Счастливая пора
Как ни странно, но именно в ту пору, в детском садике для глухих я был по-настоящему счастлив,
так безмятежно счастлив, как уже, наверное, никогда впоследствии.
И счастье это дарили мне глухие сверстники Я, единственный среди них слепой, был любимцем,
заводилой, лидером. Помню, девочки и мальчики боролись за право играть именно со мной. Куда
бы мне ни хотелось пойти, всегда находилось немало желающих сопроводить меня.
Именно тогда не умом, таким еще слабым и немощным, а сердцем, душой, всей моей плотью я
ощутил, какое это счастье быть любимым. И конечно, сам не мог не полюбить...» (Сироткин С.А.
Начало становления // Развитие и образование особенных детей: Проблемы, поиски. — М, 1999 -С.
84-85)
«Жизнь слепоглухого среди зрячеслышащих порождает множество проблем, но из них одна —
главная, центральная, решить которую значит получить возможность более или менее успешно
решить и все остальные. Без решения этой центральной проблемы все остальные неразрешимы.
Речь идет о проблеме взаимоотношений между слепоглухим и окружающими его людьми, т.е., по
существу, о тех или иных конкретных принципах и средствах общения между ними.
Эту проблему ставит фундаментальный по своему значению факт, который надо постоянно иметь
в виду, из которого, как из аксиомы, надо исходить в исследовании любых, связанных со
слепоглухотой проблем, — тот факт, что мир, в котором вынужден жить слепоглухой — это мир
зрячеслышащих, а не его. Мир этот устроен зрячеслышащими в расчете на зрение и слух, а не на
осязание. Все национальные языки — звуковые, одно из важнейших искусств — музыка —
требует физической возможности слышать и умения слушать Письменность, живопись,
архитектура, скульптура, всевозможные шкалы в разнообразнейших приборах — все это и многое
другое предполагает физическую возможность видеть и умение смотреть. А сколько
рассчитанного сразу и на зрение и на слух — вроде кино. Конечно, так как слепота и глухота по
отдельности встречаются очень часто, кое-что — и немало — в мире зрячеслышащих сделано для
полноценной жизни людей с недостатками либо зрения, либо слуха, а значит в порядке побочного
эффекта, и людей с недостатком зрения и слуха вместе. Но все-таки полная самостоятельность не
то что слепоглухих, даже слепых и глухих, в мире зрячеслышащих невозможна. Это не их мир. Он
отчасти к ним подладившийся, доброжелательный. Но все равно чужой. Всегда есть более или
менее значительная сфера жизни, в которой слепой не может обойтись без помощи зрячего, а
глухой — без помощи слышащего (и «говорящего», поскольку глухоту очень часто сопровождает
немота). Сфера же, в которой слепоглухой не может обойтись без помощи зрячеслышащего, тем
более велика». (Суворов А. В. Слепоглухой в мире зрячеслышащих. — М., 1996. — С. 35 — 36.)
Думают иные — те, кто звуки слышат, Те, кто видят солнце, звезды и луну: «Как она без зренья
красоту опишет? Как поймет без слуха звуки и весну?!»
Я услышу запах и росы прохладу, Легкий шелест листьев пальцами ловлю. Утопая в сумрак, я
пройду по саду, И мечтать готова, и сказать люблю.
Пусть я не увижу глаз его сиянье, Не услышу голос, ласковый, живой, Но слова без звука —
чувства трепетанье — Я ловлю и слышу быстрою рукой.
И за ум, за сердце я любить готова, Так, как любят запах нежного цветка, Так, как любят в дружбе
дорогое слово, Так, как любит трепет сжатая рука.