Меликсетов А.В. (ред.). История Китая

Подождите немного. Документ загружается.

радикальный передел земель. Традиционное китайское государ-

ство с глубокой древности и едва ли не до XX в. справедливо счи-

тало себя высшим субъектом власти-собственности и централи-

зованной редистрибуции, так что ни у одного реформатора ни-

когда не возникало и тени сомнения в его праве, даже обязанности

умно распорядиться землей, а именно сделать так, чтобы каж-

дый пахарь имел свое поле и соответственно платил налоги. Зем-

лями наделялись все трудоспособные земледельцы. Более того,

чиновники изыскивали любые возможности для увеличения их

числа, для чего освобождались зависимые или давались допол-

нительные наделы на домочадцев, включая подчас и рабов. Эти

земли в империи традиционно именовались землями минь-тянь

(народными), что, впрочем, не должно вводить в заблуждение:

имелось в виду не право крестьян свободно распоряжаться свои-

ми наделами, но право государства раздавать эти наделы, а в

случае нужды и перераспределять их среди общинников.

Наряду с землями минъ-тянъ существовала и категория слу-

жебных земель — гуань-тянъ. Они предназначались в качестве воз-

награждения для чиновников и знати, которым определенное

количество этих земель давалось в виде кормления с правом ис-

пользовать налоговые поступления с обрабатывавших эти земли

крестьян. Все земли обычно распределялись между земледельца-

ми с учетом их расположения, плодородия и вообще наличия в

том либо ином уезде, В среднем семья обладала вплоть до позд-

него средневековья примерно 100 му. Считалось, что поля были

распределены между крестьянами более или менее равномерно и

на длительный период времени, и именно в это время обычно

функционировали пяти- и десятидворки с круговой порукой.

Однако стабильность такого рода существовала, как правило, в

рамках династийного цикла не слишком долго, чаще всего — не

более чем на протяжении столетия.

Законы рынка, пусть и ограниченного в своих возможностях,

действовали неумолимо, а со временем начинали оказывать свое

воздействие и иные факторы, прежде всего демографические и

экологические. Суть процесса сводилась к тому, что увеличивав-

шееся население (его средняя величина для Китая с рубежа но-

вой эры вплоть до династии Мин колебалась в пределах 60 млн,

но в годы кризиса она обычно уменьшалась в три-четыре раза, а

в моменты процветания могла и существенно возрасти) уже в пер-

вые десятилетия после реформ поглощало все свободные пахот-

ные земли, а это вело к тому, что богатые в деревне всеми правда-

ми и неправдами начинали забирать у своих бедных соседей их

участки. Формально продавать землю было запрещено, но факти-

чески можно было заложить свой участок или просто передать его

141

богатому соседу, оставаясь на своей бывшей земле в качестве арен-

датора. Рано или поздно, но сделка обретала законную силу, а

казна лишалась налогоплательщика. Что же касается тех, кто при-

обретал крестьянские земли, то они обычно имели тесные связи

с уездным начальством и либо обладали налоговыми привилегия-

ми, либо откупались от повышенных налогов. Это, естественно,

вело к тому, что поступления в казну уменьшались.

Аппарат власти, стремясь сохранить объем налоговых поступ-

лений, за счет которых он существовал, незаконно увеличивал

поборы с тех, кто мог еще что-то дать. Результатом становилось

разорение все большего числа земледельцев и углубление кризи-

са в сферах экономики (упадок хозяйства, гибель беднейших кре-

стьянских дворов), социальных отношений (недовольство крес-

тьян, появление разбойничьих шаек, мятежи и восстания) и,

наконец, политики (неспособность правящих верхов справиться

с кризисом, засилье временщиков, явное ослабление эффектив-

ности аппарата власти). На этом династийный цикл обычно и

завершался, а страна после кризиса и сопутствовавших ему вос-

станий или вражеских нашествий оказывалась в состоянии опус-

тошения, но в то же время и своего рода катарсиса, некоего очи-

щения, открывавшего дорогу к возрождению. Иногда цикл удли-

нялся за счет вовремя и удачно проведенных реформ, которые

«спускали пар» и продлевали существование той или иной дина-

стии, порой надолго, на век—полтора. Но в конечном счете ситуа-

ция повторялась, и очередной кризис сметал династию.

Социально-очищающая функция династийного цикла была

очень важна для империи как жизнеспособной структуры, ибо

именно она, пусть жестокой ценой страданий миллионов, га-

рантировала стабильность системы в целом. Смена же династий

всегда убедительно объяснялась ссылками на теорию Мандата

Неба, причем реалии вполне согласовывались с буквой и духом

этой древней теории: кто как не дурные правители, утратившие

свое дэ, были виновны в том, что в стране наступил кризис?!

Кому как не им платить за это потерей мандата, который пере-

давался Небом в новые руки?

Вплоть до рубежа I—II вв. вторая ханьская империя была на

подъеме. Успешно функционировал ее административный аппа-

рат, проблема комплектования которого тоже заслуживает серь-

езного внимания. Помимо восходящей к глубокой древности прак-

тики выдвижения мудрых и способных с мест (за что отвечали

все чиновники и чем наиболее активно пользовались выходцы из

богатых семей и сильных домов), грамотных администраторов

готовили в специальных школах в провинциальных центрах и осо-

бенно в столице (школа Тай-сюэ), где выпускники подвергались

142

строгой экзаменовке и делились на разряды. Имела значение, осо-

бенно в Хань, и практика протекции, личной рекомендации, за

которую поручители несли ответственность. В особой позиции

находились представители высшей знати, перед которыми с лег-

костью открывались все дороги. Позже некоторое распростране-

ние получили такие формы карьеры, как право «тени» (высшие

сановники могли способствовать продвижению кого-либо из своих

близких родственников) или даже покупка ранга, степени и долж-

ности, правда не из числа высших.

Администрация империи, формировавшаяся таким образом,

имела несколько уровней. Высший уровень составляли столич-

ные сановники, управлявшие палатами (административной, кон-

трольной, дворцовой) и министерствами (обрядов, чинов, об-

щественных работ, военного, финансового и др.). Эти ведомства

имели свои представительства и на среднем уровне провинций и

округов. Нижний же уровень власти обычно был представлен лишь

одним номенклатурным чиновником, начальником уезда (уез-

дов в империи обычно насчитывалось около полутора тысяч), в

функции которого входила организация управления с опорой на

богатую и влиятельную местную элиту. И хотя чиновники, как

правило, назначались не в те места, откуда они были родом (при-

чем обычно они перемещались в среднем раз в три года, дабы не

прирастали к должности и не увязали в злоупотреблениях), эле-

менты коррупции в империи всегда существовали, а в моменты

стагнации и кризисов стократ возрастали. Правда, существовали

и противостоявшие им контрольные инспектора, наделенные

огромными полномочиями. Это всегда служило серьезным про-

тивовесом коррупции, не говоря уже о том, что традиционные

нормы конфуцианства были непримиримы к их нарушителям,

что также во многом ограничивало аппетиты власть имущих, по-

буждая их действовать осторожно и соблюдать меру.

Все эти институты, складывавшиеся веками, отрабатывавшие-

ся практикой и существовавшие в период Хань в самой началь-

ной и несовершенной своей форме, способствовали Тем не менее

укреплению администрации империи. Именно благодаря им и ле-

жавшему в их основе конфуцианству с его строгими и беском-

промиссными принципами, по крайней мере, на первую поло-

вину династийного цикла приходились времена стабильности и

процветания. Они же в меру своих сил сдерживали деструктивные

явления в период второй половины цикла, стагнации и кризиса,

причем в рамках каждой династии эти процессы протекали в за-

висимости от конкретной ситуации. В период правления второй

династий Хань события складывались таким образом, что уже с

начала И в., когда заметно усилился и все явственней проявлялся

143

процесс поглощения земель и соответственно укрепления пози-

ций все тех же сильных домов, правители империи не только

оказались не в состоянии противодействовать кризису, но и от-

кровенно отстранились от государственных дел, предоставив

ведение их временщикам из числа родственников императриц и

находившихся в сговоре с ними влиятельных евнухов, полити-

ческий вес и реальная значимость которых постоянно возрастали.

В результате двор империи стал утопать в интригах, евнухи и

временщики, организованные в клики, стремились уничтожить

друг друга и возвести на престол очередного императора из чис-

ла своих ставленников. С этим, естественно, не могла смириться

набиравшая политическую мощь, но отдаленная от двора кон-

фуцианская бюрократия. Ее представители в столице сетовали на

чрезмерные траты двора и стяжательство временщиков и евнухов.

В провинции резко возросло недовольство родственниками и став-

ленниками придворных евнухов и временщиков, чувствовавши-

ми безнаказанность и творившими произвол. В активную полити-

ческую борьбу в середине II в. включились учащиеся конфуцианс-

ких школ, особенно столичной Тай-сюэ. Во всю мощь развернулось

в стране упоминавшееся уже движение «чистой критики», ста-

вившее своей целью прославить имена честных и неподкупных,

противопоставив их лихоимцам двора. В ответ на это влиятельные

евнухи и царедворцы обрушились с жестокими репрессиями на

идейных руководителей конфуцианской оппозиции. В 70-х гг. II в.

противоборство приняло открытый характер, причем временщи-

ки явно одерживали верх над своими противниками.

Пока политическая борьба на верхах империи развивалась и

становилась все более острой, кризисные явления в хозяйстве

обретали свою завершенную форму. Крестьянские земли перехо-

дили в руки сильных домов, количество податных земледельцев

сокращалось, и соответственно уменьшался поток налогов в каз-

ну. Разоренные общинники пополняли ряды недовольных, по-

рядка в стране становилось все меньше. В такой обстановке мно-

гие из сельского населения предпочитали отказаться от своих прав

на землю и перейти под покровительство тех богатых односель-

чан, кто мог себя и их обеспечить надежной защитой в становя-

щееся все более тревожным время. В наступавший период стагна-

ции и разброда и к тому же на фоне острых столкновений при

дворе ситуация в империи становилась нестабильной и неуправ-

ляемой. Именно в эти годы и начало набирать силу социальное

недовольство народа, принявшее на сей раз форму сектантско-

религиозного движения под лозунгами даосизма.

Философская доктрина Лао-цзы и Чжуан-цзы на рубеже нашей

эры все более определенно трансформировалась в религиозные

144

по своей сути поиски спасения и благоденствия. Разумеется, дао-

сизм как доктрина и в имперском Китае не утратил своей рели-

гиозно-философской идеи, сводившейся в конечном счете к слия-

нию с Дао, к достижению Дао. Но на массовом народном уровне

высокая философия все определенней и очевидней захлестыва-

лась религиозно-сектантскими идеями, в основе которых были и

естественное стремление каждого к продлению жизни и дости-

жению бессмертия (как за счет волшебных эликсиров и талисма-

нов, так и в результате тяжелой аскезы, дематериализации орга-

низма), и извечные крестьянские идеалы великого равенства в

упрощенно организованном социуме, свободном от давления со

стороны государства и его бюрократии.

Идеи равенства нашли свое отражение в трактате «Тайпин-

цзин», который в свою очередь стал фундаментом даосской сек-

ты «Тайпиндао». Глава этой секты Чжан Цзюэ, прославившийся

искусством врачевания и, по преданию, спасший множество лю-

дей в годы эпидемии, на рубеже 70—80-х гг. II в. неожиданно ока-

зался во главе многочисленного и политически активного дви-

жения сторонников нового «желтого» неба, которое в 184 г. (на-

чало очередного 60-летнего цикла, игравшего в Китае роль века)

должно было прийти на смену погрязшему в пороках «синему»

небу династии Хань. Покрывавшие свои головы желтыми платка-

ми сторонники секты планировали в этот сакральный момент

поднять восстание, о чем, естественно, вскоре стало известно

всем в Китае.

Народное восстание, а точнее, слухи о подготовке его были

как гром среди ясного неба для погрязших в междоусобной борь-

бе правящих верхов. Обвиняя и подозревая друг друга в сотруд-

ничестве с мятежниками, они в конечном счете почти объеди-

нились в борьбе против нового врага. С восстанием «желтых повя-

зок», вспыхнувшим, как и предполагалось, в начале 184 г., власти

справились достаточно быстро, тем более что подавление его

началось еще до того, как наступил роковой момент. И хотя от-

ступившие в дальние районы империи отдельные отряды повстан-

цев еще достаточно долго продолжали напоминать о себе, глав-

ным итогом неудавшегося восстания было то, что оно как бы

поставило точку на затянувшемся противоборстве в верхах и зас-

тавило наиболее активные и энергичные силы в империи при-

бегнуть к тактике открытой борьбы, что практически означало

конец династии Хань.

В борьбу на высшем уровне вмешались не только армейские

генералы, но и наиболее могущественные из сильных домов на

местах. В ходе военных действий был до основания разрушен и

сожжен Лоян, а двор переехал в Чанань, древнюю столицу страны.

145

На передний план в политической борьбе выдвинулись новые

лидеры, среди которых наиболее влиятельным стал один из пред-

ставителей местной элиты Цао Цао. Он способствовал возвраще-

нию императора в Лоян и тем самым стал опорой трона. Вскоре

именно Цао Цао, державший императора почти что своим за-

ложником, сумел одержать победу над соперниками. При этом

он, естественно, умело использовал свое выгодное политичес-

кое лицо защитника и спасителя империи и ее символа, импера-

тора. Добившись фактического положения диктатора уже на ру-

беже II—III вв., Цао Цао достаточно долго управлял агонизиро-

вавшей империей. Он откровенно сделал ставку на силу и именно

с помощью военной силы и преуспел.

Здесь следует обратить внимание на то, что, делая ставку на

силу, умелый политик и весьма образованный интеллектуал из

числа конфуцианской элиты Цао Цао искусно заигрывал с уче-

ными- ши, используя их авторитет, поддерживал традиции бесед

в стиле «чистой критики», привлекал к управлению страной вы-

дающихся интеллектуалов империи. Но он отчетливо предвидел

грядущий крах династии Хань, более того, сам его готовил. Став

высшим должностным лицом и присвоив все мыслимые звания

и титулы, Цао Цао приучал свое окружение к тому, что вскоре

власть в империи перейдет к новой династии. Перед смертью в

220 г. он недвусмысленно сравнивал себя с великим чжоуским

Вэнь-ваном, дав понять, что возлагает на своего сына Цао Пэя

задачу завершить начатое им дело и основать эту династию. Именно

так Цао Пэй и поступил В 220 г., вскоре после смерти отца, он,

захватив ханьский престол, основал династию Вэй. Правда, од-

новременно с ним двое других претендентов на императорский

трон основали на юго-западе и юго-востоке страны еще два госу-

дарства, Шу и У. В результате возник феномен Троецарствия,

короткая история которого овеяна ореолом рыцарского роман-

тизма. Впоследствии, тысячелетие спустя, она была красочно вос-

пета в одноименном романе.

Оценивая четырехвековое правление династии Хань и роль

восстания «желтых повязок» в крушении централизованной им-

перии, на смену которой пришел четырехвековой период поли-

тической раздробленности и практически непрестанных войн, не

говоря уже о вторжении кочевников, необходимо отметить глав-

ное: созданная Конфуцием и приспособленная усилиями У-ди и

Дун Чжуншу к потребностям огромной империи официальная

идеология не только выдержала все выпавшие на долю страны

нелегкие испытания, но и на деле доказала свою жизнеспособ-

ность. Более того, несмотря на выдвижение на первый план во-

енной функции и соответственно некоторое принижение роли

146

чиновной бюрократии, несмотря на вторжение кочевников и

длительный процесс варваризации северной части страны, на-

конец, невзирая на усиление позиций религиозного даосизма и

проникавшего в Китай как раз в описываемое время буддизма с

его мощным интеллектуальным потенциалом, конфуцианская

традиция продолжала оставаться фундаментом китайской циви-

лизации. На верхнем уровне империи шли деструктивные про-

цессы, в огне войн и варварских нашествий гибли миллионы, но

те, кто продолжали жить, в этих условиях оставались не просто

китайцами, но и прежде всего конфуцианцами. А ведущей в этом

плане силой стала та самая местная элита, тот самый слой обра-

зованных ши, которые хранили и развивали традицию.

Конфуцианизация местной элиты в период Хань с последую-

щей постоянной концентрацией лучших ее представителей в бю-

рократической администрации привела к появлению принципи-

ально нового качества, т.е. к превращению древних служивых-ши

в ревностных хранителей великих достижений веками самосовер-

шенствовавшейся цивилизации. Именно на этой основе выраба-

тывался жесткий стереотип, своего рода конфуцианский гено-

тип, носителями которого стали аристократы культуры и кото-

рый с честью выдержал все испытания безвременья. В конечном

счете он, этот генотип, сыграл решающую роль в возрождении

великой империи с ее успешно функционировавшей бюрокра-

тической администрацией, состав которой сверху донизу комп-

лектовался преимущественно за счет конкурсной системы госу-

дарственных экзаменов, выдерживали которые лишь немногие и

наиболее способные из среды все тех же конфуцианцев- ши.

ГЛАВА V

КИТАЙ В ЭПОХУ ПОЛИТИЧЕСКОЙ

РАЗДРОБЛЕННОСТИ

1. ПЕРИОД ТРОЕЦАРСТВИЯ И ПОПЫТКИ ОБЪЕДИНЕНИЯ КИТАЯ

ПОД ВЛАСТЬЮ ИМПЕРИИ ЦЗИНЬ (III-IV вв.)

Цикл подъема, обеспеченного мощью ханьской государствен-

ности, возвестившей эру добродетельного правления и устано-

вившей относительный социальный мир и ослабление центро-

бежных тенденций в стране, давно канул в Лету. В эпоху насту-

пившего упадка один дворцовый переворот следовал за другим.

На смену отшумевшей крестьянской войне, разрушившей обес-

силенную раздорами Ханьскую империю, пришла губительная

для общества междоусобная борьба между ханьскими полковод-

цами и предводителями крупных армий.

Эти внутренние войны разорили хозяйство Китая и обезлю-

дили страну. За столетие численность населения сократилась с

50—60 до 16—17 млн. Пришла в упадок ирригационная систе-

ма. Источники свидетельствуют о частых наводнениях и других

стихийных бедствиях, а также о голоде, поражавшем целые об-

ласти. В связи с уменьшением площади обрабатываемых земель

и запустением сел резко сократилось общественное производство.

Города были разграблены и сожжены, торговая деятельность поч-

ти прекратилась.

Китай надолго погрузился в пучину анархии и хаоса, превра-

тивших страну в огромное пепелище. Усмиритель восстания «жел-

тых повязок», талантливый полководец и искусный дипломат Цао

Цао в 216 г. объединил под своей властью северную часть быв-

шей империи в бассейнах рек Хуанхэ и Хуайхэ. А в 220 г. его сын

Цао Пэй низложил последнего ханьского императора и провоз-

гласил себя главой новой династии Вэй (со столицей в Лояне).

Одновременно на юго-западе — в Сычуани — и на юго-востоке —

в низовье Янцзы — возникли еще два самостоятельных государ-

ства Шу и У. Начался период Троецарствия.

Вэйский правитель Цао Пэй вел успешные войны с кочевни-

ками, а также со своими политическими соперниками. Основу

усиления могущества Вэй создали реформы, проведенные еще

Цао Цао. Учитывая условия разоренной страны, Цао Пэй от-

менил подушную подать и снял недоимки. Недостаток рабочей

силы он компенсировал путем создания так называемых «воен-

148

ных поселений» в пограничных и внутренних районах, известных

еще со времени ханьской династии. За поселениями были закреп-

лены крестьяне-переселенцы и рабы. Военные поселения, став-

шие средством восстановления сельского хозяйства и обеспечения

армии продовольствием, дали возможность упрочить власть, по-

давить восстание и вести успешные войны с другими царствами.

Достойным соперником царства Вэй стало царство Шу, со-

зданное на юго-западе, в верховьях Янцзы, со столицей в Чэнду.

Во главе него встал отпрыск ханьского императорского дома Лю

Бэй. Но более всего прославился в Шу Чжугэ Лян — искусный

военачальник и мудрый политик. Именно по его инициативе в

Шу, как и в государстве Вэй, много внимания уделялось орга-

низации сельского хозяйства и совершенствованию военного де-

ла. Со смертью Чжугэ Ляна распри в правящих кругах ослаби-

ли Шу, свели на нет все начинания, и скоро царство Шу было

присоединено к государству Вэй.

Царство У было основано Сунь Цюанем со столицей в райо.-

не современного Нанкина. Отгороженное от севера р. Янцзы,

оно долгое время стояло в стороне от междоусобной борьбы.

Земли там были мало освоены. Редкое население занималось

главным образом подсечно-огневым земледелием.

В эпоху нестабильности широким потоком сюда направля-

лись уроженцы Севера. Они принесли развитую сельскохозяй-

ственную культуру, прежде всего плужное земледелие и пахоту на

волах. Все это способствовало расширению запашки, росту уро-

жайности риса и других культур.

Главной тенденцией в политической жизни Китая в период

Троецарствия, приведшей к нестабильности, стало обострение

противоречий внутри военно-политической верхушки общества.

Губительное для судеб страны противостояние трех государств

сопровождалось постоянными войнами. Сначала северяне завое-

вали государство Шу. Затем, было окончательно покорено ими и

царство У. Политическая власть в самом царстве Вэй еще в

249 г. фактически перешла в руки могущественного рода Сыма.

Один из его представителей Сыма Чжао объявил себя цзиньским

ваном, а после его смерти его сын Сыма Янь низложил прави-

теля царства Вэй и занял престол, назвав свою династию Цзинь.

В 280 г., с завоеванием царства У, на смену Троецарствию при-

шел период, известный в традиционной историографии как За-

падная Цзинь (265—316). Но объединенным под властью этой ди-

настии Китай был недолго. Последствием вторжения западных и

северных кочевых племен на Центральную равнину стало перене-

сение столицы из Лояна на юг. Китай снова оказался раздроб-

ленным на отдельные владения.

149

Заняв трон, Сыма Янь предпринял ряд мер, направленных на

централизацию страны. Прежде всего, чтобы укрепить собствен-

ную власть, он обратился к традиционному испытанному сред-

ству — раздаче уделов в провинциях во владение своим ближай-

шим родственникам, надеясь на их поддержку. Хозяева уделов,

делившихся на три разряда, свободно распоряжались на своей

территории как экономическими ресурсами, так и войском. В их

ведении были выбор местных чиновников и управление граждан-

скими и военными делами. Еще при жизни Сыма Яня удельные

властители стремились ко все большей самостоятельности, но ви-

димость единой центральной власти еще сохранялась. В этих ус-

ловиях власть искала средства своего усиления, и в первую оче-

редь — укрепления финансового положения. Между тем в дерев-

не хозяйничали сильные дома. Воинам своих отрядов, а также

домашней страже главы сильных домов предоставляли небольшие

участки земли. Бездомных, разоренных и пришлых, называемых

в источниках «гостями», они также «сажали на землю», превра-

щая их в лично-зависимых, связанных с хозяином земли рент-

ными отношениями. Казна все более лишалась доходов. Сильные

дома захватили огромные пространства земли. Возвышение круп-

ных землевладельцев грозило новым расчленением страны.

В 280 г. Сыма Янь издал указ о надельной системе, послу-

жившей образцом для правителей последующих веков. В услови-

ях, когда перед неокрепшей властью встала извечная проблема,

как упорядочить отношения с подданными, восстановить стабиль-

ность в обществе, укрепить структуру власти, действия молодо-

го государства были направлены прежде всего на организацию

производства, сулившего казне регулярное поступление доходов.

Развивая традиционные представления о так называемой «ко-

лодезной сиетеме» (цзин-тянь) как прообразе установления иде-

ального баланса между казной и населением во всех аспектах их

отношений, Сыма Янь в первую очередь приступил к реформам,

направленным на оптимальное соединение незанятых рабочих рук

и бесхозной заброшенной земли.

Рассматривая все обрабатываемые земли как казенный фонд,

согласно установлению 280 г. власти предоставили каждому тРУ*

доспособному возможность получить надел при условии выполне-

ния повинностей в пользу казны. Так, на трудоспособного муж-

чину в расцвете лет полагался земельный участок (чжань-тянь)

в 120 му, из них 50 му подлежало обложению налогом в пользу

казны, а урожаем с остальной части надела пользовался сам воз-

делыватель поля.

Основной трудовой единицей считались мужчины и женщины

в возрасте от 16 до 60 лет. Они могли претендовать на полный

150