Маор И. Сионистское движение в России
Подождите немного. Документ загружается.
примкнувшими к движению после появления Герцля на общественной
арене и созыва Первого конгресса.
2. Первый съезд сионистов России в Варшаве
Незадолго до Второго конгресса в России было зарегистрировано 373
местных сионистских кружка. О {71} степени роста движения за год
после Первого конгресса можно судить по тому, что до этого их было
только 23. Сионистское движение во всем мире насчитывало тогда 913
организаций и групп. Накануне Первого конгресса существовало только
117. Таким образом, число сионистских кружков в России приближалось
к 41% общего их числа во всем мире.
Накануне Второго конгресса сионисты России сочли необходимым
созвать свой съезд для выработки направления сионистской работы и для
определения единой позиции по вопросам, которые будут обсуждаться на
конгрессе. Среди российских сионистов имели различные хождение и
даже противоположные взгляды: были Ховевей Цион старой формации,
считавшие главным заселение Эрец-Исраэль, пусть даже и в
ограниченных масштабах; были "политические сионисты" нового,
герцлевского типа, противившиеся "просачиванию в Палестину" и всякой
переселенческой работе без политико-юридической базы; "духовные
сионисты" из школы Ахад-Гаама; "религиозные сионисты",
преимущественно ортодоксальные раввины, которые сопротивлялись
всякой культурной работе, исходившей из сионистской организации, —
их отталкивало уже само слово "культура", чреватое, на их взгляд,
попытками реформировать религию. Среди представителей всех этих
направлений особенно обострились отношения между политическими
сионистами и сторонниками Ахад-Гаама, вставшими в крайнюю
оппозицию Герцлю и его сионистско-политической системе.
Съезд собрался в Варшаве без разрешения властей, и совещания
проходили в частном доме. Он открылся 19 августа 1898 года и
закончился 22 августа, за шесть дней до открытия Второго сионистского
конгресса в Базеле. То был первый съезд российских сионистов ("Первым
съездом сионистов России" официально назван Минский съезд, состоявшийся в начале
сентября 1902 года. Однако на деле он был вторым. Первый, Варшавский, не
упоминался только потому, что был проведен нелегально.), {72} и в нем
участвовало около 160 представителей из 93 городов и местечек.
Большинство затем отправились в качестве делегатов на Второй конгресс.
На Варшавском съезде были зачитаны обзоры общего состояния
движения в России и работы местных организаций, а также проведены
предварительные прения по вопросам повестки дня Второго конгресса, в
том числе о переселении и по поводу Колониального банка.
Обсуждения и решения Варшавского съезда оказали существенное
влияние на ход Второго сионистского конгресса. По рассмотренным
обоими форумами вопросам конгресс почти целиком принял
предложения российских сионистов. Кроме того, Варшавский съезд
повлиял на весь ход сионистской работы в России. Съезд помог
сближению между ветеранами Ховевей Цион и политическими
сионистами, выявив базу для совместной работы.
3. Второй конгресс
Второй конгресс снова собрался в Базеле и работал с 28 по 31 августа
1898 года. На конгресс прибыли 385 делегатов, 530 гостей и около 150
газетных корреспондентов.
Герцль открыл первое заседание. Говоря о путях практической
деятельности сионистов во всех странах, он особенно остановился на
двух вопросах: завоевание общин и основание банка. Как и на Первом
конгрессе, с большим докладом "О положении евреев в мире" выступил
Нордау. Его доклад на эту тему стал непременной традицией сионистских
конгрессов и всегда производил огромное впечатление на зал. Нордау
достигал тут вершин ораторского искусства, — как по форме, так и по
содержанию.
К мысли о завоевании сионистами еврейских общин Герцль пришел
на основании своего опыта политической работы, столкнувшись с
отрицательным отношением к сионизму и даже активным
сопротивлением ему со стороны светских и религиозных руководителей
{73} общин. Такое положение являлось серьезным препятствием на пути
сионизма как во внутренней еврейской жизни, так и в отношениях с
внешним миром, то есть в политическом плане. Лозунг завоевания
общин, выдвинутый Герцлем на Втором конгрессе, был, таким образом,
своевременным. Герцль, однако, представлял себе это "завоевание"
весьма схематично: сионистские отделения на местах поведут
общественное наступление на официальных глав еврейских общин и
заменят последних сионистами.
Но здесь (как и вообще в достижении политической цели сионизма)
не годились методы "большого скачка". Лозунг "завоевания общин" на
практике стал не более чем зерном идеи об активном участии сионистов в
общественной жизни евреев в странах рассеяния — работе, названной
позднее немецким термином "гегенвартсарбайт" — "работой данного
часа".
Что касается банка, то в нем Герцль видел финансовый инструмент
сионистской организации, которому надлежит послужить при ведении
переговоров с Турцией. Акционерный капитал был установлен в два
миллиона фунтов стерлингов, и до Второго конгресса набралось лишь 7
—8% искомой суммы. По вопросу о банке доклад сделал Давид
Вольфсон. Конгресс вынес официальное решение об основании банка с
местопребыванием в Лондоне (Еврейский колониальный банк был
зарегистрирован 20 марта 1899 года в Лондоне в качестве английского акционерного
общества под названием "Джуиш Колониэл Лтд Траст". В конце апреля того же года
было выпущено 200 тысяч акций достоинством в один фунт стерлингов (или десять
русских рублей) каждая. На 75% всех этих акций подписались русские евреи. По уставу
банк был вправе приступить к регулярной работе только при наличии минимального
капитала в 250 тысяч фунтов. Недостающая сумма (50 тысяч) собиралась с трудом, и
банк начал функционировать лишь в начале 1902 года. В конце февраля этого года была
создана дочерняя компания банка под названием Англо-Палестинское общество, затем
— Англо-Палестинский банк (ныне — Банк леуми ле-Исраэль — Национальный банк
Израиля). Эта дочерняя компания начала действовать в Яффе летом 1903 года под
руководством Залмана Давида Левонтина.).
Во время обсуждения и прений по {74} поводу банка возник вопрос
о сферах его деятельности, определенных в его уставе словом Восток
(Ориент). От имени сионистов России Усышкин потребовал, чтобы в
устав ясно записали: Сирия и Палестина.
Конгресс принял компромиссную формулировку: "Восток, в
особенности Сирия и Палестина".
Два делегата из России выступили на конгрессе с докладами от
имени исполкома: Мандельштам — о сионистской программе действий и
Моцкин — о положении еврейского поселения в Эрец-Исраэль.
Мандельштам, один из старейших Ховевей Цион и близкий друг
Пинскера, стал пылким политическим сионистом, верным другом и
почитателем Герцля (На Шестом конгрессе (1903 г.) Мандельштам поддержал
предложение об Уганде. После Седьмого конгресса (1905 г.), высказавшегося против
Уганды, он вышел из сионистской организации и вместе с Зангвиллем (Лондон) основал
Еврейскую территориалистскую организацию.).
В своем обширном докладе он с похвалой отозвался о политическом
сионизме, вдохнувшем новую жизнь в круги Ховевей Цион. Вместе с тем
он также отметил важную роль Хибат Цион до появления политического
сионизма. Мандельштам выразил отрицательное отношение к
"контрабандному просачиванию" в Палестину и призывал к действиям,
ставящим целью добиться законной, политико-юридической базы для
алии и заселения. До того, как это будет достигнуто, надо перевести на
земледельческий образ жизни евреев Палестины и Сирии. Надо
позаботиться, чтобы пробуждение национального самосознания
еврейского народа проходило без уклонов в шовинизм, который не
только смешон, но вреден.
"Прежде всего мы должны стремиться к тому, чтобы еврей перестал
стыдиться своего происхождения и еврейская мать не гордилась бы тем,
что ее дети не похожи на евреев".
Необходимо вести обширную воспитательную работу, знакомить
еврейскую молодежь с нашим великим прошлым путем преподавания
истории Израиля и еврейской культуры. Молодежь должна знать лучших
сынов и героев своего народа, образы {75} которых могли бы послужить
основой для подражания.
Л. Моцкин доложил о еврейском ишуве в Эрец-Исраэль. По
поручению Сионистского исполкома он посетил Страну, чтобы
познакомиться с положением на месте. В итоговой части доклада он
перечислил ряд отрицательных тенденций, порожденных, по его мнению,
принятой тогда практикой заселения. Его выводы следующие:
1) надо неуклонно стремиться к получению законного статуса для
алии и заселения;
2) необходимо решительно противиться "просачиванию" в
Палестину; в настоящее время надо закрепить то, что уже имеется в
Стране, укоренением находящихся там евреев и созданием
промышленных предприятий. Таким образом, Моцкин принял сторону
противников "малого" заселения.
В Комиссию по заселению, выбранную на конгрессе в составе 17
человек, вошли 5 делегатов из России. Как и в Постоянной комиссии
(Рабочая комиссия, избираемая на все время работы конгресса. В ее функции входит
решение вопроса о личном составе разных сионистских центральных органов. Еe
рекомендации для конгресса не обязательны, но, как правило, им санкционировались. —
Прим. ред.), они представляли оба течения российского сионизма:
"политиков" и "практиков". В рекомендациях, вынесенных на пленум
конгресса, явно ощущался компромиссный дух резолюций Варшавского
съезда.
В том же духе принял конгресс и свои постановления по вопросу
заселения Эрец-Исраэль, которые звучали так:
"Конгресс, относясь с симпатией к заселению Палестины,
начавшемуся уже издавна, и желая содействовать заселению в будущем,
провозглашает:
1. Под заселением, "отвечающим намеченной цели", следует
понимать заселение, которое будет вестись в соответствии с заранее
полученным разрешением правительства Турции, по планам и под
наблюдением комиссии, избранной конгрессом. {76}
2. Комиссия по руководству делами заселения будет состоять из
десяти членов с местопребыванием в Лондоне. Средства для комиссии на
ее расходы изыщет исполком.
3. Первые шаги по заселению должны заключаться в переселении
евреев, проживающих в пределах Турции.
4. Банк своей деятельностью должен помочь добиться разрешения
турецкого правительства".
Влияние духа резолюций Варшавского съезда ощущается также в
постановлении конгресса по пункту "культура": "Сионизм положил своей
задачей возрождение еврейского народа не только в области
материальной и политической, но и духовной.
Сионизм не предпримет ничего такого, что шло бы вразрез с
законами иудейской религии". Конгресс решил также избрать комиссию
по делам культуры, которая в сфере своей деятельности будет
пользоваться самостоятельностью и будет работать в соответствии с
решениями конгресса. Исполкому было поручено обеспечить расходы
комиссии за счет членских взносов.
Второй конгресс принес с собой также нечто новое в плане
фракционно-идеологическом: здесь впервые публично заявила о себе
группа, правда, весьма незначительная, "сионистов-социалистов" во главе
с Нахманом Сыркиным.
4. Нахман Сыркин и
"Еврейское социалистическое государство"
Появление на Втором конгрессе сионистов-социалистов во главе с
Нахманом Сыркиным, поразившее всех участников конгресса, вовсе не
было случайным. Наоборот: ему предшествовали определенный процесс
развития и целенаправленная идеологическая подготовка.
На пороге 20-го века, в обстановке "бури и натиска", Нахман Сыркин
появился на общественной арене как провозвестник социалистического
сионизма и основоположник движения.
В числе многих других {77} еврейских юношей, не имевших доступа
в высшие учебные заведения России из-за процентной нормы, Сыркин
уехал в Западную Европу для продолжения образования. В Берлине он
присоединился к группе студентов — выходцев из России, среди которых
были Хаим Вейцман, Шмарьяху Левин, Виктор (Авигдор) Якобсон, Лео
Моцкин и другие. Он активно участвовал в общественной жизни и
публиковал философские и публицистические статьи.
В Берлин Сыркин приехал в 1888 г. в двадцатилетнем возрасте. Уже
в то время он проявлял склонность к слиянию еврейской национальной
идеи с идеей социализма в единое национально-гуманистическое течение.
Одновременно с созданием Всемирной сионистской организации на
Первом конгрессе в Базеле (1897 г.), в Вильно, на тайной нелегальной
сходке была основана первая еврейская социалистическая партия —
Бунд.
Оба движения повели между собой острую борьбу, хотя с
исторической и объективной точек зрения оба они происходили из одного
источника. Отсюда возник и сионистско-социалистический синтез,
глашатаем которого стал Сыркин. В глазах его современников
соединение этих двух начал было противоестественным, и сам Сыркин
почитался за чудака и неуравновешенного человека. В кругах еврейской
студенческой молодежи из России, собравшейся на Западе, шли жаркие
споры на политические и общественные темы. Подавляющее
большинство сочувствовало русским революционным движениям и
чуждалось еврейского национального дела.
Легко понять, что еврейская социал-демократическая интеллигенция
ко взглядам Сыркина относилась с насмешкой. Позднее Сыркин
рассказал, как в те дни он набрался духу выйти на люди и громогласно
изложить свою идею о слиянии сионизма с социализмом. Вот как он это
описывает:
"Внутренний инстинкт и глубокая убежденность в высшей истине
придали мне в то время смелость взяться за проповедь социалистического
сионизма и противопоставить себя всей еврейской интеллигенции. Если
{78} возможно, что в мозгу одного человека идея еврейской страны
сплавилась в прекраснейшую из гармоний с идеей еврейской революции,
то почему бы этому сплаву не стать животворной, созидательной мыслью
всей еврейской интеллигенции и простых еврейских масс? ... Так я
возложил на себя неблагодарную миссию быть социалистом среди
сионистов и сионистом среди социалистов; понятно, обе стороны
отбрыкивались от меня изо всех сил и отсылали к противной стороне".
И на Первом сионистском конгрессе в Базеле (1897 г.) Сыркин не
был единственным социал-сионистом. У него имелось несколько
единомышленников, но пока они еще не были организованной группой.
Впервые в таком качестве они публично появились на Втором конгрессе.
Первую гласную попытку синтеза между сионизмом и социализмом
Сыркин предпринял в лекции, которую прочел в 1898 году в Цюрихе в
сионистском союзе "Гессиана". Эту лекцию под названием "Еврейский
вопрос" он напечатал в журнале социалистического направления "Дойче
Ворте", издававшемся в Вене на немецком языке под редакцией А.
Пернерсторфера.
В том же году Сыркин издал эту статью, подписанную его
литературным псевдонимом Бен-Элиэзер, в виде отдельной брошюры:
"Еврейский вопрос и еврейское социалистическое государство". Итак,
спустя два года после появления работы Герцля "Еврейское государство",
вышло сочинение Сыркина "Еврейское социалистическое государство".
В своих воспоминаниях о зарождении социалистического сионизма
Сыркин замечает по поводу этой брошюры: "Так я впервые в
социалистической литературе поставил проблему социалистического
сионизма". Во время Третьего конгресса в Базеле в 1899 году Сыркин
прочитал в малом зале лекцию на тему "Социалистический сионизм". В
тот раз он впервые применил словосочетание "социалистический
сионизм" для обозначения новой идейной системы и нового движения (в
своей работе "Еврейское социалистическое государство" он еще не
пользовался {79} этим термином. В 1901 году он выпустил на русском
языке "Воззвание к еврейской молодежи".
Воззвание печаталось в Берлине, но по политическим соображениям
— чтобы избежать вмешательства немецкой полиции — местом издания
был указан Лондон.
В воззвании за подписью "Группа сионистов-социалистов" в сжатой
форме излагалось соединение идеи сионизма с социалистической идеей.
Брошюра "Еврейское социалистическое государство" содержит
следующие главы: а) Евреи и неевреи; б) Эмансипация евреев и
антисемитизм; в) Евреи и социализм; г) Сионизм: д) Еврейское
социалистическое государство.
В первой главе рассматривается "извечное напряжение между
евреями и окружающим миром". Еврейскому народу, говорит Сыркин,
удалось благополучно выйти из всех бурь истории средневековья;
обнаружив поразительную силу, евреи выстояли против всех
превратностей времени и остались на исторической арене.
"Под давлением бедствий в гетто создалась особая атмосфера,
благодаря которой существование еврейского народа продолжалось,
невзирая ни на что. Чувство национальной гордости, вынесенное евреями
еще из Эрец-Исраэль, почерпнуло из бедствий добавочную
жизнестойкость.
Евреи ощущали себя дрожжами мировой "опары" — борцами за
правду, великомучениками, за которыми будущее; страдания и муки
народа Израиля рассматривались ими лишь как побочные эпизоды его
великого предначертания".
Но вот явилась эмансипация, наделившая вышедших из гетто евреев
гражданскими правами, и принесла с собой большую угрозу
существованию еврейского народа, нежели преследования средневековья.
Причем эта угроза возникла именно изнутри. Еврейский народ,
самый одинокий и консервативный в мире, который в продолжение всего
изгнания черпал животворные соки в чувстве национальной гордости,
вдруг и самым крайним образом отринул от себя свою национальность.
Мало того: серьезно подорвано его чувство {80} собственного
достоинства, дававшее еврею внутреннюю силу сопротивляться
унижениям извне. "Если до того Израиль в собственных глазах был
венцом творения, избранником неба и истории, то теперь народ гетто
начал так себя презирать в душе и над собой насмехаться, как до того не
смели делать злейшие из его ненавистников.
Еврей из гетто с гордостью и полным самосознанием выставлял на
виду у всех свое еврейство — разговорным языком, одеждой, образом
жизни и обычаями; эмансипированный же еврей стремился к тому, чтобы
с корнем вырвать из души еврейство".
И действительно, дух внутренней свободы и собственного
достоинства, который поддерживал евреев из поколения в поколение,
почти утерян... Место веры в будущее, в приход Избавителя и миссию
Израиля заняло раболепие перед аристократией просвещенных народов.
Любовь к Израилю стала теперь рассматриваться как "шовинизм",
зато национализм господствующих народов — как высшая ступень
прогресса и общечеловеческого гуманизма. На эту доктрину
национального самоуничижения, исповедуемую "прогрессивными"
евреями, неевреи ответили антисемитизмом — новой, расистской
разновидностью ненависти к Израилю. Еще в конце прошлого века
вскрыл Сыркин расовую сущность этой ненависти:
"Что является главной основой современной ненависти к евреям? В
средние века это были религиозные различия, пропасть между иудаизмом
и христианством.
Но гвоздь концепции новомодной ненависти к еврейскому народу —
расовые противоречия.
Роль возбудителя этой ненависти теперь поручена расовым
предрассудкам, поскольку религиозные противоречия признаны в
буржуазном обществе отжившими свой век. Ненависть к еврейскому
народу курсирует ныне под флагом антисемитизма, и тем не менее это
тот же самый корабль с тем же экипажем".
Что говорят ненавистники Израиля — расисты?
"Евреи — по природе дурной народ, неисправимое племя, которое
ищет лишь собственной выгоды и {81} тщится закабалить весь мир; при
всем своем стремлении к ассимиляции оно чуждо и враждебно коренному
населению тех стран, среди которого оно проживает; евреи —
проводники капитализма, эксплуатации, ростовщичества и хищничества.
Но в то же время они — дрожжи исторического процесса,
порождающие брожение и распад всего существующего, это революция
во плоти и крови. Все это преследует одну цель: как бы полегче
удовлетворить жажду еврейства к владычеству. Одним словом, еврейский
народ — мерзость и проклятие рода человеческого, так вопит буржуазное
общество, живущее за счет классовой борьбы".
И Сыркин заключает главу об эмансипации и антисемитизме так:
"Антисемитизму присуща тенденция охватить все классы и
подорвать положение евреев. Он — следствие разделения власти в
лишенном равноправия обществе и его естественное побочное явление.
До тех пор, пока общество будет основано на власти сильных, и до тех
пор, пока евреи будут находиться среди слабых, нищета и бедствия — их
неизбежный удел".
Социалистический сионизм, по мнению Сыркина, выражает
пробуждающуюся волю еврейского народа к политической
самостоятельности, общественной свободе и свободному национальному
возрождению. Сыркин верил, что сионизму суждено превратиться в
массовое движение и стать не только идеологией национального
освобождения, но также идеологией освобождения еврейских масс от
всех бед и страданий в капиталистическом обществе.
Содержание сионистского идеала есть новое общество в новой
стране, общество свободы и равенства, без деления на классы, —
коллективистское общество на новых экономических основах: общее
владение землей, коллективный труд, — общество, созидаемое массами и
ради масс. Идеал этот не только плод процессов, происходящих в
еврейском обществе в последнее время. Подобно тому как социализм не
начинается с развития производительных сил в 19-ом веке, а есть звено в
длинной цепи борьбы {82} страдающего человечества за свободу и
равноправие, так и сионизм — не что иное, как естественное
продолжение древнего мессианского еврейского стремления. Можно
утверждать, что Нахман Сыркин, как и его предшественник Моше Гесс,
которого Сыркин ценил и почитал, находил источник сионизма в учении
древних еврейских пророков и видел существенную связь между этим
учением и устремлениями прогрессивного человечества. Евреи, говорит
Сыркин, воплощают идею свободы личности. Таким образом, само их
существование — протест против подавления, борьба за справедливость.
Поэтому "гибель евреев равноценна гибели гуманизма".
В идеологии ассимиляции, проповедовавшейся еврейскими
социалистами, Сыркин видел буржуазную мысль, у которой нет ничего
общего с сутью социализма. Ассимиляция же является не чем иным, как
ложным интернационализмом.
Сыркин говорит: "Социализм, провозгласивший священность
свободы и право на самоопределение, — прямая противоположность
этому сорту ложного интернационализма.
Все стремления, направленные на подавление и ликвидацию в народе
его национальных чувств, натолкнутся на решительное сопротивление
социализма, подобно тому как будут пользоваться его поддержкой все
попытки угнетенных народов добиться освобождения и независимости. В
социалистической этике и в социалистическом понятии свободы любое
национально-освободительное движение находит нравственную опору...
— Социалисты народов мира уже давно решили проблему
соотношения между национализмом и социализмом. Ни у одного народа
нельзя найти борцов за социализм, которые из этого учения и своей
преданности интернационализму сделали бы вывод о необходимости
ассимилироваться и раствориться в более сильном народе, отвернувшись
от своего собственного. ... Только у евреев, у которых все не так, как у
других, социалисты приняли в свой духовный фонд ассимиляцию и отход
от еврейства".
{83} Тем, кто твердит, что сионизм — это утопия, Сыркин отвечает, что
утопия — это стремление решить еврейский вопрос путем ассимиляции.
"Сионизм — это не утопия, потому что он соответствует жизненным
чаяниям еврейства и вытекает из его бедствий. Он не более утопичен, чем
современный социализм, основывающий свои принципы на
общественном интересе и необходимости. Сионизм основывается на
бедствиях евреев, поднявшихся в новое время и пришедших к ощущению
своей силы и достоинства. ...
В конечном счете, сионизм сольется с социализмом. Еврейское
государство непременно будет социалистическим. Нет у евреев
интересов, которые бы противоречили этому. Напротив, эта форма
полностью совмещается с самыми заветными чаяниями и надеждами
широчайших слоев еврейского народа".
Итак, по Сыркину, еврейское государство неизбежно будет
социалистическим, ибо строить еврейское государство на принципах
свободной конкуренции и частной собственности — ошибочно не только
с социальной точки зрения, но и в чисто техническом плане.
"Чтобы еврейское государство из надежды превратилось в факт и из
мечты в действительность, надо сразу же исключить те противоречия
современной жизни, которые парализовали бы его развитие. Еврейскому
государству следует руководствоваться идеалами справедливости, разума
и общественной солидарности, если оно хочет увлечь за собой
современного человека".
И не только национальное, экономическое и социальное возрождение
народа в его государстве предсказывает Сыркин, но и его нравственное
обновление. Велик, прекрасен, нравствен и социально—справедлив
станет Израиль, когда возвратится к самому себе и признает свое "Я".
"Еврейское социалистическое государство" заканчивается следующими
словами:
"Израиль подобен объятому сном герою. Он восстает из глубин горя
и мрака. Он распрямляется — и вот неописуемо высок. Чело его озарено
нимбом мирового страдания. Он чувствует свое предначертание творить
{84} справедливость и быть вестником правды. Его историческая
трагедия выдвигает перед ним и высокую историческую миссию.
Он спасает мир, который его распял. Израиль снова станет
избранным народом!"
Такова квинтэссенция мыслей Нахмана Сыркина о еврейском
социалистическом государстве, с которыми он выступил в конце
прошлого столетия на Втором сионистском конгрессе. Только
историческим недоразумением можно объяснить, что на этом самом
конгрессе сионисты требовали исключить Сыркина из движения за
попытку протащить чуждые взгляды.
Глава седьмая
ПЕРИОД УСИЛЕННОЙ ДИПЛОМАТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
1. Попытка ориентации на Германию и последующее разочарование
Уже в начале своей сионистской политической деятельности Герцль
обратил внимание на крепнущие связи между Германией и Турцией и
влияние, которое оказывает Вильгельм II на султана Абдул Хамида.
Изыскивая пути скорейшего получения политико-юридической базы для
алии и поселения евреев в Палестине, Герцль пришел к выводу, что
необходимо заручиться симпатиями кайзера Вильгельма к целям
сионизма.
В этом направлении он и начал энергично работать сразу же по
окончании Второго конгресса. Он обратился к Фридриху, курфюрсту
Баденскому, чье личное расположение и полную поддержку сионистского
дела он уже успел завоевать. Герцль просил курфюрста стать
посредником между ним и германским императором. Фридрих
согласился взять на себя эту миссию и затем известил Герцля, что кайзер
проявил большой интерес к его сионистской программе. Курфюрст
посоветовал {85} обратиться к немецкому послу в Вене Филиппу
Ойленбургу, которому Вильгельм поручил приготовить для него доклад о
сионистском движении. Герцль посетил посла, изложил перед ним свои
планы, после чего нанес визит и германскому министру иностранных дел
фон Бюлову; однако последний холодно отнесся к идеям Герцля.
В конце сентября 1898 года посол Ойленбург известил Герцля от
имени кайзера, что Вильгельм намерен вскоре совершить поездку в
Святую землю и будет готов дать ему аудиенцию в Иерусалиме. Герцль
расценил это как большое политическое достижение и уверовал в
близость осуществления своих планов. 2 октября он приехал в Лондон в
связи с делами Колониального банка. На следующий день он выступил на
большом еврейском митинге в восточной части Лондона, населенной
преимущественно евреями, выходцами из Восточной Европы,
говорившими на идиш. Герцль говорил на немецком. В дневниковой
записи от 4 октября 1898 года он отмечает, что митинг собрал десятки
тысяч человек. И тут, от большого оптимизма и полной уверенности, что
поддержка кайзера Вильгельма обеспечена, Герцль позабыл о своей
обычной предусмотрительности и во всеуслышание заявил, что скоро
начнется возвращение в Сион в широких масштабах и что недалек день,
когда "еврейский народ придет в движение...".
Митинг, собранный, собственно говоря, чтобы продвинуть дело
банка, превратился в мощную демонстрацию за сионизм. Речь Герцля
вызвала необыкновенный энтузиазм у тысяч его слушателей, а ее отзвуки
привели в сильное волнение евреев во всем мире. Как вскоре выяснилось,
это было большой ошибкой Герцля, за что его и критиковали российские
сионисты на Третьем конгрессе.
Вернувшись в Вену, Герцль созвал сионистское руководство и
поставил вопрос о делегации, которая встретится в Иерусалиме с
Вильгельмом II. Составить ее оказалось нелегко, так как многие члены
{86} сионистского исполкома по разным причинам не могли поехать.
Протелеграфировали Мандельштаму в Киев, предлагая ему войти в
состав делегации, но он ответил, что ехать не может.
В конце концов была составлена делегация из пяти человек с
Герцлем во главе. Затруднения вызвал и вопрос финансирования поездки,
но русским сионистам удалось изыскать требуемые средства, и делегация
смогла отправиться в путь. Хотя все приготовления совершались под
большим секретом, об этом узнало слишком много людей. От Элиэзера
Бен-Иехуды поступило предостережение из Иерусалима, что в Эрец-
Исраэль возможна попытка покушения на жизнь Герцля. Решили этим все
—таки пренебречь, и делегация выехала в дорогу.
Хотя Вильгельм через германского посла в Вене сообщил Герцлю,
что примет его в Иерусалиме, Герцль старался добиться у него аудиенции
еще и в Константинополе, где кайзер остановился проездом в Иерусалим.
Это оказалось весьма непросто, но Герцлю все-таки удалось, и Вильгельм
принял его 18 октября в присутствии своего министра иностранных дел
фон Бюлова. Император охотно выслушал Герцля и пообещал в
положительном духе высказаться о сионистском движении перед
турецкими властями; на вопрос, о чем ему, Вильгельму, следовало бы
просить султана, Герцль ответил: о согласии на основание
концессионного общества по заселению Палестины под
покровительством Германии. Вильгельм обещал Герцлю поднять этот
вопрос во время своей беседы с султаном. В заключение было решено,
что кайзер примет сионистскую делегацию в Иерусалиме и что Герцль
должен заблаговременно подготовить свою речь, с тем, чтобы Вильгельм
и Бюлов могли с нею заранее ознакомиться.
19 октября 1898 года, уже находясь в Мраморном море на борту
судна, направлявшегося в Палестину, Герцль описал в дневнике свою
встречу с кайзером, впечатления и подробности состоявшейся беседы. 18-
ое число он называет "великим днем" и заканчивает запись замечанием,
что память об "императорском дне" {87} сохранится навеки. Записывая
эти слова, Герцль не подозревал, какое горькое разочарование ожидает
его в Иерусалиме.
В Эрец-Исраэль еврейские поселенцы из Ришон ле-Циона, Реховота,
Нес-Ционы, а также коллектив сельскохозяйственной школы Микве
Исраэль оказали Герцлю восторженную встречу.
В дневниковой записи от 29 октября Герцль описывает также прием,
устроенный школой Микве Исраэль кайзеру Вильгельму и его свите,
ехавшим в Иерусалим. Дети спели в честь императора германский гимн.
Герцль, стоявший возле плуга, снял свой пробковый шлем. Кайзер узнал
его издали, повернул лошадь в сторону Герцля и, подъехав, остановился.
Герцль сделал два шага навстречу, император подал ему руку,
осведомился о его здоровье и коротко побеседовал с ним. Закончив
разговор, Вильгельм еще раз пожал ему руку и поскакал своим путем.