Липман М., Рябов А. Пути российского посткоммунизма

Подождите немного. Документ загружается.

ляции власти. Функциональная структура рос-

сийского социума строится на партикулярист-

ских связях и отношениях включая все более

широкую приватизацию власти, насилия клана-

ми и группировками в центре и на местах. Ины-

ми словами, происходит не усложнение группо-

вой и институциональной структуры социума,

в том числе лидерских групп, механизмов вы-

движения конкурентных программ и принятия

конструктивных решений, просчета их цены

и последствий, а расползание и мультиплика-

ция простейшей, советской по своему ближай-

шему происхождению модели власти на все бо-

лее низких уровнях управления. Параллельно

этому идет процесс социального дробления

пассивной «массы», все более замыкающейся

в кругу гемайншафтных родственных связей

и адаптивной поддержки. Фрагментация социу-

ма по партикуляристскому образцу делает не-

возможной выработку генерализованных, уни-

версальных, относительно абстрактных сис-

тем опосредования и регуляции социальных

отношений — этических и правовых норм,

гражданских ценностей и символов. Масса

формируется в нынешней России как атомизи-

рованная, зрительская и деполитизированная,

а власть проявляет себя как нелегитимная, пре-

следующая исключительно собственные инте-

ресы, коррумпированная. Можно сказать, что

власть сегодня не полагается на поддержку и ак-

тивность масс (идеологические клише бреж-

невской пропаганды, переакцентированные за-

тем в риторике перестройки), а рассчитывает

именно на их отстраненность и равнодушие.

Россия остается «закрытым» и «бедным об-

ществом» — бедным именно социальными свя-

зями, силами самостоятельности, многообра-

зия и динамики. В ней по-прежнему отсутствует

позитивная оценка индивидуализма, активнос-

ти, многообразия, нет и позитивной солидар-

ности, которая поднимала бы самоуважение

людей, укрепляла их самооценку. Связи между

ПОСТТОТАЛИТАРНЫЙ СИНДРОМ: «УПРАВЛЯЕМАЯ ДЕМОКРАТИЯ» И АПАТИЯ МАСС

ЛЕВ ГУДКОВ, БОРИС ДУБИН

«такими же, как все» носят по преимуществу ха-

рактер стигмы — это самоощущение людей мар-

гинализированных и бесправных, обделенных

просителей либо дистанцированных зрителей,

но никак не деятельных участников. Патерна-

листские символы державного «единства» от-

сылают к невозвратимому прошлому, носят ис-

ключительно массмедийный характер и ото-

рваны от повседневных трудов и забот

большинства. Кризис коллективной идентичнос-

ти усиливается кризисом социального партнерст-

ва (изоляционизмом во внешней политике

и массовой ксенофобией в быту), кризисом аль-

тернативы (возрастающей неопределенностью

будущего) и всей системы целеполагания. Это ха-

рактеризует поведение как адаптирующейся

массы, так и продвинутых групп, номенклатур-

ных группировок, выжидающих и реагирую-

щих на те или иные ситуативные шаги первых

лиц и приближенной к ним администрации.

Узел проблем, которые обсуждались выше,

состоит в том, что действие повседневных мас-

совых интересов разлагает остаточный пост-

тоталитарный порядок. В этом плане потенци-

ал пассивной адаптации, прилаживания насе-

ления к режиму близок к исчерпанию:

ни устойчивой поддержки, ни экстренной мо-

билизации он, как представляется, обеспечить

уже не в силах. Но деятельность населения,

разных его групп и слоев по обживанию распа-

да не создает ни новых социальных образова-

ний, ни новых коллективных представлений

о себе и значимых других, о настоящем и буду-

щем коллективного существования. Исключи-

тельно партикуляристские формы, которые

принимает реализация указанных интересов,

сдерживают переход к обобщенным и универ-

сализированным публичным отношениям и их

пониманию. При этом ширится разрыв между

приватными коммуникациями единиц, их се-

мей «лицом к лицу» и огосударствленными

коммуникациями «всех», «каждого как любого

другого» в отношениях просителей (бюрократи-

ческие учреждения и социальные службы)

и зрителей (массмедиа, опосредованный ими

мир политики) — разрыв между планами соци-

ального действия, уровнями социума. Говоря

коротко, общество в России во многих отно-

шениях и в решающем смысле формируется,

осознает, воспроизводит себя по-прежнему как

патерналистское и зависимое: это сообщество

подопечных.

ПОСТТОТАЛИТАРНЫЙ СИНДРОМ: «УПРАВЛЯЕМАЯ ДЕМОКРАТИЯ» И АПАТИЯ МАСС

В работах, посвященных современной россий-

ской политике, анализу внутренних проблем

власти отводится значительное место. Подоб-

ный интерес понятен, ибо в условиях незрелос-

ти гражданского общества, слабости политиче-

ских институтов именно противоречия и кон-

фликты внутри правящей элиты зачастую

становятся главным источником общественных

изменений. Изучение же характера и направ-

ленности происходящих изменений имеет клю-

чевое значение для понимания сути переход-

ных процессов не только в России, но и в дру-

гих странах СНГ, отличающихся общностью

черт посткоммунистической трансформации.

При этом авторы, как правило, акцентируют

внимание на том, что острота данных проблем

является ярким свидетельством незавершенно-

сти процессов формирования властных элит,

которая в конечном счете усиливает неопреде-

ленность политического процесса. Многие раз-

деляют мнение, что эти конфликты таят в себе

перманентную угрозу дестабилизации государ-

ства и общества. Подобное понимание предо-

пределяет приоритетное внимание к исследова-

нию, с одной стороны, вопросов состояния

и деятельности властной элиты как особой кор-

порации управленцев, а с другой — к функцио-

нированию институционального механизма

принятия и реализации политических реше-

ний. Разумеется, эти аспекты неразрывно связа-

ны друг с другом. Поэтому в ходе конкретного

анализа подчас бывает нелегко провести разде-

лительную линию между акторными и институ-

циональными сторонами внутренних проблем

Внутренние проблемы

власти

Николай Петров, Андрей Рябов

власти, многие из которых носят устойчивый

и долговременный характер и имеют тенден-

цию к нарастанию. Но и под таким углом зрения

приоритетным представляется все же анализ

причин, порождающих внутренние проблемы

власти, а также «инвентаризация» этих про-

блем по степени и характеру влияния на поли-

тический процесс. Именно эти вопросы и рас-

сматриваются в данном очерке.

Практически все ис-

следователи, пишу-

щие о российской

власти, обращают

внимание на отяго-

щенность ее непре-

кращающимися внут-

ренними конфликта-

ми, которые отражают общую неустойчивость

положения властной элиты. В результате неиз-

менной остается ситуация, при которой неза-

висимо от того, какие группы контролируют

процесс принятия решений, осуществляемый

ими политический режим «больше всего... за-

ботится о сохранении своей власти над госу-

дарством»

В решающей степени происхождение и ха-

рактер конфликтов внутри власти связаны

с особенностями возникновения современно-

го посткоммунистического российского госу-

дарства, которое, как известно, возникло не

в результате революционного разрыва с преж-

ней советской государственностью, а в ходе ее

трансформации, приспособления к новым ре-

алиям

. Относительно плавный и постепен-

ный характер этой трансформации, в свою

очередь, был обусловлен тем, что «демократи-

ческая революция» августа 1991 г. привела

лишь к частичному обновлению властных

элит. В отличие от новой политической элиты

страны, состав которой в первые годы прези-

Саква Р. Путин: выбор Рос-

сии: Пер. с англ. — М., 2006. —

С. 161.

Краснов М. Правовое госу-

дарство: десятилетняя эволю-

ция российской государствен-

ности. — М., 2001. — С. 4.

Особенности генезиса

российской

государственности

как первопричина

фундаментальных

конфликтов внутри

власти

НИКОЛАЙ ПЕТРОВ, АНДРЕЙ РЯБОВ

дентства Бориса Ельцина существенно обно-

вился, бюрократическая элита сохранила

свой прежний советский «костяк». Даже в тех

случаях, когда во главе властных институтов,

будь то администрации субъектов Федерации

или федеральные министерства, оказывались

представители новой генерации российских

политиков, выходцев из демократического

движения, их «подпирали» мощные группы

старой советской бюрократии. Влияние этого

слоя существенно укрепилось в середине

1990-х годов после начала приватизации клю-

чевых активов российской экономики, когда

возникла «буржуазия в виде “класса уполномо-

ченных”, ставленников советской номенкла-

туры в бизнесе»

Номенклатура и явилась основной носи-

тельницей традиции прежней советской госу-

дарственности, которая представляла собой

разновидность бюрократического корпора-

тивизма

. В рамках этой модели эгоистичес-

кие устремления отраслевых и территориаль-

ных бюрократических корпораций сдержива-

лись центральной партийно-государственной

властью, выступавшей в роли интегратора

различных интересов и выразителя общена-

циональных целей развития. Одновременно

партийная вертикаль пронизывала всю систе-

му институтов власти, предприятий и учреж-

дений страны сверху донизу, придавая госу-

дарственной организации целостный харак-

тер. Революция 1991 г. уничтожила власть

КПСС как горизонтальной интегрирующей

государственной корпорации. Отраслевые

и территориальные бюрократические корпо-

рации, которые быстро трансформировались

под влиянием формировавшихся рыночных

отношений и стремительной коммерциализа-

ции, оказались предоставленными самим се-

бе. Вполне вероятно, что «переход к рынку»

поначалу означал всего лишь ликвидацию

«натурального характера межкорпоративных

Крыштановская О. Анатомия

российской элиты. — М.,

2005. — С. 374.

Перегудов С. П. Организован-

ные интересы и государство:

смена парадигм // Полис. —

1994. — № 2.

и внутрикорпоративных отношений». В та-

кой обстановке вполне естественным выгля-

дело «насильственное или добровольное

стремление осколков социалистической госу-

дарственности примкнуть к некой более круп-

ной общности, действовать под “крышей”»

В условиях слабости гражданского общества,

неустойчивости институтов государства, ос-

лабления роли права как всеобщего регулято-

ра общественных отношений сохранить це-

лостность государственности, консолидиро-

вать разные по мощи и влиянию корпорации

мог только персоналистский фактор — режим

личной власти национального лидера. Ситуа-

ция кардинальным образом не изменилась и во

второй половине 1990-х годов, когда на ключе-

вые роли в российской политике выдвинулись

только что сформировавшиеся в процессе

приватизации государственной собственности

финансово-промышленные олигархии, оттес-

нившие с лидирующих позиций бюрократиче-

ские корпорации. Государство как система ус-

тойчивых институтов, стоящих над группами

интересов, так и не сложилось. В результате

оно было подменено приватизировавшими ад-

министративный ресурс различными фракци-

ями бюрократического аппарата, прочность

позиций которых в решающей степени зависе-

ла от воли верховной власти, чей персонализи-

рованный характер стал фундаментальным ос-

нованием посткоммунистической государст-

венности, остающимся неизменным при раз-

ных политических режимах.

В подобных условиях позиции бюрократи-

ческих корпораций и финансово-промышлен-

ных олигархий оказались в сильной зависимо-

сти от характера их взаимоотношений с пра-

вящим режимом, который как партнер

и опекун является непостоянной политичес-

кой величиной, поскольку подвержен значи-

тельному влиянию со стороны целого ряда

факторов, имеющих ярко выраженную персо-

Простаков И. Корпорати-

визм как идея и реальность

// Свобод. мысль. — 1992. —

№ 2. — С. 61.

ВНУТРЕННИЕ ПРОБЛЕМЫ ВЛАСТИ

НИКОЛАЙ ПЕТРОВ, АНДРЕЙ РЯБОВ

налистскую окраску, таких как личные при-

оритеты членов президентской команды, рас-

клад сил между ними и т. п. В результате борь-

ба за близость к верховной власти для групп

интересов при новой посткоммунистической

российской государственности приобрела бы-

тийное для них значение.

Неустойчивость по-

ложения различных

фракций властной

элиты придает про-

цессам перераспределения собственности

и «освоения» средств государственного бюдже-

та перманентный характер и отодвигает реа-

лизацию общенациональных целей на второй

план. А внутриэлитная борьба в слабо институ-

ционализированной политической среде ста-

новится фактором постоянной угрозы деста-

билизации общественной системы.

Эту особенность российской политики не

смогло изменить даже то обстоятельство, что

при Владимире Путине заметно усилилась ин-

ституционализация процесса принятия полити-

ческих решений, и легальные институты госу-

дарства стали играть, несомненно, более весо-

мую роль по сравнению с правлением Ельцина,

когда доминировали теневые центры власти.

Более того, есть основания полагать, что в пе-

риод правления Путина по сравнению с 1990-ми

годами деструктивная роль внутриэлитной

борьбы как фактора политического процесса

существенно усилилась. Особенно заметны эти

изменения стали в годы его второго президент-

ского срока. В предшествующее десятилетие

с характерными для него постоянными угроза-

ми масштабной дестабилизации политической

системы в политических верхах существовали

опасения, что борьба внутри правящей элиты

создаст серьезные риски выведения всей систе-

мы из состояния относительного равновесия.

Дестабилизирующее

влияние внутриэлитных

конфликтов

Тем не менее эти опасения, как показало даль-

нейшее развитие событий, оказались необосно-

ванными. Периодически возникавшие всплес-

ки внутриэлитной борьбы, которые большей

частью обретали публичный характер, неиз-

менно балансировали на грани обрушения ста-

бильности, но никогда не переходили эту грань.

Очевидно, такой результат был обусловлен дву-

мя важными причинами, которые, по-видимо-

му, были обусловлены различиями между поли-

тическими режимами Ельцина и Путина.

Первая причина состояла в том, что в россий-

ских верхах в 1990-х годах, несмотря на остроту

конфликтов, все же доминировали ориентации

на учет интересов конкурентов и оппонентов

и достижение взаимоприемлемого консенсуса.

Пример этому давал сам президент Ельцин, ко-

торый никогда не добивал своих противников,

а, достигнув победы над ними, оставлял им

шанс адаптироваться к изменившимся услови-

ям и сохранить тем самым позиции в элите. На-

пример, бывший вице-президент России Алек-

сандр Руцкой, арестованный после подавления

вооруженного выступления сторонников Вер-

ховного Совета в октябре 1993 г., выйдя на сво-

боду по амнистии, был избран губернатором

Курской области, и федеральная власть не пре-

пятствовала ему в этом. Стремление к компро-

миссу и попытки избежать вытеснения из соста-

ва элит проигравших групп интересов, судя по

всему, своим происхождением обязаны влия-

нию политической культуры номенклатурных

слоев брежневского периода. Именно тогда бы-

ло принято «проштрафившихся» партийных

и советских чиновников не выбрасывать за пре-

делы номенклатуры, а находить им менее значи-

мые, но все же номенклатурные посты. Чтобы

быть исключенным из партии и потерять право

на занятие важных должностей, а тем более

быть приговоренным к лишению свободы, но-

менклатурным работникам надо было совер-

шить что-то сверхъестественное. Из номенкла-

ВНУТРЕННИЕ ПРОБЛЕМЫ ВЛАСТИ

НИКОЛАЙ ПЕТРОВ, АНДРЕЙ РЯБОВ

турных слоев вышли многие представители вла-

стной российской элиты 90-х годов прошлого

века включая самого президента Ельцина, пре-

мьера Виктора Черномырдина, более пяти лет

возглавлявшего правительство страны, десятки

министров, большинство губернаторов и руко-

водителей крупных государственных компа-

ний. Все это создавало определенные ограничи-

тели для разрастания внутриэлитной борьбы.

Вторая причина была обусловлена наличием

сильной «полусистемной» оппозиции в лице

КПРФ, прихода которой к власти правящая

элита долгое время опасалась. Страх, что об-

щим ослаблением элиты может воспользовать-

ся оппозиция, претендовавшая на то, что явля-

ется носительницей некоего альтернативного

общественного проекта, заставлял верхушеч-

ные группы интересов не доводить конфликты

до критической черты. В период правления Пу-

тина ситуация изменилась: к власти пришло но-

вое поколение элиты, обладавшее иным поли-

тическими опытом. Закаленное в приватизаци-

онных схватках на городском уровне, оно

придерживалось другого подхода, напоминаю-

щего игру с нулевой суммой, при которой побе-

дитель получает все. Интересы конкурента или

политического оппонента в этом контексте во

внимание не принимались. Перестала оказы-

вать влияние на политический процесс и оппо-

зиция. Ее вмешательства можно было уже не

опасаться. Оба этих фактора раздвинули грани-

цы возможного в отношении внутриэлитных

конфликтов. У них уже не было ограничителей

политико-культурного и функционального ха-

рактера. В таких условиях меняется роль внут-

риэлитного конфликта. При определенных ус-

ловиях он может превратиться в фактор потен-

циальной дестабилизации и даже разрушения

существующей системы. Чтобы не быть голо-

словными, можно обратиться к получившей

широкий размах в начале 2006 г. информацион-

но-политической кампании против «дедовщи-