Ильинский С.В. Общественные связи, реклама, маркетинг, нейролингвистическое программирование
Подождите немного. Документ загружается.
Большие потери, особенно в ходе сталинской коллективизации,
понес традиционный Э. российской деревни, тесно связанный с
хозяйственным укладом жизни.
Однако уже в 1930-х гг., несмотря на явное опрощение своих форм и
огрубление нравов во всех слоях общества, традиционный Э. восстановил
свои права. Еще в конце 1920-х гг. верхушка нового общества освоила все
основные навыки свергнутой дворянско-буржуазной культуры, тем более
что многие революционные деятели сами были выходцами из этой среды и
имели соответствующее, хотя бы формальное, воспитание. Безусловным
достижением новой власти было внедрение всеобщего среднего и дос-
тупного, бесплатного высшего образования. Решение этой крупной
социально-экономической задачи требовало привлечения многочисленной
дореволюционной интеллигенции, носителей традиционного Э. Плюс
наука, нужда в технических специалистах, специфические требования к
дипломатическим кадрам и т. д. Такое явление, как советские пионеры —
чистый плагиат. При всей идеологической специфике оно рабски
повторяет дореволюционных российских скаутов и их особый Э., от
галстуков и униформы до военно-спортивных игр. Скаутские идею внедря-
лись еще в форме «тимуровцев», в 1930-х гг., но не меняли своего
положительного и опять же традиционного морально-нравственного
содержания, прямо связанного с ценностями христианской цивилизации. В
середине Великой Отечественной войны в армии вновь появились погоны
для всех чинов. Стали действовать суды офицерской чести. Послевоенные
школы, особенно в Москве и Ленинграде, во многом воспроизводили
этикетные формы дореволюционных гимназий, напр. деление на мужскую
и женскую среднюю школу, обязательное ношение специальной фор-
менной одежды, ориентацию преподавания гуманитарных предметов на
классические образцы прошлого, хотя и приспособленные для нужд новой
идеологии. В популярных в тогдашнем российском обществе военных
учебных заведениях вводились специальные «этикетные» дисциплины,
напр. бальные танцы.
Стремительное восстановление разрушенных войной экономики и
нормальных форм быта, появление многочисленного среднего класса
общества, научно-технической и гуманитарной интеллигенции, с
начавшейся дифференциацией по культурно-стилевому поведению по
группам, позволили в 1950-1960-х гг. не только вернуть многие до-
революционные достижения этики и Э., не только воспроизвести многие
стереотипы поведения прежнего «хорошего общества», напр. интерес к
театру, классической музыке и современной (в т.ч. западноевропейской и
американской) музыкальной культуре, литературе, кино, живописи,
научным открытиям и др., но и открыли дорогу более изощренным
культурным потребностям в устройстве семейного быта, жилища,
посещениям кафе, ресторанов, туризму, пусть и ограниченному в
основном рамками СССР. Началась эра телевидения с его колоссальными
возможностями внедрения норм и правил Э., образцов для подражания для
миллионов зрителей.
Параллельно развивался Э. верхушки советского общества,
партийно-государственной бюрократии, номенклатуры. Аппаратный Э.
унаследовал многие черты старого бюрократического Э. времен
Российской империи, напр. стремление распространять свои «правила
поведения» на жизнь др. общественных слоев, контролировать и
корректировать их этику и Э. Что-то было унаследовано даже от
допетровской государственной бюрократии», напр. такая важная
аксиома бюрократического мышления и поведения, что место красит
человека, а не человек место. Само собой, развивались, особенно в 1970-х
гг., такие явления, как непотизм (продвижение родственников),
взяточничество, чинопочитание, строго регламентируемое аппаратным
служебным бытом (персональные машины, размер и отделка кабинета,
класс госдачи, продовольственного и промтоварного распределителя,
загранпоездки и т. п.).
Иерархическую структуру позднего советского общества и
специфические этикетные отношения в нем подробно были описаны в
работах А. Зиновьева, выделявшего такие интересные категории, как
«коммунальное» и «народный коллектив» (окружение, формирующее
реальные взгляды и поведение человека в СССР периода «развитого
социализма»).
Поступательно нарастали общественные затруднения с этикой,
морально-нравственными основаниями Э., идеалами жизнедеятельности,
ощутимо влияющие на ее формальное выражение. В 1970-х гг. ведущей
силой здесь были средние социальные слои, сосредоточенные в Москве,
Ленинграде, Новосибирске и др. крупных городах. Их в основном
формальному бытовому Э. подражали колхозники, рабочие, труженики
торговли и сервиса, мелкие, не слишком образованные и этикетно культур-
ные, начальники, мечтающие вывести своих детей «в люди», «поднять»
(язык всегда четко реагирует на явления социальной природы). Этого
традиционно стремились достичь с помощью образования, диплома и
«культурного» воспитания, освоения социально престижных форм и
правил поведения, быта.
В начале 1970-х гг. был торжественно принят «Кодекс строителя
коммунизма». Этот удивительный документ подробно воспроизводил все
положения Нагорной проповеди, был откровенным плагиатом,
заимствовал все основные этические установки Евангелия, христианства.
Номенклатурная верхушка и ее идеолога расписались в полной
беспомощности в области экспериментов, попыток изменить
традиционные идеалы поведения людей. Одновременно началась широкая
раздача дачных участков представителям средних социальных городских
слоев. Это был интересный процесс: не только допускалась автономная
личная собственность, но и появлялась возможность уйти от
«коммунальности» домов отдыха и пионерских лагерей.
Еще важнее было то, что дачное строительство и быт позволяли
большим множествам среднего класса и примыкавшим к ним рабочим
реализовать два старых основных идеала национальной жизни. Одни,
прежде всего из числа наиболее привилегированной интеллигенции, могли
на дачах читать, музицировать, собирать гостей и вести дискуссии,
взаимодействовать эстетически, взаимодействовать с природой, т. е. вести
традиционный дворянско-интеллигентский образ жизни. Другие, потомки
трудолюбивых крестьян и обывателей небольших городов с экономиче-
ским укладом сельского типа, могли сосредоточиться на создании
«натурального хозяйства» — разводили огород, сад, кроликов и кур (хотя
не могли, конечно, на стандартных шести сотках держать корову и вообще
полностью пихаться трудами рук своих). Оба идеала взаимодействовали,
распространение получали и промежуточные формы дачной жизни, чему
способствовал и дефицит продовольственных товаров, неурядицы со
снабжением продуктами питания в советской торговле.
Дачи основной части городского социума ярко демонстрировали
основные идеалы общества. Тогда же широкое распространение стал
получать личный автотранспорт, автомобили. Они были не только знаком
престижности социальной привилегией, но и современным эпохе научно-
технического прогресса выражением старых культурных этикетных
представлений о «благородном человеке (настоящем человеке)» —
европейском всаднике, рыцаре, шевалье, русском всаднике,
Представлявшем в допетровское время дворянское ополчение (позже —
гусаре, конногвардейце), казаке, кавказском джигите. К тому же и поездки
в советском общественном транспорте составляли часто мучительную
проблему. Сервис был тогда вообще ненавязчивым.
Но существовали и усиливали свои позиции в обществе и более
узкие влиятельные общественные слои, равнодушные к крестьянскому
труду и «натуральному хозяйству» и к прелестям культурно-
интеллигентного быта и времяпровождения. Это «коммерсанты»,
«технократы», коррумпированные и алчные чиновники средней руки, не
входящие в высший круг партийно-государственной номенклатуры. Очень
влиятельным и все более многочисленным становился слой «выездных»
советских специалистов разного профиля, которые работали за границей,
расширяли личные навыки потребления и активно вовлекались в «ком-
мерцию», перепродажу импортных товаров, привозимых на родину.
Эти слои стремились выработать свои специфические идеалы жизни
и правила поведения, даже элементы речевого Э. Напр., у советских
«торгашей» в ходу были тосты: «чтобы у нас все было, а нам за это ничего
не было», «главное — здоровье, остальное — купим». В 1980-х гг. особым
Цинизмом отличались молодые и алчные комсомольские аппаратчики,
«аспиранты партии», как их называл коммунистический писатель Б.
Ясенский.
Все эти слои и склонные к преклонению перед «просвещенной
Европой» представители социально продвинутой интеллигенции все
больше тяготели к средним стандартам западноевропейского и
американского Э. с его потребительскими благами и формами быта.
Причем идеал формировался в основном за счет туристических
впечатлений и представлений, получаемых при знакомстве с продуктами
западного производства — сигаретами, напитками, одеждой, журналами,
жвачкой, обувью, бытовой электроникой и т. д. За ними тянулись очень
многочисленные и не очень стойкие в этике советские интеллигенты
«первого поколения», которых А. Солженицын метко назвал
«образованцами». Это были обманувшиеся в своих социальных аппетитах
и ожиданиях выходцы из колхозной деревни и рабочей среды,
надеявшиеся обрести материальные блага, сделать карьеру с помощью
«диплома», независимо от личных способностей, трудолюбия, настоящих
научных знаний, подлинных культурных навыков. Таких людей в
советском обществе в 1970-1980-х гг. становилось все больше: запущенная
когда-то в эпоху сталинской индустриализации и восстановленная после
войны машина бесплатного вузовского образования продолжала «выдавать
продукцию», не сбавляя обороты. Задачу «догнать и перегнать Америку»
решала числом, а не умением.
Существовали узкие и жесткие целевые Э., напр. партийной среды
(особенно для чиновников аппарата ЦК КПСС); партийные функционеры
должны были являть образцы «скромного» партийного поведения: не
брать взяток, не допускать роскоши в быту, беспорядочных половых
связей, пьянства, частых посещений ресторанов, не сквернословить, не
стремиться модно одеваться и т. д. Если аппаратчик из ЦК КПСС хотел
всех этих запретных удовольствий, то мог перейти на другую, напр.
«хозяйственную» работу. Сходный Э. был принят в КГБ, верхах
Вооруженных сил, в кадровом дипломатическом корпусе. На Э. рабочих
городских и сельских социальных низов ощутимо влияла специфическая
этика и Э. лагерно-тюремного мира, его язык. Ощущалось это влияние и в
других социальных слоях. Все варианты единого Э. советской эпохи,
естественно, взаимодействовали между собой, находились в состоянии
взаимного влияния.
К этапу «перестройки» общество подошло в плачевном состоянии:
большие множества людей занимались не своим делом, процветали
непотизм (социальное устройство и продвижение родственников),
пьянство, равнодушие к результатам труда, зависть, неприязнь к
социальным партнерам, которая приобретала еще и межнациональную
окраску, привкус этнического размежевания.
Социальные катаклизмы и трансформации конца 1980-1990-х гг.
закономерно понизили роль и значение среднего класса общества. Его
этика, Э. и идеалы утратили культурно-экономические основания и
функцию образцов. Правда, в России появилось множество новых
социальных ролей и этикетных функций: «менеджер»,
«предприниматель», «бизнес-вумен», «брокер», «дилер», «бомж»,
«бюджетник», «лох», «охранник», «торговый агент», «тинейджер», «янки»,
«телезвезда», «звезда поп-эстрады» «астролог» и т д. Выделился даже
целый специфический класс с особым Э., представлением об этике,
речевым своеобразием «новые русские». Новыми красками заиграла и
речевая культура СМИ: появились смелые обращения к ресурсам
ненормативной, прежде строго табуированной в общественном,
публичном Э. лексики, терминам и синтаксическим конструкциям
«отвязного» молодежного сленга, тюремно-лагерной фразеологии,
традиционной и новоявленной «фене». В целом, вся система
национального речевого Э. подверглась различным смешениям и
опрощению. Этикетным признаком, знаком культурной и социальной
продвинутости стало употребление американизмов типа выкрика «йес»,
всяческих «драйвов», «барбекю», «шуз», «онлайнов», «дринков», «бой-
френдов» и иной особо стилизованной «кайфовости». Одновременно в
СМИ и публичнойполитической речи стали появляться такие относящиеся
к Э. термины, как «толерантность» (терпимость к чужому
поведению, Э.) и «политкорректность», а чуть раньше —
«плюрализм» и «консенсус».
Особо следует выделить этикетную роль рекламы. Значение рекламы
для формирования приемлемых правил и форм поведения в обществе
тщательно рассмотрено в Международном кодексе рекламы, принятым в
Париже Международной торговой палатой в июне 1987 г. Этот документ в
разделе «Нормы» первой выделяет «благопристойность»: «Статья 1.
Рекламное послание не должно содержать утверждений или изображений,
идущих вразрез с принятыми в обществе правилами благопристойности».
Согласно др. статьям, реклама не должна:
— играть на чувстве страха;
—играть на суевериях;
— содержать что-л., что могло бы вызвать насилие или
поддержать его;
— искажать результаты научных и иных исследований, а также
цитаты из научно-технических публикаций;
— использовать научный жаргон, чтобы придавать утверждениям
видимость научной обоснованности, которая в действительности
отсутствует;
— содержать доказательств или свидетельств, являющихся
сомнительными или не связанными с квалификацией и опытом того лица,
которое дает такие свидетельства;
— изображать или описывать каких-л. людей в их частной жизни
или общественной деятельности без их предварительного разрешения;
— содержать
без веских к тому оснований напр., в педагогических целях или для
обеспечения общественной безопасности) никаких изображений опасных
ситуаций, действий, упражнений, обычаев, демонстрирующих
пренебрежение опасностью или средствами безопасности;
— эксплуатировать доверчивость детей или недостаток опыта
молодежи, а также их чувство преданности.
Эти рекомендации, которые предлагает профессиональный Э. для
рекламодателей и исполнителей рекламных заказов, включая
руководителей редакций СМИ, свободно нарушаются как в России, так и в
других странах (хотя часто и с разными последствиями). Волны телеэфира
несут изображения веселых молодых людей, употребляющих пиво
«Клинское» прямо из горлышка, «из ствола», как в народе говорят. Такое
«американское» поведение можно увидеть и живьем — в метро, на улицах,
даже в театре. Когда-то в общественном транспорте вывешивали правила
поведения, одно из которых было весьма интересным, призывало «не
оскорблять своим внешним видом достоинства пассажиров».
«Достоинство пассажиров» в России, безусловно, оскорбляет показ
подмышек моделей; рекламирующих всевозможные дезодоранты.
Неприятное впечатление оставляет и реклама прокладок и др. предметов
женского интимного Туалета. Нарушают нормы пристойности и на-
тюрморты наружной рекламы. В Москве, напр., бизнесмены,
размещающие подлежащую штрафу наружную рекламу, предпочитают эти
штрафы платить и продолжать рекламирование в прежнем стиле. Не стало
проходу от ведьм и колдунов, магов и ясновидцев;
Некоторые «колдовские» рекламные обращения прямо намекают на
возможное насилие: «накажу соперницу», «окажу любые воздействия на
недоброжелателей», «устранение любовницы вашего мужа» и т. п. Чувства
страха провоцируют и слоганы политической рекламы: «Голосуй — или
проиграешь!»
Отношения между рекламой и нормами общественного поведения в
России регулируют законы РФ «О рекламе» и «О средствах массовой
информации». Государство в лице Госкомитета по антимонопольной
политике (ГКАП) и его территориальных управлений наделено
обширными полномочиями для вмешательства в рекламирование путем
штрафов и запретительных процедур, включая судебные разбирательства.
Формальные юридические запреты и установления не всегда способны
практически регулировать поведение рекламодателей, маркетологов и
рекламистов.
Народная мудрость подсказывает: «Как щука ни остра, а
не возьмет ерша с хвоста».
Скорее препятствовать недобросовестной и нарушающей нормы
этики и Э. рекламе стало бы изменение идеологии редакций СМИ, их
подходов к проблемам общественной нравственности и Э.,
самодисциплинарные мероприятия участников профессиональной PR-
деятельности и рекламного процесса.
Для НЛП и PR-деятельности знания об Э. и специфике
общественной этики, общественных отношений имеют серьезное
теоретическое и практическое значение. Именно процедуры и ритуалы Э.,
включая стили речи, ее этикетные варианты, программируют поведение
людей и его результаты, напр. покупку тех или иных товаров, отношение к
той или иной деятельности, фирме, общественно-политической фигуре.
Процедуры Э. обуславливают не только характерные особенности каких-
то контактных, целевых аудиторий (общественных групп) вроде банкиров
и журналистов, но и распространяются на способ мышления, подходы и
оценки определенных, важных для маркетинга проблем. Известны случаи
провала дорогостоящих PR-кампаний, которые не учитывали особенности
Э. и этических установок аудитории.
Этимологическая фигура — фигура речи (англ. etymological
figure), объединяющая в одном словосочетании два тождественных,
одинаковых по происхождению (этимологии) слова, напр. «игры играть»,
«шутки шутить».Эффекторы речевые (англ. speech effectors) — органы
речи, выполняющие функции речедвижения и управляемые центральными
$ отделами мозга, неокортекса (см. мышление).
Я
Язык жестов — см. невербальные средства воздействия.
Список терминов
Часть I
PR, реклама, маркетинг
Абсентеизм
Агент
Агитация
Адаптация
Адлиб
Административный ресурс
Адресат
Ай-стоппер
Аккомодация
Аккредитация
Аккумулирование аудитории
Акустика
Аллегри
Анимация
Анкермен
Анкетирование
Аннотация
Анонс
Аппликация
Аттрактивность
Арбитрон
Аудиовизуальная реклама
Аудиореклама
Аудиметр
Аудитория (целевая) Аудирование (СМИ)
База (банк) данных
Базар
Баннер
Басорама
Бегущая строка
Бедж, беджик
Бестселлер
Биеннале
Билборд
Бинго-карта
Благотворительность
Блицролик
Бокс
Брандмауэр
Бренд
Брендинг
Бренд-менеджер
Бриф
Брифинг
Буклет
Бул-марк
Бюджет
Вензель
Видеоклип
Видеореклама
Видеоролик
Видеофильм
Визитная карточка, визитка
Визуализатор
Визуализация
Викторина
Виртуальная реклама
Витрина, витринная реклама
Вовлечение в потребление
Внедрение
Выборка
Выборы
Выброски
Вывеска
Выворотка
Выставка
Газосвет