Колпинский Д.Ю. Искусство Венеции XVI век

Подождите немного. Документ загружается.

96. Тинторетто. Автопортрет. 1588

галерея Питти) и в особенности в берлинском портрете

старика, образы достигают большой духовной, психоло-

гической глубины и драматической силы выражения.

Персонажи тинтореттовских портретов часто охвачены

глубокой тревогой, скорбным или светло печальным

раздумьем. Таков поражающий одухотворенностью пор-

трет Луиджи Корнер (Флоренция, галерея Питти).

205

Особо глубокое впечатление производит его автопорт-

рет (1588, Париж, Лувр). Из смутного мрака неопре-

деленно зыбкого фона выступает освещенное беспокой-

но-неуверенным, как бы угасающим светом скорбное,

изможденное лицо мастера. Оно лишено какой бы то ни

было представительности или физической красоты; это

лицо усталого, измученного тяжкими думами и нравст-

венным страданием старца. Но внутренняя, духовная

красота, красота нравственного мира человека, преобра-

жает его лицо, придает ему необычайную силу и значи-

тельность. Вместе с тем в этом портрете нет того ощуще-

ния интимной связи, тихой задушевной беседы зрителя

с портретируемым или сопричастия зрителя к душевной

жизни героя, которое мы чувствуем в портретах позднего

Рембрандта. Взгляд широко раскрытых скорбных глаз

Тинторетто направлен на зрителя, но он скользит мимо

него, он обращен в бесконечную даль или, что то же

самое, внутрь самого себя. Вместе с тем при отсутствии

какой бы то ни было внешней жестикуляции (это погруд-

ный портрет, где кисти рук не изображены) беспокойный

ритм света и тени, почти лихорадочная нервность мазка

с исключительной силой передают ощущение внутренней

смятенности, беспокойного порыва мысли и чувства. Это

трагический образ мудрого старца, ищущего и не нахо-

дящего ответа на свои обращенные к жизни, к судьбе

скорбные вопрошания (илл. 96).

* * *

Скульптура в Венеции была связана с архитектурой

более тесно, чем живопись. Ваятели Венеции чаще всего

выполняли работы, непосредственно связанные с мону-

ментальным декором великолепных венецианских зда-

206

ний. Собственно же станко-

вая или монументальная круг-

лая скульптура не включена

непосредственно в архитек-

турный декор храма или двор-

ца. Не случайно поэтому об-

щий удельный вес скульптуры'

в красочно ярком, «живопис-

ном» укладе культурной жиз-

ни Венеции значительно усту-

пал живописи.

В какой-то мере показа-

тельно, что крупнейшим ма-

стером скульптуры в Вене-

ции был один из ее лучших

зодчих — Якопо Сансовино

(1486—1570).

В целом искусство Сансо-

вино, особенно в ранний пе-

риод его творчества, тесно

связано с искусством Высо-

кого Возрождения. Своеоб-

разием его ранних работ яв-

ляются тонкое чувство мяг-

кой игры светотени, свобод-

ная текучесть ритма, которые

связывали пластику Якопо

Сансовино еще до его пере-

езда в Венецию с общими

тенденциями, характерными

для венецианского искусства

в целом.

97. Якопо Сансовино. Вакх. 1518

98. Якопо Сансовино. Бронзовые двери сакристии собора св. Марка

в Венеции. Около 1560—1565

99. Якопо Сансовино. Бронзовые двери сакристии собора св. Марка

в Венеции. Деталь

Эти, так сказать, живопис-

ные особенности пластики

Сансовино впервые явственно

сказываются в его статуе юно-

го Вакха (1518, Флоренция,

Национальный музей, илл.

97), явно навеянного образом

«Вакха» молодого Микеланд-

жело. Но именно близость

сюжетного мотива и характе-

ра помогают уловить сущест-

венное различие художествен-

ных интересов двух мастеров.

Вместо стремления велико-

го флорентийца найти гармо-

нически уравновешенное пла-

стическое решение противо-

речиво сложного движения

Вакха, у Сансовино домини-

рует непосредственное ощуще-

ние легкой подвижности, стре-

мительности изящного движе-

ния нагого юноши. Мягкость

мерцающе-скользящих теней

лишь усиливает эту живую

поэтичность и пространствен-

ную свободу мотива движения

Вакха, дает возможность по-

нять характер дальнейшего

развития творчества Сансови-

но после переезда его в Вене-

цию.

100. Алессандро Виттория. Плодородие

Естественно, что в своих монументально-декоративных

работах скульптор Сансовино тонко чувствовал замысел

Сансовино-архитектора. Такие синтетические работы,

где мастер выступает и как скульптор и как архитектор,

например, прекрасная Лоджетта на площади Сан Мар-

ко (1537), отличается удивительным гармоническим

единством благородных праздничных архитектурных

форм и украшающих ее фасады рельефов и круглых

статуй.

Сансовино обосновывается в Венеции после 1527 года,

где и протекает вся дальнейшая творческая жизнь

художника. В этот период, с одной стороны, происхо-

дит нарастание живописных тенденций в многофигурных

рельефных композициях Сансовино; например, в его

бронзовых рельефах, посвященных житию св. Марка

(собор Сан Марко в Венеции, алтарная часть собора).

Несмотря на то, что эти рельефы построены, казалось бы,

в духе классических традиций (исокефалия, фризовость

однопланового расположения фигур), все же резкая игра

светотени, нарушение смелыми ракурсами передней пло-

скости, изображение на задней плоскости облачного неба

придают ясно выраженную живописность и эмоциональ-

ную динамику этим работам. В более поздних компози-

циях для бронзовых дверей ризницы собора Сан Марко

Сансовино все последовательнее обращается к приемам

перспективного рельефа, причем, чтобы сильнее передать

ощущение глубины пространства, он делает поверхность

дверей вогнутой. Последние рельефы, в какой-то мере

опирающиеся на традиции кватрочентистского перспек-

тивного рельефа Гиберти, Донателло, по существу, своей

эмоциональной «живописностью» перекликаются с ра-

ботами позднего Тициана и раннего Тинторетто.

211

В статуарной пластике зрелый Сансовино, продолжая

создавать образы, полные героической красоты и ве-

личия, стремится как можно активнее связать их с окру-

жающей пространственной средой. Отсюда «живопис-

ная» свобода ракурсов, отсюда в тех случаях когда он

несколькими статуями украшает фасад здания (напри-

мер, в уже упомянутой Лоджетте) стремление связать

эти статуи общим ритмом, своеобразной композицион-

ной перекличкой мотивов сопоставленных движений.

Хотя каждая из них поставлена в отдельную нишу и,

казалось бы, изолирована одна от другой, какой-то об-

щий ритмический трепет, какая-то своеобразная эмоцио-

нальная перекличка связывает их в единое образное

целое.

Скульптуры Лоджетты, однако, не просто красивые

декоративные композиции, мастерски вплетенные в жизнь

архитектурного целого; Сансовино не только зодчий,

умело направляющий творческие усилия Сансовино-

скульптора. Он и одаренный ваятель (один из немногих

действительно значительных скульпторов Венеции), пла-

стически раскрывающий поэтический мир скульптурных

образов, обладающих своей интенсивной духовной эсте-

тической жизнью. Статуе Аполлона присуща порыви-

стая взволнованность; чуть печальна задумчивость опу-

стившей факел прекрасной женщины — аллегории Мира;

образ Меркурия отличает несколько неровная подвиж-

ность и изящество.

Эти статуи вплетаются в общий уклад венецианской

художественной культуры не только живописностью

своей лепки, но и пространственной свободой благород-

ных движений и, главное, тем чувством красоты внут-

ренне одухотворенного образа человека, которое при-

212

101. Алессандро

Виттория.

Бюст

Томмазо Рангоне

суще венецианскому поэтическому гуманизму зрелого

Возрождения, в то время как в Италии в целом все бо-

лее дает себя знать кризис ренессансного гуманизма.

Правда, в работах Сансовино, в молодые годы связан-

ного с судьбами континентальной Италии, пережившего

«сакко ди рома» 1527 года, все же пусть и еле уловимо,

но уже ощущаются первые нотки не только пространст-

венной усложненности формы, но и грусти, почти бес-

покойства. В последующие годы утрата веры в красоту

и гармонию человека, в его господство над миром ска-

зывается по-разному в творчестве Сансовино. С одной

213

стороны, он создает тяжеловесные, лишенные внутренней

силы колоссальные статуи для лестницы гигантов Дворца

дожей. С другой стороны, в поздний период творче-

ства Сансовино в его произведениях находит свое глу-

бокое, проникновенное выражение то чувство надлома,

внутреннего беспокойства, которое характерно вообще

для итальянского позднего Возрождения. Таков, в част-

ности, образ молодого, истерзанного внутренними про-

тиворечиями Иоанна Крестителя.

Алессандро Витториа (1525 — 1608) работал с два-

дцатилетнего возраста в Венеции. Он был учеником Сан-

совино и участвовал вместе с ним в выполнении больших

монументально-декоративных работ (ему принадлежат

кариатиды ворот Библиотеки Сансовино, 1555; статуя

Меркурия во Дворце дожей, 1559). Заслуживает упо-

минания надгробие дожа Веньер (1555, Венеция, цер-

ковь Сан Сальваторе). Среди его работ позднего перио-

да, проникнутых влиянием маньеризма, выделяется

«Иоанн Креститель» (1583, Тревизо). Примечательны

его портреты, отличающиеся живостью характеристик и

эффектной композицией. Таковы бюсты Маркантонио

Гримани (Венеция, церковь Сан Себастьяно), Томмазо

Рангоне (Венеция, музей Коррер, илл. 101) и другие.

Витториа был также создателем замечательной серии

произведений мелкой бронзовой пластики, украшавших

богатые светские интерьеры того времени, а также и

церкви, — как, например, его изящно-прихотливые кан-

делябры капеллы дель Розарио. Его работы этого рода

тесно связаны с общим развитием итальянского при-

кладного искусства.