Касавин И.Т. Знание за пределами науки

Подождите немного. Документ загружается.

Институт философии Российской

Академии

наук

Центр по изучению немецкой философии и социологии

ЗНАНИЕ

$а

пределами

науки

МИСТИЦИЗМ,

ГЕРМЕТИЗМ,

АСТРОЛОГИЯ,

АЛХИМИЯ,

МАГИЯ

В ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ

ТРАДИЦИЯХ

I—XIV веков

Москва

Республика

1996

ББК 86 391

3-73

Составление и общая редакция И Т

Кисавина

Редколлегия К

Хюбнер,

Т И

Ойзерчан,

И Т

Касании

В 4

Лекторский,

В Н

Парус,

В С

Степин

Научный консультант проф К

Хюбнер

(Ким ФРГ)

Вступительная статья В М

Ромно

Издание

выпушено

при

финансовой

поддержке

фонда

"Фольксваген"

(Ганновер,

ФРГ)

ISBN

5-250-02588-9

Предисловие составителя

редактора

В конце 80-х гг в Институте философии Академии наук (тогда еще СССР

а сегодня - России) работала исследовательская группа 'Анализ вненаучного

знания'

Даже

в либерализированной атмосфере академического института

бьпо не так-то просто отстоять в то время мысль о равноценности науки и

вненаучного знания в контексте теоретико-познавательного анализа Надо

отдать

должное

руководству

института и сектора теории познания в том,

что в конце концов идея институциализации такого исследования была

принята

Фонд Дж Сороса в Москве ' Культурная инициатива" также под-

держал этот проект В

результате

удалось

подготовить два ротапринтных

сборника, которые при тираже 200 экземпляров стали известны и за преде-

лами Москвы

В 1992 г эту

работу

продолжил Центр по изучению немецкой философии

социологии в рамках русско-немецкого проекта "Анализ научных и внена-

учных

форм мышления" при поддержке фондов "Фольксваген" и "Интер-

Национес"

тому

времени настоятельной необходимостью стала уже не

просто критика сциентизма по П Фейерабенду, но обстоятельный анализ

широкого многообразия типов знания Данная идея проводится в книге из-

вестного немецкого философа профессора Кильского университета Курта

Хюбнера "Критика научного разума", перевод которой опубликован Цен-

тром в 1994 г Ее обоснованию посвящены также книга автора этих строк

"Познание

в мире традиций" (М , 1990) и ряд коллективных работ, подго-

товленных сотрудниками Центра

В их числе и настоящая антология, идея которой родилась еще

тогда,

ког-

да нами готовилась к печати уже известная читателям книга "Заблу-

ждающийся разум

Многообразие вненаучного знания" (М . 1990) В той

книге была предпринята одна из первых попыток теоретического анализа

понятия

вненаучного знания, которая, как отмечали и сами авторы, была во

многом несовершенна Теоретический анализ должен, сколько бы мы ни

ругали

эмпиризм, опираться или

хотя

бы всерьез соотноситься с определен-

ной

фактурой, интерпретация которой доведена до известной степени зрело-

сти Тогда можно было лишь задумываться о задаче подобного рода, в на-

стоящий момент мы уже в состоянии целенаправленно создавать условия ее

решения

Так,

успела завоевать внимание читателей первая книга из этой серии,

призванной

создавать эмпирическую

базу

для вышеуказанного теоретическо-

го анализа, -"Магический кристалл магия глазами

ученых

и чародеев" (М

Республика, 1992, 1994) Она, однако, ограничивалась в основном современ-

ной

литературой Сегодня мы представляем книгу совсем иного рода В ней

собран целый ряд литературных раритетов, издавна служивших источниками

оккультного и паранаучного мышления тексты Гермеса Трисмегиста, астро-

логическое "Четверокнижие" Птолемея, каббала, алхимический трактат

Альберта

Великого и т д Впервые переведенные на русский язык с древне-

греческого, татыни коптского, древнееврейского, санскрита тексты пред-

ставляют собой ценнейшие памятники древней и средневековой мировой

культуры

Данная книга, в свою очередь, является лишь первой частью анто-

логии, которую мы намереваемся довести до XIX в

Каждый

текст в ней снабжен научным комментарием, без этого он почти

недоступен сколько-нибудь осмысленному чтению.

Ведь

понимание

даже

вненаучных текстов для многих недостижимо без научного аппарата,

хотя

не

исчерпывается его возможностями. И вместе с тем мы стремились избе-

жать

сугубо

сциентистского изображения вненаучных феноменов; мы не

навязываем

читателю какой-либо формы познания - научной или вненауч-

ной,

а лишь по мере сил обеспечиваем возможность собственного сознатель-

ного выбора.

В заключение хотелось бы упомянуть о том, что создание этой книги бы-

ло бы во многом проблематичным без научных консультаций со знатоком

данной

темы профессором К. Хюбнером, перевод книги которого "Истина

мифа"

(Мюнхен, 1981) только что вышел в свет, а также без поддержки фонда

"Фольксваген",

которым редколлегия и составитель выражают свою

глубо-

кую признательность.

И. Т.

Касавин

ПУТЕШЕСТВИЕ

СТРАНУ

НЕПРИВЫЧНОГО

ЗНАНИЯ

В. М.

Розин

Пробежав оглавление, читатель может удивиться: что объединяет все

представленные в книге материалы и за какими это пределами может ока-

заться знание? Действительно, в ней собраны весьма разнородные тексты.

Здесь и натурфилософские работы, и богословские трактаты, и эзотерические

исследования, здесь западная и восточная мысль. Не так давно соединение

под одной обложкой авторов столь разной ориентации и тематики было бы

сочтено в лучшем

случае

эклектикой. Сегодня же подобная книга

будет

вос-

приниматься вполне естественно и, надеюсь,

даже

с любопытством. Однако

вопросы все же остаются: что все-таки объединяет авторов и о каких преде-

лах идет

речь?

Можно начать с того, что составители сборника

хотели

удовлетворить

вполне понятный сегодня интерес интеллектуального читателя к истокам со-

временного научно-философского и эзотерического мышления, а эти истоки

прослеживаются, начиная с античности на Западе и древнеиндийской гности-

ческой традиции (уже с эпохи брахман и первых упанишад) на Востоке. Безус-

ловно,

велико здесь и значение средних веков. Не менее важное обстоятельство,

с которым нельзя не считаться в наше время, - это быстрая смена представле-

ний

о познании и

знании.

Познание теперь перестает отождествляться с наукой,

а знание - только с таким, которое получено научным путем, да еще, как пра-

вило,

в естественных науках. Постепенно восстанавливается понимание того,

что

существуют

разные формы познания -

научное,

философское,

религиозное,

эзотерическое,

художественное

другие,

а также разные его идеалы -

антич-

ный,

теологический,

естественнонаучный,

гуманитарный

и т. д. К

тому

же идеа-

лы познания существенно различаются для западной и восточной мысли. На-

конец,

тематика книги обозначает область поисков современного человека, не

удовлетворенного чисто рациональным познанием, - он в который раз обра-

щает свой взор на религиозные и эзотерические учения.

Рассуждая о знании и границах познания, мы обычно исходим из сле-

дующей картины.

Существует

природа, первая или вторая, физическая

или

духовная. Ученый может познать законы и устройство природы и на

основе такого знания овладеть соответствующими природными процес-

сами,

превратить их в средства человеческой деятельности,

даже

если речь

идет о природе самого человека. Например, Л. С. Выготский, которого мы

сегодня относим к гуманитарно ориентированным психологам, писал в

1927 г., что психология, призванная практикой подтвердить истинность

своего мышления, "стремится не столько объяснить психику, сколько по-

нять

ее и овладеть ею", что эта отрасль знания

будет

первой в истории чело-

вечества наукой, которая позволит создать нового человека

. Представитель

Выготский

Л. С. Исторический смысл психологического кризиса//Собр. соч.:

В 6т. М.. 1982. Т I.C.

387,436.

современной научной мысли смотрит на изучаемое им явление со стороны,

как

наблюдатель, и, как правило, склонен манипулировать этим явлением

Однако нужно заметить, что подобное понимание знания и познания - про-

дукт

относительно недавнего исторического развития. Оно сложилось не

ранее

XVII—XVIII

столетий. Исходное же понимание познания, относящееся

античности, было совершенно другим: помимо процедур доказатель-

ства и рассуждения по правилам логики оно включало в себя идею мудрос-

ти.

По Платону, мудрый - это человек, познающий истину и обретающий

бессмертие; последнее было обусловлено тем, что

душа

этого человека при-

поминала свою божественную природу. Необходимое условие познания -

занятие наукой и философией, что было в то время одним и тем же. "Когда

же она [душа], - говорит Платон в "Федоне" устами Сократа, -

ведет

иссле-

дование сама по себе, она направляется

туда,

где все чисто, вечно, бессмертно

неизменно, и так как она близка и сродни всему этому, то

всегда

оказы-

вается вместе с ним, как только остается наедине с собою и не встречает

препятствий. Здесь наступает конец ее блужданиям, и, в непрерывном со-

прикосновении

с постоянным и неизменным, она и сама обнаруживает те же

свойства"

Эту мысль Платон поясняет в "Государстве": "В науках очи-

щается и вновь оживает некое

орудие

души каждого человека, которое

другие

занятия

губят

делают

слепым, а

между

тем сохранить его в целост-

ности более ценно, чем иметь тысячу глаз, - ведь только при его помо-

щи

можно

увидеть

истину"

. Сходное понимание познания существовало и

Древней Индии. В средние века научное и религиозное знания также

тесно соприкасались. "Философ средневековья, - пишет С. С. Неретина, -

получил от античности богатое наследство в виде определенного аппарата

понятий

и не менее определенного уморасположения. Но, перестав осозна-

вать себя гражданином замкнутой общины-полиса, призванным обеспечи-

вать его жизнедеятельность (в этом состояла добродетель гражданина),

направив свой разум на постижение иной, Божественной жизни, он необхо-

димо должен был перестроить основания философии, - в контексте теоло-

гически ориентированной

культуры.

Логика оказалась способом созерцания

Бога, этика обозначала пути его постижения. Логика и этика оказались

моментами единой теологической системы. В

результате

античные катего-

рии

обретают своеобразную этико-логическую нагруженность. Когнитивные

акты суждения нагружаются актами нравственного суждения, а механизм

когнитивных актов - механизмами нравственных актов спасения, что по-

влекло за собой интерпретацию аристотелевских категорий, во-первых, под

углом

зрения любви или ненависти, во-вторых, как иносказаний (тропов),

поскольку любая категория, сколь бы точной она ни казалась для

"земного" разума, оказывается лишь примерной относительно разума Бо-

жественного, примеряемой к нему.. "

Платон

Федон // Соч В 3 т М , 1970 Т 2. С 44

Платон

Государство

// Там же М , 1971 Т 3, ч. 1.С. 338

Неретина

С С Слово и текст в средневековой

культуре

История, миф, время, за-

гадка М , 1994 С 56

Таким

образом, наше деление на знания научные, религиозные, эзо-

терические, ненаучные практически отражает только одно из по-

ниманий,

характерное для определенной философской и научной тради-

ции

Именно в наше время эта традиция подвергается серьезной

критике

и даже атаке, не в последнюю очередь потому, что немало рацио-

нально

настроенных ученых и философов пошли в религию и эзотеризм,

занялись

поисками смысла жизни и альтернативных путей выживания.

Пересмотр традиционного понимания знания и познания связан с

критикой

натуралистического понимания природы, более широко -

любых объектов научного мышления. В свое время в венском докладе

1935 г Э. Гуссерль отметил: " .путь философии лежит через наивность..

Выразимся яснее' самое общее имя этой наивности -

объективизм,

проявляющийся

в различных формах натурализма, в натурализации

духа.

Старые и новые философии были и остаются наивно объекти-

вистскими.

Справедливости ради нужно добавить, что вышедший из

Канта

немецкий идеализм страстно стремился преодолеть ставшую

уж чересчур явной наивность, не умея, однако, достигнуть той

решающей для нового образа философии и европейского челове-

чества ступени высшей рефлексии"

. Десять лет спустя Н. Бердяев

признается,

что

существует

не объект, а только

объективация,

которая

представляет собой проекцию, вынесение вовне активности субъекта.

"Объект, - пишет он, - есть порождение субъекта Лишь субъект

экзи-

стенциален,

лишь в субъекте познается реальность"

Это утверждение

вполне

коррелирует с высказываниями К. Юнга, по мнению которого

философское

познание "не есть результат чисто логического безлич-

ного процесса, а произведение конкретной личности с ее простран-

ственными

и временными характеристиками. В этом плане оно главным

образом субъективно, а его объективная ценность зависит от того, много

ли

найдется людей, рассуждающих сходным образом". И далее Юнг

добавляет: "Мы действительно совсем свыклись с мыслью, что разум

полностью утратил свой универсальный характер, от его прежнего,

космического значения anima rationalis не осталось и следа. Сегодня

разум стал более или менее частным делом, субъективным, даже про-

извольным

феноменом"

Следовательно, не только в предыдущие эпохи понимание познания, а

также классификация разных видов знания были иные, предполагающие

тесное переплетение научных и ненаучных (религиозных, эзотерических,

жизненно-практических,

бытийственных, психологических) аспектов и ком-

понентов,

но и сегодня этот подход, естественно, по-новому трактуемый,

набирает силу, грозя перекроить все наши привычные представления.

Гуссерль

Э Кризис европейского человечества и философия // Вопросы фи-

лософии

1986 №3 С 112

БерОяея

Н А Самопознание М , 1991 С. 295

Юн? К Г Различие восточного и западного мышления // Философские науки

1988 № 10 С 94

Еще

одно обстоятельство, которое нельзя не учитывать, заключается в

том, что хотя многие обсуждаемые темы на первый взгляд кажутся

"канувшими

Лету",

они весьма актуальны и прямо-таки животрепещущи

для наших дней. А что, собственно говоря, обсуждается? Существование и

статус

разных реальностей (не только рациональных, но и любых), приро-

да высших,

духовных

начал и их влияние на обычную жизнь, западное и

восточное понимание человека, мира, природы и космоса, различные науч-

ные

и ненаучные способы познания и освоения мира. Все эти проблемы

интенсивно

дискутируются, начиная с конца прошлого века, на фоне

углуб-

ляющегося кризиса нашей цивилизации и культуры. Приведем одну

иллюстрацию, как раз из области гносеологии и мировоззрения личности,

определяющей, как мы отмечали, характер современного

знания.

Ныне

специалисты почти в каждой области знания и практики настаи-

вают на своем видении действительности. Но может быть, это обычная си-

туация?

Всегда

существовали разные точки зрения на мир, разное понимание

истины,

разное видение. Так, да не совсем так. Разве не в наше время не всег-

да удается различить нормального человека и душевнобольного, понять, чем

отличается предсказание погоды от астрологического прогноза (ведь на эк-

ранах телевизоров они часто

следуют

друг

за другом), нащупать критерии,

отличающие верующего от эзотерика, эзотерика от сумасшедшего, а их

всех,

например,

от обычного человека со странностями или от художника, кото-

рый

тоже живет в символических реальностях и достаточно серьезно их вос-

принимает?

Или

еще один пример: проблема личного спасения. Сегодня нас призы-

вают спасаться в лоне разных конфессий или даже мироощущений. Но поче-

му, спрашивается, нужно верить православной церкви и не верить восточным

учениям, верить протестантизму и не верить какому-нибудь

другому

религи-

озному

братству?

Проблема в том, что каждый говорит о спасении и подлин-

ной

реальности, но понимает их по-своему. Для одних это Бог, для

других

нирвана,

для третьих - планеты, определяющие нашу

судьбу;

одни ориенти-

руются на церковь,

другие

- на эзотерические общества или общение с тай-

ными

силами.

О чем все это говорит? Не о том ли, что мы живем в особой

культуре

или,

может быть, находимся

между

культурами в неком состоянии суще-

ствования-переживания,

для которого характерно мерцание, калейдоскоп

реалий,

принципиальная неуверенность в существовании и прочности, ста-

бильности мира? Кстати, в нашей стране подобное мироощущение усили-

лось в связи с распадом советского общества и системы, что не могло не

сказаться на самочувствии личности. В этом смысле мы живем в непростое

время:

нужно выстраивать собственное понимание происходящего, прихо-

дится отвечать на вызовы времени,

духа,

каких-то

других,

часто неясных

нам

сил. Приходится проверять свою интеллигентность, порядочность, про-

сто человеческие качества: способность выстоять, справиться с отсутствием

ясной

перспективы жизни, выдержать одиночество (ведь одиноким можно

быть даже в окружении родных и друзей), нередко рассчитывая только на

свои

силы.

В настоящее время почти все согласны, что мы стоим на пороге новой ци-

вилизации.

Куда же идет человечество? Явно к уяснению корней нашей куль-

туры, к выработке нового понимания человека и личности. Индивидуализм,

считал Н. А. Бердяев, изжил в новой истории все свои возможности, в нем

уже нет никакой энергии, он не может больше патетически переживаться. Для

Бердяева речь шла, по сути, о новом христианстве. "Мы, - отмечает он, -

живем в эпоху, аналогичную эпохе гибели античного мира. Тогда был закат

культуры

несоизмеримо более высокой, чем

культура

нового времени, чем

цивилизация

XIX века". Философ был убежден, что не может быть сам

человек целью человека, что на смену новой истории идет новое средне-

вековье (отсюда и название его книги - "Новое средневековье"), для которого

будет

характерно подлинное бытие Церкви Христовой. Индивидуализм не

имеет бытийственной основы, он менее всего укрепляет личность, образ

человека. "Личность человека может быть вкоренена лишь в универсуме,

лишь в космосе... Личность есть лишь в том случае, если есть Бог и боже-

ственное"

Критикуя

представление об индивидуальности, Бердяев имел в

виду

свои

эсхатологические идеи о метаистории, а также о несотворенной свободе.

Личность для него - это феномен не психологический, а метаисторический и

религиозный. А вот что - на следующий день после смерти своей первой

жены - сказал о человеке и Христе Ф. М. Достоевский: "Маша лежит на сто-

ле.

Увижусь

ли с Машей? Возлюбить человека, как

самого

себя,

по заповеди

Христовой, - невозможно. Закон личности на земле связывает. Я пре-

пятствует. Один Христос мог, но Христос был вековечный от века идеал, к

которому стремится и по закону природы должен стремиться человек. Меж-

ду тем после появления Христа, как

идеала

человека

во

плоти,

стало ясно

как

день, что высочайшее, последнее развитие личности именно и долж-

но

дойти до того (в самом конце развития, в самом пункте достижения

цели),

чтоб человек нашел, сознал и всей силой своей природы убедился, что

высочайшее употребление, которое может сделать человек из своей личности,

из

полноты развития своего я, - это как бы уничтожить это я, отдать его

целиком

всем и каждому безраздельно и беззаветно. И это величайшее счас-

тие"

. Интересно, что дзенбуддисты, да и многие

другие

эзотерики, правда,

совсем с

другой

стороны пришли к тому же отрицанию новоевропейской

психологической личности.

Вместо традиционных представлений о личности явственно про-

растают новые, опирающиеся на иное понимание, иное ощущение мира

человека.

Отходит

на задний план европоцентристское мироощу-

щение,

вместо него формируется широкий культурологический взгляд

на

мир, требующий признания самоценности разных

культур.

В рам-

ках складывающейся новой цивилизации

утверждаются

как право-

мерные самые разные конфессии, эзотерические учения, представления и

Бердяев

Н. Новое средневековье. М, 1991. С. 8,14.

Достоевский

Ф. М. Поли. собр. соч : В 30 т. Л.. 1980 Т. 20. С. 172.

мировосприятие в целом. Начиная с И. Канта, идет критика натуралисти-

ческого видения действительности, которая не может не привести к при-

знанию

разных реальностей вместо одной - физикалистской. И в практи-

ческом отношении человек обращается к новым способам поведения: не

отказываясь от себя, он учится признавать миропонимание и реаль-

ности

других

людей, строить с ними совместную деятельность.

Эти глобальные перемены, в свою очередь, приводят к изменению пони-

мания

человеческой сущности. Прежде всего происходит отказ от онтологи-

чески субстанциальных представлений личности, постепенное включение в

эти

представления концепций природы и сущности человека. В этом плане

личность - это не только то, что есть в человеке, но и знание о нем, и рефлек-

сия,

и "сочинение себя человеком", по словам Достоевского.

Другой

не менее

важный момент нового

подхода

к осмыслению данной проблемы - принятие

принципа,

который можно. назвать принципом "личностной относитель-

ности".

В самом деле, как, спрашивается, совместить

между

собой признание

разных видений и мироощущений с признанием действительности, с призна-

нием

единства жизни на земле, с возможностью установления объективной

истины?

В соответствии с принципом "личностной относительности" нужно

различать по меньшей мере два плана: социетальный и витальный.

Первый

план - общий для

всех

людей: он обусловлен экономикой, производ-

ством, социальными системами, то есть реальным взаимодействием инди-

видов, их взаимозависимостью

друг

от

друга.

Только в этом плане явле-

ния

могут

быть описаны в рамках представления об одной реальности -

объективной и общезначимой для

всех

людей. Примерами подобного подхо-

да являются монистические мировоззрения - материализм и идеализм:

один все сводит к природе и материи,

другой

- к

духу.

Второй план - специ-

фичный

для каждого человека или

"субъекта"

(группы, субкультуры); он

обусловлен индивидуальной культурой, опытом жизни, формой бытия.

Хотя каждый человек (субъект) находится в реальном взаимодействии с

другими людьми, одновременно он может реализовать свой индивиду-

альный

путь

жизни. Так, один человек верит в Бога и живет в соот-

ветствии с религиозными требованиями.

Другой

- атеист и живет в

мире рациональных отношений. Но и верующий может видеть и жить

совершенно по-разному: христианин одним образом, а

буддист

другим.

Получается, что на одном уровне (социетальном) опыт жизни у

всех

людей -

одинаковый и, следовательно, истина одна (американский ученый-

экспериментатор Дж. Лилли относит этот опыт к так называемой

"согласованной реальности"), а на

другом

(витальном) - сколько разных

опытов жизни и соответствующих истин, столько

существует

реальных,

как

правило, не совпадающих

между

собой форм жизни. На этом уровне

истина есть не просто принцип соответствия знания и реальности, но и спо-

соб реализации себя, самоорганизации своей жизни. Именно здесь, вероятно,

справедлива формула Лилли: "В сфере ума то, что считаешь истинным, ис-

тинно

или становится истинным в пределах, которые предстоит определить

из

опыта".