Лукашева Е.А. (ред.) Права человека
Подождите немного. Документ загружается.
средства решения задачи пролетарского государства – как можно быстрее обеспечить "земной рай",
свободу и счастье всем трудящимся. Идея насилия была недвусмысленно выражена К. Марксом:
"Революция есть, несомненно, самая авторитарная вещь, какая только возможна. Революция есть акт, в
котором часть населения навязывает свою волю другой части посредством ружей, штыков и пушек, т. е.
средств чрезвычайно авторитарных. И если победившая партия не хочет потерять своих усилий, она
должна удерживать свое господство посредством того страха, который внушает реакционерам ее
оружие"*.
* Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 18. С. 105.
Политическая концепция диктатуры пролетариата определяет ее как власть, не ограниченную и не
связанную никакими законами. "Научное понятие диктатуры, – подчеркивал В. И. Ленин, – означает не
что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не
стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть"*.
* Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 41. С. 383.
Такое представление о государстве выдвигает его в качестве главного фактора общественных
преобразований методами насилия, беззакония, упразднения свободы. Человек становится средством
достижения целей, стоящих перед государством; он должен быть всецело подчинен политической
власти, не знающей над собой силы закона. Новая политическая система поглощает личность, лишает ее
свободы самоопределения, автономии, превращая в послушного исполнителя своей воли. Это –
реализация системоцентристского похода в его крайнем выражении: государство – первично; человек –
объект государственного воздействия; его поведение жестко регламентируется, направляется,
контролируется государством. Энгельс отмечал, что "воля отдельных лиц должна подчиняться, а это
означает, что вопросы будут разрешаться авторитарно"*. Ленин писал о том, что "обеспечение
строжайшего единства воли достигается подчинением воли тысяч воле одного"**.
* Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 18. С. 303.
** Ленин В.И. Поли, собр. соч. Т. 36. С. 200.
б) Крайне своеобразно решаются марксизмом и вопросы демократии, явившейся завоеванием
буржуазной революции и основанной на равенстве всех перед законом, определяющем равенство в
правах и свободах.
В трактовке марксизма демократия – явление сугубо классовое. Победивший пролетариат
исключает участие в политическом процессе свергнутых эксплуататорских классов, лишает их всех
прав и свобод. Идея универсальности прав и свобод, т. е. принадлежности их каждому члену общества
от рождения, их неотъемлемости и неотчуждаемости, решительно отбрасывается как абсолютно
неприемлемая в обществе, где власть может быть удержана только применением насилия ко всем, кто
не является ее сторонником. "Чистую демократию" Ленин называл лживой фразой, являющейся
основой для буржуазных спекуляций вокруг проблем демократии. "Либералу естественно говорить о
"демократии" вообще. Марксист никогда не забудет поставить вопрос: "для какого класса?"* Энгельс в
1884 г. в письме к А. Бебелю писал: "Во всяком случае во время кризиса и на другой день после него
нашим единственным противником явится вся реакционная масса, объединяющаяся вокруг чистой
демократии, и этого, как я полагаю, ни в коем случае упускать из виду нельзя"**.
* Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 37. С. 243.
131
** Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 36. С. 218.
Насильственно исключая из политической жизни целые классы и слои населения, отнесенные к
"чуждым элементам" (причем критерии такого исключения были весьма произвольны, расплывчаты,
поскольку даже интеллигенция была включена в категорию "лишенцев"), Ленин объявил о
возникновении нового всемирно-исторического типа демократии – "именно пролетарского
демократизма, или диктатуры пролетариата"*. Отождествление понятий "демократия" и "диктатура"
явилось поистине "всемирно-историческим" открытием главного практического продолжателя
марксизма.
* Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 44. С. 147.
Утопичность марксизма подтвердилась тем, что теория "пролетарской" демократии не была
реализована ни в одной стране, не подкреплена практикой реального участия граждан в решении
государственных дел. Пролетариат в России – первой стране победившей социалистической революции
– был крайне малочисленным, и провозглашенная диктатура этого класса отнюдь не означала
"демократии для большинства", а заложила основы власти партократии, большевистской элиты. Даже
для "трудящихся" классов – рабочего класса и крестьянства – не были соблюдены принципы равенства.
Конституция РСФСР 1918 г. давала явные преимущества рабочим: при выборах на Всероссийские
съезды Советов в городах избирался 1 делегат от 25 тыс. избирателей, а в сельской местности–1 делегат
от 125 тыс.
В этом проявлялась патологическая боязнь большевиками народа, который в большинстве своем не
принял и не мог поддержать новую власть.
в) Путь к раскрепощению личности и достижению всеобщей свободы марксизм видел в
преодолении индивидуализма, в растворении личности в государстве, а индивидуальных интересов – в
классовых. Ленин считал величайшей заслугой Маркса и Энгельса то, что место и роль человека в
обществе, его права и обязанности, чувства, помыслы, действия, бесконечно разнообразные и, казалось
бы, не поддающиеся никакой систематизации, в пределах конкретно-исторического общества были ими
обобщены и сведены к действиям групп личностей, классов, борьба которых определяет развитие
общества*. Сведение разнообразных индивидуальностей, их чувств и помыслов к классовым интересам
– это одно из важных звеньев марксистского учения, которое определяется стремлением сделать
человека "родовым существом", нивелируя его своеобразие и неповторимость. Отсюда резкая критика
гражданского общества, в котором человек "действует как частное лицо, рассматривает других людей
как средство, низводит себя самого до роли средства и становится игрушкой чуждых сил"**.
* См.: Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 1. С. 430.
** Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 390-391.
К. Маркс в поздравлении А. Линкольну по случаю его переизбрания высоко оценил вклад
американцев в развитие прав человека, отметив, что ими "была провозглашена первая декларация прав
человека и был дан первый толчок европейской революции XVIII века..."*. Такая оценка сочеталась у
него с решительным неприятием "раздвоения" индивида на человека и гражданина. По его мнению,
член гражданского общества, обладающий естественными и неотъемлемыми правами, существующими
вне государства и стоящими выше государственной власти, превращается в ограниченного, замкнутого
в себе индивида. Развитие индивидуализма и автономии личности, рассматриваемое либеральными
доктринами как движущая сила общества, Маркс считал принижением роли человека как
общественного существа в его непосредственной связи с государством, где человек должен выступать
132
как "родовое существо". Однако "родовая жизнь" в буржуазном обществе, т. е. сфера взаимодействия
человека и государства, является лишь внешней рамкой, ограничителем самостоятельности человека. С
точки зрения марксизма такой подход неприемлем, поскольку личная свобода человека, его
сущностные человеческие интересы и пристрастия, его самостоятельность и автономия, которые
выражены в естественных правах, способны сформулировать лишь "эгоистичного человека" и
препятствуют установлению подлинной свободы, исходящей из объединенной деятельности людей.
"Человек отнюдь не рассматривается в этих правах как "родовое существо". Поэтому "государственно-
гражданская жизнь, политическая общность, низводится деятелями политической эмансипации даже
до роли простого средства для сохранения этих так называемых прав человека; что таким образом
citoyen объявляется слугой эгоистического homme, a сфера, в которой человек выступает как
общественное существо, ставится ниже той сферы, в которой он выступает как частное существо; что,
наконец, не как citoyen, а человек как bourgeois считается собственно человеком и настоящим
человеком"**.
* Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 16. С. 17.
** Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 402.
Критика Марксом "так называемых прав человека", существующих в гражданском обществе,
ставила целью подвести теоретическую основу под "обобществление" человека, его слияние с
государством и различными общественными объединениями. Нельзя не сказать, что издержки
абсолютного индивидуализма были оценены К. Марксом весьма проницательно, однако в противовес
ему он предлагал абсолютный коллективизм, растворение человека в общности, нивелирование его
индивидуальности и даже отрицание элементарных человеческих устремлений к благополучию,
безопасности, осуществлению своих личных интересов.
Такая теория была реализована в странах, вступивших на путь социализма, главным лозунгом
которого было полное подчинение личных интересов общественным. Условием полной "человеческой
эмансипации" К. Маркс считал преодоление индивидуализма и утверждение принципа коллективизма,
общности. "Лишь тогда, когда действительный индивидуальный человек воспримет в себя абстрактного
гражданина государства и, в качестве индивидуального человека, в своей эмпирической жизни, в своем
индивидуальном труде, в своих индивидуальных отношениях станет родовым существом; лишь тогда,
когда человек познает и организует свои "собственные силы" как общественные силы и потому не
станет больше отделять от себя общественную силу в виде политической силы, – лишь тогда свершится
человеческая эмансипация"*.
* Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 406.
Реализация этих установок при социалистическом строе привела к поглощению гражданского
общества государством, а человек, которому навязывались стандартизированные принципы и ценности,
поглощался коллективом, утратив право на самобытность и автономию. П. И. Новгородцев отметил, что
такая конструкция "была законченной и замкнутой системой абсолютного коллективизма", которая
видела "весь смысл жизни человеческой – в практике общественных отношений"*.
* Новгородцев П.И. Об общественном идеале. С. 214.
Рассмотрение человека как совокупности всех общественных отношений* – одна из важных
позиций марксизма. Несомненно, социальные отношения, среда, условия бытия оказывают огромное
воздействие на формирование личности. Однако в одних и тех же социальных условиях появляются
133
бесконечно многообразные индивидуальности, поскольку в любом человеке неизменно присутствует и
социально-типичное, и индивидуально-своеобразное. И есть области жизни человека, которые он не
может и не должен подчинять какому-либо коллективу – обществу, классу, социальной группе,
поскольку это ведет к подавлению его своеобразия и личных особенностей. Н. Бердяев отмечает, что
тенденция марксизма к отчуждению человека в коллектив "создает ложную тоталитарную религию,
религию авторитарного коллективизма"**. Последний всегда связан с известным насилием над
личностью, поскольку он стремится сделать всех людей однородными и тождественными, обеспечить
слияние личных интересов с общественными. Однако, признавая значимость служения обществу,
человек не может не ценить свою самостоятельность, автономию для того, чтобы чувствовать себя
свободным.
* См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С.
** Бердяев Н. Судьба России. С. 297.
Марксизм стремится к революционному преобразованию человека, полной перестройке его
психологии, преодолению своей природы, при котором общественное начало становится внутренним
законом бытия человека, а государство в конечном счете – ненужным.
Враждебность к буржуазному государству выливается в неприятие правового государства. Между
тем в тот период, когда Маркс обвинял государство в невозможности преодолеть личный произвол, уже
появились труды, в которых доказывалось, что теория правового государства не только не исключает,
но и требует устранения социальной несправедливости, борьбы с эгоизмом сильных, защиты слабых и
обездоленных (Л. Штейн); обосновывалась прямая связь ограничения индивидуализма с идеей
правового государства (Ф. Лассаль).
Еще более последовательно эти идеи были развиты неолиберализмом в связи с пониманием
необходимости социально реформировать общество для преодоления крайнего индивидуализма, и
"выравнивания" неравенств. Марксизм отвергал эти пути, а его классовая теория с утопией грядущего
безгосударственного состояния была антитезой правового государства. Он отдал предпочтение и
утопическим построениям, направленным на изменение человеческой природы на основе принятия
приоритета классовых интересов, подчинения личности общественным, т. е. классовым, целям.
Согласно марксистскому учению, преобразование человека определяется решающим влиянием
социальной среды, а не внутренними духовными факторами, психологией и сознанием человека.
Сегодня предельно ясно, что марксистский "пролетариат" – продукт мифотворчества. Однако для
марксизма важна была ориентация личности на класс-гегемон, который якобы был единственным
носителем истины, связанной с радикальным преобразованием общества и ведущей к "земному раю".
г) Одним из краеугольных камней гражданского общества, согласно либеральной доктрине,
является частная собственность, выступающая как священное и неприкосновенное право человека. Для
марксистского учения частная собственность – основное зло, подлежащее немедленному уничтожению
после победы пролетарской революции. "Демократия, – писал Ф. Энгельс, – была бы совершенно
бесполезна для пролетариата, если ею не воспользоваться немедленно, как средством для проведения
широких мероприятий, непосредственно посягающих на частную собственность и обеспечивающих
существование пролетариата"*.
* Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 332.
Социалистические преобразования начинаются с отмены частной собственности, с обобществления
и централизации производства*.
* См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 18. С. 57.
134
Маркс и Энгельс, анализируя современное им буржуазное общество, пришли к выводу, что
капитализм исчерпал свои возможности, что частная форма производства и обмена является
источником эксплуатации и поэтому должна быть заменена новыми формами производственных
отношений, в основе которых лежит государственная собственность, исключающая эксплуатацию и
создающая условия для утверждения свободы и равенства победившего класса. Трудно понять это
противоречие марксизма: если главное и определяющее – производственные отношения,
развивающиеся объективно, то зачем нужна насильственная революция для преобразования таких
отношений? Ведь их преобразование должно происходить без актов насилия, без "экспроприации
экспроприаторов". Однако в "Капитале" сформулирована неожиданная мысль, что "само насилие есть
экономическая потенция"*. И главным орудием уничтожения капиталистической и создания новой
социалистической собственности является пролетарское государство.
* Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 761.
Поскольку объективный процесс преобразования экономических отношений никак не
подтверждался реальностью, после победы революции Ленин выдвигает тезис о приоритете политики
(т. е. надстроечной категории) над экономикой. И хотя такое утверждение явно противоречит всему
духу марксовой теории, В. И. Ленин очень легко "устранил" подобное противоречие. "Политика, –
писал он, – не может не иметь первенства над экономикой. Рассуждать иначе, значит забывать азбуку
марксизма"*. А поскольку государство является одним из основных, коренных вопросов политики,
"фокусом всех политических вопросов"', оно и было использовано для разрушения экономических
связей гражданского общества, лишения всех его членов частной собственности (в любых размерах),
насильственного привязывания человека к тем новым и хаотичным формам экономики, которые
возникали в переходный от капитализма к социализму период. В условиях "индустриализации всей
страны" сложился единый комплекс государственной собственности, а колхозно-кооперативная
собственность рассматривалась как нечто второсортное, отстающее от принципов нового общества и в
конечном счете подлежащее слиянию с государственной.
* Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 42. С. 278.
Утверждение государственной собственности и жесткого руководства ею со стороны властных
структур привели к разрушению гражданского общества, устранению свободных форм производства и
обмена, исключению свободы выбора индивидом сферы и характера своей деятельности. Ликвидация
экономической свободы неизбежно обеднила и духовный выбор человека. Сильное тоталитарное
государство, сосредоточившее в своих руках плановое регулирование экономики, так же жестко стало
регламентировать поведение человека, направляло его вкусы, пристрастия, интересы, потребности,
решительно пресекая все, что не вписывалось в представления партийно-государственной элиты о
"новом человеке". Только в условиях полного огосударствления общества, лишавшего человека
свободного самоопределения и выбора, можно было превратить его в "винтик" государственной
машины, призванный выполнять ее приказы и команды. У марксистской теории преобразования всех
видов собственности в государственную был огромный испытательный полигон, который включал не
только Советский Союз, но и немало других стран, вступивших на путь социалистических
преобразований. Исторический опыт убедительно показал всю утопичность надежд на создание
свободного общества путем уничтожения частной собственности, ликвидации рыночных отношений,
поглощения государством гражданского общества, в котором господствует "частный эгоистический
интерес", подчинения индивидуальных интересов государственным, формирования "родового
человека". Многообразие форм жизни, индивидуальность человека, его естественные и неискоренимые
135
потребности в сохранении неприкосновенности сферы личной жизни, заботы о нуждах и интересах
своих и своей семьи невозможно втиснуть в жесткую схему марксистских представлений о том, что
благо людей в государстве, подчиняющем себе все – от собственности до этических и эстетических
стандартов поведения. В таком контексте права человека и гражданина сводятся к нулю, поскольку
отсутствует главное – свобода выбора деятельности, свобода мнений, убеждений, совести.
Стандартизация жизни, навязывание людям "единственно верного учения", враждебность к
инакомыслию, к гуманистическим ценностям, выработанным мировой цивилизацией, восхваление
нового строя как высшей формы общественного развития, запрет для индивида на любые виды
собственности, кроме так называемой личной, деформировали не одно поколение людей, а в результате
не создали ни гармоничного общества, ни нравственного человека, ни элементарного благосостояния
всех людей, без которого невозможна их достойная жизнь.
* Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 39. С. 80.
Нельзя при этом не учитывать, что марксизм руководствовался благородными целями – создания
общества, где не будет нищеты и неравенства, где "свободное развитие каждого является условием
свободного развития всех"*, а люди станут "господами самих себя – свободными"**. Однако средства
достижения этих целей были ошибочными, принесшими огромные беды миллионам людей. К тому же
не были учтены способности буржуазного государства в условиях наступления кризисных явлений
корректировать свою деятельность, использовать самые разнообразные средства достижения
общественных компромиссов, повышать материальное благосостояние своих граждан.
* Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 78.
** Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 230.
ГЛАВА IX. ПРАВА ЧЕЛОВЕКА, ПОЛИТИКА, МОРАЛЬ
§ 1. Приоритет прав человека по отношению к политике
Права человека – это универсальная ценность, позволяющая "измерять" все важнейшие явления и
события, происходящие в обществе и в мире. Перед человечеством в конце XX в. стоят важные
проблемы – сохранение мира и устойчивого развития, здоровой окружающей среды для нынешнего и
грядущих поколений, сохранение культурного наследия человечества, борьба с голодом и нищетой, с
преступностью и терроризмом, противостояние ядерной угрозе и т. д. Все эти проблемы в конечном
счете выходят на права человека, поскольку их решение – необходимое условие нормальной жизни
личности, народа, нации, человечества в целом. Поэтому внутренняя и внешняя политика государства
неразрывно связана с правами человека; они (права) являются приоритетом, в соответствии с которым
должны осуществляться все политические преобразования, программы, акции. Государственная власть
и политика в современном мире получают "гуманитарное измерение", ограничивающее чрезмерные
притязания власти, умеряющее противоборство, противостояние, напряженность в обществе.
Право и его важнейшая составляющая – права человека призваны определять границы свободы
политики, политиков и государственной власти. Любые политические меры, которые порождают
нарушения прав человека, – это посягательство на свободу индивида. Они являются антиправовыми и
аморальными, поскольку права человека – это не только отражение правового опыта развития
человечества, но и кристаллизация его нравственных начал, связанных с уважением свободы и
автономии индивида, недопустимостью их нарушения, с ориентацией на категории добра и общего
блага.
136
Такой подход к соотношению прав человека и политики возник не сразу; он вырабатывался
вековым поиском оптимальных форм взаимодействия человека и власти.
Политика, реализуемая государственной властью, всегда выражала политическое сознание
правящего класса, привилегированной элиты. В политическом сознании вырабатывались те общие
принципы, ценностные ориентиры, нормы, которые лежат в основе деятельности того или иного
государства, служат обоснованием правомерности власти, институализации политической системы. Эти
принципы, ориентиры, нормы являлись прежде всего осознанием и выражением классового интереса.
Политическое сознание общества неоднородно по своей природе, поскольку различны интересы
классов, занимающих различные позиции по отношению к власти (господство – подчинение).
Политическая ценностно-нормативная система наиболее концентрированно выражает классовый
интерес, поскольку она непосредственно регулирует отношения, связанные с государственной властью.
Эти отношения определяют характер взаимодействия классов, социальных групп, индивидов во всех
иных сферах жизнедеятельности людей в классовом обществе.
Вокруг политической власти сталкиваются противоборствующие силы антагонистических классов,
различные классовые системы ценностно-нормативной ориентации. По мере своего развития
политические нормы становятся наиболее активным выразителем интересов и потребностей классов.
Это определяет их доминирующую роль в социальной регуляции поведения людей, их стремление
подчинить себе все иные формы воздействия на общественные отношения – право, нравственность,
искусство.
Сама возможность участвовать в осуществлении политической власти становится привилегией,
открывающей доступ к иным благам, прежде всего имущественным. Поэтому в зависимости от
конкретно-исторических условий вырабатываются наиболее приемлемые с точки зрения
господствующего класса способы организации политической власти. Так, политические организации
рабовладельческого общества были весьма разнообразны. Это и древнейшие государства ряда стран
Азии и Африки, которые отличались особыми способами регламентации отношений не только между
рабовладельцами и рабами, но и между различными группировками господствующего класса
(военными, религиозными, бюрократическими). В них существовали и республиканские формы
правления, и деспотии. Это и античный мир с полисной формой политического устройства,
выступающей в виде демократии, тирании, аристократии. Каждая из этих форм государства выдвигала
свое идеологическое обоснование законности власти, свою систему политических норм, которая
становилась опорой существующего режима.
В этих условиях право оказывается как бы отодвинутым (особенно в условиях деспотических
режимов); власть выходит за пределы права, на передний план выступает государственное насилие,
которому даже чисто внешне не пытаются давать правовое обоснование. Политика становится
доминантой по отношению к праву (исключение составляют древние политии (Афины, Абдеры), где
были сильны идеи права и закона.
Политическое насилие нередко подменяло и нивелировало действие законов и обычаев
феодального общества. В докапиталистических обществах политические нормы, утверждавшие
господство определенных классов, становились доминирующими, оказывали решающее воздействие на
формы законодательного регулирования, закреплявшие свободу экономически господствующих
классов, произвол и насилие по отношению к классам, лишенным собственности.
В процессе исторического развития по мере культурного прогресса общества, расширения сферы
демократии и свободы происходит высвобождение различных видов социальных норм из-под пресса
политических установлений.
Соотношение между правовыми и политическими нормами меняется в период буржуазно-
демократических революций, выдвинувших идеи права, равенства, прав человека, правового
государства. Принцип приоритета прав человека по отношению к государству, ограничения всевластия
137
государства правами человека – величайшая общечеловеческая ценность, сформированная в процессе
борьбы за свободу и характерная для всех цивилизованных государств.
Данный принцип приобретает особое значение в связи с возрастанием роли политических партий,
которые борются за политическую власть, формулируют свои программы, принципы деятельности.
Право призвано сдерживать экстремистские действия партий, стремящихся к захвату власти путем
революций, разрушения существующей системы, попрания прав человека. Опыт России показывает
гибельность внеправовых, на сильственных переворотов, неизбежно влекущих за собой массовые
нарушения прав человека, отказ от правовых начал, без которых в обществе воцаряются хаос и
произвол (доминирующая роль политики в обществе, в частности по отношению к праву, утвердилась в
марксистско-ленинской доктрине как аксиома).
Приоритет права над политикой, политической властью – непреложный принцип современной
культуры. "Существование нормы права, возвышающейся над правителями и управляемыми и
обязательной для них, – писал Л. Дюги, – есть необходимый постулат. Подобно тому как вся геометрия
покоится на эвклидовом постулате, точно так же и вся жизнь современных народов покоится на этом
постулате нормы права. Право не есть политика силы, как учил Иеринг, оно не есть дело государства,
оно предшествует ему и возвышается над ним: оно является границей государственной силы и
государство есть не что иное, как сила, отданная на служение праву"*.
* Дюги Л. Социальное право, индивидуальное право и преобразование государства. Предисловие. С. V.
Исторический опыт показывает, что приоритет права и прав человека по отношению к политике
существует только в условиях демократических режимов, когда правовые нормы основаны на
универсальном принципе формального равенства. Однако у прав человека есть еще одно важнейшее
качество – их тесное взаимодействие с моралью, которое дает возможность не только правовой, но и
нравственной оценки политики и государственной власти, ориентирующей их на осуществление
"общего блага".
Первенство же политических норм перед правовыми создает почву тоталитарным режимам.
Тоталитаризм неизбежно возникает там, где политика, политические нормы не имеют правовой опоры,
где права человека не являются ограничителем политической власти, не выступают в качестве средства
контроля за ее осуществлением.
Поэтому проблема соотношения прав человека и политики – это вопрос о характере политического
режима, сущность которого определяется тем, признает или не признает он господство в обществе
правовых начал, прав человека.
§ 2. Права человека как критерий нравственного измерения политики и государственной
власти
Любые политические преобразования, проводимые государством, не могут быть осуществимы без
массовой поддержки граждан, устойчивого морального состояния общества. Ориентация на
демократию, свободу, правовое государство, права человека должна получить нравственную опору в
обществе. Как справедливо отметил А. Токвиль, "царства свободы нельзя достичь без господства
нравственности"*. П. Новгородцев подчеркивал, что задачи будущего неразрешимы только
политическими средствами; на помощь должны быть призваны силы нравственные**.
* Токвиль А. Демократия в Америке. С. 33.
** См.: Новгородцев П.И. 06 общественном идеале. С. 522.
Нужно ли политикам сверять свои действия с нравственными принципами или это
138
непозволительная роскошь, способная ослабить власть, связать ей руки? Может ли сложная
политическая ситуация, в частности переходный период, "отлучить" политику от нравственности или
открыть дорогу нравственному релятивизму?
Это очень сложные вопросы, которые в конечном счете выводят на старую, как мир, проблему
соотношения целей и средств в политике. При ее решении следует избегать крайностей и морального
абсолютизма, и этического релятивизма. Не только мировой, но и отечественный опыт показал
опасность и губительность лозунга "цель оправдывает средства". Поэтому нравственное измерение
политики, ее целей и средств призвано удерживать ее в границах гуманизма, предотвращать соблазн
переступить границы морали во имя "светлого будущего".
Разведение политики и нравственности всегда негативно воспринималось обществом. Поэтому у
политических лидеров появлялось стремление санкционировать свои действия принципами
нравственности, приспособленными к их нуждам и интересам. Классическим примером служит
ленинская характеристика этого понятия, согласно которой нравственно то, что служит борьбе
трудящихся против старого общества, объединению всех трудящихся в борьбе за укрепление и
завершение коммунизма*. Любые Насильственные действия, связанные с устранением классовых
противников, имели в ленинской трактовке нравственное обоснование.
* См.: Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 41. С. 311.
Для политики и политиков несложных ситуаций не бывает. Каждый исторический период бросает
свой вызов, выдвигает свои проблемы, и если устранить моральные критерии политики и власти,
ссылаясь на трудности того или иного этапа развития, в обществе воцарится воинствующая
безнравственность, которая сделает невозможными любые политические, социальные, экономические
реформы.
Однако вопросы нравственного измерения политических процессов никогда не получали
однозначных ответов. Ведь многие преступления в истории санкционировались "моральными
категориями". В годы тоталитарного режима делались попытки морального обоснования террора,
насилия, чрезвычайных мер. Исходя из этого некоторые ученые и политики отстаивают позицию
несовместимости политики и морали. "Мораль и политика отталкивают друг друга, сколько бы мы их
ни смешивали, они несовместимы, как вода и масло"*. Есть и иная позиция, согласно которой
отступление в политике от морали следует рассматривать как "вынужденное зло". Однако границы
таких исключений чрезвычайно подвижны, они встречают решительное осуждение при
абсолютистском моральном подходе, поскольку нередко такие исключения становятся правилом.
Поэтому сторонники данной позиции считают, что речь должна идти не об "исключениях, а о
формировании в политической сфере "особого типа морали", о "доразвитии в определенном
направлении самой морали"**. Такой подход едва ли может быть признан удачным, поскольку он
оправдывает моральный релятивизм, а по сути дела снимает проблему нравственного измерения
политических процессов.
* Коммунист. 1990. № 8. С. 109.
** Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В., Чурилов В.А. Этика политического Успеха // Этика успеха. 1994. Вып. 2. С.
19.
По нашему мнению, для ответа на вопрос о применимости моральных оценок к политике и
государственной власти следует предложить тот критерий, который оправдан именно в данной сфере
общественных отношений.
Как уже отмечалось, политика – это отношение к власти, отношения по поводу власти, которые
могут носить характер взаимоподдержки, сотрудничества; взаимодействия в одной области и
139
взаимоотталкивания в другой ("облагораживающая оппозиция"); противоборство и противостояние
("непримиримая оппозиция"). Политика ire застывшее явление, она динамична, подвижна и неизменно
объективируется в действиях людей, социальных групп, классов, связанных с властью. Политика
охватывает сферы, непосредственно затрагивающие интересы практически каждого человека; она
выражает позиции по отношению к характеру политического режима и государства, к правам человека,
праву, социальным ориентациям, собственности и т. д.
Политика призвана реагировать на первоочередные общественные потребности, которые
неизбежно порождают противоборство, столкновение интересов различных классов, социальных групп,
партий, общественных движений, индивидов. И это понятно, потому что отношение к власти и
собственности, а стало быть, к праву, правам человека никогда не может быть нейтральным; всей
истории человечества сопутствует напряженность позиций общественных сил применительно к власти,
которая в различные периоды носит различный характер – от временного относительного согласия до
острых революционных взрывов.
Может ли эта сфера отношений не взаимодействовать с моралью, обладающей свойствами
универсальности, способностью незримо проникать во все поры общественного организма? Моральные
нормы ориентированы на категории добра, чести, долга, совести, достоинства, личной ответственности.
Данные категории выступают в качестве критериев поведения людей во всех областях их деятельности.
Свойство морали незримо проникать в самые различные социальные отношения, применять к ним
нравственные оценки, ориентации, императивы подчеркивается многими исследователями проблем
этики*. Поэтому ни политика, ни политические процессы, ни государственная власть не могут не
взаимодействовать с моралью и оставаться вне моральных оценок. Другое дело – осуществляется ли
такое взаимодействие и оценка со знаком плюс либо со знаком минус.
* См.: Дробницкий О.Г. Понятие морали: Историко-критический очерк. М., 1974. С. 229; ТитаренкоiА. Структура
морали и личность. М., 1977. С. 155; Харчсв А. Структура морали и предмет этики // Структура морали и личность. М., 1977.
С. 23; Крутое Н.Н. Мораль в действии. М., 1977. С. 21-22; и др.
К сожалению, политическая сфера деятельности зачастую противоречит нравственным категориям
добра, чести, совести. Но применение нравственных оценочных категорий к политике и связанной с ней
государственной власти неизбежно. Оно может осуществляться и на основе научных этических
категорий, и на уровне массового нравственного сознания. Утверждения о несовместимости политики и
нравственности являются констатацией характера реальной политики, игнорирующей нравственные
ценности, но отнюдь не свидетельствуют о неизбежном расхождении политики и морали во все времена
и при всех политических режимах. Разумеется, трудно охарактеризовать политику какого-либо
государства как безусловно отвечающую нравственным эталонам, однако категории добра должны
быть ориентирами политики. Не случайно апелляция к этим ценностям неизбежно присутствует в
программах политиков, особенно в предвыборные периоды; они пользуются ими в непосредственном
общении с избирателями, в предвыборных речах и платформах.
Конечно, и моральные критерии неодинаковы у различных социальных групп. Поэтому веками
человечество искало тот общественный идеал, который совпадал бы с универсальными требованиями
морали.
Такой ценностью явилась идея прав человека, соединившая нравственные и правовые начала. Это
универсальная оценочная категория, раскрывающая не только правовые основы, на которые опирается
политика и власть, но и их нравственную характеристику. Проблемы сопряженности политики и
нравственности начали привлекать внимание в период, когда возникали идеи демократии, свободы,
ценности личности.
Речь идет прежде всего об Афинах, где в результате острой борьбы за власть в V–IV вв. до н. э. был
установлен демократический режим. Наряду с этим в других полисах Древней Греции господствовали
140