Кислов Б.А., Туев В.А., Ткачева М.П. Философия

Подождите немного. Документ загружается.

– 551 –

действительностью, революционеры-демократы довольно быстро ме-

няли свои западнические взгляды на противоположные. А. И. Герцен

замечает: «уважение к личности, гражданское обеспечение, свобода

мысли ― все это не существует и не существовало во Франции или

существовало на словах». В. Г. Белинского поразило, насколько «ту-

пой» и «пошлый» народ немцы. Оба они преодолели в себе запад-

ничество. В свою очередь, И. В. Киреевский и Ф. И. Тютчев, будучи

славянофилами, знали Европу и умели ценить ее. Так что те и другие

не только противостояли, но и во многом дополняли друг друга.

В 60–70-х годах Н. Я. Данилевский, Ф. М. Достоевский и Н. Ф.

Федоров формируют «русскую идею», развитие которой завершает В.

С. Соловьев. По их воззрениям, русская идея ― это всечеловечность,

поэтому Россия должна сыграть роль «души мира». Примечатель-

но, что сходные мысли о вселенской миссии России высказывали ―

и тогда и после ― некоторые именитые иностранцы. Немецкий фило-

соф В. Шубарт был убежден, что русская идея ― это идея свободы.

Ф. Ницше видел, что только Россия способна противостоять жалкой

европейской буржуазности. А. Тойнби пророчил гибель Запада и тор-

жество русской цивилизации.

Обращение русской интеллигенции к марксизму в последние де-

сятилетия XIX века означало победу ориентации на сближение Рос-

сии с Западом. К началу XX века большинство политически активных

людей во всех слоях общества считали необходимым радикальное из-

менение существующего строя. Марксисты той эпохи видели путь

к социалистическому будущему России в ускоренном развитии ка-

питализма по европейскому образцу, и основной задачей предстоя-

щей революции считали преодоление отсталости страны от Запада.

При этом они рассматривали Россию как средоточие противоречий

и отводили ей роль «слабого звена» в системе капитализма; прорыв

в этом звене способен положить начало эпохе пролетарских револю-

ций в странах развитого капитализма. Отсюда возникла идея «про-

скочить» капиталистическую стадию развития страны на волне миро-

вой пролетарской революции. Ее подготовка и инициация стали для

большинства партийных лидеров главной из ближайших политиче-

ских задач. Что же касается Востока, то он тоже должен был последо-

вать примеру Европы. По оценке В. И. Ленина, «Восток окончательно

встал на дорожку Запада» и примет участие в борьбе за его идеалы.

– 552 –

Между тем мировая революция не состоялась. И уже НЭП стал

шагом назад, отступлением от социалистических задач, связанным

с осознанием утопичности былых надежд. НЭП принес с собой

утверждение капиталистических порядков в распределении и торгов-

ле; в общественной жизни стал задавать тон «нэпман» ― спекулянт,

лавочник, продажный чиновник, а в деревне ― кулак и подкулачник.

Товаров стало много, торговец процветал, но росли нищета, безра-

ботица, преступность, падение нравов, коррупция чиновников. Это

было добровольное отступление с громадными издержками, ― такой

была «российская плата» за разочарование в революционных воз-

можностях европейского пролетариата. Для многих становится ясно,

что коммунизм ― не для западного человека, что это специфически

русское явление, которое Запад отвергнет. Так и произошло: вместо

пролетарской революции на авансцену европейской общественной

жизни выступил фашизм.

Изменившаяся мировая ситуация позволила сторонникам само-

бытного развития страны, сгруппировавшимся вокруг И. В. Стали-

на, оттеснить идеологов мировой революции от лидерства в партии

и взять курс на построение «русского социализма». И. В. Сталин

отстаивал идею лидерства СССР в мировом историческом процес-

се и тем самым возродил традиционную «русскую идею» на новой

основе. Он рассматривал марксизм как самую передовую социаль-

ную технологию, опираясь на которую страна может создать мощную

технико-экономическую базу, разрешить таким образом спор с Запа-

дом и отстоять свою самобытность. Основу этой самобытности он ви-

дел в русской национальной культуре.

В результате острой политической борьбы к середине 20-х годов

утвердился курс на строительство социализма в одной стране. Марк-

сизм, став государственно-политическим явлением, довольно быстро

трансформировался и стал тем, что обычно называют «русским» или

«советским» марксизмом. Это решающим образом сказалось на по-

литике, был выработан специфически российский способ интенсифи-

кации экономики: коллективизация, индустриализация и т. д.

Во второй половине 30-х годов произошла радикальная «рефор-

мация» государственной идеологии, ― в ее основу были положены

уважение к отечественной истории и патриотизм. Между тем неза-

долго до этого слово «патриот» означало врага революции, ― не слу-

чайно большевики левацкого толка увидели во всем этом реставрацию

– 553 –

в стране дореволюционных порядков. Действительно, вся последую-

щая история СССР стала продолжением развития российской цивили-

зации. И только встав на этот путь, Россия смогла противостоять экс-

пансии Запада, нанеся поражение фашизму в Великой Отечественной

войне, а в дальнейшем впервые в своей истории стала одной из двух

величайших мировых «сверхдержав».

Постепенно, однако, поистине роковая закономерность нашей

отечественной истории проявила себя в новой победе западничества,

что мы наблюдаем в наше время, пожалуй, в наиболее уродливой фор-

ме, нежели когда бы то ни было. Одержав победу в конце 80-х – нача-

ле 90-х годов, «демократы»-западники, стали усиленно нахлестывать

«лошадь истории», загоняя ее в единственные открытые ворота ―

в «мировую цивилизацию», которая является, как мы видели, не чем

иным, как агонизирующей техногенной цивилизацией.

Снова муссируется идея отсталости России, порожденной якобы

отклонением ее от магистрального (т. е. европейско-американского)

пути развития, вызванным революцией 1917 года. Обществу навязы-

вается идеология социальной инфантильности, ущербности: 70 лет

советской истории ― это «черная дыра», социальная яма, а вот ка-

питалистическая Европа ― это царство цивилизованной жизни. Для

современных «реформаторов» Россия ― не более чем европейская

окраина, которая обречена на то, чтобы стать «нормальной» евро-

пейской страной. Такие горе-«реформаторы», будучи неспособными

выработать собственную программу реформирования страны, поль-

зуются стандартными рецептами западных советников. Один из них,

американский экономист Д. Сакс признался: «Мы положили больного

(т. е. Россию) на операционный стол, вскрыли ему грудную клетку,

но у него оказалась другая анатомия».

Результатом такой скорее даже «американизации», нежели «ев-

ропеизации» явилось глубочайшее социальное расслоение обще-

ства, угнетение и нищета большей части народа, противоречащие

не только традициям русской культуры, но и тем ценностям, кото-

рые были внедрены в европейское сознание мыслителями Просве-

щения. Иными словами, в обществе насаждаются «дикие» поряд-

ки, которые были «нормой» для европейского общества разве что

в эпоху первоначального накопления капитала. Совершенно игно-

рируется тот факт, что наиболее существенные преобразования со-

циальных отношений в европейских странах произошли в XX веке

– 554 –

как раз под влиянием Октябрьской революции и опыта социалисти-

ческого развития России.

Напротив, национально-патриотическая оппозиция стоит на том,

что Россия должна в процессе модернизации сохранить свою само-

бытность, культуру, традиции, ― иначе ее ждет социальное небытие,

она перестанет существовать как Россия, превратившись в некую

карикатуру на Америку. Это отлично понимал еще А. С. Пушкин,

который убеждал современных ему западников: «Поймите же, Рос-

сия никогда ничего не имела общего с остальною Европою; история

ее требует другой мысли, другой формулы…» В самом деле, Япония

и Китай, к примеру, не страдают «комплексом западничества», поэ-

тому, интенсивно развиваясь, они остаются самими собой, сохраня-

ют исторически присущее им культурное своеобразие. Стремление

же повторить чужую историю ― гибельно. Оно ведет к потере веры

в себя, в собственное историческое предназначение.

Не случайно в связи с этим принципиально иное отношение дея-

телей современной российской оппозиции как вообще к историческо-

му опыту развития страны, так и к советскому опыту жизнеустрой-

ства ― в частности: советский образ жизни, советский человек ― эти

социальные феномены выросли на древе, уходящем своими корнями

в структуру исторически выработанного национально-культурного

генотипа. Следовательно, такой образ жизни и такой тип человека до-

стойны сохранения и дальнейшего культивирования, а суть реформ

должна сводиться к созданию наиболее благоприятных обществен-

ных условий, обеспечивающих жизнеспособность этих традицион-

ных феноменов социальной жизни.

Подчеркнем, что опасна не только сама по себе утрата богатейшей

культуры. Речь идет о «вестернизации» деятельностной парадигмы

общества, а значит и о переориентации вектора активности на преи-

мущественное удовлетворение материальных потребностей человека,

которое уже завело западную цивилизацию в тупики кризиса. Россия,

таким образом, втягивается в смертельную борьбу за «выживание»

на максимально возможном уровне материальной жизни и тем са-

мым внесем свой вклад в углубление глобального кризиса во всех его

проявлениях. Да и нас самих эта борьба вряд ли приведет к успеху:

создаваемый ныне усилиями американских идеологов и политиков

«новый мировой порядок» отводит России роль сырьевого придатка

стран «золотого миллиарда». Выполнить же свою историческую мис-

– 555 –

сию по синтезированию новой культурной парадигмы Россия сможет,

только освободившись от односторонней ориентации на изживающие

себя идеалы западной цивилизации.

Несомненно, чтобы сохранить свою самобытность, мы должны

прежде всего воспроизводить традиционные формы жизни, выражен-

ные в универсалиях русской культуры. Вместе с тем это не означает,

что система ценностей может оставаться совершенно неизменной.

Как известно, культура это общественно-исторический опыт народа,

явленный прежде всего в его языке, опыт, передаваемый из поколения

в поколение. Но исторический опыт накапливается и перерабатывает-

ся, культуре присуща поэтому как устойчивость, так и изменчивость.

Время от времени здесь происходят не только количественные изме-

нения, но и своего рода «культурные мутации».

Из теории цивилизаций следует, что политическим и экономиче-

ским переменам в обществе предшествует переворот в умах людей,

пересмотр ценностей, идеологическая подготовка. Субъектом «куль-

турной мутации» выступает интеллигенция, ― это ее историческая

миссия. Однако такая мутация ― не просто слом старой системы цен-

ностей, а замена ее новой. «Перестройка» 80-х годов сломала систему

ценностей советского общества, но «демократическая» интеллиген-

ция, столь рьяно выполнявшая эту миссию, не сумела ни ответствен-

но распорядиться старыми ценностями, ни тем более предложить но-

вую систему ценностей.

Как уже говорилось, культурные предпосылки цивилизацион-

ных перемен могут иметь характер «внешнего вызова», т. е. давления

иной цивилизации. Наши «реформаторы», будучи не столько объ-

ектами, сколько проводниками, «агентами» этого давления, просто

«поменяли знаки» перед старыми ценностями на «минус», а перед

ценностями западной культуры ― на «плюс». С особым пиететом

была позаимствована потребительская ценностная парадигма запад-

ного общества, а парадигма духовности отброшена как старый хлам.

Последствия такой «перемены знаков» налицо: разрушение государ-

ственности и духовной культуры народа, физическая деградация ин-

дивида и «одичание» личности.

Значит ли это, что оптимальным был бы выбор некоторого «сред-

него» пути? Вряд ли. Как известно, между крайними позициями ле-

жит не истина, а проблема. Операции суммирования и выведения

среднего арифметического непригодны для создания органически

– 556 –

целостных систем. Здесь необходима новая комбинация уже из-

вестных элементов. Так, сегодня для России необходима совершен-

но новая, оригинальная комбинация политических средств, которая

позволила бы вывести страну на самостоятельный путь развития.

Основой синтеза должен служить исторический опыт народа. Выра-

батывать такую политическую стратегию надо самостоятельно, твор-

чески, не ограничиваясь наивным подражанием западным образцам.

И здесь особенно важна роль общенационального лидера, который

был бы способен осуществить стратегический синтез. Подобную

роль «архитекторов реформ» сыграли в послевоенные десятилетия

Ш. де Голль во Франции, Л. Эрхард в Германии, Дэн Сяопин в Китае,

Ли Куан Ю в Таиланде. Судьба России оказалась в этом отношении

не столь благосклонной…

2. Русская культура как фактор

синтеза цивилизаций

Ныне Россию однозначно зачисляют в разряд отсталых стран. При

этом, естественно, опираются на постулат о базисном значении эко-

номики. Между тем, размышляя в русле цивилизационного подхода,

мы пришли к тому, что не экономика определяет культуру, – напро-

тив, культура является базисом для развития всех сфер общественной

жизни, в том числе и экономики. В культурном же отношении Россия

никогда не была отсталой страной. Более того, универсалии русской

культуры имеют особую всемирно-историческую ценность, ибо Рос-

сия издавна была своеобразной лабораторией культурного синтеза.

В результате интенсивного взаимодействия многих этнокультурных

образований она выработала уникальные формы общественной жиз-

ни и духовной культуры, соединяющие в себе достоинства западного

и восточного типов цивилизации. Эти формы стали органической ча-

стью культуры всех народов, населяющих Россию.

С подобной точки зрения Россия предстает как особая самостоя-

тельная цивилизация. А. И. Герцен, по-своему истолковывая симво-

лику герба Российской империи, говорил: на российском гербе голо-

вы орла смотрят в противоположные стороны, но сердце у него бьется

одно. Смысл этого образа состоит в том, что культура народов России

представляет собой не конгломерат восточной и западной культур,

а особый сплав, синтезировавший их влияние на основе самобытного

– 557 –

исторического опыта. Именно в результате этого синтеза Россия стала

«колыбелью народов». Ни одна народность, ни одно племя не исчезли

с ее земли, пока она укрепляла свое государственное величие. Что

же образует «сердце» российского орла, в чем заключается «тайна»

русской народной души? А в более строгой формулировке ― каковы

основные универсалии русской культуры, ставшей «центром притя-

жения» для других народов России?

Ключевое звено русской культуры, ее фундамент, определяющий

главные принципы ее построения, образует духовность. В самом об-

щем смысле это приоритет духовного жизненного начала перед мате-

риальным, готовность пожертвовать материальным ради духовного,

стремление к всемерному развитию духовной основы бытия. Разве

не показателен такой факт, что на Руси в писаных завещаниях на-

следникам перечислялись вначале иконы, потом книги (в том числе

светского содержания) и только после этого ― драгоценности и все

остальное имущество? Наиболее авторитетными жизненными на-

ставниками для нас были именно книги. Наша литература ― самая

древняя, она древнее французской, немецкой, английской. И была она

по преимуществу духовной, а не развлекательной и тем более не «ско-

пидомской»: она не учила тому, как разбогатеть, ― она размышляла

о том, как устроен мир и что должен делать в нем человек, как он дол-

жен жить, чтобы устроить свою душу. Это были знаменитые летопи-

си, былины, песни, сказки, сказания и т. д. Каковы же источники этого

верховенства духовного начала в русской жизни?

Основу русского социального жизнеустройства образует коллек-

тивность, предполагающая социальное равенство и справедливость.

В историческом опыте России выработана всеохватывающая этика

коллективности, простирающаяся до «всесветности», «космично-

сти» русского восприятия жизни. Коллективность противостоит ин-

дивидуализму, пронизывающему всю систему отношений западного

общества. Но она вместе с тем не является аналогом корпоративно-

сти, «диктатуры коллектива», присущих традиционному восточно-

му обществу. В русской культурной традиции реализуется некоторая

оптимальная «пропорция» коллективного и личностного начал обще-

ственной жизни.

В обществе традиционного типа человек слабо обособляется от кол-

лектива, как бы сливается с ним, и это мешает развитию человеческой

индивидуальности: здесь действует принцип «человек ― для коллек-

– 558 –

тива». Но если обособление становится чрезмерным, возникает фено-

мен индивидуализма, противопоставляющий человека общественным

структурам: «человек ― против коллектива». И это ничуть не менее гу-

бительно для личности, поскольку утрата коллективистской интенции

сознания, поведения и деятельности оборачивается для нее неизбежной

потерей нравственных качеств, образующих основу духовности.

Подобная «диктатура личности» по отношению к коллективу,

принципиальная направленность ее «на себя» ничем не лучше «дик-

татуры коллектива», сдерживающей развитие личности. Индивидуа-

лизм ― антипод не только коллективности, но и индивидуальности

тоже, поскольку он задает «античеловеческий» вектор развития: спо-

собствуя развитию некоторых, по преимуществу «активистских»,

свойств и способностей личности, он в то же время «обесчеловечива-

ет» ее. В самом деле, личность чрезмерно энергичная, экспансивная,

склонная к обладанию, к господству, к насилию, ― личность этакого

«супермена», ― опасна для общества, она его разрушает, подрывая

основу человеческого существования.

Совсем иное дело ― обособление индивида в такой мере, которая

направляет его активность на коллектив. Тогда побуждения личности,

ее действия и поступки обретают духовно-нравственную энергию.

А это не только мощный фактор созидания, но и решающее социаль-

ное условие формирования подлинной индивидуальности, формиро-

вания личности, проникнутой высокой нравственностью, личности,

склонной к самореализации в духовном творчестве. В России, по сло-

вам мыслителя-славянофила И. В. Киреевского, на месте личной са-

мобытности или общественного самовластия господствует принцип:

человек принадлежит миру, мир ― ему. Этот принцип организации

общественной жизни был воспринят в советскую эпоху как культурная

«матрица» русского социализма. В выборе пропорции коллективности-

индивидуальности, оптимальной для тех условий, как раз и кроется

одна из великих загадок высочайшего духовного взлета, совершенного

нашим народом в эту эпоху.

С коллективностью как универсалией культуры теснейшим об-

разом связана соборность как способ единения людей на основе

общей идеи и как форма организации общественного управления.

В России государство выполняет функцию защиты всех населяющих

ее народов и граждан, поэтому ему отдается приоритет в сравнении

с правами отдельного человека и гражданина. Демократия западно-

– 559 –

го типа, опирающаяся на формальное равенство граждан перед за-

коном, не соответствует сложившейся в русской культуре пропорции

рациональности-иррациональности, в которой преобладает иррацио-

нальная составляющая. Поэтому необходимым элементом обществен-

ного самоуправления в России выступает принятие решений на осно-

ве коллективного обсуждения и «консенсуса». Избирательное право,

реализуемое западным человеком индивидуально, тем более непри-

емлемо для граждан России, что в современных условиях всеобщим

явлением стало манипулирование общественным мнением с помощью

телевизионных избирательных «технологий».

Именно на коллективно-соборных формах организации обще-

ственной жизни как раз и базируются принципы русской духовности.

Среди них особую роль играет государственно-державный патрио-

тизм. Человек, принадлежащий к русской культуре, видит в госу-

дарстве не только форму общественной организации, но и особую

духовно-нравственную ценность. Для него государство, его интересы

― это предмет сакрализации, это, по словам П. Б. Струве, осуществле-

ние боговластия. Русский человек не мыслит своего счастья отдельно

от благополучия и могущества государства. Более того, он способен

поставить счастье Родины выше личного или семейного счастья. Для

него патриотическое чувство ― выражение глубинных потребностей

души. Поэтому в своем служении государству он остается внутрен-

не, духовно свободным. Каждый из нас в ответе за всю страну, и это

― центральный «нервный узел» русской духовности. Если, к приме-

ру, американец живет для себя, и его престиж измеряется тем, что

он имеет, то для нашего соотечественника престиж определяется тем,

что он сделал для народа, для государства.

На Западе основной критерий успеха ― собственность, у нас

же ― нравственное, духовное совершенствование. Там произошло

историческое отступление от католицизма к протестантству, в резуль-

тате чего восторжествовал рационализм, а вместе с ним ― материаль-

ный «успех». В противоположность этому Россия представляет собой

тип жизни, где преобразующая деятельность и ее результаты, эффек-

тивность социальных «технологий» и т. п. не являются определяющи-

ми для характера миропонимания, ибо главное здесь ― те духовные

ценности, которые стоят за этой деятельностью, те общественные ин-

тересы, которым она служит.

– 560 –

В российской православной традиции даже и труд ценен постоль-

ку, поскольку он способствует общему делу и развитию духовности.

Ценность представляет не сам внешний результат деятельности,

а то, что в процессе его достижения, по выражению Н. А. Бердяе-

ва, «продолжается богочеловеческое творение». Персонализация как

движение личности к богу ― вот главная составляющая творческой

деятельности субъекта. Отсюда ценностно-рациональный стиль мыш-

ления русского человека, позволяющий сознательное соподчинение,

«ранжирование» его собственных жизненных предпочтений сообраз-

но их общественной значимости.

Наконец, русская культура содержит в себе такие нравственные

императивы, как социальное равенство и справедливость. При этом

социальное равенство понимается не как примитивная «уравнилов-

ка», а как равенство социальных возможностей для становления и са-

мореализации личности. Выражением такого понимания равенства

является великий принцип «от каждого ― по способностям, каждому

― по труду». Здесь в качестве единой меры человеческого достоин-

ства выступает трудовой вклад индивида в преумножение обществен-

ного богатства, и применение этой меры воспринимается каждым

членом общества как справедливость. А человек, причастный к рус-

ской культуре, не может быть доволен жизнью, если он не ощущает

высшей, нравственной справедливости в общественной оценке до-

стоинства каждой личности.

В России, по Л. Н. Гумилеву, царствует добро. Русский человек

стремится к гармонии с самим собой и к постоянному нравственно-

му самосовершенствованию. Но ему этого мало: он чувствует себя

призванным всюду утвердить эту гармонию и высший божественный

порядок на основе духовного единства. Масштаб счастья для русско-

го человека существенно определяется счастьем других людей, и не

только «ближних», но и «дальних». С. Цвейг, размышляя о русской

литературе, отмечал: «Герои Диккенса мечтают о маленьком домике,

теплом очаге и благополучии своего потомства, герои Бальзака грезят

высокими титулами и миллионами, герои Достоевского и Толстого

никогда не помирятся на личном только счастье, для них счастье ―

это счастье всего народа, всего человечества, они так устроены, что

живут идеей космического совершенства».

Все реформы, проводившиеся в нашей стране, и особенно в послед-

нее десятилетие, были так или иначе направлены на размывание этой