Хрисанфова Е.Н., Перевозчиков И.В. Антропология

Подождите немного. Документ загружается.

проявляется значительное усиление неравномерности роста и развития,

что может сопровождаться функциональными расстройствами, качествен-

ными изменениями в системах реактивности (И. М. Воронцов). Эпохаль-

ные сдвиги могут выражаться и изменениями дисперсий признаков (А. Во-

лянский, Ю. С. Куршакова).

Колебания темпов развития свойственны не только нашей эпохе; они

имели место и прежде и могли носить разнонаправленный характер. В

исторические времена в древней и средневековой Европе отмечены сро-

ки полового созревания по показателю менархе от 12 до 15 лет, т. е. они

фактически воспроизводят его обычные современные колебания в евро-

пейских популяциях. В дальнейшем возраст менархе, по-видимому, повы-

шался во многих районах (до 17, 5-18 лет в Северной Европе), и лишь в

XIX в. начинается его выраженное снижение. По данным для 53 стран,

современные вариации менархе: от 12-12, 5 лет (Турция, Сингапур, Ар-

гентина, Мексика, Греция и другие страны) до 18-18, 2 года (Непал,

высокогорные племена Новой Гвинеи). В большей части европейских стран

средний возраст менархе составляет сейчас 12, 5-13, 5 года. Возможно, что

дальнейшее снижение показателя приостановилось вследствие достиже-

ния нижнего физиологически возможного предела; в будущем он может

повыситься в связи с проявлениями общего колебательного процесса

изменения биоритмов человека (Wanderwez, 1984). По-видимому, и уве-

личение размеров тела не выйдет за пределы физиологической структур-

ной нормы. Затухание акселерации прослеживается уже в ряде экономи-

чески развитых стран. В 70—80-х годах в Москве отмечается тенденция к

стабилизации соматических параметров во всех возрастах ростового периода

при некоторой даже ретардации полового развития.

По палеоантропологическим материалам, у древнеславянского насе-

ления IX в. пубертатный спурт происходил на два года позже, чем у со-

временного населения (для Чехии и Словакии). У детей германского пле-

мени англов в I-VI в. спурт предположительно приходился на 14-16 лет

(Wahl, 1983), что несколько позднее, чем в среднем у современных евро-

пейских подростков, однако в мировом масштабе такие же или близкие

цифры встречаются и ныне, например у 15— 16-летних юношей некото-

рых высокогорных групп в Гималаях. Имеются основания считать, что у

предшественников современного человека — неандертальцев — темпы

скелетного созревания были даже более интенсивными, чем у сапиенса.

Показатели зубного возраста, видимо, тоже довольно сходны в совре-

менных и неандертальских популяциях: например, у ребенка из Крапины

зубы мудрости прорезались в 15 лет; не обнаруживается особых различий

и в очередности прорезывания первых постоянных зубов у мустьерского

ребенка Шатонеф 2 из Франции (Wolpoff, 1978; Tillier, 1979).

Можно было бы привести и другие примеры, свидетельствующие о

колебательном характере эпохальных изменений темпов развития и на

более узких и близких к современности этапах биосоциального развития

человека.

Как достаточно сложное комплексное явление акселерация, естествен-

но, не может сводиться к действию какого-то одного фактора. В много-

численных гипотезах, предложенных для объяснения этого феномена, по

6. Хрисанфова Е. Н.

161

существу фигурируют почти все биологические и социальные факторы,

которые вообще могут влиять на онтогенез, и прежде всего весь комп-

лекс условий среды как главный фактор реализации генетического по-

тенциала. Он включает: питание, урбанизацию с сопутствующей ей ней-

роэндокринной стимуляцией (возможно, путем активизации тропных

функций ЦНС), прогресс медицины, способствующий выживанию край-

них вариантов, в том числе и наиболее крупных детей, систематическую

иммунизацию, ослабление физической нагрузки в ростовом периоде и др.

На примере армянской популяции Л. М. Епископосяном было показано,

что вклад средовых факторов в изменчивость показателя менархе пред-

ставлен в основном компонентой «принадлежность к одному поколению»;

речь может идти об изменении характера воздействия систематических

средовых факторов, общих для индивидов одного поколения. Предпола-

гается, в частности, что созревание репродуктивной системы женщин

является функцией метаболической системы, зависящей от качествен-

ных изменений диеты (Presl, 1988).

Могут иметь значение и микроэволюционные процессы, протекаю-

щие в современных популяциях: изменение частот генов, явление, сход-

ное с гетерозисом, при продолжающемся смешении населения планеты.

Все эти факторы могут действовать как на индивидуальном, так и на

популяционном уровнях.

По всей видимости, причины акселерации, как, впрочем, и ее отсут-

ствия, могут быть различными для разных групп человечества. Например,

у полинезийцев, не показывающих за последнее столетие ускорения раз-

вития и сдвигов в размерах тела, генетический потенциал роста мог реа-

лизоваться уже на предшествовавших этапах их биосоциального разви-

тия, протекавшего в благоприятных условиях среды; отсутствие акселера-

ционных сдвигов у сельских популяций индейцев майя в Центральной

Америке объясняется традиционным образом жизни. Пример конкретной

локальной причины «эпидемии» ускоренного полового созревания детей

в Пуэрто-Рико — употребление некоторых продуктов питания с высо-

ким содержанием эстрогеноподобных веществ (Saenz et al., 1985). Выше

уже говорилось о возможном существовании и более глобальных причин

изменений темпов развития. Это гипотеза о приспособительном значе-

нии цикличности процессов роста и развития как адаптации к земным

проявлениям циклов солнечной активности. Предполагается, что при ее

ослаблении происходили «всплески» акселерации, увеличение размеров

тела; напротив, максимум солнечной активности вызывал замедление

ростовых процессов. Геомагнитное поле выступало как посредник между

солнечной активностью и организмом человека (Василик, 1972; Ники-

тюк, Алпатов, 1979). Некоторые материалы как будто свидетельствуют в

пользу этой концепции, однако и она не предоставляет исчерпывающего

объяснения всех имеющихся фактов.

Таким образом, акселерация — гетерогенный по этиологии и не вполне

однозначный по своим проявлениям процесс, имеющий как положитель-

ные, так и некоторые отрицательные стороны, в числе которых и слож-

ности становления личности из-за несоответствия темпов биологическо-

го и общественного развития. Пока еще трудно в полной мере оценить ее

162

возможное влияние на здоровье человека: наблюдающиеся изменения в

структуре заболеваемости могут и не находиться в причинной связи с

акселерацией, но развиваться параллельно в силу общности ряда поро-

дивших эти явления факторов. С другой стороны, несомненно, что аксе-

лерация отражает какие-то весьма существенные аспекты взаимоотноше-

ний организма со средой, особенно влияние собственно антропогенного

фактора; сопоставление детей с разным биологическим возрастом в пре-

делах единой популяции позволяет предположить, что некоторые из кон-

статируемых различий в частоте заболеваемости акселерированных детей

по сравнению с контролем могут связываться с «синдромом напряже-

ния», обусловленным значительными отклонениями в темпах развития и

выраженной «дисгармоничностью» в становлении разных систем.

§ 2. СТАРЕНИЕ И ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ ЖИЗНИ

К числу наиболее значимых явлений в индивидуальном развитии со-

временного человечества относится также удлинение во многих развитых

странах средней продолжительности жизни и связанное с ним перерас-

пределение возрастного состава популяций. Это демографическое поста-

рение выражается в прогрессивном возрастании числа людей пожилого и

старческого возраста. Показатель уровня «демографической старости», т. е.

доля лиц старше 60 лет, почти во всех экономически развитых странах

превышает ныне 12%. Этот феномен представляет важную биологичес-

кую, медицинскую и социально-экономическую проблему. Изучение про-

цессов старения является необходимой предпосылкой и для познания

природы самой длительности жизни, механизмы которой пока еще недос-

таточно ясны.

Старение — универсальный и закономерный биологический процесс,

характеризующийся постепенностью, разновременностью и неуклонным

прогрессированием, ведущий к понижению адаптационных возможнос-

тей, жизнеспособности индивида и в конечном итоге определяющий про-

должительность жизни.

Проявления старения многообразны и затрагивают все уровни орга-

низации: от молекулярного до систем саморегуляции целостного орга-

низма. К числу его внешних манифестаций относятся: уменьшение роста

(в среднем на 0, 5-1 см за 5-летие после 60 лет), изменение формы и

состава тела, сглаживание контуров, усиление кифоза, эндоморфизация,

т. е. ускоренное уменьшение мускульного компонента сравнительно с

жировым, перераспределение жирового компонента, снижение ампли-

туды движений грудной клетки, уменьшение размеров лица в связи с

потерей зубов и редукцией альвеолярных отростков челюстей, увеличе-

ние объема мозговой части черепа, ширины носа и рта, утончение губ,

разнообразные изменения эктодермальных органов (уменьшение количе-

ства сальных желез, толщины эпидермиса и сосочкового слоя кожи, по-

седение) и др.

Особое значение имеют нарушения функционирования важнейших

систем регуляции на уровне целостного организма, на клеточном и мо-

лекулярном уровнях.

163

Возрастные изменения ЦНС прослеживаются как в структурных (умень-

шение массы мозга, величины и плотности нейронов, отложение липо-

фусцина и др. ), так и в ее функциональных параметрах (падение работо-

способности нервной клетки, изменения в ЭЭГ, снижение уровней био-

электрической активности и т. д. ); характерно, далее, уменьшение остроты

зрения и силы аккомодационной способности глаза, снижение функции

слухового анализатора, возможно, также вкусовой и некоторых видов

кожной чувствительности. Уменьшается масса, изменяются другие мор-

фометрические характеристики и снижается гормонообразование в ряде

эндокринных желез, например в щитовидной и половых. В целом обнару-

живается, правда с большими индивидуальными колебаниями, и тен-

денция к снижению основного обмена: к 100 годам его уровень составля-

ет всего 50% от уровня в 30 лет. Происходит замедление и уменьшение

биосинтеза белка, повышается содержание жира в различных тканях и в

крови, изменяется соотношение липидных фракций, нарастает частота

снижения толерантности к углеводам и инсулиновой обеспеченности орга-

низма. Значительные сдвиги наблюдаются в структурных и функциональ-

ных характеристиках и других важнейших систем организма, таких, как

пищеварительная (например, снижение секреторной активности пище-

варительных органов), дыхательная (уменьшение ЖЕЛ), выделительная

(снижение основных почечных функций), сердечно-сосудистая (умень-

шение сократительной способности миокарда, повышение систоличес-

кого АД, замедление ритмической деятельности сердца), система крови

(сдвиги в протеинограмме, снижение числа тромбоцитов, интенсивнос-

ти гемопоэза, гемоглобина), иммунологическая (нарушения клеточного

и гуморального иммунитета, особенно тимус-зависимых функций, спо-

собности организма к адаптации, аутоиммунные расстройства).

Обнаруживаются изменения на клеточном и молекулярном уровнях, а

также в системе самого генетического аппарата (угасание функциональ-

ной активности клеток и генов, изменения проницаемости мембран,

уменьшение уровня метилирования ДНК, увеличение доли неактивного

хроматина, повышение частоты хромосомных нарушений и др. ).

Однако процесс старения внутренне противоречив, так как в ходе его

не только возникают деградация, дезинтеграция, снижение функций, но

и мобилизуются важные приспособительные механизмы, т. е. развертыва-

ются компенсаторно-старческие процессы — витаукт, по В. В. Фрольки-

су (от лат. «vita» — жизнь, «auctum» — увеличивать). Так, снижение уров-

ня секреции некоторых гормонов компенсируется повышением чувстви-

тельности клеток к их действию; в условиях гибели одних клеточных

элементов функция других усиливается.

Особенно проявляют себя такие компенсаторные процессы в характе-

ристиках интеллекта, социальной и психологической сферах.

Как и процессы роста и развития, старение протекает гетерохронно.

Геронтологами отмечено, что атрофия ключевого органа иммунологи-

ческой защиты организма — тимуса — начинается в 13—15 лет, а гонад у

женщин — в 48-52 года; в костной системе отдельные сдвиги могут про-

являться очень рано, но развиваться медленно, тогда как в некоторых

структурах ЦНС они долго не улавливаются, но впоследствии развиваются

164

очень быстро. Таким образом, единичные проявления «старческой» инво-

люции наблюдаются уже на 3-м и даже на 2-м десятилетиях жизни. Нуж-

но, следовательно, разграничивать старение как длительный гетерохрон-

ный процесс и старость как его заключительную фазу, характер и время

наступления которой определяется темпами и интенсивностью физиоло-

гического старения, зависящими в свою очередь от многих причин.

Старость — биопсихологическое и социально-историческое понятие с

условными и меняющимися границами на разных этапах историко-эво-

люционного развития человечества и в различных эколого-популяцион-

ных и социальных группах.

Определение биологического возраста при старении необходимо для

решения социально-гигиенических, клинических, экспериментально-ге-

ронтологических задач, при оценке эффективности мероприятий по про-

длению активного долголетия. Однако, в отличие от периода развития,

для которого существует четкий эталон дефинитивного статуса — состо-

яния по завершении полового созревания, в периоде старения нельзя

выделить однозначный «эталон старости». Предлагается принять за точку

отсчета состояние организма в период 20—25 лет как «оптимальную нор-

му»; при этом отрицается существование четкой грани между проявлени-

ями старения и возрастной патологией (В. М. Дильман).

Согласно другой точке зрения (В. В. Фролькис), не существует единой

«идеальной нормы» для всех возрастов; каждый этап развития, в том числе и

нисходящий, должен характеризоваться собственной возрастной нормой.

В качестве критериев биологического возраста могут быть использова-

ны различные морфологические, физиолого-биохимические, иммуноло-

гические, в меньшей степени психологические показатели, отражающие

общую и профессиональную работоспособность, здоровье и возможнос-

ти адаптации; указывается и на перспективность применения для этой

цели данных о возрастных изменениях на молекулярном уровне — «мо-

лекулярного профиля» старения (В. П. Войтенко). Предложено также ис-

пользовать для определения биологического возраста в периоде старения

внутриклеточный микроэлектрофорез: отношение между числом элект-

роотрицательных и электронейтральных клеточных ядер эпителия, кото-

рое снижается к 80-85 годам по сравнению с 20-29 годами примерно в

8 раз (В. Шахбазов и др., 1986).

Чаще всего в батарею тестов, использующихся геронтологами при

определении биологического возраста, включаются: масса тела, АД, со-

держание в крови холестерина и глюкозы, а также аккомодация глаза,

острота зрения и слуха, динамометрия кисти, подвижность суставов, не-

которые психомоторные тесты.

Старение и длительность жизни зависят от воздействия многих экзо- и

эндогенных факторов. У человека, как и любого другого вида, продолжи-

тельность жизни имеет свои характерные пределы. При межвидовых со-

поставлениях оказались положительно связанными с продолжительно-

стью жизни: масса тела и мозга, коэффициент церебрализации, поверх-

ность коры мозга, масса надпочечников, возраст полового созревания,

длительность зрелого периода, а отрицательно — метаболизм, частота

хромосомных аберраций, содержание свободных радикалов в тканях,

165

скорость перекисного окисления липидов и др., т. е. существует прямая

связь видовой продолжительности жизни с мощностью систем жизне-

обеспечения и обратная — с массивом повреждающих факторов (Гаври-

лов, Гаврилова, 1986).

Видовая продолжительность жизни у приматов тесно коррелирует с

темпами старения: это можно показать на примере сопоставления макака

и человека; в первом случае старение костно-мышечной системы проте-

кает почти втрое быстрее, чем у человека (DeRousseau, 1985).

Не существует однозначного определения видовой продолжительнос-

ти жизни. Условно под ней иногда понимается тот возраст, к которому

умирают примерно 80% представителей вида, или же возраст, до которо-

го доживает лишь некоторая небольшая часть популяции. В этом понима-

нии она близка к наибольшей продолжительности жизни. По-видимому,

видовая продолжительность жизни — это не какой-то один возраст, а

диапазон колебаний нормальной продолжительности жизни с ее край-

ними вариантами — скоротечностью и долгожительством. Определение

ее с достаточной точностью крайне трудно, тем более у человека, по-

скольку на индивидуальную продолжительность жизни влияет большое

число разнообразных факторов.

Как известно, французский натуралист XVIII в. Ж. Бюффон считал,

что продолжительность жизни должна примерно в 6-7 раз превышать

длительность ростового периода, что дает для человека по крайней мере

90-100 лет. В этот весьма приблизительный интервал тем не менее укла-

дывается значительная часть приводимых разными авторами оценок. При

всей относительности предложенных расчетов этот срок, видимо, близок

к границе долголетия. Максимальная продолжительность жизни человека

около 115-120, возможно, до 130—140 лет.

Данные геронтологической генетики свидетельствуют, что в рамках

видовой продолжительности жизни Н. sapiens индивидуальная длитель-

ность жизненного цикла может зависеть от конкретного генотипа.

Генеалогическим методом показана невысокая положительная связь

длительности жизни родителей и потомков. Наибольшей она оказыва-

лась, если оба родителя являлись долгожителями. С помощью близнецо-

вого метода установлено, что среди лиц, умерших в возрасте около 60 лет,

внутрипарная разница в продолжительности жизни дизигот была выше,

чем у монозигот (соответствующие цифры составляют 69, 5 и 40, 7 мес у

мужчин и 79, 6 и 31, 6 мес у женщин).

Известную роль в изучении наследственно-конституциональных ос-

нов долголетия играют и наблюдения с помощью различных систем гене-

тических маркеров. По материалам, относящимся к некоторым западно-

европейским странам, высказана гипотеза о «несколько большей при-

способленности» в условиях современной цивилизации лиц с фенотипом

«0» сравнительно с другими фенотипами системы групп крови АВО, прежде

всего «A» (Jorgensen, 1977). В возрасте старше 75 лет частота фактора «0»

была достоверно выше, чем в контрольных группах молодых лиц.

В ряде исследований показана неодинаковая резистентность феноти-

пов этой системы по отношению не только к некоторым инфекционным

агентам, но и к тем хроническим и наследственным заболеваниям, которые

166

выходят сейчас на одно из первых мест по своему значению в определе-

нии длительности жизни. Отсутствие наследственной предрасположенно-

сти к подобным недугам (сердечно-сосудистые заболевания, сахарный

диабет и др. ) может явиться важной слагаемой долголетия. Однако в раз-

ных популяциях сила и даже знак связи факторов АB0 с резистентностью

к различным болезням и повреждающим факторам может варьировать.

Так, например, в панмиксной московской популяции имеется лишь ста-

тистически недостоверная тенденция к возрастанию у геронтов и долго-

жителей отношения частот фенотипов «О» и «А». Необходим конкретно-

исторический подход к популяциям человека при таких исследованиях; в

разных условиях преимущество могут получать различные генотипы. К

тому же, хотя в отдельных случаях и нельзя исключить значение одного

«большого гена», все же наследственная компонента продолжительности

жизни представлена, как полагают, большим числом малых генов, эф-

фект которых трудно уловить. Есть сведения, что роль наследственного

фактора может сказываться неоднозначно в различных условиях суще-

ствования: по-видимому, она значительнее в районах с менее благопри-

ятными экологическими условиями.

Половые различия в длительности жизни в определенной мере тоже

восходят к генетическому фактору: большая надежность работы гене-

тического аппарата у женских индивидуумов (XX); однако это предпо-

ложение подтверждается не для всех видов животных. В соответствии с

уже упоминавшейся гипотезой о мужской части популяции как ее эво-

люционном авангарде потенциальная тенденция к удлинению жизни

генотипически должна быть лучше выражена у мужчин; с этой точки

зрения объясняется, что «чемпионы» долгожительства чаще встреча-

ются среди них. Однако и в этом случае речь не может идти об универ-

сальной закономерности.

Разностороннее изучение долгожителей как людей с оптимальным

состоянием важнейших физиологических функций представляет особый

интерес для проблемы старения и продолжительности жизни. Долгожи-

тельскими считаются популяции, в которых отношение числа лиц стар-

ше 90 лет к числу людей старше 60 лет составляет 50-60%о (промилле) и

выше.

Основные центры долгожительства — Северный Кавказ и Закавказье,

Якутия; некоторые районы Южной и Центральной Америки, Индии,

Пакистана, США и др.

Комплексное (антропологическое, медико-биологическое, этнографи-

ческое, социодемографическое) изучение групп долгожителей в Абхазии

показало, что их биологический статус характеризуется некоторыми осо-

бенностями: замедленными (примерно на 1, 5 года) темпами соматичес-

кого и полового развития, скелетного созревания, меньшей интенсивно-

стью возрастной инволюции скелета, пониженным уровнем обменных

процессов в периоде зрелости и др. В женской части долгожительских по-

пуляций преобладает «средний вариант» соматического развития. Вообще

роль конституционального фактора тоже нельзя сбрасывать со счетов:

астеноморфный акцент телосложения при меньшей интенсивности ста-

рения отмечался рядом авторов.

167

Огромное значение в определении длительности жизни, особенно

максимальной, как и процессов старения, имеют у человека психологи-

ческая, медицинская, экономическая, экологическая сферы. Так, напри-

мер, возрастное ожирение не выражено во многих «естественных популя-

циях»; старение скелета происходит быстрее у коренного населения вы-

соких широт. Ионизирующая радиация, химические мутагены и другие

повреждающие факторы могут вести к снижению длительности жизни. В

ускоренном старении очень велика роль стресса. Таким образом, можно

сказать, что существует большое число разнообразных независимых ме-

ханизмов — и генетически запрограммированных, и стохастических,

которые участвуют в процессах старения (Эйтнер, 1979).

Индивидуальная продолжительность жизни является результирующей

сложного взаимодействия множества факторов. Можно думать, что свой-

ственная современному человеку длительность жизни потенциально была

достигнута уже в верхнем палеолите, однако в ту эпоху и даже много

позже еще отсутствовали условия, необходимые для реализации наслед-

ственного потенциала. В среднем и верхнем палеолите, мезолите и неоли-

те возрастной рубеж в 50 лет переходило, видимо, не более 2, 5—4, 5%

населения. В эпоху позднего железа (раннеримское время) старческого

возраста достигало примерно 10—11% населения.

Множественность факторов и проявлений процесса старения обусло-

вили существование большого числа — свыше 200 — гипотез о природе

и причинах этого явления. Среди них можно выделить две основные груп-

пы концепций: 1) группирующиеся вокруг общемолекулярной «гипотезы

ошибок», рассматривающей процесс старения как результат накопления

в организме поврежденных молекул, происходящего случайно и даже ха-

отично; с возрастом доля поврежденной биомассы непрерывно возраста-

ет, что приводит к снижению функциональных возможностей организ-

ма, и в тем большей мере, чем интенсивнее обмен; 2) другая часть гипо-

тез определяет старение как закономерный, в значительной мере

генетически запрограммированный процесс, логическое следствие диф-

ференцированного роста и созревания. Вероятно, было бы неверно абсо-

лютно противопоставлять эти две позиции: представление о старении как

следствии развития и дифференциации не только не исключает, но, на-

против, предполагает и влияние разнообразных стохастических молеку-

лярных повреждений, которые могут порождать дальнейшие ошибки. Во-

обще большая часть существующих гипотез о механизмах старения объяс-

няет их первичными изменениями генетического аппарата клетки, будь

то запрограммированный процесс снижения активности генома или на-

копление ошибок в системе хранения и передачи наследственной инфор-

мации. Из числа концепций, рассматривающих процессы старения на

организменном уровне, следует упомянуть гипотезы о ведущей роли ней-

роэндокринной системы, например гипотезу «гипоталамических часов»,

объясняющую старение первичными изменениями в гипоталамусе

(В. М. Дильман и др. ).

Комплексный подход к проблеме предложен в адаптационно-регуля-

торной теории (В. В. Фролькис), признающей ведущую роль в механизмах

старения на уровне целостного организма нейрогуморальной регуляции;

168

на молекулярном уровне основное значение имеют сдвиги в регулятор-

ных генах как активной и подвижной части генетического аппарата.

Свойственное человеку, как и многим видам животных вообще (напри-

мер, хищным, копытным, приматам), эволюционное возрастание наи-

большей продолжительности жизни, согласно предположению Р. Катле-

ра, обязано параллельному снижению скорости всего спектра процессов

старения, выраженного у современных приматов, повышению эффектив-

ности защитных и репаративных процессов и ретардации развития, при-

чем главным ключевым механизмом могли быть регуляторные гены.

Таким образом, старение — результат естественного отбора, сдвигаю-

щего все неблагоприятные генетические эффекты к возрасту, до которо-

го всегда доживают лишь немногие особи. По расчетам Катлера, макси-

мальная длительность жизни за последние 100 000 лет сапиентации воз-

росла в среднем на 14 лет, скорость старения снизилась на 20%. Возможно,

что определенную роль сыграло здесь повышение гетерозиготности.

В современную эпоху наибольшее значение приобретает проблема «ото-

двигания» развития основных заболеваний, влияющих на старение и дли-

тельность жизни, замедление процессов биологической, психологичес-

кой и социальной инволюции, т. е. продление активного долголетия.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На протяжении XX столетия в биосоциальном развитии человечества

происходили важные события, затронувшие обе основные и наиболее от-

ветственные фазы онтогенеза. В первую очередь речь идет об ускорении тем-

пов развития и увеличении продолжительности жизни, которые в конечном

итоге привели к перераспределению возрастного состава популяций и их

демографическому постарению в большинстве развитых стран мира.

Акселерация — термин, введенный немецким педиатром Э. Кохом

(1935) для обозначения ускорения физического, полового, отчасти и

психического развития, которое стало проявляться с начала XX в. в ряде

стран Европы и в Северной Америке. Впоследствии это явление распро-

странилось широко, охватив в разной степени все континенты. Опере-

жение (обычно на 1-3 года) касается в первую очередь критериев мор-

фологической зрелости — созревания скелета, прорезывания зубов, по-

лового и соматического развития и др., но оно затрагивает и некоторые

физиологические функции, а также, по-видимому, и интеллектуальное

развитие. Вероятно, ускорение проявляется на всех этапах постнатально-

го онтогенеза, но в наибольшей степени — в детском и подростковом

возрастах: оно может сказываться по-разному в зависимости от пола (чаще

лучше выражено у мужчин) и конституционального статуса. Существуют

также этнотерриториальные и эколого-популяционные различия; в не-

которых группах населения сколько-нибудь выраженная акселерация мо-

жет отсутствовать.

Акселерация относится к числу важнейших проявлений так называемого

«секулярного тренда» («вековой тенденции»), который охватывает целый

комплекс морфофункциональных сдвигов в биологическом статусе челове-

ка, характерных для последнего столетия: удлинение продолжительности

169

жизни, увеличение размеров тела взрослых мужчин и женщин, перестройку

структуры заболеваемости и др.

В свою очередь, «вековая тенденция» представляет лишь фазу общего

колебательного процесса изменений биоритмов человека. Подобные хро-

нологические сдвиги, видимо, были свойственны не только современ-

ной эпохе, но проявлялись и прежде, вплоть до верхнего палеолита; они

могли иметь разнонаправленный характер. К концу XX в. в ряде стран и

этносов уже отмечается тенденция к стабилизации основных показателей

развития во всех возрастах ростового периода. В целом отмеченные эпо-

хальные колебания не выходят за рамки видового морфофункционально-

го комплекса современного человека.

Как достаточно сложное явление акселерация не может сводиться к

действию какой-либо одной причины. Предложенные многочисленные

гипотезы по сути охватывают почти все биологические и социальные

факторы, которые вообще могут влиять на онтогенез. В первую очередь

это весь комплекс условий среды как основной фактор реализации гене-

тического потенциала (питание, урбанизация, образ жизни, гиподина-

мия, прогресс медицины и др. ), а также продолжающиеся смешения

населения планеты и гетерозис. Особняком стоит роль циклов солнечной

активности, с которыми пытаются связать цикличность изменений тем-

пов развития и некоторых других биологических параметров, как, напри-

мер, эпохальные колебания размеров тела, прослеживающиеся у челове-

ка и некоторых видов млекопитающих.

Таким образом, акселерация имеет в целом многофакториальный ге-

незис, причем в разное время и/или в различных условиях ее причины

могут не совпадать. Несомненно, однако, что она отражает какие-то очень

важные аспекты взаимоотношений организма со средой и особенно вли-

яние собственно антропогенного фактора. Пока трудно дать однозначную

оценку этому явлению, имеющему как положительные (например, уско-

рение интеллектуального развития), так и негативные стороны («дисгар-

моничность» развития, напряжение в системах адаптации).

Проявления секулярного тренда затрагивают и другой важнейший этап

онтогенеза — старение, от длительности и характера протекания которо-

го в значительной степени зависит и сама продолжительность жизни. Ста-

рение выражается в замедлении процессов адаптации и снижении жиз-

ненных сил организма. Оно охватывает всю нисходящую фазу онтогенеза

и включает переходный пожилой возраст (61-74 года — у мужчин и

56—74 года — у женщин) и старческий возраст (75 лет и старше у обоих

полов). Однако первые признаки старения появляются уже в фазе зрело-

сти (22-60 лет — у мужчин и 21-55 лет — у женщин) или даже еще

раньше. Исторически (и индивидуально) границы пожилого возраста

варьируют при общем увеличении его продолжительности в условиях со-

временной цивилизации.

Индивидуальные темпы старения, как и развития, могут существенно

различаться у людей одинакового хронологического возраста. Определе-

ние биологического возраста при старении очень важно для биологии

человека и возрастной антропологии, а также в клинической геронтоло-

гии и для решения задач социально-гигиенического и экономического

170