Но первая глава посвящается более общим проблемам перемен, происхо
дящих в рамках дихотомии человек — государство, что представляется необ
ходимым для понимания их главного «вектора» и глубинного смысла. Это
особенно важно, поскольку данный сдвиг если в какойто мере и осознан пре
тендующей на интеллектуальное и иное лидерство частью нашего общества,
то заведомо далеко не в той степени, которая позволяла бы адекватно оценить
его последствия и сделать соответствующие его значению выводы. Между тем
его значение представляется автору критически важным для оценки сценари
ев будущего страны, особенно на фоне непрекращающихся попыток канони
зации нашего исторического прошлого — как близкого, так и более отдален
ного. Чаще всего это происходит под флагом модной категории «ментальнос
ти», которой придается некий фатальный, едва ли не мистический смысл.
Причем любопытно, что связанная с этим система аргументов часто исходит
от непримиримых во всем остальном оппонентов — от ультралибералов до
крайних традиционалистовконсерваторов. Разница лишь в том, что одни
рассматривают это как несчастливый исторический фатум, а другие – как
«утраченный рай».
Разумеется, было бы нелепо отвергать как саму категорию «ментальнос
ти», так и связанные с этим проблемы. Однако не менее нелепо, на мой
взгляд, ее абсолютизировать, рассматривать как нечто непреодолимое, едва
ли не «от веку» заданное нам судьбой. Есть достаточно оснований и истори
ческих фактов, подтверждающих, что нашему обществу очень даже присуще
стремление к выбору иных, альтернативных траекторий развития, причем как
в прошлом достаточно отдаленном
1
, так и недавнем. Пример последнего —
90е годы ХХ века, на которые политические конъюнктурщики с некоторых
пор словно по команде стали навешивать ярлыки «лихих», «позорных» и т.п.,
но которые, на мой взгляд, были самым достойным десятилетием, прожитым
российским народом за ХХ век (если не считать военного лихолетья с его осо
быми законами и критериями).
Но, так или иначе, столь ярко и даже порой вдохновенно описываемые хо
лопские и прочие негативные (некоторым, впрочем, нравящиеся) черты на
шей исторической «ментальности» стоит рассматривать не как судьбу, а как
запущенную, но поддающуюся лечению болезнь. Иное представляется вариа
цией тезиса о нашей генетической национальной неполноценности, этакого
«расизма наоборот», для чего, полагаю, нет достаточных оснований. Да и са
ми категории «национальной ментальности», «национального характера», хо
тя они и работают в рамках социальной антропологии, представляются слиш
ком широкими и неопределенными для какихлибо обобщающих практичес
8
КРИЗИС БЮРОКРАТИЧЕСКОГО ГОСУДАРСТВА. Реформы государственной службы: международный опыт и российские реалии
_________________________________
1
См. об этом, напр.: Оболонский А.В. Человек и власть: перекрестки российской истории. М.,
2002; Карацуба И.В., Курукин И.В., Соколов Н.П. Выбирая свою историю. М., 2006.