т. е. получают способность самостоятельного выбора программы деятельности. По отношению к целому
они, находясь на других уровнях структурной иерархии, обнаруживают свойство изоморфизма. Таким
образом, они являются одновременно и частью целого, и его подобием. Для прояснения этого отношения
можно прибегнуть к образу, использованному в другой связи в конце XIV в. чешским писателем Томашем
Штитным. Подобно тому как лицо, целиком отражаясь в зеркале, отражается так же и в любом из его
осколков, которые, таким образом, оказываются и частью, и подобием целого зеркала, в целостном
[18]
семиотическом механизме отдельный текст в определенных отношениях изоморфен всему текстовому миру
и существует отчетливый параллелизм между индивидуальным сознанием, текстом и культурой в целом.
Вертикальный изоморфизм, существующий между структурами, расположенными на разных иерархических
уровнях, порождает количественное возрастание сообщений. Подобно тому как объект, отраженный в
зеркале, порождает сотни отражений в его осколках, сообщение, введенное в целостную семиотическую
структуру, тиражируется на более низких уровнях. Система способна превращать текст в лавину текстов.
Однако выработка принципиально новых текстов требует иного механизма. Здесь необходимы контакты
принципиально иного типа. Механизм изоморфизма строится здесь иным образом. Поскольку имеется в
виду не простой акт передачи, аD о б м е н, то между его участниками должно быть не только отношение
подобия, но и определенное различие. Можно было бы сформулировать простейшее условие этого вида
семиозиса следующим образом: участвующие в нем субструктуры должны быть не изоморфны друг другу,
но порознь изоморфны третьему элементу более высокого уровня, в систему которого они входят. Так,
например, словесный и иконический язык рисованных изображений не изоморфны друг другу. Но каждый
из них, в разных отношениях, изоморфен внесемиотическому миру реальности, отображением которого на
некоторый язык они являются. Это делает возможным, с одной стороны, обмен сообщениями между этими
системами, а с другой, нетривиальную трансформацию сообщений и процессов их перемещения.
Наличие двух сходных и одновременно различных партнеров коммуникации — важнейшее, но не
единственное условие возникновения диалогической системы. Диалог включает в себя взаимность и
обоюдность в обмене информацией. Но для этого нужно, чтобы время передачи сменялось временем
приема
7
. А это подразумевает дискретность — возможность делать перерывы в информационной передаче.
Способность выдавать информацию порциями является всеобщим законом диалогических систем — от
выделения собаками пахучих веществ в моче до обмена текстами в человеческой коммуникации. Следует
иметь в виду, что дискретность может возникать на уровне структуры там, где в материальной ее
реализации существует циклическая смена периодов высокой активности и периодов максимального ее
снижения. Фактически можно сказать, что дискретность в семиотических системах возникает при описании
циклических процессов языком дискретной структуры. Так, например, в истории культуры можно выделить
периоды, когда то или иное искусство, находясь на высшей точке активности, транслирует свои тексты в
другие семиотические система. Однако периоды эти сменяются другими, когда данный род искусства как
бы переходит «на прием». Это не означает, что при описании изолированной истории данного искусства мы
сталкиваемся здесь с перерывом: изучаемое имманентно, оно будет выглядеть как непрерывное. Но стоит
нам задаться целью описать ансамбль искусств в рамках какой-либо эпохи, как мы отчетливо обнаружим
экспансию одних и «как бы перерыв» в истории других. Этот же феномен может объяснять еще одно,
хорошо известное историкам культуры, но теоретически не осмысленное явление: согласно большин-
7
Cм.: Newson S. Dialogue and Development // Action, Gesture and Symbol: The Emergence of
Language / Ed. by A. Lock. London; New York; San Francisco, 1978. P. 33.
[19]
ству культурологических теорий, такие явления, как Ренессанс, барокко. классицизм или романтизм, будучи
порождены универсальными для данной культуры факторами, должны диагностироваться синхронно в
области разных художественных — и, шире, интеллектуальных проявлений. Однако реальная история
культуры дает совсем иную картину: время наступления подобных эпохальных явлений в разных родах
искусств выравнивается лишь на метауровне культурного самосознания, переходящего потом в
исследовательские концепции. В реальной же ткани культуры несинхронность выступает не как случайное
откло нение, а как регулярный закон. Транслирующее устройство, находящееся в апогее свой активности,
вместе с тем проявляет черты новаторства и динамизма. Адресаты, как правило, еще переживают
предшествующий культурный этап. Бывают и другие, более сложные отношения, но неравномерность имеет
характер универсальной закономерности. Именно благодаря ей непрерывные, с имманентной точки зрения,
процессы развития с общекультурной позиции выступают как дискретные.
То же можно наблюдать и в отношении больших ареальных куль турных контактов: процесс культурного
воздействия Востока на Запад и Запада на Восток связан с несинхронностью синусоид их имманентного
развития и для внешнего наблюдателя представляется дискретной сменой разнонаправленных активностей.