Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассическая
Подождите немного. Документ загружается.
Л. Витгенштейн и некоторые традиции отечественной мысли
101
изучению? Харре считает, что влияет. В последних своих работах он все
более подчеркивает следующую идею: задача психологии не в том, чтобы
находить законы психической жизни, не в том, чтобы предвидеть и тем
более контролировать действия других людей а в том, чтобы научиться
понимать людей. То, что обычно считается психологическим
экспериментом, в действительности является вовсе не экспериментом в
строгом смысле этого слова.
Таким образом, взаимодействие идей Витгенштейна и Выготского
порождает ряд интересных философских вопросов, относящихся к
пониманию самой возможности знания в науках о человеке и характера
этого знания. Мне представляется, что этот круг проблем заслуживает
самого пристального внимания наших исследователей и демонстрирует
возможности современного развития некоторых традиций отечественной
философской и гуманитарной мысли.
Часть II
ПРОБЛЕМЫ И ПРИНЦИПЫ ЭПИСТЕМОЛОГИИ:
НОВОЕ РАССМОТРЕНИЕ
В связи с подготовкой текстов для «Новой философской
Энциклопедии» мне пришлось вновь обратиться к рассмотрению
некоторых ключевых проблем и принципов эпистемологии. И вот тут-то
стало ясно, что, во-первых, нельзя ныне анализировать эти проблемы,
не учитывая их современного, т. е неклассического смысла, и что, во-
вторых, необходимо пересмотреть некоторые догматически
принимавшиеся в нашей эпистемологии положения. Речь идет не о только
о понятиях так называемой теории отражения, но также и о смысле таких
понятий, как ощущение, восприятие, объективность и многие другие. По
всем этим вопросам мне пришлось четко формулировать свою
позицию, которую в таком виде в нашей философии пока никто не
высказывал (например, тезис о том, что ощущений, как они понимались в
классической эпистемологии и психологии, не существует). Специально
пришлось писать о теории отражения, как она у нас понималась, о так
называемом субъект-субъектном отношении (которого, с моей точки
зрения, не существует) и о многих других сюжетах. Читатель обнаружит
выражение необычной для нашей литературы позиции практически во
всех публикуемых здесь статьях. О некоторых проблемах у нас просто по
сути дела не писали, например, о Я как проблеме эпистемологии, хотя эта
проблема всегда была одной их основных тем классической философии и
ныне является одной из наиболее дебатируемых в эпистемологии и
психологии. О сознании и самосознании писалось на первый взгляд
много, но действительные философские трудности, связанные с их
пониманием, по сути дела просто обходились и не анализировались.
В совокупности данные статьи дают краткий очерк неклассической
эпистемологии в ее сопоставлении с классической.
Теория познания
(гносеология, эпистемология)
Раздел философии, в котором анализируется природа и возможности
знания, его границы и условия достоверности.
Ни одна философская система, поскольку она претендует на
нахождение предельных оснований знания и деятельности, не может
обойтись без исследования этих вопросов. Однако теоретико-
познавательная проблематика может содержаться в философской
концепции и в имплицитном виде, например, через формулирование
онтологии, которая неявно определяет возможности и характер знания.
Знание как проблема специально исследуется уже в античной философии
(софисты, Платон, Аристотель), хотя и в подчинении онтологической
тематике. Теория познания оказывается в центре всей проблематики
западной философии в XVII веке: решение теоретико-познавательных
вопросов становится необходимым условием исследования всех
остальных философских проблем. Складывается классический тип
теории познания. Правда, сам термин «теория познания» появляется
довольно поздно — только в 1832 г. До этого данная проблематика
изучалась под другими названиями: анализ ума, исследование познания,
критика разума и др. (обычно термин «эпистемология» употребляется как
синонимичный термину «теория познания». Однако некоторые
философы, например, К. Поппер, относят к эпистемологии только
изучение научного познания). Теория познания продолжала занимать
центральное место в западной философии вплоть до середины XX века,
когда появляется необходимость в переосмыслении самих способов
постановки ее проблем и способов решения, выявляются новые связи
теории познания и других областей философии, а также науки и
культуры в целом. Возникает неклассическая теория познания. Вместе с
тем в это время появляются философские концепции, которые либо
пытаются отодвинуть теоретико-познавательную тематику на периферию
фиЛософии, либо даже отказаться от всей проблематики теории познания,
«преодолеть» ее.
Понимание характера проблем теории познания, ее судьбы и
возможного будущего предполагает анализ двух ее типов:
классического и неклассического.
В классической теории познания можно выделить следующие
особенности.
1. Критицизм. В сущности вся философия возникает как недоверие
к традиции, к тому, что навязывается индивиду внешним (природным
и социальным) окружением. Философия — это способ самоопределения
свободной личности, которая полагается только на себя, на
собственные силы чувства и разума в нахождении предельных
оснований своей
104 Часть II. Проблемы и принципы эпистемологии
жизнедеятельности. Поэтому философия выступает также и как критика
культуры. Теория познания — это критика того, что считается знанием
в обыденном здравом смысле, в имеющейся в данное время науке, в
других философских системах. Поэтому исходной для теории познания
является проблема иллюзии и реальности, мнения и знания. Эта тематика
была хорошо сформулирована уже Платоном в диалоге «Теэтет». Что
считать знанием? Ясно, что это не может быть общепринятым мнением,
ибо оно может быть общим заблуждением, это не может быть и просто
мне
7
нием, которому соответствует реальное положение дел (т. е.
истинным высказыванием), ибо соответствие между содержанием
высказывания и реальностью может быть чисто случайным. Платон
приходит к выводу о том, что знание предполагает не только
соответствие содержания высказывания и реальности, но и
обоснованность первого (Платон, 1993). Проблема обоснования знания
становится центральной в западноевропейской философии, начиная с
XVII века. Это связано со становлением нетрадиционного общества, с
появление свободного индивида, полагающегося на самого себя. Именно
в это время происходит то, что иногда называют «эпистемологическим
поворотом». Что именно можно считать достаточным обоснованием
знания? Этот вопрос оказывается в центре философских дискуссий.
Теория познания выступает прежде всего как критика сложившихся
метафизических систем и принятых систем знания с точки зрения
определенного идеала знания. Для Ф. Бэкона и Р. Декарта — это критика
схоластической метафизики и перипатетической науки. Для Д. Беркли —
это критика материализма и ряда идей новой науки, в частности, идеи
абсолютного пространства и времени в физике Ньютона и идеи
бесконечно-малых величин в разработанном в это время
дифференциальном и интегральном исчислении (последующая история
науки показала правоту критического анализа Беркли некоторых
основоположений науки Нового времени). Кант использует свою
теоретико-познавательную конструкцию для демонстрации
невозможности традиционной онтологии, а также и некоторых научных
дисциплин (например, психологии как теоретической, а не описательной
науки) (Кант, 1965). Сама система кантовской философии, в основе
которой лежит теория познания, носит название критической. Критицизм
определяет главный пафос и других теоретико-познавательных
построений классического типа. Так, например, для Э. Маха его теория
познания выступает как способ обоснования идеала описательной науки, а
в связи с этим критики идей абсолютного пространства и времени
классической физики (эта критика была использована А. Эйнштейном
при создании специальной теории относительности), а также атомной
теории (что было отвергнуто наукой). Логические позитивисты
использовали свой теоретико-познавательный принцип верификации для
критики ряда утверждений не только в философии, но и в науке (в физике,
в психологии), а К. Поппер с помощью теоретико-познавательного
принципа фальсификации пытался продемонстрировать ненаучность
марксизма и психоанализа (Поппер, 1983 а, с. 240—253).
Теория познания (гносеология, эпистемология)
10
5
2. Фундаментализм и нормативизм. Сам идеал знания, на основе
которого решается задача критики, должен быть обоснован. Иными
словами, следует найти такой фундамент всех наших знаний,
относительно которого не возникает никаких сомнений. Все то, что
претендует на знание, но в действительности не покоится на этом
фундаменте, должно быть отвергнуто. Поэтому поиск основания
знаний не тождествен простому выяснению причинных зависимостей
между разными психическими образованиями (например, между
ощущением, восприятием и мышлением), а направлен на выявление таких
знаний, соответствие которым может служить нормой. Иными словами,
следует различать то, что фактически имеет место в познающем сознании
(а все, что в нем есть, например, иллюзия восприятия или заблуждение
мышления, чем-то причинно обусловлено) и то, что должно быть для
того, чтобы считаться знанием (т. е. то, что соответствует норме). При
этом в истории философии нередко нормативное смешивалось с
фактически сущим и выдавалось за последнее.
В этом своем качестве теория познания выступала не только в
качестве критики, но и как средство утверждения определенных типов
знания, как средство их своеобразной культурной легитимации. Так,
согласно Платону чувственное восприятие не может дать знание, по-
настоящему можно знать только то, о чем учит математика. Поэтому с
этой точки зрения в строгом смысле слова не может быть науки об
эмпирических феноменах, идеал науки — геометрия Эвклида. По
Аристотелю дело обстоит иначе: чувственный опыт говорит нечто о
реальности. Опытная наука возможна, но она не может быть
математической, ибо опыт качествен и не математизируем.
Новоевропейская наука, возникшая после Коперника и Галилея, по сути
дела синтезировала программы Платона и Аристотеля в виде программы
математического естествознания (Гайденко, 1980), основанного на
эксперименте: эмпирическая наука возможна, но не на основе описания
того, что дано в опыте, а на основе искусственного конструирования в
эксперименте (а это предполагает использование математики) того, что
исследуется. В основе этой программы лежит определенная теоретико-
познавательная установка: реальность дана в чувственном опыте, но ее
глубинный механизм постигается с помощью ее препарирования и
математической обработки. Теория познания в этом случае выступает
как способ обоснования и узаконения новой науки, которая
противоречит и старой традиции, и здравому смыслу, является чем-то
странным и необычным.
В это же время происходит разделение теоретико-познавательных
концепций на эмпиризм к рационализм. С точки зрения первых
обоснованным может считаться только то знание, которое в
максимальной степени соответствует данным чувственного опыта, в
основе которого лежат либо ощущения (сенсуализм), либо «чувственные
данные» (неореализм), либо элементарные протокольные предложения
(логический эмпиризм). Вторые в качестве знания рассматривали только
то, что вписывается либо в систему «врожденных идей» (Декарт,
Спиноза), либо в систему априорных
106 Часть II. Проблемы и принципы эпистемологии
категорий и схем разума (Гегель, неокантианцы). Кант пытался занять
некую третью позицию в этом споре.
Другое большое и принципиальное разделение, характерное для
классической теории познания — это разделение на психологистов и
антипсихологистов. Конечно, все философы различали причинное
объяснение тех или иных феноменов сознания и их нормативное
оправдание. Однако для психологистов (к ним относятся все эмпирики, а
также некоторые сторонники теории «врожденных идей») норма,
обеспечивающая связь познания с реальностью, коренится в самом
эмпирически данном сознании. Это — определенный факт сознания.
Теория познания в этой связи основывается на психологии, изучающей
эмпирическое сознание. Исторически многие исследователи в области
теории познания были одновременно и выдающимися психологами (Д.
Беркли, Д. Юм, Э. Мах и др. (Беркли, 1978; Юм, 1965; Мах, 1908)). Для
анти-психологистов теоретико-познавательные нормы, говорящие не о
сущем, а о должном, не могут быть просто фактами индивидуального
эмпирического сознания. Ведь эти нормы имеют всеобщий, обязательный
и необходимый характер, они не могут быть поэтому получены путем
простого индуктивного обобщения чего бы то ни было, в том числе и
работы эмпирического сознания и познания. Поэтому их источник
следует искать в другой области. Для философского
трансцендентализма (Кант, неокантианцы, феноменология) этой областью
является трансцендентальное сознание, отличное от обычного
эмпирического, хотя и присутствующее в последнем. Методом теоретико-
познавательного исследования в этом случае не может быть
эмпирический анализ психологических данных. Для Канта — это особый
трансцендентальный метод анализа сознания (Кант, 1965).
Феноменологи в качестве метода теоретико-познавательного
исследования предлагают особое интуитивное схватывание сущностных
структур сознания и их описание. Теория познания в последнем случае
оказывается вовсе не теорией в точном смысле слова, а дескриптивной
дисциплиной, хотя описание относится не к эмпирическим фактам, а к
особого рода априорным феноменам (Гуссерль, 19946). К тому же эта
дисциплина не зависит ни от каких других (в том числе и от психологии),
а предшествует им. Неокантианцы решают эту проблему иначе: теория
познания с их точки зрения пытается выявить трансцендентальные условия
возможности знания. Для этого специалист по теории познания (а
философию неокантианцы сводят к теории познания) должен
подвергнуть анализу знание, объективированное и текстах, и прежде всего
в текстах научных. Теория познания выступает при таком ее понимании
как, с одной стороны, анализирующая эмпирически данные тексты, а с
другой, выявляющая в результате этого анализа не эмпирические, а
априорные зависимости (Кассирер, 1916; Cassirer, 1906).
Анти-психологизм в теории познания был своеобразно продолжен
в аналитической философии. Здесь он был понят как анализ языка.
Правда, сам этот анализ является уже не трансцендентальной
процедурой, а процедурой вполне эмпирической, но имеющей дело уже
не с фактами
Теория познания (гносеология, эпистемология)
107
эмпирического сознания (как это было у психологистов), а с фактами
«глубинной грамматики» языка. В рамках этого подхода теория познания
была истолкована как аналитическая дисциплина, а старая теория
познания раскритикована, в частности Л. Витгенштейном, как
несостоятельная «философия психологии» (Витгенштейн, 1994 а, с. 24).
Такие теоретико-познавательные принципы, задающие нормативы
знания, как верификация и фальсификация, были поняты как
укорененные в структурах языка. В этой связи был четко разделен
«контекст открытия» того или иного утверждения, являющийся
предметом психологического исследования, от «контекста
обоснования», с которым имеет дело философский, теоретико-
познавательный анализ. Ранняя аналитическая философия, особенно
такие ее версии, как логический позитивизм, разделяют основные
установки классического теоретико-познавательного анти-психологизма.
Своеобразно анти-психологистское понимание теории познания
(эпистемологии) К. Поппером (Поппер, 1983 б, с. 439-495). Для него
она должна быть основана на изучении истории научного познания,
объективированной в текстах («объективного знания») — в этом он
схож с неокантианцами. Теория познания (эпистемология) не имеет дела
с индивидуальным субъектом. А поскольку согласно К. Попперу
другого субъекта, помимо индивидуального, не существует,
эпистемология не имеет отношения к субъекту вообще («эпистемология
без познающего субъекта»). Однако в отличие от неокантианцев К.
Поппер считает, что эпистемология должна пользоваться методами
эмпирической науки. Это означает, в частности, что теоретико-
познавательные обобщения в принципе могут быть подвергнуты
ревизии.
3. Субъектоцентризм. В качестве несомненного и неоспоримого
базиса, на котором можно строить систему знания, выступает сам факт
существования субъекта. С точки зрения Декарта — это вообще
единственный самодостоверный факт. Во всем остальном, в том числе и в
существовании внешнего моему сознанию мира и других людей, можно
усомниться (таким образом, критицизм, характерный для всей
классической теоретико-познавательной традиции, многократно
усиливается принятием этого тезиса). Знание о том. что существует· n
сознании — неоспоримо и непосредственно. Знание о внешних моему
сознанию вещах — опосредованно (Декарт, 1950). Для эмпириков таким
неоспоримым статусом обладают данные в моем сознании ощущения.
Для рационалистов — это априорные формы сознания субъекта. Так
возникают специфические проблемы классической теории познания: как
возможно знание внешнего мира и сознания других людей? Их решение
оказалось весьма трудным (хотя был предложен целый ряд таковых), в
том числе не только для философии, но и для эмпирических наук о
человеке, принявших субъектоцентричес-кую установку классической
теории познания, в частности для психологии. Для целого ряда философов
и ученых, разделявших принципиальную установку классической теории
познания относительно непосредственной данности состояний сознания и
и то же время не сомневавшихся в такой же очевидности факта сущее
гнпнлния инсшнич предметов (теорстико-
108 Часть II. Проблемы и принципы эпистемологии
познавательный реализм) оказалось трудным согласовать эти положения.
Отсюда идеи Г. Гельмгольца об «иероглифическом» отношении ощущений
к реальности, «закон специфической энергии органов чувств» И. Мюллера
и др. Эти реальные трудности в сущности были просто обойдены как не
существующие в работе В.И.Ленина «Материализм и
эмпириокритицизм», которая исходит из реалистической установки об
объективном существовании предметов познания и в то же время из
сенсуалистского тезиса о том, что в основе всего познания лежат
ощущения (Ленин, 1957). Последние были истолкованы В. И. Лениным
как «субъективные образы объективного мира», чем ощущения в
действительности не являются и являться не могут (см. ощущения). На
основе принятой в «Материализме и эмпириокритицизме» упрощенной
установки многие сложные проблемы теории познания просто не могли
обсуждаться. Ряд представителей теории познания предложил «снять»
саму проблему отношения знания и внешнего мира, истолковав сознание
субъекта в качестве единственной реальности: для эмпириков это
ощущения, для рационалистов — априорные структуры сознания. Мир
(в том числе другие люди) выступает в этом случае либо как
совокупность ощущений, либо как рациональная конструкция субъекта.
С критикой этого положения выступили представители разных
реалистических школ (неореализм, критический реализм), однако до тех
пор, пока познание продолжало пониматься только как факт
индивидуального сознания, как нечто, происходящее лишь «внутри»
субъекта (хотя бы и причинно обусловленное событиями внешнего
мира), отмеченные трудности не могли быть решены.
Если ^Декарт не различает эмпирического и трансцендентального
субъектов, то гГпоследующем такое различение осуществляется.
Эмпирики и психологисты имеют дело с индивидуальным субъектом,
трансцен-денталисты — с трансцендентальным. Так, например, для Канта
является несомненным, что предметы, данные мне в опыте, существуют
независимо от меня как эмпирического индивида. Однако сам этот опыт
сконструирован трансцендентальным субъектом. Трансцендентальное
единство апперцепции этого субъекта является даже гарантом
объективности опыта. Для Э. Гуссерля несомненной реальностью
является данность феноменов трансцендентальному сознанию. Что
касается соотношения этих феноменов с внешней реальностью, то от
этих вопросов феноменология «воздерживается». Неокантианцы
фрейбургской школы исходят из того, что теория познания имеет дело с
«сознанием вообще», а марбургская школа неокантианства имеет дело
скорее с «духом научности». Для ранних представителей аналитической
философии, хотя язык и не является принадлежностью только одного
индивидуального субъекта, осмысленность высказывания получают от их
отношения к субъективным данным опыта индивида.
Некоторые теоретико-познавательные концепции, которые являются
классическими по большинству особенностей, в данном пункте выходят
за эти пределы. Это относится, в частности, к теоретико-
познавательной системе Гегеля, в которой сделана попытка
преодолеть противо-
Теория познания (гносеология, эпистемология)
109
положность субъективного и объективного как двух отдельных миров
на основе Абсолютного Духа, который не является индивидуальным
субъектом (ни эмпирическим, ни трансцендентальным). То же
можно сказать и об «эпистемологии без познающего субъекта» К.
Поппера (Поппер, 19836).
4. Наукоцентризм. Теория познания приобрела классический вид
именно в связи с возникновением науки Нового времени и во многом
выступала как средство легитимации этой науки. Поэтому большинство
теоретико-познавательных систем исходило из того, что именно научное
знание, как оно было представлено в математическом естествознании
этого времени, является высшим типом знания, а то, что говорит наука
о мире, то и существует на самом деле. Многие проблемы, обсуждавшиеся
в теории познания, могут быть поняты только в свете этой установки.
Такова, например, обсуждавшаяся Т. Гоббсом, Д. Локком и многими
другими проблема так называемых первичных и вторичных качеств,
одни из которых (тяжесть, форма, расположение и др.) считаются
принадлежащими самим реальным предметам, а другие (цвет, запах, вкус
и др.) рассматриваются как возникающие в сознании субъекта при
воздействии предметов внешнего мира на органы чувств. Что
существует реально и чего реально не существует, в данном случае
полностью определяется тем, что говорила о реальности классическая
физика. Кантовская теория познания может быть понята как обоснование
классической ньютоновской механики. Для Канта факт существования
научного знания является исходно оправданным. Два вопроса его
«Критики чистого разума» — «как возможна чистая математика» и «как
возможно чистое естествознание» — не ставят под сомнение
оправданность данных научных дисциплин, а лишь пытаются выявить
теоретико-познавательные условия их возможности. Этого нельзя сказать
о третьем вопросе кантовской «Критики» — «как возможна метафизика»
— философ пытается показать, что с теоретико-познавательной точки
зрения последняя невозможна. Для неокантианцев теория познания
возможна только как теория науки. Логические позитивисты видели
задачу философии (аналитической теории познания) именно в анализе
языка науки, а вовсе не обыденного языка. Согласно К. Попперу,
эпистемология должна иметь дело только с научным знанием.
Можно говорить о том, что в последние десятилетия XX века
начала постепенно складываться неклассическая теория познания,
которая отличается от классической по всем основным параметрам.
Изменение теоретико-познавательной проблематики и методов работы в
этой области связано с новым пониманием познания и знания, а также
отношения теории познания и других наук о человеке и культуре. Это
новое понимание в свою очередь обусловлено сдвигами в современной
культуре в целом. Этот тип теории познания находится в начальной
стадии развития. Тем не менее некоторые его особенности можно
выделить.
1. Пост-критицизм. Это не означает отказа от философского
критицизма (без которого нет самой философии), а только лишь
понимание того фундаментального факта, что познание не может
начаться с нуля,
110 Часть II. Проблемы и принципы эпистемологии
на основе недоверия к всем традициям, а предполагает вписанность
познающего индивида в одну из них. Данные опыта истолковываются
в теоретических терминах, а сами теории транслируются во времени
и являются продуктом коллективной разработки. На смену установке
недоверия и поисков само-достоверности приходит установка доверия к
результатам деятельности других. Речь идет не о слепом доверии, а
только о том, что всякая критика предполагает некую точку опоры,
принятие чего-то, что не критикуемо в данное время и в данном контексте
(это может стать объектом критики в другое время и в ином контексте).
Эта идея хорошо выражена Л. Витгенштейном в его поздних работах
(Витгенштейн, 19946). Сказанное означает, что в коллективно
выработанном знании может иметься такое содержание, которое не
осознается в данный момент участниками коллективного познавательного
процесса. Такое неосознаваемое мною неявное знание может иметься у
меня и относительно моих собственных познавательных процессов
(Полани, 1985). В истории познания разные традиции взаимно критикуют
друг друга. Это не только взаимная критика мифа и науки, но и критика
одной познавательной традиции с точки зрения другой в науке,
например, математической и описательной традиций в биологии. В
процессе развития знания может выясниться, что те познавательные
традиции, которые казались полностью вытесненными или же
отошедшими на периферию познания, обнаруживают новый смысл в
новом контексте. Так, например, в свете идей теории
самоорганизующихся систем, разработанной И. Пригожи-ным,
выявляется современный эвристический смысл некоторых идей
древнекитайской мифологии (Пригожий, 1986; Степин, 1991).
2. Отказ от фундаментализма. Он связан с обнаружением
изменчивости познавательных норм, невозможности формулировать
жесткие и неизменные нормативные предписания развивающемуся
познанию. Попытки отделять знание от незнания с помощью таких
предписаний, предпринятые в науке XX века, в частности логическим
позитивизмом и операционализмом, оказались несостоятельными.
В современной философии существуют разные реакции на эту
ситуацию.
Некоторые философы считают возможным говорить об отказе от
теории познания как философской дисциплины. Так, например,
некоторые последователи позднего Л. Витгенштейна, исходя из того,
что в обыденном языке слово «знать» употребляется в нескольких разных
смыслах, не видят возможности разработки единой теории познания.
Другие (например, Р. Рорти (Рорти, 1996; Юлина, 1998)) отождествляют
отказ от фундаментализма с концом теории познания и с вытеснением
теоретико-познавательных исследований философской герменевтикой.
Другие философы (а их большинство) считают возможность дать
новое понимание этой дисциплины и в этой связи предлагают разные
исследовательские программы.
Одна из них выражена в программе «натурализованной
эпистемологии» У. Куайна (Quine, 1972). Согласно последнему, научная
эпистемо-