неосознавание самого факта возникновения эмоций (например, человек не замечает своего
беспокойства, зарождающегося чувства и т. п.); неправильная категоризация эмоций (человек трактует
обиду как моральное возмущение, а боязнь неуспеха — как отсутствие заинтересованности); неверная
интерпретация причины возникшей эмоции (например, человек считает, что его гнев вызван чьим-то
недостойным поведением, тогда как в действительности причиной гнева стал тот факт, что человеку
было оказано недостаточно внимания);
ИЗ ОПЫТА РАБОТЫ ЗАРУБЕЖНЫХ ПСИХОЛОГОВ
Американский психотерапевт, автор концепции ненасильственной коммуникации М. Розенберг
выделяет три стадии развития эмоций (Розенберг, 1996). «В процессе развития ответственности за наши
чувства я выделяю три этапа. Первый я определяю как эмоциональное рабство. Находясь на этом этапе,
мы считаем, что мы ответственны за чувства других. Если мы в это верим, мы становимся обязанными
постоянно обеспечивать счастье для всех, иначе мы будем чувствовать вину. Так, когда наши близкие
будутчем-нибудь недовольны, мы будем склонны считать, что нам надо отказаться от наших
собственных потребностей и делать все, чтобы им угодить. Когда мы находимся на этой стадии, мы все
делаем для других по обязанности или из чувства долга, боясь того, как они будут реагировать, если мы
не будем этого делать. Мы чувствуем вину, когда наши потребности вступают в конфликт с
потребностями наших близких, потому что мы считаем, что, если бы мы не были столь эгоистичными
людьми, мы бы хотели делать то, что другие хотят от нас. Когда мы прячем или отклоняем наши
[потребности по этой причине, мы быстро начинаем ощущать наших близких как каки'е-то границы, а
не как источник удовольствия.
Вторую стадию я называю стадией несносности. На этой стадии мы начинаем понимать цену
постоянного присваивания отаетственности за чувства других и желания ублажать их за свой счет. На
этой стадии для нас ясно, что представляет собой эта ловушка — ответственность за чувства других.
Мы злы на себя за то, как много в нашей жизни мы упустили, и мы попросту отказываемся делать что-
либо только для того, чтобы не огорчать людей. На этой стадии мы можем говорить несносные вещи в
ответ на чувства других, типа: „Это — твоя проблема" или „Я не отвечаю за твои переживай MR".
Проблема здесь в том, что для нас уже ясно, за что мы не отвечаем, но по-прежнему мы не осознаем,
каким образом мы можем быть ответственными в отношении других, не становясь эмоционально
порабощенными. На этой стадии, когда мы выражаем наши потребности, мы делаем это таким образом,
который выглядит жестоким и бездушным для других. Это — результат страха и вины, которые до сих
пор существуют в нас IB отношении самого факта наличия у нас каких бы то ни было потребностей, это
— пережиток стадии эмоционального рабства.
Например, во время перерыва на одном моем семинаре молодая женщина сказала мне о том, как она
рада, что поняла, насколько она была эмоционально порабощена, и как она не хочет больше продолжать
так жить. После перерыва я предложил группе определенную деятельность. Однако эта женщина
сказала {очень твердо): „Я лучше займусь чем-нибудь другим". Я почувствовал, что она тренируется
реализовывать свое вновь обретенное право выражать свои потребности даже тогда, когда они могут
прийти в столкновение с тем, что хотят делать другие. Для того чтобы помочь ей
прояснить для себя суть вопроса, я сказал: „Хотите ли вы делать что-то другое, даже если это входит в
конфликт с моими потребностями?" Она подумала чуточку, затем неуверенно сказала: „Да, то есть,
думаю, нет". Было очевидно, что ее мысли поэтому поводу еще весьма беспорядочны.
Я помог ей увидеть, что эмоциональная свобода — это не просто настаивание на своих потребностях.
Настаивая, надо осознавать полную невозможность удовлетворения своих потребностей за счет других.
Это означает ясное высказывание того, чего мы хотим, но так, чтобы другие могли понимать наше
стремление в равной степени уважать и их потребности.
у меня была возможность наблюдать мою дочь на переходе от стадии рабства к стадии несносности.
Пока она была на стадии рабства, она отклоняла свои потребности и соглашалась делать то, что хотели
другие. Она делала это, так как не хотела их разочаровывать. Мы разговаривали с ней об этом. Я
показал ей ценность осознания и выражения своих потребностей. Несколько недель спустя я увидел
признаки того, что Марла начала выражать свои потребности более открыто. Меня вызвал директор
школы, который был очень огорчен одним случаем с Марлой. Заметив, что девушка одета в
комбинезон, он сказал: „Марла, молодые леди так не одеваются", на что она ответила: „А мне начхать!"
Услышать такое было поводом для празднования: Марла успешно закончила стадию рабства и перешла
к несносности. Она больше не хотела подавлять себя ради того, чтобы другие были счастливы. Это
означало, что она готова уйти от эмоционального рабства. Она еще не научилась так выражать свои
потребности, чтобы проявлять уважение к потребностям других. Это указывало, что она проходит через