры и этим подчиняет Запад, комплекс, который и обозначается словом Э. Вопрос об Э. во
всей его полноте не был еще трактован. Внешнюю и культурную историю Э. см. в больших произведениях,
занимающихся историей греческого мира во время и после Александра: Droysen, "Geschichte des Hellenismus"; Holm,
"Griechische Geschichte" (т. IV); Mahaffy, "Greek life and thought from the age of Alexander to t h e Roman conquest" (Л.,
1887; очень устарела); Niese, "Geschichte der griechischen und makedonischen Staaten seit der Schlacht bei Chaeronea";
Kaerst, "Geschichte des hellenistischen Zeitalters"; Niese, "Die Welt des Hellenismus" (Марбург, 1900); Beloch, " G riechische
Geschichte" (т. III). Об Э. в римское время нет отдельных работ. Некоторую сводку дает Е. Kornеmann, "Aegyptische
Einfl üsse im rö mischen Kaiserreiche" (в "Neue Jahrb. f ür Phil. und Pä d.",1899). Ср. Ростовцев, "Мученики римской
культуры" ("Мир Божий", 1900, апрель).
5.2. Становлення ранньоіндустріального суспільства в Європі. Напрямки, етапи, форми ґенези
капіталізму.
Индустриальное общество(промышленное общество), обозначение стадии развития общества, сменяющего
традиционное, аграрное (родо-племенное, феодальное) общество. Термин принадлежит А. Сен-Симону; широкое
распространение концепция индустриального общества получила в 50-60-х гг. 20 в. (Р. Арон, У. Ростоу, Д. Белл и
др.). Формирование индустриального общества связано с распространением крупного машинного производства (см.
Индустриализация), урбанизацией, утверждением рыночной экономики и возникновением социальных групп
предпринимателей и наемных работников, становлением демократии, гражданского общества и правового
государства. Капитализм в теориях индустриального общества рассматривается как его ранняя ступень (европейские
страны в 19 - нач. 20 вв.). В ряде стран противоречия становления индустриального общества привели в 20-30-х гг. 20
в. к возникновению тоталитарных режимов. В кон. 20 в. индустриальное общество переходит к постиндустриальному
обществу
Индустриа́льное о́бщество (нем. Industriegesellschaft)b— тип общества, которое достигло такого уровня общественно-
экономического развития, при котором наибольший вклад в стоимость материальных благ вносит добыча и
переработка природных ресурсов, а также промышленность.
Индустриальное общество возникает в результате промышленной революции. Происходит перераспределение рабочей
силы: занятость населения в сфере с/х падает с 70-80% до 10-15%, возрастает доля занятости населения в
промышленности до 80-85%, так же происходит прирост городкого населения. Доминирующим фактором производства
становится предпринимательская деятельность. В результате научно-технической революции индустриальное
общество трансформируется в постиндустриальное общество
[1]
.
Промы́шленная револю́ция (промы́шленный переворо́т, Вели́кая индустриа́льная револю́ция)b— это переход от
преимущественно аграрной экономики к индустриальному производству, в результате которого происходит
трансформация аграрного общества в индустриальное. Промышленный переворот охватил вторую половину XVIII век
и продолжался до второй четверти XIX века.
Термин промышленная революция был введен в научный оборот выдающимся французским экономистом Жеромом
Бланки.
Промышленная революция связана не просто с началом массового применения машин, но и с изменением всей
структуры общества. Она сопровождалась резким повышением производительности труда, быстрой урбанизацией,
началом экономического роста (до этого экономический рост, как правило, был заметен лишь в масштабах столетий),
исторически быстрым увеличением жизненного уровня населения. Фактически, промышленная революция позволила в
течение всего лишь 3-5 поколений перейти от аграрного общества (где большинство населения вело натуральное
хозяйство) к современной городской цивилизации.
Капитали́зм — система общественного производства и распределения, основанная на частной собственности,
всеобщем юридическом равенстве и свободе предпринимательства. Главным критерием для принятия экономических
решений является стремление к увеличению капитала, к получению прибыли.
[1][2]
Капитализм — тип общества, основан на частной собственности и рыночной экономике. (Универсальная
энциклопедия от «Кирилл и Мефодий»)
[5]
[править] История термина
Слово «капиталист»b— «осколок жаргона спекулянтов на первых европейских биржах»
[6]
.
Оксфордский словарь английского языка отмечает, что слово «капитализм» первым использовал в 1854 году романист
Уильям Теккерей для обозначения совокупности условий владения капиталом. В 1867 году в книге «Капитал» Карл
Маркс использовал термин «капитализм» для обозначения капиталистического способа производства, а также
«капиталист» — владелец капитала. Для обозначения экономической системы впервые термин был использован в 1884
году в книге Дуэ «Лучшие времена».
Капитализм — это экономическая абстракция, в которой выделены характерные черты экономики на определённом
этапе её развития, отброшены менее значимые.
[7][8][9][10]
Реальная экономика конкретных стран никогда не основывалась
только на частной собственности и не предоставляла полной свободы предпринимательства. Всегда в той или иной
мере присутствовали несвойственные капитализму черты — сословные привилегии; ограничения на владение
имуществом, в том числе ограничения на размеры недвижимости или земельных участков; таможенные барьеры;