безнациональность, точнее вненациональность, наподобие безвероисповед-
ности,
или вневероисповедности" (1913, 20 — 21).
2. В современном мире язык не является критерием определения
национальной
принадлежности человека (хотя в ранней истории язык и
был "главным основанием для определения племенного родства", 1913, 17).
"Даже
владея очень хорошо
языком
известного народа и принадлежа к нему
по
рождению, можно, однако же, по тем или
другим
причинам, выйти из
его состава и, наоборот, плохое знание известного языка не мешает
сознательному причислению себя к народу, пользующемуся этим языком
как
органом национального объединения" (1913, 19).
3.
Государство
не должно быть ни национальным, ни религиозным, ни
сословным, ни партийным. "Мы не допускаем отождествления
государства
ни
с одной церковью, ни с одной национальностью и
требуем,
чтобы
государство, и в целом и во
всех
своих частях, было вневероисповедным,
вненациональным,
одним словом, внепартийным. Подкладку государствен-
ности в наших
глазах
составляют одни только чисто реальные интересы,
интересы экономические и общеполитические" (L913, 57 — 58).
В этой связи становится понятной главная мысль книги (определившая
и
ее название — "Национальный и территориальный признак в автоно-
мии")
— мысль о необходимости четкого различения национального и
территориального факторов при образовании автономий (государств). При
этом реальной автономией, достижимой и действительно необходимой,
Бодуэн считал именно территориальное (экономико-географическое) само-
управление. Что касается "национальной автономии", то, согласно Бодуэ-
ну, национальность "сама по себе совершенно неприменима как признак
автономии в строгом смысле этого слова. Частное понятие национальности
подходит
под общее понятие свободной группировки лиц, мнящих себя
одинаково верующими, одинаково национализированными, одинаково пар-
тийными.
Стало быть, вопрос "национальной автономии" решается законом
о.
полной свободе, союзов и обществ.
Другое
дело
обязательная территори-
альная автономия, автономия известной области. Вопрос о такой автономии
решается на почве чисто земных, экономических и политических, интере-
сов"
(1913, 24).
4. В современном мире стремление к "чистым" (однонациональным)
национально-территориальным автономиям — это
опасная
утопия.
"В связи
с этим мы должны отбросить выросший на почве смешения понятий лозунг:
"Россия
для русских", "Польша для поляков", "Литва для литовцев" и т. д.
Россия
для
всех
тех, кто в ней живет. Польша для
всех
тех, кто в ней живет.
Литва для
всех
тех, кто в ней живет. При таком взгляде не может быть,
конечно,
речи о каких бы то ни было национальных и вероисповедных
стеснениях, до позорящих Россию школьных процентов и до настолько же
нелепой,
насколько и жестокой черты оседлости включительно. Человек
подлежит ответственности и наказаниям только за свои поступки, а ничуть
не
за происхождение и за принадлежность к
тому
или иному толку"
(1916,
23).
5. "Вопрос о принципах и границах территориальных автономий нельзя
решать ни у себя в кабинете, за письменным столом ученого или бюрократа,
ни
на случайно набранных митингах... Неужели же, например, при
определении автономии Польши мы можем руководствоваться некогда
существовавшими границами независимого польского
государства?
Ведь
эти
границы постоянно менялись. "Исторические права" Польши сталкиваются
с "историческими же правами" Литвы, Украины и т. д." (1913, 28 — 29).
"Так
называемые "исторические права" являются просто правами насилия,
129