Гиэн, Гандзин — трое святых. Красота духовного подвига — основное содержание
японских скульптур.
Как известно, дальневосточная живопись принципиально отличается от западной.
Ей совершенно не известна техника масляной живописи. Дальневосточная живопись
выполнена, как правило, или монохромной тушью, или сочетанием черной туши и
темперы — чистой либо с добавлением восковой краски или туши с водяными красками
(минеральными).
Единственным орудием живописца или рисовальщика была кисть. Писали на
бумаге различной толщины и плотности и на шелке.
В китайской живописи главную роль играет не объем, а линия, контур, почти
полное отсутствие светотени, плоскостность. Из Китая были заимствованы не только
техника, но и сам типаж, сюжет, цвет, композиция.
Буддизм открыл Японии доступ к сокровищам мировой культуры. Очень скоро,
преодолев провинциальную обособленность, японцы создают великолепные
памятники, не уступающие шедеврам мирового искусства. Вырабатывая свой стиль,
японские мастера формируют основы национального искусства.
Зарождение японского театра относится к VII—VIII вв. Уходя корнями в
глубокую древность, театр и к началу XXI в. сохраняет в неизменном виде
мистерии кагура, танцевальные драмы гигаку, элементы дэнгаку (крестьянские песни),
бугаку (культовые представления) и саругаку (форма народного фарса).
Самое древнее японское представление — кагура: миф о богине Амэ-но Удзумэ,
своим необыкновенным танцем вызвавшую богиню Солнца Аматэрасу из пещеры, в
которую она скрылась, разгневанная на своего младшего брата — Сусаноо. Сюжет в
кагура передается средствами танца и музыки.
Гигаку — танцевальная драма, возникшая в Индии, исполнялась как ритуальный
танец перед Буддой. Из Индии эти танцы были занесены в южнокитайское царство
У (по-японски Го), а оттуда — в Корею. В VI в. танцевальная драма появляется и в
Японии — одновременно с театральными масками.
Ныне в Японии коллекция древних театральных масок не имеет равных во всем
мире. Сделанные из ценных пород дерева (японского кипариса), они окрашены в разные
цвета. Некоторые маски сделаны из ткани и лака, а затем окрашены: черный цвет означает
добродетель, красный — радость и героизм, зеленый — счастье и т.д. Сочетание цветов
дает своеобразную психологическую характеристику персонажа.
Необыкновенно большие размеры гигаку (более полуметра) покрывали целиком
голову актера. Среди масок гигаку — божества, воплотившиеся в образы людей,
птиц, зверей. На японской почве в VIII в. танцевальное представление превращается
в придворный театр, постепенно приобретая характер светского представления.
Существовала и другая форма театрального представления — бугаку (буквально
«и танец и музыка»).
Реформой Тайка (649 г.) было создано ведомство — Дзибусё, ведавшее всеми
церемониями — брачными, траурными, генеалогией и наследством императоров,
приемом иностранцев, театром и музыкой.
Истоки японской народной музыки очень интересны. Японские музыковеды (Иба
Такаси, Яманэ Гиндзи и др.) считают, что музыкальный лад древних японцев
родственен музыкальному ладу айнов, тунгусов и других народностей Дальнего
Востока.
Сиба Сукэхиро (1898—1967) — известный композитор и историк музыки —
дешифровал, а затем записал и издал в европейской нотографии партитуры VIII —XI
вв.
Древние музыкальные инструменты хранятся в Сессии: разнообразные барабаны
и гонги, духовые инструменты типа флейты и гобоя, изготовленные из бамбука,
цитры и лютни.
В VII и VIII вв. китайские и корейские музыканты все чаще приглашаются в
Японию. Как и в Китае, теория китаезированной музыки в Японии базируется на
принципе определяющей роли единого звука, т. е. звука, взятого в отдельности. В этом
коренное отличие теории музыки стран Дальнего Востока и античной Европы, в
которых главная роль отводится соотношению звуков.
По классической китайской теории музыки древности и средневековья каждый
отдельный звук пентатонного звукоряда обозначал какой-либо элемент, цвет или
философскую субстанцию. Двенадцатиступенный звукоряд системы люй
соответствовал двенадцати лунам года, выступавшим в образе животных: тигра, зайца,
дракона, змеи, коня, овна, обезьяны, петуха, собаки, свиньи, крысы и быка.
Помимо системы люй с ее специфическим звукорядом в VIII в. в японской
ритуальной музыке гагаку появляется (через страны Юго-Восточной Азии — Вьетнам и
Камбоджу) и индийская музыка, основанная на так называемом звукоряде рага.
В 736 г. из Вьетнама в Японию прибыли несколько буддийских ученых. Они и
начали обучать своим танцам и музыке. По свидетельству японских источников, в 763
г. во время придворного праздника в Нара впервые исполнялась музыка Южного
Вьетнама (Тямпа), музыкальный стиль которой впоследствии, спустя примерно 400
лет, также был ассимилирован китайским стилем.
В формировании характера японской полифонии, несомненно, существенную роль
сыграл тот же принцип, что и в танцах бугаку, — противопоставление так называемой
«правой» и «левой» музыки. «Правая» музыка включала оркестровую партию,
заимствованную или сочиненную в стиле бохайской музыки и музыки Кореи; в «левую»
музыку входили партии индийского и китайского происхождения.
Кроме общих для обеих частей оркестра инструментов — бива, кото, тайко, сёко и
хитирики, — в «правой» части солирует флейта комабуэ и маленький барабан сан-но
цуцуми; в «левой» — флейта отэки и сё. В «левой» музыке флейта и гобой хитирики
играют в унисон, сопровождаемые аккордами сё; в «правой» — партии флейты и
хитирики даются и в форме контрапункта. На характере музыки, сопровождающей
танцы бугаку, сказалось влияние индийского ритма тала.
Ввезенное с материка ядро гагаку усовершенствовалось. В Японии условия
для этого были благоприятнее, чем на материке. Японский музыковед Усияма
Мицуру считает, что в разработке структуры музыкального произведения
теоретики гагаку намного опередили европейских и примерно за восемь веков до
Филиппа Эммануила Баха, Яна Вацлава Стамица, Иосифа Гайдна и Вольфганга
Амадея Моцарта приблизились к сонатной форме. Подробнее об этом можно
узнать из книги Н.А.Иофана «Культура древней Японии» (с. 234 — 235).
По мнению японских ученых, японцы подразделяются на два типа: тип Тохоку с
побережья Японского моря и тип Кинай. Первый тип имеет общие черты с айнами,
второй — с корейцами. Разнообразие структурных принципов музыкального
наследия Японских островов, проявляющихся, по мнению С.Б.Лупиноса, на
различных уровнях музыкального мышления (в системе тембров, фактуре,
метроритме, композиционном строении, системе фиксации интонационных
процессов) отражает множество форм функционирования взаимопересекающихся
моделей мира японцев и айнов. Это привело к тому, что ни одна из субсистем
музыкального наследия не стала самодостаточной и определяет тенденцию к их
контаминации в условиях XX века.