Ефимов А.В. Очерки истории США 1492-1870
Подождите немного. Документ загружается.
земля сходятся, и по глупости думали, что нашли Великого Духа. Тогда они расстались со
своей землей. Шаг за шагом их оттесняли от берега...»
Поэтическое изображение «естественного человека», его противопоставление
испорченности буржуазного общества роднило Купера с европейским просветительством
и романтизмом и создало ему славу среди европейских современников.
Но значение Купера этим не ограничивается. Он заложил основы американского
исторического романа. Самым удачным произведением этого рода является у него роман
из времен войны за независимость — «Шпион». Купер, бывший в юности моряком, создал
также увлекательные морские повести («Лоцман», «Пират» и др.), которыми положил
начало этому жанру в художественной литературе. От куперовского приключенческого
романа отталкивались Майн-Рид, Жюль Верн и многие другие писатели.
Прославлявший в начале своего писательского пути Америку и противопоставлявший ее
старой Европе, Купер впоследствии все более критически относился к американской
демократии и в позднейших своих произведениях (сатира «Моникины» и др.) беспощадно
клеймил страсть к наживе, хищничество, капиталистические плутни и т. п. Но
антикапиталистическая критика Купера была критикой справа, она велась с позиций
крупного землевладельца. Критикуя капитализм, Купер звал назад, к идеализированным
им поселениям прежних колонистов и дружественным им индейцам. Подобно Ирвингу,
Купер был историком, он написал историю флота США.
Явившись одним из крупнейших представителей американского романтизма, Купер
своеобразием своей тематики, драматичностью ситуаций и динамизмом сюжетов завоевал
признание во многих странах мира. Во Франции им восхищался Бальзак, в России его
высоко ставили Белинский и Лермонтов. Лучшиг произведения Купера прочно вошли в
круг детского чтения многих поколений. Горький подчеркивал, что они воспитывают
«чувт ство чести, мужества, стремления к деянию», что Натти Бампо «всюду возбуждает
симпатии читателей честной простотой мысли и мужеством деяний своих».
Одним из виднейших американских поэтов XIX в. является так называемый
трансценденталист Ральф Уолдо Эмерсон (1803—1882). Трансценденталистами прозвали
в насмешку и его друзей, как людей, приверженных к «потустороннему». Но Эмерсон и
его сторонники приняли это название всерьез, толкуя его как направленное против
материализма XVIII в. и против современных им капиталистических порядков.
Трансценденталистами принято называть группу, с 1836 г. связанную с клубом
«Природа», в котором видную роль играл Эмерсон. Однако по существу единой группы
трансценденталистов не было — она объединяла людей различных направлений.
Эмерсон был идеалистом. Главным путем улучшения рода человеческого он считал
личное усовершенствование. Будучи противником рабства, он даже протестовал против
грабительской войны против Мексики в 1846 г.; он осуждал и корыстолюбие буржуазии.
Но критика буржуазных порядков у Эмерсона имела отвлеченный характер. Уитмен
весьма иронически отзывался о благих порывах поэта-созерцателя:
«В его поэзии нет ни крупицы моральных принципов, нет чувства действительности и
порождаемого ею героизма, нет простых, сердечных привязанностей. Эта поэзия, со своим
избытком виртуозного мастерства, чрезмерной и неисправимой склонностью к звучной
рифме и к ночным темам, с демоническим подтекстом каждой страницы, в конечном
счете, вероятно, принадлежит к электрическим прожекторам литературы, блестящим до
ослепительности, но лишенным тепла» (1).
В клубе Эмерсона обсуждался вопрос об участии в попытках создать общины в духе
Оуэна или Фурье. Сам Эмерсон отказался принять в них участие. Чарльз Дана и другие
вошли в коллектив фурьеристской «Брук Фарм», но эти опыты, как известно, окончились
— и в условиях капитализма не могли не окончиться — неудачей.
К группе трансценденталистов примыкал Генри Дэвид Торо (1817—1862). Сын
ремесленника, он окончил Гарвардский университет. Разочаровавшись в современной ему
цивилизации, не видя прока в частной или государственной службе, он решил заняться,
231
как и отец, ремеслом и выделывал карандаши. Затем он сделал опыт жизни на лоне
природы в построенной им хижине на берегу Уолденского пруда около Конкорда (штат
Массачузетс), прожив там в одиночестве свыше двух лет. К опыту «Брук Фарм» Торо
отнесся отрицательно. Ярый индивидуалист, он выразился как-то, что «дешевле самому
себе построить стену, чем убедить другого в пользе общей стены». Хотя в принципе Торо
считал нужным удаляться от общественных дел, но когда началась война США с
Мексикой, он отказался платить налог, за что его посадили в тюрьму. Торо возмущался
американским правительством капиталистов и рабовладельцев и в момент восстания
Джона Брауна выступил с публичной речью в его защиту. Противник войн, Торо был
пацифистом, но не исключал для себя возможности при известных условиях участвовать в
вооруженной борьбе.
Главная тема произведений Торо — проблема «хорошей доброй жизни», личного
морального усовершенствования. Идя значительно дальше Эмерсона в критике
классового угнетения в США, Торо искал выхода в анархическом отрешении от
цивилизации, но вопреки своим теориям практически принял участие в классовой борьбе
на стороне прогрессивных сил.
Поэт Генри Уордсуорт Лонгфелло (1807—1882) был сыном юриста. Получив хорошее
образование и много поездив по Европе, Лонгфелло с 1836 г. в течение почти двух
десятков лет занимал кафедру иностранных языков в Гарвардском университете. Лирик
Лонгфелло обращался больше к темам о природе и истории США. Две его книги
получили широчайшую известность — это «Песни о рабстве» (1842) и «Песнь о Гайавате»
(1855) (2).
Гайавата — герой многих легенд индейцев, один из вождей ирокезов. Использовав
народные сказания, Лонгфел-
----------------------------------------------------
1. Уолт Уитмен, Избранное, М., 1954, стр. 264.
2. Обе эти книги издавались на русском языке.
----------------------------------------------------
ло дал картину жизни индейцев Северной Америки, к которым он относился с глубоким
сочувствием, даже несколько идеализируя их примитивный быт.
Начиная с 40-х годов XIX в. значительно усиливается торговля, дипломатическая, а
иногда и плохо замаскированная военная активность США на Тихом океане. Этот важный
момент в истории США нашел свое отражение в повестях и новеллах Германа Мелвила
(1819—1891). Мелвил был юнгой, учителем, клерком, с 1841 г. три года плавал на
китоловном судне и часть времени прожил среди аборигенов Маркизских и других
тихоокеанских островов, после чего обосновался в США.
Мелвил был яростным противником рабства и при этом бичевал американскую
демократию. Он заявлял, что нагие полинезийцы стоят много выше «цивилизованных»
американцев. Наибольшую известность, и то не при жизни автора, а лишь в XX в.,
получил его роман «Маби Дик, или белый кит». Белый кит для Мелвила — это символ
всемирного зла. Судно, капитан которого хочет отомстить киту за оторванную ногу,
погибает, и его гибель — символ победы зла в буржуазном обществе. Бунтарь-одиночка,
терпящий поражение,— вот главный герой Мелвила. Его произведениям свойственны
пессимизм и налет мистики.
После первой в мировой истории империалистической войны США против Испании в
1898 г. США стали тихоокеанской державой. И тогда, при необычайно возросшем
интересе широких кругов американской буржуазии к тихоокеанским делам, произведения
Мелвила, где ярко, красочно описаны далекие плавания, быт моряков и население
тихоокеанских островов, получили большую известность.
Если Север дал многих замечательных писателей, то из писателей рабовладельческого
Юга только один занял место в мировой литературе — это Эдгар Аллан По. Но жизнь
этого талантливого поэта и прозаика была искалечена; сам он стал наркоманом, его
232
творчество — продукт больного, мистически настроенного, дошедшего до полного
отчаяния человека. Эдгар По был врагом демократии, ярым индивидуалистом,
сторонником реакционной концепции — «искусство для искусства». Э. По рассказывает о
кошмарных преступлениях; таковы его произведения: «Падение дома Эшер», «Черный
кот», «Демон извращенности», «Убийство на улице Морг». Его замечательное по форме,
но исполненное мрачного пессимизма стихотворение «Ворон» получило мировую
известность.
В «Вороне» есть такая строфа:
Свет струится, тень ложится, на полу дрожит всегда,
И душа моя из тени, что волнуется всегда,
Не восстанет — никогда.
(Перевод К. Бальмонта)
Творчество Эдгара По знаменовало новый этап в американской литературе — переход от
романтизма к декадентству.
Коренной вопрос экономической и политической жизни США в ХIХ в - рабство и борьба
против него — не мог не наложить своего отпечатка на все развитие американской
литературы.
Многие писатели и поэты выступали в своих произведениях против рабства, но были и
такие, которые свое творчество в основном посвящали борьбе против реакционного,
чудовищно жестокого невольничества. Можно говорить о плеяде писателей-
аболиционистов, но прежде всего нужно сказать об аболиционистском фольклоре и
литературе негритянского народа.
Художественная литература негритянского населения США имеет ряд специфических
особенностей, вызванных условиями ее создания. Негры, привозившиеся из Африки,
говорили на разных африканских языках и наречиях и, разбросанные изолированными от
внешнего мира группами по разным плантациям, своего общего языка не выработали.
Когда же таким общим языком стал для них английский, то непосильный физический
труд, которому вынуждено было отдавать почти все свое время огромное большинство
американских негров, примерно 9/10 которых были рабами, полное бесправие,
неграмотность, в которой насильственно держали их рабовладельцы и которую считали
необходимой законы штатов,— все это крайне затрудняло создание в их среде печатных
произведений и появление литературной интеллигенции. Тем не менее и то и другое
возникло. В период рабства негритянскими литераторами были негры, жившие на Севере,
как правило, свободные. Первое поколение их — современники войны за независимость
— вдохновлялись ее пафосом. Самая известная представительница этого поколения —
передовой человек своего времени, последовательница просветительной философии —
поэтесса Филлис Уитли, подражавшая, как и ее белые собратья, английским поэтам.
Негритянские литераторы, писавшие в середине XIX в., без исключения — активные
аболиционисты. Борьба с рабством вдохновляла и художественное их творчество. Она
служила главным его содержанием. Так, героем романа Мартина Делани (1812—1885)
«Блейк или хижины Америки» является негр, организующий восстание рабов. Ряд поэтов
оказался под влиянием мятежных идей и романтического стиля Байрона. Прежде всего
здесь следует назвать крупнейшего негритянского поэта Джеймса Уитфилда.
Характерным художественно-публицистическим жанром негритянской литературы XIX в.
была автобиографическая повесть, героем которой был обычно беглый раб. К этому
жанру принадлежит, например, автобиография Фредерика Дугласа «Мое рабство и моя
свобода». Однако наибольший интерес в художественном творчестве негритянского
народа описываемой поры представляет народная поэзия. Из дошедших до наших дней
песен периода рабства самыми характерными являются «спиричуэлз» — духовные гимны,
которые распевали и белые фермеры, но которые для негров-рабов имели особый смысл.
Прежде всего рабы находили в религии утешение, а в богослужении и пении религиозных
гимнов — редкое в их жизни развлечение, причем рабовладельцы не всегда
233
предоставляли им даже эту возможность.
В «спиричуэлз» отразились, иногда довольно непосредственно, представления и мечты
негров-рабов. Бог, богородица, Христос предстают весьма человечными, близкими рабу и
доброжелательными к нему, — в отличие от земного хозяина. Вот разговор,
происходящий в «царстве небесном» между богом и умершим негром.
«Садись, слуга».
— Не могу сесть.
«Садись, слуга».
— Не могу сесть.
«Садись, слуга».
— Не могу сесть.
Душе моей так радостно, что я не могу сесть.
— Господи, ты знаешь, что обещал мне,
Обещал длинное белое платье и пару ботинок.
«Поди, ангел, принеси мне пару ботинок,
Надень их на ноги моего слуги.
Теперь, слуга, пожалуйста, садись».
Характерно, однако, что и в раю бог, обращаясь к негру, называет его слугой, и
безыменный автор народного произведения считает это вполне естественным.
«Спиричуэлз» приобретали и иной смысл. Воплощая в религиозных образах свои
страдания, рабы в них же вкладывали и свое возмущение и стремление к свободе. «Мой
бог — воитель», — поется в одном гимне. Излюбленным героем становится плененный
библейский богатырь Самсон, разрушивший храм своих поработителей. При помощи
библейских аллегорий, намеков, понятных одним рабам, гимны говорят о бегстве от
рабовладельцев, о борьбе за свободу (ведь прямо говорить об этом было опасно!). Тайный
язык песен был так понятен рабам, что, можно думать, некоторыми из них они оповещали
друг друга о появлении проводника по подпольной железной дороге, о тайной сходке, а во
время восстания Ната Тарнера его сторонники созывались при помощи гимна:
Беги тайком, беги тайком, беги тайком к Иисусу!
Беги тайком, беги тайком домой;
Недолго мне оставаться здесь.
......................
Господь зовет меня,
Он зовет меня громом.
Труба звучит в душе моей;
Недолго мне оставаться здесь.
Так «спиричуэлз» из песен покорности перерождались в песни восстания.
Художественная ценность «спиричуэла» огромна. В стилевом отношении их
характеризует песенный ритм, частые повторения и небольшое количество слов. Истоки
«спиричуэлз» — в песнях и плясках африканских негров. Там же и корни сказок
американских негров о животных, например издававшихся и у нас сказок о братце-
кролике. Характерно для психологии рабов, что в этих сказках слабый братец-кролик
всегда при помощи ума и изворотливости побеждает своих сильных и грозных врагов.
Распевались неграми и светские песни о тяжелом рабском труде, о жестокости хозяев и
горькой участи рабов.
Песни рассказывают о том, как негры ценили свободу. Вот одна из них — о доле
бежавшего раба, ставшего бродячим рабочим:
Нечего было есть,
Негде было спать,
Мерзлая земля была мне складной кроватью,
Но я на пути,
О боже, я на пути.
234
Негры сочиняли песни о героях их борьбы за освобождение, например о Нате Тарнере. Во
время гражданской войны негры-бойцы армии северян слагали боевые песни.
Рабы на плантациях не могли дождаться своего освобождения. Когда генерал
конфедерации Борегар вынуждал их строить укрепления, негры тайком распевали такую
песенку:
Уже не для меня мерка кукурузы...
Уже не для меня хлыст погонщика...
Уже не для меня пинта соли...
Уже не для меня сотня ударов бичом...
После гражданской войны широкое распространение стали получать по всей стране
негритянские лирические песни — «блюз». Негритянское народно-песенное творчество
внесло яркую и самобытную струю в художественную жизнь США.
Революционно-демократические писатели. Уиттир. Хилдрет. Уитмен
Страстным борцом против рабства был уроженец штата Массачузетс, сын мелкого
фермера--квакера поэт Джон Гринлиф Уиттир (1807—1892). Ученье в колледже поэт
совмещал с занятием сапожным ремеслом, но закончить образование ему не удалось.
Большим другом Уиттира был Вильям Ллойд Гаррисон, принявший его первую поэму к
напечатанию в ньюберипортской «Свободной печати». Организатор и руководитель ряда
аболиционистских обществ Новой Англии, Уиттир едва не погиб, забросанный камнями
после одного своего выступления в Конкорде, главном городе штата Нью Гэмпшир.
Герои Уиттира — Туссен-Лувертюр, Джон Браун, Гарибальди, негры-рабы, борющиеся за
свободу, трудовой люд Новой Англии («Песни труда», 1850).
Во время гражданской войны квакер Уиттир хотя и сочувствовал северянам, но, будучи
противником всякой войны, не считал возможным участие в ней.
О творчестве аболициониста-публициста, писателя и историка Ричарда Хилдрета больше
всего дает представление его роман «Белый раб», изданный в США в первом варианте в
1836 г. (1). «Если вы хотите создать себе представление о том, — писал Хилдрет, — какие
страдания человек, не задумываясь, не колеблясь, не чувствуя жалости, может причинить
себе подобным, если вы хотите ясно представить себе, какие муки, какая боль и жгучая
ненависть могут до предела наполнить человеческое сердце — прочтите эти записки».
В отличие от Бичер-Стоу, Хилдрет бичует религию, как одно из средств держать негров в
рабстве.
Роман «Белый раб» был первым крупным художественным произведением, обличавшим
рабство негров (первая версия «Белого раба» появилась задолго до «Хижины дяди Тома»).
Роман этот, являющийся собственно говоря и памфлетом, написан как воспоминания
бежавшего из неволи мулата Арчи Мура. В нем ярко и гневно описано угнетение рабов-
негров, показано губительное влияние рабства и на рабов и на рабовладельцев,
экономическая нецелесообразность рабовладения как хозяйственной системы. Вскрывая
глубокую безнравственность, которую вносит рабство в человеческие отношения, автор
не щадит освящающих в оправдывающих невольничество служителей церкви и
попечителей сект. При чтении романа Хилдрета поражает соединение у рабовладельцев
чудовищной алчности и такой же жестокости.
С яростью бичует Хилдрет и капиталистов-северян, которых жажда наживы от торговли с
Югом заставляет отступать перед плантаторами и в угоду им преследовать
аболиционистов, попирая буржуазно-демократические свободы. Уступая «Хижине дяди
Тома» по своим художественным достоинствам, книга Хилдрета намного превосходит ее
своим боевым, непримиримым духом. Одним из ее центральных образов является
героический образ негра-мятежника Томаса, возглавившего группу бежавших рабов.
Пойманный Томас, всходя на костер, говорит: «Делайте со мной, что угодно. Лучшие
годы я провел в рабстве. Мою жену на моих глазах засекли насмерть. Когда я вырвался на
235
свободу, вы стали травить меня собаками, стреляли в меня из карабинов, назначали цену
за мою голову. Но я достаточно долго издевался над вами и платил вам вашею же
монетой. Лучше умереть сейчас, когда у меня еще достаточно сил и смелости, чтобы
бросить вам в лицо все мое презрение».
На заключительных страницах своего романа Хилдрет пишет: «Напрасно, американцы,
стараетесь вы сделать природу своей
--------------------------------------------------------------
1. Имеется издание на русском языке, 1951 г.
--------------------------------------------------------------
сообщницей в гнусном заговоре против прав человека... С каждым днем, с каждым часом
ослабевает прочность ваших цепей и растет сила угнетенных, их решимость разбить свои
оковы.
...Вас — особенно вас — призываю я к ответу, жалкие политики с седеющими головами,
люди с иссохшими сердцами, лишенные убеждений и веры, вас, падающих ниц и
ползающих в пыли перед золотым тельцом».
Хилдрет рабству противопоставляет буржуазную демократию, не видя ее глубоких
противоречий; но великая честь ему за мужественное, непримиримое обличение рабства!
О значении выступавшей против рабства писательницы Гарриет Бичер-Стоу,
представлявшей реалистическое направление в американской литературе, говорилось
выше. Общественная значимость ее романа «Хижина дяди Тома» была усилена тем, что
он вышел в свет, когда в США складывалась революционная ситуация.
Особо значительное место в американской и мировой литературе занимает один из
виднейших представителей литературной демократической традиции в США — Уолт
Уитмен (1819— 1892).
Сын плотника, Уитмен гордился тем, что он человек из народа. И творчество его, лирика
и народного трибуна одновременно, было в высшей степени прогрессивным. В книгах
стихов «Листья травы» (1855), в «Барабанном бое» (1865) и других Уитмен борется
против рабства, против реакции, за демократию, несколько идеализируя ее в своих ранних
произведениях, а затем преодолевая прежние буржуазные иллюзии. Уитмен —
продолжатель и один из замечательнейших представителей революционно-
демократической, в частности аболиционистской литературы США. Для творчества
Уитмена характерен жизнеутверждающий оптимизм:
...Жизнь, безмерную в страсти, в биении, в силе,
Радостную, созданную чудесным законом для самых свободных деяний,
Человека Новых Времен я пою (1).
В другом стихотворении Уитмен, тоже прорицая будущее, писал:
Поэты, которые будут. Певцы, музыканты, ораторы!
Не нынешний день оправдает меня и ответит, зачем я —
Нет, люди породы иной — коренной, атлетической, куда величавее прежних, —
Явитесь — вам надо меня оправдать (2).
Поэт воспевает труд, простых людей из народа:
Я влюблен в растущих на вольном ветру,
В людей, что живут со скотом, дышат океаном или лесом,
В судостроителей, в кормчих, в тех, что владеют топорами
и молотами и умеют управлять лошадьми,
Я мог бы есть и спать с ними по целым неделям, всю жизнь (3).
Уитмен считал, что великий город — не там, «где роскошные высокие здания, магазины с
изделиями разных стран мира», а там, «где есть мощное племя ораторов и поэтов, там, где
любимы они, где их понимают и чтут...»
Где нет ни рабов, ни рабовладельцев,
Где гражданин — глава всего, а президент,
Мэр, губернатор — его наемные слуги.
236
И поэт мечтал о таком строе, где убеждение сильнее, чем принуждение («Песня о
топоре»).
------------------------------------------------------
1. «Одного я пою». Уолт Уитмен, Избранное, под ред. М. О. Мендельсона, М., 1954, стр.
37.
2. Там же, стр. 43.
3. Там же, стр. 57
------------------------------------------------------
Уитмену было присуще высокое, благородное чувство интернационализма трудящихся.
Об этом говорит стихотворение «В тоске и раздумье». В тяжелую минуту поэту чудятся
страдающие люди в других странах — в Германии, в Италии, в Испании, во Франции:
Или далеко-далеко — в Китае, в России, в Японии — они говорят на других языках,
Но мне кажется, что если бы я мог познакомиться с ними,
Я бы полюбил их не меньше, чем своих земляков...
Горячо сочувствуя революции 1848—1849 гг. в Европе, Уитмен писал о борцах и жертвах
этой революции:
«В каждой могиле борца есть семя свободы, из этого семени вырастает новый посев» (1).
Постоянные политические уступки буржуазии Севера рабовладельцам Юга возбуждали
гнев Уитмена, который в нарочито вульгарной форме говорил о «мягкотелых»:
Мы все послушны, мягкотелы,
Мы словно теста ком,
И южные рабовладельцы
Нас месят кулаком...
В начале своего литературного пути Уитмен возлагал большие надежды на буржуазную
демократию. Но вот что он писал об этой демократии позже (2): «Всюду царит душная
атмосфера, превращающая миллионы фермеров и рабочих Соединенных Штатов в
покорное орудие небольшой кучки политиканов».
Однако поэта не покидала надежда на перемену в будущем.
«В настоящее время,— писал он, — личный состав американских правительственных
учреждений, исполнительных органов и т. д. состоит из краснобаев-юристов, речистых, но
ничтожных и хилых старцев, профессиональных политиков, светских фатов, людей с
плохим пищеварением и им подобных, — лишь в редких случаях попадается человек из
народа; результаты этого налицо, а в будущем они будут, конечно, еще заметнее. Вина за
это, если можно усмотреть здесь вину, ложится — не без основания — на народ, и в свое
время, несомненно, все это исправится» (3).
Критикуя буржуазную демократию, Уитмен доходил до крайности и отрицал вообще
необходимость политических партий, приближался к анархизму. Однако основные черты
творчества Уитмена — народность, прогрессивный, боевой характер его поэзии, живут и в
наше время и способствуют великому делу сближения народов всех стран мира в борьбе
за мир и дружбу народов.
---------------------------------------------------------
1. «Одного я пою». Уолт Уитмен, Избранное, под ред. М. О. Мендельсона, М., 1954, стр.
37.
2. В 1856 г., в статье «Восемнадцатые выборы президента».
3. Там же, стр. 238.
Основные этапы развития историографии США
Остановимся вкратце на самых основных этапах развития американской историографии.
В американской историографии шла и идет борьба идеализма и материализма,
реакционных и прогрессивных идей, течений, отражающих и выражающих различные
классовые направления.
237
Для так называемой «ранней школы» — ее виднейшими представителями были Джордж
Банкрофт (1800—1891) и Джон Лотроп Мотли (1814—1877) — характерна вера в то, что
судьбы США направляются «перстом провидения». Банкрофт идеализировал
американскую буржуазную демократию. Рабство для него — это малюсенькое темное
«пятнышко» на лучезарном облике буржуазной американской республики. Да он и этого
«пятнышка» старается не замечать. Некритическое использование документальных
источников и произвольное обращение с их текстом при публикациях: выбрасывание
части документа без оговорки об этом, произвольные перестановки порядка абзацев и
столь же произвольные «исправления» в документах и добавления к ним — характерны
для «ранней школы» американской историографии и археографии (десятки томов
документов, опубликованные Джейред Спарксом (1789—1866), вообще не могут быть
использованы по указанным выше причинам).
Борьба против рабства в то время нашла свое выражение и в исторической литературе.
Наиболее видным историком-аболиционистом был Ричард Хилдрет (1807—1865),
издатель журнала «Бостонский атлас». В 1837 г. Хилдрет выступил в своем журнале с
серией статей против рабства, в связи с отделением Техаса от Мексики. Хилдрет выступал
и в области художественной литературы. Его аболиционистская повесть «Раб»,
опубликованная в 1834 г., переиздавалась как в Америке, так и в Англии (русский
перевод: Р. Хильдрет «Белый раб», М.—Л., 1951). В 1840 г. Хилдрет издал сборник статей
против рабства под названием «Деспотизм в Америке». В 1849—1856 гг. тот же автор
опубликовал «Историю Соединенных Штатов». Этот труд охватил период от 1492 г. до
конца первого срока президентства Монро, т. е. до 1821 г. В этой работе, направленной
против рабства, в то же время даны положительные оценки ряду федералистских
деятелей.
Этапом огромной важности в истории мировой исторической науки, и в частности, в
развитии ее в Америке, явилось возникновение научного коммунизма. С его
распространением в США начинается и принципиально новый период развития
американской историографии.
В 50-х годах XIX в. в США уже имелось свыше миллиона промышленных рабочих и
завязались первые связи между сторонниками научного коммунизма в США и Марксом и
его последователями в Европе. После революции 1848 г. в США переселились некоторые
члены «Союза коммунистов», тесно связанные с Марксом и Энгельсом: в 1850 г. пионер
марксизма в США Иосиф Вейдемейер; в 1852 г. Фридрих Зорге (с 1872 г. генеральный
секретарь I Интернационала). Вейдемейер издал (и притом впервые) одну из первых
работ, написанных Марксом на основе открытого им учения — теории исторического
материализма, — «18 брюмера Луи Бонапарта». В 1852 г. в газете «Турн цейтунг»,
издававшейся немецкими рабочими в США, была опубликована статья Вейдемейера под
заглавием «Диктатура пролетариата». Несомненно, эта статья была написана под прямым
влиянием Маркса.
В 50-х годах в США был издан «Манифест Коммунистической партии». В годы
гражданской войны Марксом и Энгельсом были сформулированы оценки ее классовой
сущности. Их статьи печатались не только в Европе, но и в США. Радикальный
республиканский деятель Гораций Грили (1811—1872) помещал статьи Маркса в
«Ньюйоркской ежедневной трибуне». Однако летом 1862 г., как раз в период массовых
народных выступлений в США с протестом против компромиссной политики
республиканской партии в отношении рабовладельцев и их агентуры в среде буржуазии
Севера, Грили отказался печатать статьи Маркса и Энгельса.
Одновременно с работами Маркса и Энгельса, научно раскрывающими сущность
гражданской войны, уже в ходе войны были сформулированы различные ее оценки
идеологами рабовладельцев и разнородной группой представителей буржуазии Севера. От
этой идеологической борьбы в период войны ведут начало основные направления в
американской историографии, в борьбе которых происходило ее развитие.
238
Развитие буржуазной историографии гражданской войны открывается работами Грили,
Дрепера и др., которые в известной мере в духе французских историков времен
Реставрации, но с новыми чертами, отразившими развитие позитивизма в философии,
признавали существование классов и классовой борьбы в США, но в конечном счете
приходили к идеалистическому объяснению гражданской войны.
Эти историки, писавшие в первые два десятилетия после гражданской войны,
игнорировали ее экономические предпосылки и изображали ее только как борьбу против
«морального зла» — рабства, как столкновение идей свободы и рабства. Осуждая
институт рабства, они идеалистически старались показать неизбежность гражданской
войны, как неизбежность торжества идей свободы над идеями рабства.
Историки же, вышедшие из среды рабовладельцев (Дж. Дэвис, А. Стефенс), изображали
гражданскую войну не как классовую борьбу, а как международную войну двух
государств. Они рассматривали гражданскую войну как конституционный конфликт,
вызванный стремлением федерального правительства, возглавленного республиканской
партией, лишить южные штаты права на отделение, права на выход из Союза, якобы
гарантированного американской конституцией. Историки-южане всячески защищали
позорный институт рабства негров, проповедовали расистские идеи о неравенстве белой и
черной рас.
Когда в конце XIX в. былые противоречия между буржуазией Севера и плантаторами Юга
потеряли свою прежнюю остроту и американский капитализм вступил в стадию
империализма, в буржуазной историографии произошло сближение политических
позиций и исторических взглядов историков Севера и Юга. Характерно, что не историки-
южане отказались от реакционнейшей расистской идеологии, а наоборот, многие
историки буржуазного лагеря, такие, как Барджесс, Вудро Вильсон и др., отошли от
прогрессивных традиций гражданской войны и позаимствовали немало идей из арсенала
южной рабовладельческой историографии.
Вопрос о закономерностях американской истории освещался и в работах европейских
буржуазных историков. Особенного внимания заслуживает труд французского
аристократа А. де Токвиля «О демократии в Америке», первые два тома которого вышли в
1835 г., а третий — в 1840 г. В этой работе Токвиль выступил против идеи о
необходимости и полезности революций, утверждая, что во Франции церковь и короли
«всегда были самыми деятельными уравнителями». Что касается Америки, то, по мнению
Токвиля, эмигранты, поселившиеся там в начале XVII в., «высвободили, так сказать,
принцип демократии от всех других, с которыми он должен был бороться в среде
старинных европейских обществ, и пересадили его в чистом, виде на берега Нового Света.
Там он смог свободно расти и, видоизменяясь вместе с нравами, получить спокойное
развитие в законодательстве» (1).
Таким образом, согласно концепции французского историка, одним из источников
американской буржуазной демократии яв-
---------------------------------------
1. А. де Токвиль, О демократии в Америке, М., 1897, стр. 9.
---------------------------------------
ляется перенесение, «пересадка» ее идеи, принципа из Европы в Америку первыми
эмигрантами. Другим источником демократии в США, по мнению Токвиля, является
американский Запад, где можно видеть, как развитие демократии достигает своих крайних
пределов. Там каждый сам получает землю, и нет земельной аристократии и аристократии
ума, знаний; Токвиль считал, что в США вообще господствует мелкая земельная
собственность и существует «полное общественное равенство»; что там нет ни
аристократии, ни богатых, ни бедных, нет поэтому и «простого народа»; в то же время там
крайне мало ученых и невежд; общественное и политическое устройство совершенно
демократично; отношение к индейцам и неграм такое, какого они заслуживают.
Работы французского аристократа Токвиля, ранее близкого к легитимистским кругам,
239
затем ставшего либералом, в которых он пытается показать корни развития американской
демократии, пользовались широким признанием, не потому, конечно, что они сколько-
нибудь приближали к научному пониманию общих и особенных черт развития
американского капиталистического общества, а потому, что в них, как утверждала
буржуазная историография, отвергавшая марксизм, содержались лишние доводы; якобы
подтверждающие ненужность классовой борьбы и революций.
Новым этапом в развитии буржуазной историографии явилось выступление в 90-х годах
прошлого века Фредерика Джексона Тернера — историка, преподавателя Висконсинского
университета. В 1892 г. в студенческом сборнике Висконсинского университета под
название «Aegis» (что по-гречески означает — козлиная шкура, в данном случае —
символ первобытной жизни) была опубликована статья «Проблемы американской
истории»; она легла в основу работы Ф. Д. Тернера, напечатанной в «Актах исторического
общества» штата Висконсин. В 1893 г. на ежегодном собрании Американского
исторического общества Тернер сделал доклад, в котором изложил ту же концепцию. Этот
доклад был напечатан в отчете общества за 1593 г. и затем неоднократно переиздавался.
Он оказал весьма большое влияние на развитие исторической мысли в США.
Некоторые авторы общих курсов истории США считают появление концепции Тернера
одним из важных событий в истории США и уделяют ей большое внимание. В
американской исторической ассоциации и поныне существует «Общество Тернера».
Вышедший в 1954 г. «Гарвардский путеводитель по американской истории» под
редакцией Оскара О. Хендлина и др., посвящен памяти Эдуарда Чаннинга, Альберта Б.
Харта и Фредерика Д. Тернера.
В упомянутом выше докладе Тернер попытался дать более или менее развернутое
теоретическое объяснение закономерностей американской истории, отправляясь при этом
не от политических учреждений, а от наличия значительного фонда «свободных» земель и
процесса их колонизации. Самый факт привлечения внимания историков к проблеме
своеобразия общественного развития США был прогрессивным моментом в развитии
буржуазной историографии. Ставя эту проблему, Тернер обращал внимание
исследователей на проблемы экономического развития США.
Источник свободы, демократии Тернер усматривал в экспансии на Запад и утверждал, что
экспансии настоятельно требовала сама историческая обстановка. Уничтожение целых
племен индейцев не вызывает у Тернера осуждения; рабство он считает «случайным
эпизодом». Тернер утверждал, что новые исторические условия требовали продолжения
этой экспансии. Призывы к расширению экспансии США он отождествлял с призывами к
расширению американской демократии. Экспансия в колонии, по его мнению, есть также
расширение демократии.
Концепция Тернера складывалась в 80—90-е годы, когда в США происходил бурный
процесс формирования капиталистических монополий, строился большой линейный флот.
В это время идеология экспансионизма нашла свое яркое выражение в работах известного
историка, капитана флота, а затем адмирала Альфреда Тайера Мехэна, в исследованиях
будущего президента США Теодора Рузвельта в трудах Фиске, Барджесса и др.
Тернер считал, что развитие США на Атлантическом побережье шло по тому же пути, по
какому развивались и другие страны: от общества с примитивным производством, без
разделения труда, «к цивилизации с развитой промышленностью». Но в отличие от других
стран, в США на каждой новой западной территории, куда проникала экспансия,
происходило одновременно и развитие вперед, и возвращение вспять. «Таким образом,
американское развитие являет собой не только восходящее движение по одной линии, но
и возврат к примитивным условиям жизни на непрерывно продвигающейся вперед
передовой черте поселения и развитие заново в этой сфере» (1).
Тернер приходит к выводу, что понять историю США можно только устремив взоры не на
Атлантическое побережье, а «на великий Запад» (2).
В XVII в. передовая черта поселений проходила по Аллеганскому хребту, в первой
240