Мейер Д.И. Русское гражданское право

Подождите немного. Документ загружается.

против этого можно сказать, что предположение тогда только значить что-либо в

области права, когда оно оправдывается на деле или когда принимается

законодательством, и когда получает силу даже вопреки действительности.

Между тем, если по истечении данного срока возникает споре о праве, то

значит, не было ограничения от него со стороны субъекта,- следовательно, и

презумпция отречения от права, лежащая, будто бы, в основании давности, не

оправдывается действительностью, а противоречить ей. И, точно также, наше

законодательство нигде не постановляет, что потому оно считает право

прекратившимся по давности, что предполагает отречение от него со стороны

субъекта, б) Давность говорят, хотя отчасти устраняет неопределенность прав:

по истечении более или менее продолжительного времени трудно бывает

доказать существование права, и оттого возникает сомнение насчет

принадлежности права, а такое coмнениe несовместно с порядком гражданского

общества. Справедливо, что время истребляет доказательства права. Однако

же, если бы только одно это соображение имело влияние на установление

давности, то она и получала бы силу только тогда, когда нет доказательств на

существование права; но тогда право отвергалось бы собственно, не по

давности, а по недоказанности его. Притом же, нельзя сказать, чтобы с

истечением известного времени необходимо утрачивались доказательства

права: они могут сохраняться гораздо долее срока, установленного для

давности, тем более, что и срок этот не слишком же продолжительный, напр., по

нашему законодательству десятилетний. в) Как на основание давности

указывают также, что все существующее в течение более или менее

продолжительного времени приобретается себе некоторое уважение и даже

право на признание: находят, что хотя факт по существу своему и есть право, но

факт, продолжительно существующий, может служить заменою права, или

давность факта внушает к нему доверие, дает ручательство за его сообразность

той сфере, для которой факт имеет значение. Напр., если лицо владело вещью

очень долгое время, то, значить, было же какое-нибудь основание для его

владения, а если и не было основания, то уже продолжительность факта

служить основанием для далънейшего владения, т. е. факт, вследствие

продолжительности его существования, обращается в право. Это рассуждение

настолько же справедливо, насколько справедливо то начало, что все, долго

существующее, приобретает право на почтение. Как на основание давности

указывают, наконец, на желание законодательства наказать субъекта права за

его нерадение к нему. И в этом, действительно, есть нечто справедливое:

область права не есть приют беспечности, а общество вправе требовать от

каждого гражданина, чтоб он радел о своих правах, ибо в совокупности прав

гражданина выражается его общественная личность, и потому, если лицо не

заботится об осуществлении своего права, если предоставляет другому

пользоваться его выгодами, то лицо заслуживает лишения этого права; это для

него нравственно-справедливое наказание. Конечно, возможны случаи, что лицо

не по нерадении, а по другой какой-либо причине не осуществляет своего права;

но это случаи более или менее исключительные, а законодательство имеет в

виду не исключительные, а нормальные случаи.-По отношению к нашему

законодательству нельзя указать, какая, именно причина побудила его к

установлению давности. Кажется, правильнее будет сказать, что учреждение

давности в нашем юридическом быту существует издавна и установилась как бы

само собою, а если которое-либо из приводимых основана давности и имело

влияние на ее установлена, то бессознательно со стороны юридического быта.

Действие давности, как способ прекращения права, непосредственно

проявляется при охранении его; право прекращается по давности потому, что

ему отказывается при известных условиях в судебной защите, а без нее нет и

права. Законодательство наше относительно действия давности, именно,

постановляет: "кто не учинил или не учинит иска в течение десяти лет или

предъявив, десять лет не будет иметь хождения, таковой иск уничтожается"

*(598). Но, спрашивается, с какого момента начинается течение десятилетнего

давностного срока? Понятно, что одной возможности судебного охранения

права еще не достаточно для того, чтобы по истечении десяти лет без такого

охранения право прекратилось по давности: иначе всякое право должно бы

прекратиться по истечении десяти лет, потому что судебная защита

сопровождает право с самого момента его возникновении. Необходимо, чтобы

была нужда в охранении права, т. е. чтобы право было нарушено и лицо все-

таки не прибегало к судебному его охранению. Поэтому, и течение давностного

срока начинается с момента, когда судебная охрана становится нужною для

осуществления его, так что начало давностного срока есть нечто случайное и по

отношению к отдельным видам прав в точности определяются по соображению

их существа. Например, право собственности нарушается завладением вещью

или совершением относительно ее какого-либо незаконного действия: и течение

давностного срока начинается со времени завладения или совершения

действия; но это завладение или это действие случайно в том смысле, что то и

другое может последовать при самом возникновении права собственности или

спустя несколько времени. Возьмем обязательственное право: положим, между

А и В заключается заем на год: и до истечения срока займа заимодавец имеет

право на получение от должника занятой суммы; но это право подлежит

осуществление только с наступлением срока займа, так что оно будет нарушено,

когда по наступлении срока заимодавец не получить удовлетворения:

следовательно и течете давностного срока иска начинается с момента

наступлении срока займа. Возникает еще вопрос: что должно разуметь под

"нехождением по делу", которое, если продолжается десять лет, по

определению законодательства, также ведет к прекращению права иска по

давности. (Это "нехождение" должно выразиться в несовершении истцом таких

действий, следующих за предъявлением иска, который необходимы для

продолжения процесса; не совершая этих действий, истец выражает свое

нежелание вести процесс далее, но в то же время это совершение не должно

парализовать силы акта предъявления иска. И действительно, положим истец

предъявил иск, затем не представляет возражений на ответ ответчика. Из этого

еще нельзя выводить, что он не желает вести далее свое дело; в атом еще не

заключается "нехождение" - он лишь не желает письменно возражать, а

намерен возражать устно в судебном заседании. С другой стороны, не будет

"нехождением" и не совершение таких действий, которые влияют решительно на

акт предъявления иска,- т. е. действий, благодаря не совершению коих иск

считается не предъявленным, например, истец не исправляет в течение данного

ему осмидневного срока, свое недостаточное исковое прошение: прошение ему

возвращают *(599) - иск считается непредъявленным. Это уже не нехождение, а

нечто большее,- это добровольное прекращение дела со всеми последствиями.

Но зато, если истец не совершает известных действий, и из несовершения их

видно нежелание вести дело и притом акт предъявления иска остается

незыблемым, то можно сказать, что он повинен в "нехождении"; Например, он не

является в заседание, назначенное для слушания дела и ответчик не просит о

разрешении дела *(600) ни истец, ни ответчик не просит о назначении заседания

и т. п. Тут очевидно нежелание продолжать дело, да и акт предъявления иска

остается в силе. Смысл этого "нехождения" именно тот, что истец

предъявлением иска желает прекратить дальнейшее течете давности, но если и

окажется, что иск надо считать непредъявленным, то давность продолжает свое

течение; если же иск почитается предъявленным, но истец не совершил

действий, входящих в понятиe "хождения", то начинается новая давность *(601).

Итак, значит давности для прекращения права сводится к тому, что лицо,

не охраняющее право судебным порядком в течете давностного срока, хотя и

представляется к тому повод, или и прибегающее к судебной защите, но не

совершающее действий, необходимых для хода процесса, лишается своего

права. Но спрашивается, прекращается ли само право, с прекращением права

на судебную его защиту, или право существует независимо от права иска? В

области римского права, действительно, существует этот вопрос, и юристы

относительно его разделяются на две стороны: одни отвечают на вопрос

утвердительно, другие отрицательно - говорят, что если представляется

возможность без иска осуществить право, то осуществление его должно быть

допущено. Можно предложить этот вопрос и у нас по тому поводу, что

законодательство наше рассматривает право судебной защиты, как особое

право, сопутствующее всякому другому праву. Но разъединение иска,

охраняющего право, от самого права охраняемого, пожалуй, еще возможно в

области римского права, где право иска развелось до некоторой

самостоятельности, где, кроме того, существовали, так называемый, obligationes

naturales, т. е. обязательства не имеющие иска, но такие, которые, будучи

исполнены, считаются действительными обязательствами, или который не

охраняются иском, но принимаются как возражении против иска,

осуществляются оре esceptioms. Ничего подобного нет в нашем юридическом

быту: нет у нас obligationes natnrales, ни права иска не имеет

самостоятельности, а если законодательство и указывает на него, как на особое

право, то потому только, что мы дошли до сознания права путем суда. Понятно,

что с прекращением права по давности прекращается и обязательство,

соответствующее праву. Но допустим такой случай: право прекращается по

давности, но, не смотря на это, должник совершает действие, составляющее

предмет обязательства: как определить существо представляющегося здесь

юридического отношения? С прекращением права верителя прекратилось и

обязательство должника: поэтому совершение действия, составлявшего

предмет обязательства, имеет значение дарения со стороны прежнего должника

бывшему верителю; но дарение предполагает намерение подарить,-

следовательно, и совершение данного действия тогда только можно признать,

действительно, дарением, когда должник сознавал, что он не обязан совершить

действие; если же у него было сознание противного и он произвел платеж, то

может потребовать его обратно, и веритель напрасно сошлется на долг, потому

что во время производства платежа долга уже не существовало. Такое

разрешение вопроса иным кажется нравственно-несправедливым; но тем не

менее оно составляет прямой логически вывод из того положения, что с

прекращением права прекращается и соответствующее ему обязательство, а

положение это необходимое последствие учреждения погасительной давности.

Да и представление о нарушении нравственной справедливости в данном

случай едва ли верно и основательно: не считается же нарушением

нравственной справедливости су-шествование самого учреждения давности;

почему же считать нарушением нравственной справедливости то, что

совершенно естественно при существовали этого учреждения? (Понятно само

собою, что такое суровое по-следствие непредъявления иска и нехождения, как

потеря права, может наступить, если обладатель права имеет возможность

предъявить иск и ходить по делу, а потому, если лицо находится в состоянии

несовершеннолетия, сумасшествия, глухонемоты или отсутствует, находясь в

плену или в заграничных походах, то оно, как лишенное возможности искать и

действовать на суд, не может лишиться своего права; во все время

продолжения этих состоянии или отсутствии лица начало давности невозможно.

Невозможно также дальнейшее течете начавшейся давности, если

правообладатель находится в указанных состояниях или в отсутствии,

например, если право перешло к несовершеннолетнему наследнику или

обладатель права лишился ума и т. п. В этих случаях говорится, что течение

давности приостанавливается *(602). Со вступления лица в совершенный

возраста, с выздоровления его, с возвращения на место жительства давность

продолжает свое течение, причем до окончания ее остается столько времени,

сколько оставалось до наступления этих состояния лица или его отсутствия;

только для малолетних, умалишенных и глухонемых, лишенных вовсе

способности выражать свои мысли, сделано исключите: если со времени

перехода к ним данного права до истечения давностного срока остаюсь менее

двух лет, то считается два полных года *(603). От этого приостановления

давности надо отличать ее перерыв, т. е. непризнание за истекшем временем

никакого юридического значения. Обстоятельствам, имеющим такую

разрушительную силу, присуще один общий характере - в них должно

выразиться желание правообладателя сохранить за собою свое право; к таким

обстоятельствам наше законодательство относить предъявление иска и уплату

части долга *(604).

Часть вторая

Глава первая

Права вещные

1. Право собственности

Существо права собственности и его составные части. Определение

права собственности и его содержание.

§ 1. В области юридических отношений право собственности является

необходимостью и в гражданском праве занимает первое место. Были и есть

писатели, утверждающие, что в некоторых обществах юридический быт

установляется без права собственности. Но это несправедливо: право

собственности иногда сокрыто, существует в грубых формах, но тем не менее

оно всегда и везде существует. И эта необходимость существования права

собственности не исключает собою творчества, признаваемого за юридическим

бытом: господство человека над вещью, необходимое для удовлетворения его

потребностей, господство, принимаемое на первый раз правом собственности,

служит лишь одною из исходных точек для того творчества, которое мы

приписываем юридическому быту, подобно тому как личность составляет

понятие, из которого исходят и к которому возвращаются все юридические

определения. Но как определить право собственности? в каком объеме

допустить его? какие составные части придать ему? какие установить между

этими частями взаимные отношения? - все это обширное поприще

представляется творчеству юридического быта. И действительно, закон и

обычай в различных гражданских обществах установляют право собственности

различно. Но в каждом обществе право собственности пользуется особым

уважением: его называют священным, неприкосновенным и т. п. Даже такие

гражданские общества, которые не слишком дорожат правами своих членов,

все-таки провозглашают неприкосновенность права собственности. Это

происходит от того, что господство человека над вещью необходимо для

удовлетворения его потребностей, а желание удовлетворять им до того

свойственно человеку, что он в высшей степени дорожит служащими к тому

средствами. Существование потребностей, необходимость их удовлетворения

сознаются одинаково во всех обществах, и вот почему право собственности

везде признается особенно важным, считается неприкосновенным. Но кроме

того, право собственности и потому заслуживает внимательного изучения, что

может заменить другие имущественные права, тогда как само право

собственности вполне заменить другими имущественными правами

невозможно.

С первого взгляда право собственности представляется нам господством

лица над вещью. Но не всякое господство лица над вещью есть право

собственности. Прежде всего господство может быть случайное: фактически оно

существует, но не признается законным, не признается правом собственности.

Итак, нужно дополнить понятие о праве собственности, сказать, что оно есть

господство законное. Но и всякое вещевое право представляет законное

господство лица над вещью. Например, я предоставляю А какую-либо вещь мою

в пользование: тем самым А приобретает господство над вещью, господство

законное, но которое все-таки не будет правом собственности, а только правом

пользования. Если сравним оба эти права, то окажется, что право

собственности шире, полнее права пользования. И тот же результат получим от

сравнения права собственности со всяким другим вещным правом. Но если

таков результат сравнения права собственности с другими вещными правами,

то близка мысль, что по самому существу своему право собственности

выигрывает пред другими вещными правами, и эта наибольшая полнота его

должна быть внесена в самое понятие о праве собственности. И в самом деле,

нередко, даже обыкновенно, определяют право собственности как безусловное,

неограниченное, полное господство лица над вещью. Но такое определение

расходится с действительностью: если рассматривать право собственности, как

оно существует в действительности, то оказывается, что оно существует и без

такой безусловности, неограниченности и полноты; оказывается, что нигде нет

неограниченного права собственности. Неограниченное юридическое

господство лица над вещью даже неудобомыслимо: право есть понятие о мере

ограничения свободы, так что понятие об ограничении лежит в самом понятии о

праве; право собственности есть только вид права, следовательно, и на нем

должен отразиться и действительно отражается характер ограниченности. Одно

то, что многие виды осуществления права собственности были бы в то же время

нарушением права собственности других лиц, уже представляет нам право

собственности ограниченным. Но, кроме того, каждый юридический быт знает

много ограничений, не зависящих от нарушения чужого права, так что и без этих

ограничений ничье право не было нарушено. Это сознают все. И даже те

юристы, которые признают право собственности полным, неограниченным и

безусловным господством лица над вещью, не могут упустить из виду его

ограничений и потому называют право собственности полным господством лица

над вещью, в тех пределах, в которых установлено это право в юридиче-ском

быту. Но очевидно, что такое определение противоречит себе: оно считает

право собственности полным и неограниченным господством лица над вещью, а

между тем говорит, что это - неограниченное господство в известных пределах.

Возвращаясь к нашему сравнению права собственности с другими вещными

правами, мы видим, что характеристика права собственности заключается не в

полном господстве лица над вещью, а в том, что господство собственника над

вещью полнее всякого другого господства. И право собственности можно

определить так: оно есть полнейшее, сравнительно с другими правами,

господство лица над вещью, признаваемое юридическими определениями. Но

это определение только относительно: из него не видно еще содержания права

собственности, тогда как именно содержание и дает определение предмету.

Следует поэтому обратить внимание на все существенные определения

юридического быта, относящиеся к праву собственности, и тогда должно

сказать, что право собственности есть законное господство лица над вещью, в

силу которого лицо может ею владеть, пользоваться и распоряжаться.

В нашем законодательстве понятие о праве собственности установилось

только в новейшее время, законодательною деятельностью императрицы

Екатерины II. Понятие о праве собственности обыкновенно развивается из

владения. Первоначальное понятие о юридическом господстве над вещью

связывается с господством фактическим: без фактического господства не

признается господство юридическое; когда же есть фактическое господство, то

допускается и юридическое. Это объясняется тем, что в малоразвитом

юридическом быту гражданам недоступны отвлеченные понятия; для них нужна

материальная основа, осязательный остов, а когда его нет, то и отвлеченные

понятия не имеют хода. Так, и наш древний юридический быт ухватился за

фактическую сторону права собственности, предоставляющуюся во владение, и

смешивает владение с правом собственности. Поэтому-то и доныне слово

"владеть" значит у нас иногда то же, что "быть собственником", и доныне

владение смешивается с собственностью, и доныне вечное и потомственное

владение означает право собственности *(605). Конечно, право собственности

постоянно существует в юридическом быту, потому что юридический быт

неудобомыслим без господства над вещью, а который-либо вид господства

оказывается же господством полнейшим; но в законодательстве право

собственности определяется так: "Кто, быв первым приобретателем имущества

по законному укреплению его в частную принадлежность, получит власть, в

порядке гражданскими законами установленном, исключительно и независимо

от лица постороннего владеть, пользоваться и распоряжаться оным вечно и

потомственно, доколе не передаст сей власти другому, или кому власть cия от

первого приобретателя дошла непосредственно или через последующие

законные передачи и укрепления, тот имеет на cиe имущество право

собственности" *(606). Но заметим, что понятий, выражаемых в этом

определении, должно держаться с некоторою осторожностью. Так, право

собственности, по определению законодательства, характеризуется

независимостью и исключительностью собственника во владении, пользовании

и распоряжении вещью. Но мы на каждом шагу встречаемся с ограничениями

собственника относительно пользования собственностью,- существует целая

система определения о праве участия в чужом имуществе; собственник

ограничивается нередко относительно распоряжения вещью, но тем не менее

право собственности признается за ним. Равным образом вечность и

потомственность, по определению законодательства, характеризуют право

собственности, но оно может быть и временным.

Каждое право может быть разбито на составные части, определяющие

его содержаше. Содержание права собственности обыкновенно определяется

так: вследствие своего права господства над вещью лицо может поставить себя

в фактическое отношение к вещи, владеть ею; лицо может подчинить вещь,

составляющую его собственность, своим потребностям, удовлетворять им,

пользоваться вещью без прямого разрушения самой вещи; наконец, либо может

прекратить самое право собственности на вещь, или таким образом, что и

никакое другое лицо не будет господствовать над нею, уничтожить вещь, или

таким образом, что господство перейдет к другому лицу,- словом, как говорится,

лицо может распоряжаться вещью. К владению, пользованию и распоряжению,

в самом деле, могут быть сведены все возможные действия собственника

относительно вещи, так что самое право собственности можно определить

совокупностью права владения, права пользования и права распоряжения. Но

иногда допускают еще четвертое право, в смысле составной части права

собственности,- право охранения собственности. Собственник действительно

может отыскивать свою вещь, в чьих бы руках она ни находилась; но право

судебной защиты не составляет какого-либо особенного права, составной части

права собственности: право судебной защиты сопутствует всякому праву,

входит в состав самого понятия о праве - право без права судебной защиты - не

право.

Обратимся к рассмотрению составных частей права собственности в

отдельности.

Право владения. Владение как факт. Владение как составная часть права

собственности

§ 2. В силу своего права собственности лицо может состоять в

непосредственном фактическом отношении к вещи, владеть ею. Но и

несобственник может находиться в фактическом отношении к вещи. Например,

собственник предоставляет пользование вещью другому лицу и с тем вместе

передает ему владение, так что стороннее лицо становится в фактическое

отношение к вещи: это стороннее лицо владеет также по праву, только не по

праву собственности, а по праву, производному от него. Но фактическое

отношение лица к вещи может возникнуть независимо от вопроса о праве его на

владение; оно может быть даже нарушением права. Например, вор похищает

вещь: он владеет ею, но это владение нарушает право лица, у которого вещь

похищена. Если бы такое владение, независимое от права, всегда оставалось

на степени факта, то оно было бы чуждо области права и не имело бы места в

науке гражданского права, потому что наука права не занимается собственно

фактами. Во многих случаях действительно владение остается фактом и тогда

не обращает на себя внимания науки права. Так, очень часто владение бывает

временное, мгновенное и, кроме фактического отношения лица к вещи, не

представляет более ничего. Например, лицо берет в руки вещь и рассматривает

ее. Но в иных случаях фактическое отношение лица к вещи связывается с

известными юридическими последствиями, почему и обращает на себя

внимание науки гражданского права. Например, владение вещью при известных

условиях дает над нею право собственности *(607); или владение движимою

вещью дает место предположению права собственности за владельцем *(608);

связываются известные выгоды с владением добросовестным, которое

некоторым образом даже конкурирует с правом *(609) и т. д. Такое владение,

связанное с юридическими последствиями, называется владением юридическим

*(610). В отличие от кого фактическое отношение лица к вещи, не связанное ни с

какими юридическими последствиями, называется владением естественным,

или удержанием (detentio). Рассмотрим же существо юридического владения и

те условия, при которых фактическое отношение лица к вещи сопровождается

юридическими последствиями *(611).

Юридические моменты, представляющиеся в том фактическом

отношении лица к вещи, которое мы назвали юридическим владением, подали

повод к замечательному спору в учении о владении, к установлению двух

различных теорий владения. Одна тeopия, признавая владение правом,

полагает, что недостаточно характеризировать владение фактическим

отношением лица к вещи, а должно присовокупить, что это фактическое

отношение лица к вещи, пока не будет признано нapyшением чьего-либо права,

само составляет право. Защитники этой теории указывают в особенности на то,

что владение охраняется; в частности, они указывают на римское право, на

существующие в нем интердикты по владению, interdicta retinendae possessionis

и interdicta recuperandae possessionis. Но, соглашаясь между собою в воззрении

на владение как на право, главные поборники теории, Гаис, Пухта и Иеринг,

расходятся в определении характера этого права. Гаис рассуждает так: "Если

нарушение владения есть не право, то само владение есть право". Признавая

владение правом, он сближает его с правом собственности, только находит что

во владении нет того законного господства, которое признается в

собственности, и потому полагает, что владение, будучи господством лица над

вещью, есть особый вид вещного права. (Ueter due Crundlage des Kechts des

Besutzes. 1839). Пухта, напротив, признает владение правом личности:

владение, говорит он, охраняется потому, что лицо поставляет себя в

фактическое отношение к вещи, а уважение к личности таково, что и незаконное

отношение лица к вещи охраняется общественною властью. Право владеть, по

мнению Пухты, есть такое же право личности, как право ходить, сидеть,

лениться и т. д.; словом, это одно из тех прав, которые не имеют объекта

(CnrsTis der institutionen. 1854). Иеринг смотрит на владение, как на вероятное

право собственности, и в этой вероятности заключается основание защиты

владения; защита владения установлена ради вящего охранения права

собственности, и в большинстве случаев ею воспользуется собственник, не

имеющий возможности вообще или в данный момент доказать свое право; а

если защитой владения и воспользуются несобственники, то случаи эти всегда

были и будут в меньшинстве; вреда от этого ожидать нельзя, потому что вещь

остается во владении у лица, воспользовавшегося защитою, ровно до тех пор,

пока не явится настоящий собственник и не докажет свои права.

Судопроизводство по интердиктам было способом временной защиты

собственности, подготовлением (praeparatio) к процессу о праве собственности

(int. retinendae posses.) и было возможно при отсутствии признаков деликта,

самоуправства, при нарушении владения bоnа fide (int. recnperandae posses.)

(Uеbег den Grand des Besitzesschtzes. 2 Ann. 1869)). Другая теория, главным

поборщиком которой является Савиньи, признает и юридическое владение как

фактическое отношение лица к вещи, связанное с известными юридическими

последствиями, не более как фактом, а не правом (Das Recht des Besitzes.

1837). Савиньи основывается на том, что понятием об охранении не

исчерпывается понятие о праве, и если владение охраняется, то охраняется

только факт. Останавливая вниманиe свое в особенности на римском праве,

Савиньи находит, что интердикты по владению только препятствуют

самоуправству: цель их - скорейшее прекращение самоуправства, нарушающего

владение. При судопроизводстве по интердиктам обращается внимание не на

право, а только на факт владения, и поэтому разрешается столкновение, а

потому и решение по интердикту касается только самого владения и не

устраняет иска о праве. (Последнюю теорию владения можно считать

господствующею: хотя каждый из последователей ее вносит свои поправки

(Рудорф, Виндшейд, Дернбург).

Обращаясь к отечественному законодательству, мы не видим никакой

надобности отступать от воззрения на владение как на факт; находим, напротив,

что воззрение это как нельзя лучше подходит в нашему законодательству.

Правда, и наше законодательство определяет, что владение охраняется от

насилия и самоуправства: в случае нарушения владения липу предоставляется

обратиться в суд с просьбой о восстановлении владения, и суд восстановляет

его совершенно независимо от вопроса о праве *(612). Но в этом еще нет

повода отступать от воззрения на владение как на факт и признавать его

правом. Для того чтобы фактическое отношение обратилось в право, нужно,

чтобы владение охранялось не только от насилия и самоуправства, а от всякого

притязания на вещь; но такого охранения законодательство не предоставляет

владению, следовательно, оно не дает ему существенного условия права.

Правда, и владение незаконное охраняется от насилия и самоуправства *(613);

но это не значит, что владение охраняется как право, а значит только, что

владелец охраняется от насилия и самоуправства: владение может служить

поводом к насилию и самоуправству, точно так же как и насилие и

самоуправство могут быть направлены на лицо и независимо от владения;

законодательство охраняет от них, по поводу ли владения или по другому

какому поводу они встретятся,- так что охраняется собственно лицо владельца,

человек, а не самое владениe. Всякое владение, не вытекающее из права

собственности, есть факт; но юридически последствия, связанные с владением,

в различных случаях бывают различны, так что во владении можно различать

владение давностное, владение добросовестное и владение недобросовестное

*(614). Давностное - то, которое влечет за собою приобретение права

собственности по давности. Владение добросовестное то, которое

основывается на искреннем, хотя и ложном представлении владельца о праве

владения. Владение недобросовестное, в противоположность добросовестному,

есть владение сознательно незаконное, нарушающее чье-либо право. Оно или

владение самовольное, или насильственное, или подложное *(615).

Самовольным называется владение, не основанное на праве, нарушающее

притом право другого лица, но без наследия, Владение насильственное также

самовольно, но соединено с применением насильственных мер. Равным

образом и владение подложное характеризуется самовольным, при котором

употреблен подлог для приобретения или продолжения владения. Должно

сказать, однако, что различие видов незаконного владения не имеет значения

по отношению к самому владению: различные преступления могут быть

соединены с незаконным владением, различная ответственность наступает за

различные преступления, но гражданские последствия незаконного владения

одинаковы, будет ли это владение самовольным, насильственным или

подложным.

Как фактическое отношение лица в вещи, владение не находит себе

определения в положительном законодательстве, которое предполагает факт

владения как нечто общеизвестное. Однако только внимательное изучение

этого факта приводить к уяснению его свойства и принадлежностей.