коммуникативность науки, ее социальную, культурно-историческую и ценностную
обусловленность. Данное положение подтверждается, в частности, исследованиями
методов объяснения и обоснования как «свернутых диалогов», в единстве их логических,
гносеологических и социальных аспектов, разработкой теории аргументации, в процедуры
которой включены не только собственно логико-методологические моменты, но и
создание убеждения в истинности тезиса и ложности антитезиса как у самого
доказывающего, так и у оппонентов. Подобный подход к традиционным методам
научного познания, при котором как бы восстанавливается их изначальная диалогичность,
существенно пополняет арсенал средств, фиксирующих присутствие и познавательную
деятельность субъекта, в частности, когнитивную роль его коммуникаций и характер их
изменения, как смены форм объяснения, аргументации и т.п. под влиянием социальных и
культурно-исторических факторов.
Можно выявить и более универсальные средства фиксации когнитивной роли
коммуникаций в научном познании. Так, идеалы и нормы научного исследования,
имеющие двуединую социокультурную и когнитивную природу, в конечном счете, также
есть проявление коммуникативности науки. Именно идеалы и нормы определяют для
ученых образцы теории, метода, факта, доказанности, обоснованности,
аргументированности знания, наконец, способы организации знания и деятельности. Но
идеалы и нормы могут институционализироваться и затем транслироваться в
познавательной деятельности только через коммуникации и благодаря им. Они могут
быть переданы либо в процессе совместной деятельности (как способ видения, образец
действия), либо как сформулированные в текстах или нефор-
165
Глава 2
мальных коммуникациях императивы, различные по содержанию и степени
принудительности. Именно через коммуникации оценки и предпочтения, выработанные
отдельным исследователем или научным сообществом, социализируются и обретают
статус норм и идеалов, переходя затем в исследовательские программы, определяя выбор
публикаций, и, наконец, через специальную и учебную литературу проникают в культуру
в целом.
Таким образом, в данном случае опосредованно, через трансляцию идеалов и норм
коммуникации также осуществляют свои конструктивно-когнитивные функции. При этом
связь между эти ми компонентами науки носит не внешний, а глубоко внутренний,
органичный характер. Во-первых, потому что необходимые науке когнити вные стандарты
не могут войти в ее содержание иначе, чем через коммуникации; во-вторых, сам фактор
общения выступает как коренное условие любой социализированной, т.е. нормативной и
соответствующей идеалам познавательной деятельности.
Коммуникативность науки предполагает обязательную фиксацию знания в
специальной объективированной форме — в научных текстах. Как бы ни обосновывались
оперативные и прочие преимущества неформальных коммуникаций, роль «невидимых
колледжей» и непосредственного общения ученых, все-таки очевидно, что формальные
коммуникации не менее значимы для науки и выполняют свои существенные функции.
Для методолога важно то, что формальные коммуникации имеют свой эмпирический
референт — научные тексты. В отличие от науковедов и специалистов в области
информатики, также работающих с научной документацией, методолог обращается к
тексту как объективированной форме знания с целью выявления компонентов структуры
собственно знания и познавательной деятельности, независимо от специфики их
содержания, эффективности как источников информации и т.д.
Научный текст как единица методологического анализа, т.е. как специфическая
когнитивная абстракция, только начинает осваиваться в литературе по философии науки и
методологии познания. В какой степени и как научный текст может быть использован для
выяснения влияния «феномена общения» на структуру научного знания и деятельности?