Хазанов А.М. Социальная история скифов

Подождите немного. Документ загружается.

ториально-общинной принадлежности. Одним из примеров таких вновь воз-

никших связей могут служить отношения между вождем и его дружинниками в

варварских обществах. В них права и обязанности имеют двусторонний харак-

тер и определяются не родовой или какой-либо иной принадлежностью дру-

жинника, а в первую очередь его принадлежностью к новой группе — дружине

и, конечно, его статусом в ней

. Но это пример новых связей, возникающих по

иерархическому принципу. Положение вождя и рядового дружинника неравно,

неравны и их права и обязанности, хотя они все же носят двусторонний харак-

тер.

Наряду с иерархическими, в эпоху классообразования возникают и иные

личностные связи, в том числе такие, которые строятся на равенстве вовле-

ченных в них лиц. К числу именно таких связей и относится побратимство, от-

ражающее важные сдвиги, которые переживает общество, крутую ломку

прежних общественных отношений, а вместе с ними и старой системы ценно-

стных ориентации. Нередко вновь возникающие социальные связи осмыслива-

ются сквозь призму старых, кровнородственных. Отсюда и обряды, символизи-

рующие искусственное установление кровного родства, отсюда и дожившая до

нашего времени терминология (ср. русск. «побратимство», англ. «blood bro-

therhood», нем. «Bruderschaft», монг. «анъда» — «названые братья» и т. д.).

Впрочем, магическая обрядность, нередко сопровождавшая заключение по-

братимства, имела еще одну цель — укрепить вновь возникшие узы, сделать их

неразрывными. Например, у баганда в Африке считалось, что нарушение

клятвы на верность побратиму может привести к чрезвычайно опасным для

нарушителя последствиям [Roscoe, 1911, стр. 268; Kagwa, 1934, стр. 134]. В

этом же направлении действовало и общественное мнение. Предание индей-

цев-ассинобойнов повествует об отце, изгнавшем сына, который предал своего

побратима, и о его друге, добровольно удалившемся в изгнание из солидарно-

сти со своим побратимом — предателем [Lowie, 1947, стр. 320].

Итак, побратимство — нечто большее, чем просто дружба; возникновение

его отражает кризисную ситуацию в обществе. Сообщения Геродота и Лукиана

об обряде заключения побратимства у скифов, об участии в нем знатных сви-

детелей, примеры благородства и верности в дружбе, о которых рассказывает у

Лукиана Токсарис и которые, хотя бы частично, возможно, восходят к скиф-

скому эпосу, показывают, что скифское общество в этом отношении не было

чем-то из ряда вон выходящим. И в нем и религиозный ритуал, и общественное

мнение согласно действовали для укрепления побратимства как нового вида

социальных связей.

Вполне вероятно, что развитию побратимства в Скифии

110

способствовало ослабление родовых связей, которое предположительно уста-

навливается уже во времена Геродота. Благоприятствовала ему и обстановка

постоянного военного напряжения, в котором находилось скифское общество.

Походы, набеги, борьба за скот и пастбища, с одной стороны, вырабатывали

определенный воинский этикет, неписаный кодекс чести, а с другой — дикто-

вали необходимость сплочения на личностной основе, коль скоро кровнород-

ственная оказывалась несостоятельной. Именно в такой военной обстановке

укреплялись представления, подобные тому, которое бытовало у команчей. У

них считалось, что побратима, «брата по оружию», следует спасти, даже если

для этого придется бросить на произвол судьбы настоящего брата или отца

[Linton, 1936, стр. 255—256]. Скиф Дандамис, позволивший выколоть себе

глаза ради спасения из (плена друга Амизока, и Амизок, ослепивший сам себя

из солидарности с побратимом (Luc, Tox., 39—41), не были, таким образом,

исключением со сравнительно-исторической точки зрения.

Поэтому нельзя не признать, что все тот же Лукиан (Тох., 36), говоря от лица

Токсариса, довольно точно объяснил причины, вызвавшие к жизни обычай по-

братимства: «У нас ведутся постоянные войны, мы или сами нападаем на дру-

гих, или выдерживаем нападения, или вступаем в схватки из-за пастбищ и до-

бычи; а тут-то именно и нужны хорошие друзья. Поэтому мы и заключаем са-

мую крепкую дружбу, считая ее единственным непобедимым и несокрушимым

оружием». Показательно, что у того же Лукиана побратимы выступают на по-

мощь индивиду наряду с сородичами, но более действенно и активно.

Обращает на себя внимание еще одно обстоятельство. Сведения о наличии

побратимства в Скифии относятся к довольно узкому отрезку времени. Источ-

ники, которыми располагал Лукиан, восходят к VI—IV вв. до н. э., данные Ге-

родота — середина V в. до н. э., бляшки из Солохи — середина, а из Куль-Обы

— последняя четверть IV в. до н. э. [Брашинский, 1965, стр. 98, 104]. Более

поздних сведений нeт

. Заманчиво было бы думать, что это объясняется исчез-

новением или трансформацией обычая ввиду укрепляющихся классовых отно-

шений и государства. Но вполне возможно, что все дело в неполноте наших

источников.

Высшие звенья социальной организации

Анализ письменных источников. Передавая легенду о происхождении

скифов, Геродот (IV, 7) заключает: «Так как страна (πώνδ) была обширной, то

Колаксай разделил ее на три царства (ηνζθαζίαξ ηαξ ααζζθδίαξ) для

своих сыновей и

111

одно из них сделал гораздо больше других». Деление на три царства-басилеи,

из которых одно являлось главным, было вполне реальным и сохранялось еще

в конце VI в. до н. э., а возможно, и во времена Геродота. В войне с Дарием

каждое царство выставило по отдельному войску во главе со своими басилев-

сами (Her., IV, 120).

Дальнейшие подробности административно-политического устройства Ски-

фии Геродот сообщает, рассказывая (IV, 62) о культе бога Ареса. В каждой

«области» по «округам» (ηαηα κμιμύξ έηάαημζζζ έκ η θ άνπδίθ) находилось свя-

тилище Ареса, представлявшее собой огромное, выше кургана, сооружение из

хвороста с площадкой наверху, на которой водружался кумир бога — старин-

ный железный меч-акинак. «Этому мечу они (скифы. — А. X.) ежегодно при-

носят в жертву рогатый скот и лошадей и еще больше жертв приносят, чем

другим богам, а именно: из числа пленных врагов приносят ему каждого сотого

мужчину...»

Скифские «области» — άνπαί нигде больше в труде Геродота не фигурируют,

во всяком случае, под тем же названием, но о κμιόξ он упоминает еще раз (IV,

66), рассказывая следующее: «Ежегодно по разу каждый правитель в своем ок-

руге (дословно: каждый номарх в своем номе — ό κμιάνπδξ έηαζημξ έκ ηω

έωοημο κμιω) приготовляет кратер вина, из которого пьют только те скифы, ко-

торые умертвили врагов

; те, которым не удалось этого сделать, не вкушают

этого вина и, как обесчещенные, садятся отдельно; это для них величайший

позор. Напротив, те из них, которым удалось убить очень много врагов, полу-

чают по два ковша и пьют из обоих разом».

Из приведенных отрывков вытекает, что помимо царств— ααζζθδίαζ Скифия

подразделялась на области или провинции (архэ) —άνπαί, а те, в свою очередь,

на округа или номы — κμιμί.

Большинство исследователей полагают, что под «номами» у Геродота скры-

ваются отдельные племена [Артамонов, 1947а, стр. 74; Граков, 1954, стр. 17;

Граков, 1971, стр. 34; Елагина, 1963, стр. 79; Тереножкин, 1966, стр. 48]. С. А.

Семенов-Зусер приравнивал их даже к более мелким племенным подразделе-

ниям, сравнивал с калмыцкими хотонами [Семенов-Зусер, 1931, стр. 13—14;

Семенов-Зусер, 1939, стр. 182—183]. Однако ном Геродота гораздо крупнее.

Это явствует из анализа терминологии историка. Помимо Скифии слова

«κμιόξ» «κμιμί» употребляются им только в двух случаях и всегда для обозна-

чения основных, и притом крупных, административно-политических единиц

[Powell, 1938, s. v.] —собственно номов Египта и податных округов державы

Дария I, которые, как показал И. М. Дьяконов, соответствовали персидским

сатрапиям [Дьяконов И. М., 1956,

112

стр. 342]. Если Геродот счел возможным применить слово «ном» к каким-то

подразделениям Скифии, то, видимо, они не только играли важную роль в ее

административно-политической структуре, но и были достаточно крупными.

Труднее установить, что представляли собой скифские архэ. Согласно од-

ному мнению, они являлись наиболее крупными подразделениями басилей

[How and Wells, 1912, т. I, стр. 326], согласно другому, άνπαί и ααζζθδίαζ — это

одно и то же [Граков, 1954, стр. 17; Граков, 1971, стр. 34; Тереножкин, 1966,

стр. 48]. Обе точки зрения возможны, если исходить только из терминологии,

употребляемой Геродотом в различных местах его «Истории».

Необходимо подчеркнуть еще один момент, немаловажный для правильного

понимания скифской общественной структуры. Из рассказа Геродота вовсе не

следует, что три басилеи, в совокупности составлявшие триединое Скифское

царство, охватывали только кочевую часть ее населения, хотя, по-видимому, в

политическом и военном отношениях кочевники доминировали во всех баси-

леях (ср. хотя бы рассказ о войне с Дарием) и все они управлялись басилевсами

из единого для всей Скифии царского рода (ср. первую версию этногонической

легенды). Но давно уже отмечено, что там, где Геродот говорит о скифах во-

обще, без дальнейшей конкретизации, он обычно имеет в виду кочевников.

Детали обоих его упоминаний о скифских номах в сопоставлении с описанием

обычаев скифов, казалось бы, позволяют полагать, что номы в том виде, в ка-

ком они описаны Геродотом, скорее всего являлись какими-то формами соци-

альной организации кочевой части скифского общества. Однако надо иметь в

виду и то обстоятельство, что Геродот несколько раз подчеркивает общность

обычаев у всех скифов. Поэтому невозможно установить, в какой мере деление

на номы было присуще всем частям Скифии.

Помимо разделения Скифии на ααζζθδίαζ, άνπαί и κμιμί Геродот сообщает

еще об одном ее делении — на отдельные «этносы» — εοκεα. По Геродоту,

Скифию населяют шесть «этносов». Начиная от Ольвии, «первыми живут кал-

липиды (ηαθθζπίδαζ), являющиеся эллино-скифами (εμκηεξ Έθθδκεξ ΢ηύοαζ)», а

выше их — другой «этнос», который именуется алазонами (Άθάλωκεξ)

. По-

следние, как и каллипиды, в прочих отношениях живут одинаково со всеми

скифами, но сеют и употребляют в пищу хлеб, а также лук, чеснок, чечевицу и

просо. Выше алазонов живут скифы-пахари (΢ηύδαζ άνμηδνεξ), «которые сеют

хлеб не для собственного употребления в пищу, а на продажу» (Her., IV, 17). К

востоку от Борисфена-Днепра и вдоль него Геродот (IV, 18) помещает ски-

фов-земледельцев (΢ηκύαζ βεωνβμί), еще восточнее — скифов-кочевников

(΢ηκύαζ κμιάδεξ), ничего не сею-

113

щих и не пашущих (Her., IV, 19). Наконец, еще восточнее живут царские скифы

(΢ηύεαζ ααζζθείμζ): «самые лучшие и многочисленные скифы, считающие про-

чих скифов своими рабами» (Her., IV, 20).

В других разделах четвертой книги Геродот еще несколько раз упоминает

описанные им ранее εεκεα, но никаких новых этнографических сведений о них

не сообщает, разве что делает еще более головоломным вопрос об их локали-

зации.

Многие исследователи уже замечали, что Геродот назвал не все, а лишь не-

которые из населявших Скифию «этносов» [Яценко, 1959, стр. 100—101; Ме-

люкова, 1963, стр. 72; Блаватский, 1969а, стр. 32]. Территория Скифии, им же

самим определенная от Дуная на западе до Дона на (востоке, явно больше, чем

территория всех шести «этносов», вместе взятых. Кроме того, в рассказе Геро-

дота (IV, 71) довольно неожиданно всплывает седьмой «этнос» — герры, жи-

вущие в одноименной местности и отдаленнейшие из всех подвластных цар-

ским скифам. В Геррах хоронят верховного царя после того, как тело его обве-

зут по всем подвластным царским скифам «этносам».

Нетрудно заметить, что оба различных деления Скифии— на ααζζθδζαζ, άνπαζ

и κμιμί и на εεκεα — проведены по различным критериям. В первом случае Ге-

родот, несмотря на то что он употребляет греческую терминологию, передает

деление Скифии в том виде, в каком оно было установлено самими скифами.

Во втором — он смотрит на нее глазами греков-ольвиополитов. Описание,

различных «этносов» следует в порядке их близости к Ольвии, этнонимы их

или греческие, а не местные, или вообще отсутствуют; вместо них — лишь

указание на особенности хозяйственной деятельности данного «этноса» и его

принадлежность к скифам. В последнем можно усматривать намек на этниче-

ское единство всех скифов [Harmatta, 1941, стр. 67]. Но, возможно, здесь име-

ется в виду их политическое единство, т. е. вхождение всех «этносов» в Скиф-

ское царство [Ebert, 1921, стр. 83—84].

Важно еще одно различие. В первом случае за основу принят администра-

тивно-политический аспект, во втором — этнокультурный, правда проведен-

ный далеко не последовательно, но все же всегда присутствующий в описании

каждого из «этносов».

Но прежде всего о самом термине «έεκμξ», как он употребляется Геродотом.

В его «Истории» он встречается 145 раз, причем лишь дважды в значении «со-

словие». В остальных случаях он может означать и народность в целом, и пле-

менной союз, и отдельное племя [Поплинский, 1973, стр. 132—133; см. также:

Powell, 1938]. Так, Геродот неоднократно называет «этносом» всех скифов

в целом (IV, 5,

114

46 и др.) В отдельных же «этносах», населявших Скифию, скорее всего надо

видеть племена или племенные (этнические) образования. Это признано всеми

или почти всеми [Лаппо-Данилевский, 1887, стр. 497; Каллистов, 1949, стр. 123

и др.; Граков, 1954, стр. 17; Елагина, 1963, стр. 81; Тереножкин, 1966, стр. 34].

Скифские «этносы» в описании Геродота делятся на две группы. Одни —

каллипиды, алазоны и герры — названы поименно, другие — ски-

фы-земледельцы, скифы-пахари, скифы-кочевники и царские скифы — обо-

значены по их отличительным хозяйственным или политическим признакам.

Одни, за исключением герров, занимающих особое положение на этнической и,

возможно, политической карте Скифии, составляли ближайшее варварское ок-

ружение Ольвии. С ними ольвиополиты были теснее всего связаны и по край-

ней мере лучше всего знакомы. Другие жили более отдаленно. Наконец, судя

по известиям Геродота, впрочем в данном отношении не всегда ясным, терри-

тория каллипидов, алазонов, а возможно, и герров, кажется, была значительно

меньше территории, занятой остальными «этносами».

Относительно каллипидов это подтверждается археологическим материалом.

С необычным для скифологии единодушием все признают, что они жили в не-

посредственном соседстве с Ольвией, вдоль Нижнего Буга и, вероятно, к западу

от нею, занимая сравнительно небольшую территорию [Штительман, 1956, стр.

271—272; Яценко, 1959, стр. 97; Доманский, 1961, стр. 30 и сл.; Граков, 1971,

стр. 61; Археологiя Української PCP, 1971, т. II, стр. 72—74]. Разногласия су-

ществуют лишь по поводу этнической атрибуции некоторых конкретных посе-

лений. Каллипиды сильнее остальных скифов испытали на себе греческое

влияние, что, очевидно, осознавалось самими греками; возможно, отсюда их

характеристика своих соседей как эллино-скифов.

Каллипиды, памятники которых демонстрируют непрерывную преемствен-

ность с VII—VI по II в. до н. э., скорее всего являлись отдельным скифским

племенем. Подобное предположение можно было бы считать бесспорным, если

придерживаться широко принятого отождествления каллипидов с миксэлли-

нами (ιζγεθθδκεξ) декрета в честь Протогена [Латышев, 1887, стр. 17—19;

Штительман, 1956, стр. 272; Тереножкин, 1966, стр. 33; Граков, 1971, стр. 61],

насчитывавшими всего 1500 человек [IOSPE, I

, № 32]. Но, как показала Н. В.

Шафранская, такое отождествление неправомерно [Шафранская, 1956]. Все же

возможно, что каллипиды присутствуют в этом декрете как просто «скифы»

(΢ηοεαξ) — небольшое племя в окрестностях Ольвии, искавшее убежища за ее

стенами во время нашествия галатов и скиров. Показательно, что именно во II

в. до н. э., т. е. приблизительно

115

в то же время, которым датируется этот декрет, прекращает существование

большинство каллипидских поселений.

Итак, каллипиды, вероятно, отдельное племя, и по аналогии то же самое

можно предполагать про алазонов и герров. С царскими скифами все тоже об-

стоит более или менее ясно. Они господствующее племя в Скифском царстве

Даже имя их, может быть, является прямым переводом со скифского на грече-

ский. Традиция называть господствующее в том или ином объединении племя

царским была очень живучей в Северном Причерноморье, и не только в нем

[Фрай, 1972, стр. 217—218]. Остается определить, что представляли собой

скифы-земледельцы, скифы-пахари и скифы-кочевники.

Вместо этнонимов они обозначаются, и то не всегда отчетливо, по роду хо-

зяйственной деятельности, но все же занимают определенную территорию,

по-видимому гораздо большую, чем территория отдельных племен, скажем

калли-пидов

. И главное, они тоже рассматриваются как «этносы». К тому же

существует мнение, что их имена, как и имена каллипидов, алазонов и герров, в

своей основе являются грецизированными варварскими этнонимами [Neumann,

1855, стр. 177; Kothe, 1968, стр. 101; Артамонов, 1949, стр. 168; Тереножкин,

1966, стр. 34]. Поэтому скорее всего в них следует видеть конкретные этниче-

ские образования — может быть, племенные объединения, вошедшие в состав

Скифского царства, но сохранившие какие-то отличительные черты: этниче-

ские, культурные, а не исключено, что и политические.

Такое предположение желательно проверить на археологическом материале.

К сожалению, бесспорная локализация «этносов» геродотовой Скифии в на-

стоящее время невозможна, несмотря на то что карт с их размещением было

предложено почти столько же, сколько было исследователей, занимавшихся

этим вопросом. Но при всех важных и многочисленных расхождениях в дета-

лях, в основе подобных карт лежат обычно два противоположных мнения. Со-

гласно первому, Скифия охватывала только степную зону Восточной Европы

[Артамонов, 1949; Граков и Мелюкова, 1954; Яценко, 1959, стр. 91—99; Гра-

ков, 1971, стр. 17; Лесков, 1971, стр. 6; Шрамко, 1971]; согласно второму, она

включала в себя не только степь, но и лесостепь [Латышев 1887, стр. 20—23;

Ростовцев, 1918, стр. 34—35; Спицын, 1918; Граков, 1947; Смирнов А. П., 1966,

стр. 5; Блаватский, 1969а; Тереножкин, 1966, стр. 33—34; Тереножкин, 1971;

Археологiя Української PCP, 1971, т. II, стр. 34—35].

В данной главе этот сложный и запутанный вопрос разбирается лишь по-

стольку, поскольку он важен для интерпретации приведенных выше сведений

Геродота. Если скифы-пахари и скифы-земледельцы жили в степи — а ски-

фы-кочев-

116

ники бесспорно обитали именно там,— возможная территория их расселения

заметно сокращается, если в лесостепи,— наоборот, расширяется

. В первом

случае они могли быть отдельными племенами, во втором — скорее племен-

ными объединениями или группировками.

Надо констатировать, что многолетние поиски оседлых земледельческих

поселений времен Геродота в степной зоне пока успехов не принесли [Погре-

бова, 1958, стр. 234; Яценко, 1959, стр. 21; Елагина и Погребова, 1959, стр. 21,

33; Погребова и Кондрацкий, 1960, стр. 84; Iллiнська, 1970, стр. 28, 38; Архив

ИА АН УССР, инв. № 1968/22]. Исключение составляет только непосредст-

венное окружение греческих городов. Примечательно также, что вплоть до XIX

в. земледелие в степях Северного Причерноморья никогда не было настолько

развитым, чтобы давать стабильные экспортные излишки хлеба. Крымские та-

тары не позднее XV в. стали практиковать земледелие как подсобный вид хо-

зяйства, однако хлеба им постоянно не хватало, и они ввозили его из других

стран [Якобсон, 1973, стр. 139—140]. По всем изложенным причинам в на-

стоящее время более аргументированным кажется мнение тех исследователей,

которые склонны локализовать скифов-пахарей и скифов-земледельцев в лесо-

степной зоне: первых — в днепровском Правобережье, вторых — в Левобере-

жье [Тереножкин, 1965а; Iллiнська 1966а; Iллiнська, 1970]. Более точные их

границы еще подлежат уточнению. Но уже сейчас ясно, что культура скифско-

го времени на этих территориях

, во-первых, имеет различную подоснову

(по-видимому, этническую) в виде разных культур эпохи бронзы, а во-вторых,

обладает целым рядом своеобразных черт

. В свою очередь, и культура Пра-

вобережья, и культура Левобережья в скифское время определенно распадают-

ся на ряд локальных вариантов, окончательно, правда, еще не определенных,

особенно в том, что касается степени их близости друг к другу [Граков и Ме-

люкова, 1954, стр. 82 и сл.; Мелюкова, 1958; Петренко, 1961; Петренко, 1967;

Шрамко, 1962; Либеров, 1962; Ковпаненко, 1971; Крушельницкая, 1971; Гра-

ков, 1971, стр. 120 и сл.; Археолопя Украïнськоï PCP, 1971, т. II, стр. 76 и сл.].

Культуры Правобережья и Левобережья могли принадлежать различным «эт-

носам» — в данном случае племенным группировкам или объединениям, а ло-

кальные варианты, которые в них выделяются,— различным племенам, вхо-

дившим в их состав.

Однако слишком полагаться на археологию и в данном случае не приходит-

ся. Все еще распространенное мнение о том, что археологическая культура, как

правило, совпадает с этносом, по существу, остается недоказанным, более того,

во многом противоречащим данным этнографии. Поэтому я

117

не решился бы утверждать, что материалы лесостепной Скифии являются тем

исключением, которое должно подтверждать общее правило. А раз так, то и

мелкие локальные варианты культуры лесостепи в скифское время далеко не

обязательно имели этническую основу. Что касается культур лесостепного

Правобережья и Левобережья в целом, то лишь возможность соотнесения их с

определенными этнокультурными группами Геродота позволяет задумываться

об их гипотетическом соответствии конкретным «этносам».

Правда, иногда за скифскими «этносами» признается лишь наличие какой-то

хозяйственной специфики, но не допускается, что они могли составлять особые

этнические образования [Каллистов, 1949, стр. 126]. Между тем конкретные

хозяйственные критерии, которыми руководствовались Геродот или его оль-

вийские информаторы при их выделении, не всегда ясны. И в то же время за-

метно, что этнокультурный и, по-видимому, присутствующий и в этой класси-

фикации административно-политический аспект преобладает над хозяйствен-

ным. Царские скифы — такие же номады, как и скифы-кочевники, только гос-

подствующие в политическом отношении. Каллипиды и алазоны занимались

земледелием, так же как и скифы-земледельцы. Старая гипотеза о том, что

скифы-земледельцы в отличие от скифов-пахарей практиковали не пашенное, а

мотыжное земледелие [Vogel, 1917, стр. 156], не соответствует фактам: пашен-

ное земледелие было повсеместно распространено на юге Восточной Европы не

только в скифское, но и в гораздо более раннее время [Шрамко, 1961; Шрамко,

1964; Цалкин, 1966, стр. 97; Краснов, 1971, стр. 37 и сл.; Грантовский, 1971,

стр. 320]. Конечно, можно предположить, что скифы-пахари, сеявшие хлеб на

продажу, активнее участвовали в торговле с Ольвией, чем скифы-земледельцы.

Но и тех и других Геродот определяет как «этносы», а этническую специфику

ни он, ни другие греческие авторы с хозяйственной не путали. С какой стороны

к проблеме ни подойти, признание того, что скифы-земледельцы, ски-

фы-пахари, а может быть, и скифы-кочевники являлись какими-то племенными

группировками или объединениями, лучше других интерпретаций соответст-

вует данным источника.

Все тот же Геродот (IV, 6), передавая скифскую этногоническую легенду,

упоминает еще об одном делении Скифии, на этот раз на четыре (или три) βέκδ:

авхатов, катиаров, траспиев и паралатов, происшедших от трех сыновей пер-

вопредка Таргитая. Проведенный в гл. II анализ легенды избавляет от необхо-

димости комментировать ее вновь. Напомню только, что, по моему мнению, в

данном случае имеются в виду племена или племенные группы, вероятно вхо-

дившие в первичное скифское объединение

118

Таким образом, в своих попытках наметить основные подразделения Скиф-

ского царства и скифского этноса Геродот исходит из трех различных принци-

пов: административно-политического, этнокультурного и генеалогического.

Правда, эти принципы проведены им не всегда последовательно, а главное,

сведениям его недостает столь важных для этнографа и историка подробностей.

И все же представляется несомненным, что все три классификации Геродота не

являются всего лишь плодом его самостоятельных дедуктивных усилий, а в

значительной мере отражают реальную скифскую действительность. Остается

самое главное и самое трудное — решить, как они соотносятся между собой

Другие авторы почти ничего не сообщают относительно общественной

структуры Скифии. Правда, декрет в честь Протогена, а позднее Плиний, Пто-

лемей и другие называют в Северном Причерноморье много этнических групп,

лишь частично совпадающих с геродотовыми. Этническая карта Северного

Причерноморья и юга Восточной Европы начиная с последних веков до нашей

эры постоянно претерпевала существенные изменения. Кроме того, римские

авторы, писавшие о Северном Причерноморье, многое заимствовали из источ-

ников более раннего времени. Поэтому согласование их сведений с данными

Геродота представляет особую, очень трудную и до сих пор не решенную про-

блему. Но она мало что дает для реконструкции высших звеньев скифской со-

циальной организации. И здесь Геродот остается главным и надежнейшим ис-

точником.

Племя. Из предыдущего раздела явствует, что скифские племена фигуриру-

ют у Геродота в трех разных контекстах. В первом случае под племенами-βέκδ

авхатов, катиаров, траспиев и паралатов имеются в виду первоначальные сла-

гаемые скифского объединения

. Сохраняли ли они к середине V в. до н. э. ка-

кое-либо реальное значение, помимо исторического и легендарного, сказать

трудно. Если первоначальные βέκδ скифского объединения и дожили до вре-

мени Геродота, то, вероятно, уже в трансформированном виде, может быть

войдя, полностью или частично, в состав других. В качестве возможных ана-

логий укажу на то, что подразделения с одними и теми же наименованиями

входят в состав самых различных в прошлом кочевых народов, исторические

судьбы которых были тесно связаны с Дешт-и-Кып-чаком [см., например:

Мошкова, 1950]. Подразделение «кыпчак», например, имеется в составе узбе-

ков, киргизов, каракалпаков, ногайцев, башкир и др. [Народы Средней Азии и

Казахстана, 1963]. В этнонимии башкир, узбеков, каракалпаков, казахов и кир-

гизов обнаружено около 100 соответствий племенных и родовых названий

[Кузеев, 1973].

Во втором случае конкретные скифские племена и пле-

119