Мартынов А.С. Статус Тибета в XVII - XVIII веках в традиционной китайской системе политических представлений

Подождите немного. Документ загружается.

Круг компетенции лхасской администрации в пределах Пола

неизвестен. О поступлении оттуда налогов в казну в «Вэй Цзан

тун чжи» ничего не говорится; исходя из формулы император-

ского указа можно заключить, что, вероятнее всего, никаких на-

логов с Пола в казну не поступало, ибо эта формула гласит:

«можно пожаловать Пандите налоги и повинности с Пола»

[59,

391].

О второй категории земель известно только то, что они

находились в сфере действия фискальной организации далай-

ламы и что в казну поступал фуражный налог. Налицо очевид-

ное различие

—

Пола находится вне сферы действия фискаль-

ной организации далай-ламы, тогда как земли второй катего-

рии— внутри нее. Однако у земель этих двух категорий есть

«одно общее: и те и другие находятся под непосредственным

управлением администрации далай-ламы. Если посмотреть на

эти земли с точки зрения феодальной собственности, тогда то,

что их объединяет в социально-экономическом плане, выступит

отчетливее.

Более просто этот вопрос решается в отношении феодальных

владений, подведомственных казне. Их непосредственная под-

чиненность казне говорит о том, что на этих землях феодалы-

землевладельцы не были монополистами прав внеэкономическо-

го принуждения по отношению к земледельцам. Но то же самое

можно сказать и о Пола. Подчиненность этих земель админи-

страции далай-ламы, специальное указание в одном из доку-

ментов, касающихся пожалования Пола, на то, что семье Пан-

диты жалуются «налоги и повинность с Пола» (а не сами зем-

ли)/говорит о том, что на землях Пола по крайней мере но-

минально праву внеэкономического принуждения со стороны

новых владельцев по отношению к земледельцам были постав-

лены ограничения. Следовательно, Пандиту нельзя назвать мо-

нопольным, единственным обладателем прав внеэкономического

принуждения. И владелец Пола, и владельцы 6800 дворов, на-

ходившихся под управлением казны, вынуждены были делить

эти права с выы1естоящей властью. Последние, кроме того, как

видно из подведомственности их земель непосредственно казне,

были вынуждены делить с властью и прибавочный продукт.

Это отличает данные формы феодальной собственности от

сеньориальной формы, которая характеризуется слиянием

в одном лице титула земельного собственника и обладателя

прав внеэкономического принуждения по отношению к земле-

дельцу [6, 110]. Следовательно, их с полным правом можно

назвать несеньориальными формами феодальной собственности.

Разумеется, что такое определение будет иметь смысл лишь

в том случае, если в Тибете в интересующий нас период была

представлена и сеньорцальная форма феодальной собственности.

Насколько можно судить по цифрам, приведенным в «Вэй

Цзан тун чжи» в том месте, где говорится о крестьянских дво-

199

pax, плативших фуражный налог, речь идет не о всех земель-

ных владениях феодалов, а лишь о какой-то их части, лишь об

одной категории земельных владений, ибо 6800 дворов слиш-

ком маленькая цифра, чтобы охватывать все крестьянские хо-

зяйства, занимавшие земли феодалов. Следовательно, должны

быть еще и другие земли, а значит, и другие категории фео-

дального землевладения. Одну из этих категорий называет

прошение внука Пандиты. Там эта категория обозначена как

цзы чжи чжи (272). В цинское время иногда так назывались

земли, которые частным образом покупали знаменные мань-

чжуры [102, цз. 5, 4899]. Однако возможное буквальное пони-

мание словосочетания цзы чжи как «лично, частным образом

купленные» (у глагола чжи есть значение «покупать») здесь

вряд ли может подойти. Это плохо согласуется с общим исто-

рическим контекстом. При всей неразработанности социально-

экономической истории Тибета в ней есть все-таки моменты,

существование которых в XVIII в. и в последующие столетия не

вызывает сомнения. Это прежде всего господство натурального

хозяйства, незначительное развитие товарного обращения, ма-

лая мобильность земельных владений [126, 209—214]. Данные

о купле-продаже земли в Тибете этого времени единичны.

Всего сказанного выше вполне достаточно, чтобы усомниться,

что во владение семейства Пандиты могли входить четыре куп-

ленных имения. Это обстоятельство заставляет нас искать слу-

чаи, где бы подобное определение земельных владений встре-

чалось в более или менее сходной ситуации. Китайские доку-

менты о конфискации имущества Джурмэ Намгье предостав-

ляют такую возможность. Его имущество разбито в них на две

категории. Первая включает то, что было награблено у других^

вторая

—

то, что охарактеризовано как цзы чжи чжи цай чанъ

(273).

Л. Петех склонен считать эти земли частной собствен-

ностью [187, 210], но в его подходе, несомненно, содержится

некоторая модернизация категорий феодальной земельной соб-

ственности.

Возникает вопрос: что же значит термин цзы чжи чжи и ка-

кую роль он играет?

На первый взгляд может показаться, что прошение семей-

ства Пандиты дает сравнительно немного для ответа на постав-

ленный вопрос. Однако кое-что все-таки можно извлечь из тек-

ста этого документа. Прежде всего следует отметить, что имею-

щиеся там два определения земель

— энъ

шан чжи (274) и

цзы чжи

чжи —

совершенно явно противопоставлены друг другу.

Они играют роль различителей категорий земли. Причем разгра-

ничение проведено, как может показаться вначале, по способу

приобретения земли. Исходя из этого первое определение мо-

жет быть переведено предварительно как «[земли], милостиво*

пожалованные», а второе

—

как «[земли], приобретенные соб-

ственными [силами]».

200

Однако классификация имущества Джурмэ Намгье не согла-

суется с этими предварительными выводами. Дело в том, что

в соответствии с ней в категорию имущества цзы чжи чжи цай

чань отнесены совершенно различные по способу приобретения

земли

—

земли Пола и Ринчэнцэ.

Пола было пожаловано отцу Полоная в 80-х годах XVII в.

[187,

21]. Следовательно, по способу приобретения земли Пола

должны относиться к пожалованным, тогда как китайские ис-

точники относят их к категории цзы чжи чжи цай чань. Земли

Ринчэнцэ были захвачены Полонаем силой, когда он возвра-

щался из военного похода в 1714 г. Правда, при этом Полонай,

как и полагается, заявил о каких-то своих старых правах на

эти земли. Лхабсан-хан поддержал Полоная в его притязаниях

на Ринчэнцэ, и поместье осталось за последним [187, 22]. При-

ходится констатировать, что категория цзы чжи чжи цай чань

по всей вероятности, указывает не на способ приобретения.

Чтобы лучше понять значение этого термина, необходимо

вернуться к цели, которую эта классификация преследовала.

Разделение имущества Джурмэ Намгье на две части должно'

было определить, на какую часть имущества могла претендо-

вать только казна, на какую — сохраняли права частные лица.

Иными словами, разделение было проведено исходя из различ-

ных оснований прав покойного Джурмэ Намгье на различные

части своего имущества. Было как бы признано, что Джурмэ*

Намгье не имел действительного права на одну часть своего

имущества

—

на награбленное имущество. Это право сохрани-

лось за прежним владельцем. Что же касается второй части* то

она, естественно, в противоположность первой должна была со-

стоять из имущества, на которое никто другой, кроме Джурмэ

Намгье, не мог заявить никаких прав. Иначе говоря, права

Джурмэ Намгье на эту часть признавались имеющими под со-

бой действительное правовое основание.

Не представляет труда интерпретировать в этом плане и упо-

требление терминов в прошении внука Пандиты. Прежде всего

становится ясным, что энъ тан чжи не может указывать только

на способ приобретения. В противном случае было бы доволь-

но трудно объяснить, почему одна и та же земля Пола в одном

случае определена как цзы чжи чжи, а в другом — как энъ шан

чжи, хотя в обоих случаях способ перехода ее из рук в руки?

был одним и тем же: в первый раз она была пожалована отцу

Полоная, второй раз — Пандите. Это соображение наводит на

мысль о том, что, вероятно, все дело заключается в условиях:

передачи земли.

Предположим, что определение энъ шан чжи как раз и ука-

зывает на условия передачи земли. Исходя из уже приведен-

ного выше материала можно сказать, что наиболее общим мо-

ментом в условиях передачи земель Пола семейству Пандиты

было то, что жаловавший эти земли передал новому владель-

цу не весь объём прав на них, сохранив часть прав за собой.

В этом случае термин энь шан чжи будет указывать на то, что

обладатель земель данной категории в качестве их собственни-

ка располагает по отношению к ним неполным объемом прав.

В таком значении термин энь шан чжи становится как нельзя

более сопоставимым с термином цзы чжи чжи в том его значе-

нии, которое он имеет в классификации имущества Джурмэ

Намгье: имущество, на которое никто иной, кроме владельца,

в качестве собственника не располагает никакими правами.

Нетрудно заметить, что это значение термина цзы чжи чжи

применимо и к третьему случаю, где оно служит показателем

различного объема прав владельца на землю, в зависимости от

того,

получен ли маньчжуром надел от государства или приоб-

ретен собственными силами.

Итак, все изложенное выше позволяет говорить о том, что

за обозначением цзы чжи чжи скрывалась, по всей вероятности,

частная феодальная собственность на землю.

Каков был конкретно характер этой собственности в Тибете

в данный период? Кое-что об этом могут сказать некоторые

обстоятельства, связанные с владением семейством Полоная все

теми же землями Пола и Ринчэнцэ. Пола служило местопребы-

ванием семейства Полоная [187, 21]. Полонай там вырос. В его

бурной и блестящей политической карьере это поместье играло

очень важную роль —оно всегда было опорой Полоная и в фи-

нансовом и в политическом отношении. Поместье было защищено

от внешних вторжений, в нем был замок. Благодаря хорошо

организованной обороне во время междоусобной войны 1727—

1728 гг. поместье выдержало пятидневный штурм [187, 48—49,

108—109].

Пола первой половины XVIII в. предстает перед на-

ши как типичное родовое гнездо феодального семейства, доста-

точно независимое и достаточно защищенное от окружающего

:мира, и реализация феодальной ренты с земель этого поместья

должна была проводиться силами владетельного семейства.

Второе поместье, Ринчэнцэ, кажется совершенно непохожим

на Пола. Семейство Полоная не было связано с ним прочными

узами. Полонай бывал там только наездами. Во время джунгар-

<ской оккупации Тибета Ринчэнцэ было потеряно Полонаем

,[187,

51], но затем вновь вернулось к нему.

На первый взгляд может показаться, что между этими зем-

лями нет ничего общего. Однако если вспомнить о том, что По-

лонай просто-напросто захватил Ринчэнцэ, то становится ясным,

что,

имея достаточно силы приобрести поместье таким образом,

Полонай, конечно, не нуждался в том, чтобы центральная власть

взяла на себя задачу обеспечения владельца причитающимися

*ему доходами с новых земель. Полонай, безусловно, мог и дол-

жен был организовать получение феодальной ренты с новых

владений собственными силами. По нашему мнению, это как

раз то общее, что объединяет поместья Пола и Ринчэнцэ.

202

О том, что такая ситуация характеризует не только этот

частный случай и что, несмотря на усиление власти правитель-

ства далай-ламы в конце XVIII в., это положение сохранялось

на протяжении десятков лет после разбираемого периода, гово-

рит, к примеру, свидетельство Г. Ц. Цыбикова. Он пишет: «Под-

чиненность ми-сре (крестьян.— А. М.) выражается главным об-

разом в уплате аренды за земельное пользование, а кроме того,

юни подвергаются суду владельцев, которые высылают на свои

земли правителей или назначают их из местных жителей. Вслед-

ствие постановки на первый план исправного поступления пода-

тей здесь чрезвычайно развита откупная или арендная система»

,[52,

150—151]

Приведенный выше материал при всей своей скудности поз-

воляет предполагать, что за термином цзы чжи чжи, по всей ве-

роятности, скрывалась не просто частная феодальная собствен-

ность, а феодальная собственность, весьма близкая по типу

к сеньориальной.

Итак, все сказанное выше позволяет разбить владения клас-

са тибетских феодалов на две категории. Первая категория

включала земли, находившиеся под непосредственным управ-

лением администрации далай-ламы, вторая — земли, находив-

шиеся под непосредственным управлением феодалов. Размер

власти лхасской администрации на этих землях неясен. Несмот-

ря на некоторую неопределенность, данная классификация, не-

сомненно, указывает на один важный факт: по отношению к раз-

ным частям своего владения феодал обладал разными правами.

Безусловно, что крупный землевладелец постоянно испытывал

стремление ликвидировать эту разницу, добиться распростране-

ния прав в полном объеме на все свои земли. Эта разница по-

буждала феодала, владевшего землями лишь первой категории,

вести борьбу с центральной властью. Разумеется, что в усло-

виях наступления феодалов на интересы непосредственных про-

изводителей и фиска это могло явиться лишь первым шагом.

Вторым

—

должна была стать борьба за всемерное расширение

прав землевладельца с конечной целью полного слияния в одном

лице титула земельного собственника и обладателя прав вне-

экономического принуждения по отношению к земледельцу.

Или, иначе говоря, наступление феодалов должно было проте-

кать в направлении превращения всего владельческого комп-

лекса в сеньорию, в направлении превращения несеньориальных

форм феодальной собственности в сеньориальные.

Естественно, что конкретные формы проявления данной тен-

денции были очень разнообразными: от отдельных фактов, го-

ворящих о росте частной власти и самостоятельности крупных

землевладельцев, от устойчивых общественных явлений, не по-

лучивших правового оформления, вплоть до института иммуни-

тетов. Как раз все это мы и находим в Тибете в середине

XVIII столетия.

203

О том, что в Тибете существовала практика передачи по

наследству земель, полученных для материального обеспечения

служебной деятельности чиновника, может свидетельствовать

судьба все того же имения Пола. В документах о пожаловании

этих земель Пандите прямо указано, что земля дается ему на

покрытие служебных расходов [59, 391; 65, чао VI, цз. 385,

15а—156].

Затем, как можно заключить из прошения семей-

ства Габши, Пола перешло к Даньцзинь Баньчжуру, а от него —

к его сыну Миньчжур Соному. Правда, переход имения от Пан-

диты к сыну совершался параллельно наследованию должности.

Но обстоятельства перехода Пола от Даньцзинь Баньчжура

к Миньчжур Соному говорят о том, что владение этой землей

уже не было связано с исполнением определенных должностных

функций.

В самом деле, если бы Пола оставалось придатком к долж-

ности министра, то семья Габши должна была бы потерять это

поместье сразу после того, как Даньцзинь Баньчжур перестал

быть министром, т. е. после его пленения и уже, во всяком слу-

чае,

после решения императора арестовать Даньцзинь Баньчжу-

ра. Между тем в документе, относящемся к этому времени

и касающемся судьбы имущества семейства Габши, Пола никак

не выделяется из всего комплекса земельных владений Габнш

[105,

цз. 31, 23а

—24а].

О том, что служебные наделы наследовались в Тибете неза-

висимо от наследования должностей, можно заключить также

по одной из статей «Проекта тибетского уложения», составлен-

ного после непальской кампании маньчжурскими чиновниками

во главе с Фу Кан-анем. В статье говорится: «В Тибете минист-

ры и генералы издавна получали от далай-ламы имения с до-

мами для прокормления семьи и для [покрытия] затрат по

службе. Если появляется вакансия [на какое-либо из этих мест,

то имение с домом] должно переходить во владение к преемни-

ку. Однако министры и генералы самовольно остаются на

[этих землях и после ухода со службы], считая их своей соб-

ственностью. Число казенных имений ограниченно. Поэтому

разве можно [каждый раз] при смене человека [на этих по-

стах] позволять производить новое пожалование?» [105, цз. 49,

17а—176].

Эта же статья, но в иной, более сжатой редакции помещена

в «Дай Цин ли чао ши лу». Там она кончается следующим

образом: «Просим [дать распоряжение] разобраться в порядке

передачи [земли] преемникам по службе, с тем чтобы не до-

пускать незаконного присвоения [служебных наделов]» [65,

чао IV, цз. 1421, 146]. Насколько можно судить по формули-

ровке данной статьи, служебные наделы присваивались, по-ви-

димому, без какого бы то ни было правового оформления.

В борьбе отдельных феодалов с властями за более выгодный

раздел прибавочного продукта немалое значение имела их

204

деятельность, направленная на освобождение своих земель от

налогов. К сожалению, конкретного материала по этому вопро-

су очень мало. Выше уже цитировалось то. место из «Вэй Цзан

тун чжи», где говорится о плательщиках фуражного налога.

В том же разделе «Вэй Цзан тун чжи» упоминаются и непла-

тельщики этого налога. Из более чем 20 тыс. подведомствен-

ных казне крестьянских хозяйств 2 тыс. не платили налога,

потому что поставляли рекрутов, 600 — были освобождены без

указания какой-либо причины [59, 369]. Вряд ли сами крестья-

не могли получить от лхасской администрации подобную льготу.

Скорее всего, какой-нибудь находившийся у власти феодал (или

несколько феодалов) изъял свои владения из сферы обложения

налогом. Это предположение тем более вероятно, что дальше

в тексте упоминается о 6800 крестьянских дворах, принадле-

жавших родовитой знати, которые входили в указанные 20 тыс.

казенных крестьянских дворов. Следовательно, и эти 600 дворов

вполне могли быть одновременно и казенными и находиться

во владении у какого-нибудь феодала.

Наступление феодалов выразилось также в отказе от несе-

ния различных повинностей, в первую очередь почтовой, особен-

но тяжелой в условиях Тибета. В китайских документах в об-

щей форме указывается на существование подобного рода фак-

тов.

Так, в «Вэй Цзан тун чжи» сказано: «В различных районах

[Тибета] среди родовитой знати, подчиненной местным властям,

есть люди, не исполняющие повинностей. В дальнейшем [они]

должны подчиняться [распоряжениям] местных властей о раз-

верстке повинностей. Если кто-либо окажет хоть малейшее со-

противление, то [данный случай] надлежит немедленно рассле-

довать и определить серьезность [проступка]. Повинности всех

видов должны исполняться всеми без различия — родовитой

знатью и бедным народом» [59, 334].

Приведенный текст отражает процесс освобождения знати

от повинностей в его начальной стадии. Перед нами отголосок

многочисленных конфликтов между местными властями и

знатью, самовольно отказывавшейся исполнять повинности, па-

давшие на ее долю. Иными словами, эти явления можно охарак-

теризовать как узурпацию прав на повинностный иммунитет,

еще не получившую своего правового оформления.

Следующая стадия развития данного процесса предстает

в виде отдельных актов высшей власти, декретирующих осво-

бождение определенных феодальных владений от повинностей.

В «Вэй Цзан тун чжи» помещено распоряжение властей отно-

сительно 40 дворов, принадлежавших семейству Гэлэлаба. Эти

хозяйства освобождались от каких бы то ни было платежей

в казну на том основании, что с них уже собирало «ячмень

и масло» упомянутое выше семейство [59, 364]. Приведенный

выше случай совершенно прямо указывает на то, что земли осво-

бождались от налогов и повинностей в пользу казны на том

205

основании, что они находились во владении отдельных феодалов.

Однако упомянутый акт властей нельзя рассматривать как функ-

ционально зависимый от предшествовавшей ему перемены ста-

туса земли

—

пожалования или дарения, так как известно, что

во многих других случаях перешедшие в руки феодалов земли

налогового и иного иммунитета не получали. По нашему мне-

нию,

упомянутый выше случай явился результатом давления на

власти со стороны отдельных феодалов, стремившихся придать

законную форму своим уже, по всей вероятности, достигнутым,

результатам наступления на интересы фиска.

Приведенный выше материал, на наш взгляд, довольно убе-

дительно свидетельствует о том, что феодальное владение в Ти-

бете в этот период имело тенденцию развиваться в направлении;

превращения в свободную от каких-либо повинностей по отно-

шению к центральной тибетской власти феодальную частную

• собственность. Эта тенденция была настолько сильна, что не

остановилась в своих проявлениях на узурпации иммунитетных

привилегий и на отдельных актах освобождения высшей властью

тех или иных феодальных владений от налогов и повинностей.

В своем развитии она вылилась в широко распространенную

и юридически закрепленную форму

—

налоговый и повинност-

ный иммунитет.

По всей вероятности, этот институт существовал в Тибете

задолго до XVIII в. Однако, насколько можно судить по китай-

ским документам, большое распространение он получил впер-

вые лишь при Полонае.

В статье 6 «Проекта тибетского уложения», написанного«

сычуаньским генерал-губернатором Цэрином, говорится: «Народ,

всего Тибета подчиняется далай-ламе. Трудовые повинности

выполнялись [в Тибете] всюду в зависимости от размера земли*

и количества населения. [Но] Полонай стал самовольно захва-

тывать [земли]. Иногда он, руководствуясь [лишь] собственной*

корыстью, раздаривал их свыше всякой меры. Иногда, нарушая

закон, даже выдавал грамоты, освобождающие от повинностей,,,

а тех, кто был в опале, облагал дополнительными налогами.

В дальнейшем министры и генералы должны будут добросовест-

но просмотреть старые архивные записи. О всех тех, кому по-

жалование было сделано исходя из корыстных интересов [Поло-

ная] и кто получил чрезмерно большие привилегии, освобож-

дающие [от повинностей], доложить далай-ламе, с тем чтобы:

их [права] были аннулированы. Сюда не включать тех, кого,

[действительно] награждали за заслуги. Уменьшить налоги там,

где они увеличены [незаконно]» [65, чао VI, цз. 385, 17а].

Это было написано в 1751 г. Текст не оставляет никаких

сомнений в том, что центральная власть в лице маньчжурской

администрации была полна решимости сократить размах раз-

дачи пожалований и иммунитетных грамот, превратить эти обще-

ственные институты из формы проявления центробежныхустрем-

206

лений отдельных феодалов всего лишь в средство поощрения

верных сторонников центральной власти.

Несомненно, что тибетская центральная власть, как и всякая

центральная власть в подобной ситуации, могла только привет-

ствовать подобное намерение маньчжуров и должна была всеми

силами стараться успешно претворить его в жизнь.

Лучшим свидетельством того, что этим намерениям не суж-

дено было сбыться, может служить статья, посвященная тому

же вопросу, что и цитированная выше, из «Проекта тибетского

уложения», написанного под руководством Фу Кан-аня. В этой

статье говорится: «Строго запрещается частным порядком вы-

давать грамоты, освобождающие от несения повинностей, с тем

чтобы трудовые повинности [отбывались всеми] в равной мере.

Нам стало известно, что каждый знатный род, каждая богатая

семья [в Тибете] добивалась от далай-ламы и панчен-ламы гра-

мот, освобождающих от несения повинностей. Дошло до того,

что стоявшие ранее у власти родственники далай-лам и панчен-

лам, а также крупные хутухты в соответствии с полученными

[сверху] полномочиями [сами] раздавали подобные грамоты.

Кроме того, многие из арендаторов в имениях, принадлежавших

министрам, генералам и крупным ламам, добились от далай-

ламы [получения аналогичных] грамот. Некоторые [таким пу-

тем] освободились от трудовых повинностей, некоторые

—

от на-

логов. И не было никакого предела [подобной практике]» [105,„

цз.

49, 11а—116].

Итак, приведенные в цитатах факты отделены друг от друга*

40 годами. Как можно заключить из сопоставления двух статей,

это был период дальнейшего распространения иммунитета. Не-

смотря на ярко выраженное в первой статье желание централь-

ных властей ограничить практику пожалования иммунитетных

грамот, за 40-летний период эта практика не только приобрела*

более широкий размах, но и породила тенденцию со стороны,

крупнейших феодалов Тибета присваивать себе право выдачи;

иммунитетных грамот, что раньше являлось прерогативой толь-

ко центральной власти Тибета. Нам кажется, что это может

служить веским доказательством интенсивного проявления цент-

робежных устремлений феодалов.

Когда мы говорим, что одной из форм наступления феода-

лов стал иммунитет, мы вовсе не хотим сказать, что оба эти*

явления возникли синхронно. Как уже говорилось выше, инсти-

тут иммунитета, вероятно, возник в Тибете задолго до XVIII в.

В данном случае нас этот вопрос не интересует совершенно.

Нам важно отметить другое, а именно: тенденция превращения^

феодального владения в свободную от повинностей по отноше-

нию к высшей власти собственность наиболее ярко проявилась,

во второй половине XVIII столетия в форме налогового имму-

нитета, расцвет которого произошел вопреки воле центральных;

властей.

20Г

Кроме статьи «Проекта тибетского уложения» о большом

размахе жалования иммунитетных грамот и о результатах про-

цесса законного и незаконного присвоения иммунитетных при-

вилегий можно судить еще по некоторым попутным замечаниям,

содержащимся,в китайских документах.

Так, в одном из докладов императору Фу Кан-ань, жалуясь

на трудность транспортировки грузов по тибетской территории,

пишет: «Многие, начиная с министров и кончая мелкими чинов-

никами, не несут улу. Заставляют выполнять эту повинность

только простой народ. Но тех, кто живет в дальних районах

и занимается скотоводством, невозможно собрать и отправить

[на выполнение работы], а простой народ, живущий поблизо-

сти,

из раза в раз направляется на [работы по перевозке гру-

зов] и очень от этого страдает. Выходов из этого положения не

так уж много. В связи с этим я думаю, что раз в Тибете ското-

водство является [одним из] основных занятий, то среди ми-

нистров, генералов, управляющих [имениями?], местных боль-

ших и малых чиновников, среди лам в каждом монастыре не

должно быть таких, которые бы не разводили яков. Если каж-

дый из них выделит [из своего стада несколько голов], необхо-

димых для несения улы, то тогда общими усилиями легко мож-

но будет исправить положение [с перевозками]» [105, цз. 21,

156—16а].

Приведенная цитата убедительно говорит о том, что

подавляющее большинство феодалов, занимавших какие-либо

посты в бюрократическом аппарате, добились освобождения

своих хозяйств от несения транспортной повинности. Однако они

этим не ограничились.

Как явствует из цитированной выше статьи «Проекта тибет-

ского уложения», подготовленного после непальской кампании,

многие из зависимых от крупных землевладельцев крестьян так-

же получали грамоты, освобождавшие их от налогов и повин-

ностей. Разумеется, что получение иммунитетных грамот не бы-

ло плодом их индивидуальных стараний, а являлось результа-

том активности землевладельцев, землю которых эти крестьяне

обрабатывали.

Насколько успешной была деятельность феодалов в этом

направлении, можно судить по одной из статей раздела «Фу

сюй» («Оказание помощи») в «Вэй Цзан тун чжи». Статья

начинается так: «Весь тибетский народ несет повинности в поль-

зу казны далай-ламы». Далее в ней речь идет о том, что повин-

ности крестьянства очень велики, что надо их как-то сократить,

что налоги следует собирать в зависимости от урожая и т. д.

Перед упоминанием о единственном в этой статье конкретном

мероприятии — снижении норм производимого крестьянами

помола казенного зерна — в тексте стоит: «[Нижеследующее

распоряжение] не касается крестьян, принадлежащих минист-

рам и родовитым семействам, так как эти крестьяне несут

[сравнительно] легкие повинности, а потому должны исполнять

208