Муштук О.З. Политология

Подождите немного. Документ загружается.

Индивидуальная и массовая психология политического поведения

321

Скрытая плата за участие, принимающая форму покупки го-

лосов в ходе избирательных кампаний – широко распространенное

явление и в современных демократиях, во многих из которых (по

причине политического равнодушия электората) процент явки из-

бирателей (для того, чтобы выборы были признаны состоявшимися)

понижен до 25% или не оговаривается вообще.

Психологическая мотивация стремления к власти

В числе основных психологических мотивов, заставляющих

людей стремиться к власти и обрести престижный статус ведущего, а

не ведомого, в качестве преобладающих мотивов чаще всего выделя-

ют мотивы эгоцентрические, т.е. те, которые концентрируются на

реализации собственных интересов личности.

Именно такими являются мотивы стремления к власти при ус-

ловии автономного отношения к ней, когда власть ценится исключи-

тельно в силу своих собственных достоинств. Одним из таких моти-

вов может быть восприятие власти как игры, т.е. власть, как магни-

том, притягивает к себе уже по той причине, что носит игровой ха-

рактер, сравнимый со спортивным азартом. Здесь такой же предель-

ный накал страстей, захватывающий человека, особенно на стадии

борьбы за кресло в период предвыборных баталий, публичных схва-

ток претендентов, в ходе которых надо доказать избирателю, что

среди всех соискателей власти ты – первый.

Другим эгоцентрическим мотивом является власть как гос-

подство над другими людьми. Этот мотив присущ личностям,

для которых власть привлекательна в первую очередь тем, что да-

ет возможность навязывать людям свою волю: одних «казнить»,

других «миловать». Такого рода мотивация может быть связана с

какой-либо тайной (психической) или явной (физиологической)

ущербностью человека и желанием компенсировать ее за счет об-

ретения власти. Представитель неофрейдизма, немецко-

американский психолог и социолог Э. Фромм (1900-1980) отмечал

в этой связи, что, переживая какую-то свою «ущербность», человек

может пойти по линии наименьшего духовного сопротивления –

по линии компенсации этого своего чувства «хужести» страстью к

возвышению над всеми и всем.

При инструментальном отношении к власти, когда власть це-

нится исходя из того, чего можно достичь, обладая ей, доминирует

эгоцентрический мотив стремления к власти как источнику богат-

ства, престижа, славы. Однако здесь возможна и социоцентриче-

ская мотивация, которая может быть выражена желанием послужить

Политология

322

людям, послужить Отечеству, сделать что-либо хорошее для страны

(региона области, района), реализовать интересы какой-либо общно-

сти (класса, нации, клана и пр.).

Власть – предмет скользкий. И здесь требуется совершенное

владение искусством не только «захвата» власти, но и способности

удержать ее. М. Вебер, подробно изучавший проблему удержания

власти, выделил три основных способа (не столько политических,

сколько психологических), используемых правителями в недемокра-

тических системах с этой целью.

1. Подбор аппарата управления из заурядных приспешников.

Предпочтение оказывалось не тем, кто обладал познаниями и ост-

рым умом, а тем, кто был исполнителен и не позволял себе лишних

мыслей. Деспотическая власть видела свою опору в людях безгра-

мотных. Именно им оказывалось предпочтение по сравнению с

людьми просвещенными и мудрыми. Были периоды, когда слыть

человеком умным было даже небезопасно. Так, уже став римским

императором, Клавдий признавался, что во время царствования сво-

его предшественника Калигулы он нарочно стимулировал глупость,

чтобы уцелеть.

По мнению известного российского политолога Ф.М. Бурлац-

кого, подобной же тактики придерживался Н.С. Хрущев, изображая

«щирого казака», далекого от каких-либо претензий на власть, на-

дежного исполнителя чужой воли. Это соответствует традиции, за-

ложенной еще Петром I, который в указе от 9 декабря 1708 г. предпи-

сывал: «Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь

вид лихой и придурковатый, дабы умением своим не смущать на-

чальства».

2. Беспрестанное подтверждение выдающихся качеств прави-

теля. Горе было тому, кто даст понять, что правитель в чем-то ошиб-

ся. Для большего упрочения своей власти наместниками бога на зем-

ле считали себя величайшие завоеватели Тамерлан, Чингисхан, рос-

сийские самодержцы и многие другие владыки прошлого. Впослед-

ствии на смену привычной формулы «волею божьей» пришла дру-

гая, не менее ритуальная и опасная формула «волею народной». Чем

более авторитарный характер носит власть, тем нетерпимее руково-

дитель к любому чужому мнению.

3. Периодическое отлучение определенного числа своих спод-

вижников, что порождает у них стремление ничем не навлечь на се-

бя гнев вождя. Как правило, сподвижников уничтожали под предло-

гом того, что они продались неприятелю, стали врагами народа.

Именно это обвинение безошибочно выдвигалось при любых режи-

мах, в том числе и в совсем недалеком прошлом нашей страны.

Индивидуальная и массовая психология политического поведения

323

Пассивное отношение к власти и стремление избегать ее

также имеют свою мотивацию. Это может быть реальная оценка

собственных шансов на осуществление власти, связанная:

• с типом политического режима: при тоталитарных и автори-

тарных режимах формирование и воспроизводство правящего

класса носит сугубо кастовый закрытый характер, и «человеку

со стороны» попасть в номенклатурный круг практически не-

возможно;

• с характером самой личности: политика любит сильных лю-

дей, это жесткий (если не сказать жестокий) род занятий, по-

этому людям без «толстой кожи», слабовольным, неуверенным

в себе и т.д. в политике делать нечего;

• с тем, что политика не главная сфера жизни человека и совсем

не желанное занятие для большинства. Люди чаще всего реа-

лизуют свои таланты и способности вне политической сферы,

исповедуя по отношению к ней в качестве жизненного кредо

установку «вне партий, вне политики» и др. К тому же полити-

ка на уровне обыденного массового сознания воспринимается

преимущественно как «грязное дело».

Тема 8.2. Психологические факторы-детерминанты

группового и массового политического

поведения

Основной характеристикой групповой и массовой психологии

в сфере политики является установка на различение «своих» и «чу-

жих». Сам факт объединения людей в какую-либо общность (нацию,

партию и т.д.) формирует неосознанный мотив поиска врага, сопер-

ника. Чем реальнее и ощутимее этот «чужой», тем психологически

легче и быстрее происходит процесс консолидации общности.

Примеров такой консолидации в различные социальные и по-

литические образования, которая сопровождается поисками реаль-

ных или мнимых врагов, много, в том числе и в постсоциалистиче-

ской России. Можно вспомнить «Марш голодных очередей», органи-

зованный 9 февраля 1992 г. движением «Трудовая Россия» и партия-

ми коммунистической ориентации. Известие о планировании этой

политической акции стало поводом для упрочения демократических

сил перед угрозой наступления «красно-коричневых». Не углубляясь

в анализ причин, содержания лозунгов и социального состава

«Марша голодных очередей», демократы на своих митингах вели

себя точно так же, как и «противник» (те же установки, методы,

Политология

324

формы проявления враждебности и т.д.). Эти альтернативные ми-

тинги (на Манежной площади и на площади Свободной России)

продемонстрировали одну из исходных посылок массовой политиче-

ской психологии, а именно: в процессе политических взаимодейст-

вий для социальных общностей психологически важны не осо-

бенности той или иной из них, а их отличия от своей общности.

Основным механизмом формирования образа другой общно-

сти выступает сравнение. Все элементы политического поведения и

политической деятельности (традиции, ритуалы, символика, про-

граммные заявления и т.д.) «чужой» общности воспринимаются че-

рез преувеличение их несходства с собственными образцами. При

этом чем меньше опыт непосредственного общения с «чужой» общ-

ностью, а, следовательно, острее дефицит достоверной информации

о ней, тем более искаженным (предвзятым) предстает ее образ. В ос-

нову суждения о другой общности в данном случае ложатся либо

случайные черты, либо стереотипы общественного сознания, фор-

мируемые как идеологическими аппаратами государства, так и по-

литически ангажированными СМИ.

Хорошо известно, что в СССР с помощью массированной про-

паганды от поколения к поколению передавался стереотип о КПСС

как «уме, чести и совести современной эпохи», единственном и вер-

ном борце за интересы трудящихся. Параллельно закреплялись не-

гативные стереотипы относительно западной демократии (как «рая

для богатых и ловушки для бедных»), частного предпринимательст-

ва (как ничем не ограниченной свободы наживы и безудержной экс-

плуатации человека человеком), диссидента (как предателя нацио-

нальных интересов) и т.д.

Давно замечено, что нередко люди составляют собственное

мнение о сущности и ценности для себя той или иной партии или

общественной организации на основе личных контактов с ограни-

ченным числом представителей этих формирований. В таком случае

действует психологический закон «переноса репутации», т.е. лич-

ные впечатления (симпатии или антипатии) переносятся с индиви-

дов на всю организацию, членами которой они являются.

То же характерно для восприятия «чужой» организации через

призму политического имиджа ее лидера (или группы лидеров).

Здесь действует правило «каков поп, таков и приход».

Для людей, объединенных в политические общности, харак-

терна повышенная эмоциональность. В качестве одного из основ-

ных сильно действующих побудительных факторов здесь выступает

символика. Флаги, гербы, гимны, памятники культуры, историче-

ские личности, события и т.д. очень часто становятся символом объе-

Индивидуальная и массовая психология политического поведения

325

динения, направляющим их устремления на конкретные политиче-

ские объекты. Именно эту роль играли в суровые годы Великой Оте-

чественной войны, поднимая народ на разгром врага, такие кино-

фильмы, как «Александр Невский», «Чапаев» и др. Многие символы

создают настолько мощные эмоциональные состояния, что помогают

преодолевать людям даже нечеловеческие испытания.

Поэтому политическая практика, особенно на крутых поворотах

истории, неизменно включает низвержение старых и утверждение

новых символов. Переименование городов и улиц, реабилитация ис-

торических фигур, национальных традиций и праздников – все это

призвано формировать у людей сугубо положительные эмоции. Од-

нако у значительной части населения – приверженцев старых, низ-

вергнутых символов они вызывают гнев и раздражение. В результате

такого «двоевластия» старых и новых символов общество раскалывает-

ся, что пагубно сказывается на социальной и политической стабильно-

сти, порождая всякого рода противостояния и «выяснение отноше-

ний» между «реставраторами» и «реформаторами».

Еще одна важная сторона массового политического поведения,

обусловленная действием психологических факторов, заключается в

том, что между политическими убеждениями людей и их реаль-

ными действиями очень часто отсутствует какая-либо связь, а если

она есть, то чаще всего довольно слабая и относительная.

Так, например, в 1930-е гг., когда в США были довольно силь-

ны антикитайские настроения, профессор Раптер провел довольно

интересный эксперимент. Он и два китайца (ученик профессора и

его жена) отправились в путешествие по стране, посетив 66 гостиниц

и 184 ресторана. За исключением одной гостиницы, везде им был

оказан радушный прием, без акцента на национальную принадлеж-

ность супружеской четы. По возвращению из путешествия в те же

гостиницы и рестораны были направлены письменные запросы от-

носительно возможности обслуживания китайцев. Результаты пре-

взошли ожидания: было получено 92% отказов. Из этого следовало,

что четкая установка на нетерпимость, актуализация ранее сформи-

рованных политических убеждений происходит только при поста-

новке вопроса в категорической форме.

Психологическая мотивация жизнедеятельности толпы

Особенностью общественно-политических реалий ХХ – начала

ХХI вв. является их «массовизация». Начавшись в экономике, она по-

степенно распространяется на все остальные сферы жизни общества:

нематериальное производство, управление, политику, досуг, обще-

Политология

326

ние. «Массовизация» в политике привела к тому, что резко увеличи-

лось количество людей, участвующих в политических действиях, из-

менился качественный состав организованных политических сил,

усложнились сами политические отношения, сформировалось новое

политическое сознание.

Одним из первых, кто дал подробный анализ феномена массы,

равно как и массовой психологии и культуры, был известный испан-

ский философ Х. Ортега-и-Гассет. В работе «Восстание масс» он пи-

сал: «Массы внезапно стали видны, они расположились в местах, из-

любленных «обществом». Они существовали и раньше, но оставались

незаметными, занимая задний план социальной сцены; теперь они

вышли на авансцену, к самой рампе, на места действующих лиц. Ге-

рои исчезли, остался хор». Согласно Х. Ортега-и-Гассету, принад-

лежность к массе – чисто психологических признак, ибо человек мас-

сы чувствует себя точно таким же, как все другие участники.

Существуют различные определения понятия массы. Амери-

канский социолог Д. Белл, систематизировав наиболее часто встре-

чающиеся, свел их к пяти основным.

1) Массы как недифференцированное множество. В этом смыс-

ле массы обычно определяют как противоположность классу

или какой-либо другой относительно однородной группе лю-

дей. При таком понимании масса не имеет ни социальной

организации, ни обычаев, ни установленного руководства.

Подобные массы не только автономные, но и конформистские.

И человек толпы предстает в качестве обезличенного субъекта,

суть которого определяют такие черты, как стереотипное мыш-

ление, приспособленчество, несамостоятельность суждений.

Это приводит к «стадной экзальтации» (восторженному, воз-

бужденному состоянию), безответственности, потере индиви-

дуальности (собственного лица).

2) Массы как синоним невежественности. Современная культу-

ра не является моделью или стандартом для массового челове-

ка. Широкие массы людей не могут стать образованными и ов-

ладеть культурными ценностями. Страх перед массой, – пишет

американский социолог Д. Белл, – уходит корнями в господ-

ствующую консервативную традицию западной политической

мысли, которая и сегодня еще формирует политические и со-

циологические воззрения, резко противопоставляя «автори-

тетных лидеров бессмысленным массам», иображая первых в

качестве «пастырей» вторых.

3) Массы как механизированное общество. «Механическое об-

щество» накладывает на людей свой отпечаток, делает их

Индивидуальная и массовая психология политического поведения

327

жизнь математически точной. Бытие человека приобретает по-

добный маске характер: стальной шлем и защитная маска

сварщика символизируют превращение индивидуального в

его техническую функцию. Здесь ярко проявляется антигума-

низм индустриального общества, пагубно влияющего на раз-

витие человеческой индивидуальности.

4) Массы как бюрократическое общество. Современная органи-

зация производства направлена исключительно на рост произ-

водительности труда, что создает своеобразную управленче-

скую пирамиду, в рамках которой все решения принимаются

наверху. Эта «функциональная рациональность» вытесняет

«субстанциональную рациональность», сущность которой со-

стоит в том, что к любым человеческим делам должен быть

приложен разум, что все дела и поступки, да и сами мысли

должны сознаваться человеком. Когда решения принимаются

наверху, в отрыве от основных производителей, это не только

лишает подчиненных инициативы, но и вызывает у них не-

удовлетворенность, приводит к потере самоуважения. В ре-

зультате личность теряет свои «эксклюзивные» черты «в пользу

стадности».

5) Массы как толпа. В данном случае категория «массы» упот-

ребляется как сугубо психологический термин. И поведение

людей в толпе есть не что иное, как форма «массового психо-

за». Толпа не рассуждает, а повинуется страстям. Отдельный

человек сам по себе может быть культурным человеком, но в

толпе он становится варваром, превращается в инстинктивно

действующее существо. Вместе с другими участниками толпы

он опускается вниз по лестнице цивилизации.

Будучи временным «скоплением» непосредственно контак-

тирующего большого числа людей, которые спонтанно реагируют

на одни и те же стимулы сходным или идентичным образом, тол-

па не обладает ни установленными организационными нормами, ни

каким бы то ни было комплексом моральных установлений и табу.

Вне зависимости от типа толпы (она может быть агрессивной, алчу-

щей, спасающейся и т.д.), в ней всегда проявляются и берут верх

примитивные, но сильные импульсы и эмоции.

Присоединение к толпе у каждого человека сопровождается

разрядкой напряженности. Временно освобождаясь от многих ско-

вывавших его проблем: житейских, нравственных, чисто психологи-

ческих и т.д., – он становится частью социального организма, живу-

щего по своим специфическим законам. Здесь все теснят друг друга

со всех сторон, каждый лишается самостоятельности, личного кон-

троля над ситуацией.

Политология

328

В толпе теряется ответственность личности за свои поступ-

ки, она как бы делится на всех и поэтому не ложится нравственным

бременем ни на кого. Человек побуждается к действиям, которые он

никогда не был бы в состоянии совершить один, оказавшись объек-

том влияния общественности. Только в толпе трус может стать храб-

рым, а стеснительный человек – решительным. Однако, теряя нрав-

ственные ориентиры своего поведения, человек теряет самого себя.

Н.А. Бердяев не без основания утверждал, что всякая группирую-

щаяся масса не приемлет свободы и враждебна ей.

В толпе человеку непроизвольно передается эмоциональное

состояние окружающих (возбуждение, ликование, гнев, агрессив-

ность и т.д.). Действуя по принципу положительной обратной связи,

происходит многократное взаимное усиление аффективного (эмоцио-

нального) воздействия. Недаром говорят, что и смерть на миру красна.

Толпа снижает у людей критичность восприятия информа-

ции, значительно затрудняются оценка и контроль собственных

реакций. Интеллект толпы всегда ниже интеллекта составляющих ее

единиц. По этой причине многократно возрастет внушаемость массы.

При этом механизм внушения не нуждается в логике и четко

выстроенной системе доказательств. Самые невероятные слухи легко

усваиваются и мгновенно распространяются. Даже случайно бро-

шенное слово, оскорбляющее политические пристрастия толпы, мо-

жет стать толчком к погромам и насилию.

Возбужденная политическая масса громит и сокрушает на сво-

ем пути былые символы (памятники, здания и т.д.), а заодно для де-

монстрации силы и удали все, что попадается под «горячую руку».

Неосознанная тревога, нравственные укоры за содеянное нередко

обостряют чувство преследования – особую возбудимость и раздра-

жительность толпы по отношению к своим истинным или иллюзор-

ным врагам. Н. Макиавелли писал, что нет ничего страшнее взволно-

ванной массы без вождя, но нет также ничего ее слабее.

Умение «оседлать» толпу, подчинить ее своим желанием и ин-

тересам во все времена считалось выдающимся качеством политика.

Весь мировой опыт свидетельствует, что тот, кто умеет вводить массу

в заблуждение, тот легко становится ее повелителем; кто же стремит-

ся образумить ее, тот всегда становится ее жертвой.

Влияние толпы на индивида преходяще, хотя возникшее у него

настроение может сохраняться долго. Связь, объединяющая толпу,

разрушается, если новые стимулы создают другие эмоции. Толпа

рассеивается под влиянием инстинкта самосохранения или страха

(если ее облить водой или обстрелять). Толпа может разойтись также

под влиянием таких чувств, как голод, возбуждение, направленное к

иным целям, чувство юмора и др.

Индивидуальная и массовая психология политического поведения

329

Тема 8.3. Природа и психология

социально-политических конфликтов

и кризисов

Любое общество как неоднородное множество по своей природе

конфликтогенно. И чем сложнее социальная структура общества, чем

больше в нем свободы и плюрализма, тем больше дифференцирован-

ных статусов, ролей, функций, несовпадающих, а порой и взаимоис-

ключающих интересов, целей, ценностей, а, стало быть, больше потен-

циальных источников и мотивов для конфликтов. Поэтому конфликты

так же естественны для любого уровня коллективной жизнедеятельно-

сти, как и все другие формы ее проявления. Как саркастически замечает

в этой связи французский политолог Б. Гурней, «Многие ответственные

должностные лица, приверженцы метафизической концепции единст-

ва государства, хотели бы с помощью разных процедур и регламента-

ции избавиться от любых конфликтов. Абсурдная мечта. В мире суще-

ствует лишь одно место, где нет конфликтов. Это кладбище».

Конфликт как вид социального взаимодействия

Как и многие другие явления общественной жизнедеятельно-

сти, конфликт – исключительно сложный социальный феномен, ко-

торый в силу своей многоликости и многообразия форм проявления

не поддается однозначной трактовке. Понятие конфликта нельзя

втиснуть в какую-то одну универсальную дефиницию и, тем самым

снять вопрос об определении его сути и той роли, которую он играет

в воспроизводстве общественной жизни.

Существует бесчисленное множество дефиниций социального

конфликта. Чаще всего, конфликт определяют как:

− ситуацию, в которой стороны сообщают о несовместимости их

потенциальных позиций или состояний и стремятся завладеть

позицией, исключающей намерение другой стороны;

− борьбу за ценности и претензии на определенный статус, власть

и ресурсы, в которой целями противников являются нейтрали-

зация, нанесение ущерба или уничтожение соперника;

− деятельность, в которой люди или группы людей, исходя из

своих собственных (действительных или мнимых) интересов,

стремятся оттеснить или порой уничтожить друг друга;

− такой способ взаимодействия людей, социальных общностей и

социальных институтов, в рамках которого действия одной

стороны, столкнувшись с противодействием другой, препятст-

вуют реализации ее целей (интересов);

Политология

330

− столкновение социальных и политических сил по вопросам со-

вместной жизнедеятельности, общения и благосостояния на

почве несовпадения интересов, взглядов, традиций, приорите-

тов, ценностей.

Из этих определений конфликта недвусмысленно следует, что

речь идет об одном из широко распространенных видов социаль-

ных отношений между двумя или большим числом сторон, цели

которых реально или предположительно несовместимы и непри-

миримы. Конфликтное взаимодействие с необходимостью предпо-

лагает активное противоборство сторон (индивидов, больших и ма-

лых социальных групп, организаций и т.д.), т.е. действия, направ-

ленные друг против друга.

В основе этого противоборства находятся существующие в лю-

бом обществе противоречия, чье зарождение, развертывание и раз-

решение составляют суть его поступательного развития. Эти проти-

воречия могут быть сами разными: внутренними и внешними, ос-

новными и второстепенными, объективными и субъективными,

структурными и функциональными, антагонистическими и неанта-

гонистическими, длительными и кратковременными. Но они всег-

да – тот фундамент, на базе которого возникает и развивается кон-

фликтная ситуация. И социальный конфликт в этом смысле – одна

из наиболее распространенных форм проявления и материализа-

ции (актуализации) противоречий. Именно через столкновение

действий, буквальное или мыслимое, последние являют себя миру и

через него же так или иначе разрешаются (снимаются).

В то же время само по себе существование противоречий (и

связанных с ними противоположностей, различий, несоответствий) –

необходимое, но еще не достаточное условие конфликта. Противо-

положности и противоречия превращаются в конфликт только

тогда, когда начинают взаимодействовать силы, являющиеся их

носителями. И это взаимодействие биполярных сил – социальных

субъектов–носителей противоречий (будь то индивиды, группы, со-

циальные слои, политические партии и т.д.) – принимает характер

открытого противоборства и противостояния.

Современные теории конфликтов

Проблемы конфликтного взаимодействия людей – одна из

вечных тем, которая волнует человеческую мысль и находит свое от-

ражение и в религиозных учениях, и в народном творчестве, и в раз-

личных научных исследованиях и теориях. В числе последних самы-

ми распространенными являются: