Монтгомери хотел, чтобы порт Бенгази начал работать на полную мощность к концу
января, однако 3 января на гавань обрушился сильнейший шторм, который вызвал
большие разрушения. Новые штормы стали причиной дальнейших задержек. X корпус
генерал-лейтенанта Хоррокса застрял на месте, так как его транспорт круглыми сутками
доставлял грузы для других частей из Тобрука в Бенгази и дальше на запад.
Перед тем как 15 января началась операция «Файритер», Монтгомери наверняка узнал о
трудностях Роммеля с помощью системы «Ультра». Так как у противника осталось всего
36 немецких и 57 итальянских танков, а его грузовики часто по нескольку дней стояли без
топлива, он не мог рассчитывать долго оборонять Триполитанию. Тем временем
Муссолини бушевал, проклиная «спятившего Роммеля, который думает только об
отступлении в Тунис». Кессельринг не понимал, почему Роммель не разбил 8-ю Армию,
пока Монтгомери собирал силы на линии Буэрат. Благоприятная возможность была
упущена. «Роммель прежних дней, которого я знал, этого не допустил бы».
Но «прежние дни» миновали безвозвратно, и Роммель был вынужден заниматься
организацией отступления, которое могло оказаться опасным и даже роковым, так как у
него на шее висели итальянские войска. Роммель не мог их бросить, хотя они не могли
сыграть никакой роли в предстоящих битвах. В состав итальянских дивизий входили так
называемые «ударные части» Тунисского батальона. Это были добровольцы с
минимальной военной подготовкой, которых генерал Баньини считал большей
опасностью для своих, чем для противника. Итальянская артиллерия была абсолютно
небоеспособна, пока не попала под командование немцев, после чего оказалась
неожиданно хорошей. Итальянскую пехоту тоже приходилось поддерживать, тогда в ней
появлялось подобие железного стержня.
В начале января Роммель узнал, что Муссолини согласился отправить немоторизованные
итальянские дивизии на линию Тархуна — Хомс, так как если англичане атакуют Буэрат,
делать это будет уже поздно. Comando Supremo заверило Роммеля, что эта линия идеально
подходит для обороны, потому что прикрыта горами высотой до 700 метров, которые
противник не сможет обойти.
Поняв, что Муссолини совершенно не ориентируется в сложившейся ситуации, Роммель
приказал Африканскому корпусу удерживать позицию Буэрат лишь до тех пор, пока
англичане не сосредоточат достаточно сил, чтобы обойти обороняющихся. Ни при каких
обстоятельствах немецкие войска не должны были попасть в окружение. [399] Как только
по радио будет передан сигнал «Красный ход», должно начаться отступление в
направлении Седады.
Чтобы помешать союзникам захватить дефиле Габес, которое находилось на полпути
между Триполи и Тунисом, он предложил отправить туда одну или две дивизии. Захват
дефиле разделил бы армии Оси. С согласия Кессельринга 21-я танковая дивизия оставила
свои танки и вооружение другим частям и 13 января начала отступление к границе
Туниса, где должна была пройти переформирование. Выбор дивизии, по мысли
Кессельринга, был продиктован напряженными отношениями между Роммелём и
командиром дивизии генерал-майором Хансом-Георгом Гильдебрандтом.
Тем временем Монтгомери методично накапливал силы в районе Буэрата. Он собрал уже
около 450 танков против ничтожных сил, имевшихся у Роммеля. Однако Монтгомери
отказывался доверить французам что-либо серьезнее охраны аэродромов. Если не считать
эту второстепенную обязанность, французы, по его мнению, были совершенно
бесполезными. «Они только мешают нам. Одно из важнейших положений моей доктрины