Дугин А. Основы геополитики (Книга 2). Мыслить пространством
Подождите немного. Документ загружается.
одностороннем порядке. Это было самым настоящим геополитическим преступлением.
Ему нет ни вразумительного объяснения, ни оправдания. Нет сомнения, что ликвидаторы
будут осуждены русской историей в самом ближайшем будущем.
Отказавшись от евразийской миссии Россия, стала на путь создания региональной
державы. Вопреки настроениям большинства, выраженным на мартовском референдуме
1991 года, антинародная коалиция либералов стала на путь ликвидации евразийского
образования имперского типа — как бы его ни называли "СССР" или "Российской
Империей".
По вине атлантистского лобби в Москве появились новые независимые государства.
В том числе и Украина. Сама же Россия отказалась от имперско-евразийской
континентальной миссии и стала "укреплять региональное значение". "Укреплять" на
словах, на деле сепаратистские процессы перенесены и на РФ.
Это был поворотный и самый страшный момент отказа от своей геополитической
миссии, чудовищные плоды которого мы пожинаем сегодня.
В СНГ у всех государств было отныне два выбора — либо вернуться к евразийскому
проекту, либо примкнуть к НАТО. В каждом государстве есть как евразийские
(промосковские) тенденции, так и антимосковские, самостийные, а по сути
проамериканские. Сам факт деления геополитической карты мира на два лагеря делает
отказ от Москвы автоматическим шагом в сторону атлантизма.
Одно только существование "суверенной Украины" уже есть шаг в сторону
атлантизма. Но не украинский народ за это ответственен, а подрывные элементы и
инородческие группы, не заинтересованные в общей евразийской судьбе, а также
геополитические агенты влияния Запада, вышедшие на стратегические позиции как на
Украине, так и в самой России.
Как только Украина выпала из евразийского пространства начались проблемы.
Проблема Крыма, проблема русскоязычного населения Украины, проблемы таможенных
пошлин и платежей за энергию, проблемы автокефалии Украинской Церкви и т.д.
Став двумя различными государствами, Россия и Украина стали по разные стороны
геополитических баррикад. Но их функции различны. Россия по определению даже в
урезанном виде продолжает оставаться центром Евразии, а Украина начинает выполнять
роль "санитарного кордона", становится форпостом НАТО — отсюда, совместные с
НАТО учения и постоянные угрозы вступить в стратегический союз с Западом через
голову РФ.
Ситуация осложняется тем, что Москва все еще не до конца осознает и признает
свою геополитическую миссию. В отношении евразийского курса российской
геополитики не существует единодушия ни в обществе, ни в высших эшелонах власти.
И в такой ситуации, когда геополитика Москвы еще не определена, встает вопрос о
ратификации договора между Россией и Украиной.
Этот договор является двусмысленным. С одной стороны — и это позитивно — он
упоминает о союзнических, стратегических отношениях, а с другой стороны, юридически
фиксирует тот факт, что Россия отказывается от территориальных претензий к Украине.
Если стратегическое партнерство России и Украины не приведет к более широким
интеграционным процессам, если Украина в дальнейшем не станет частью евразийской
континентальной конструкции, а останется региональным государством, то данный
договор окажется актом, по которому Москва сдает свои позиции в отношении "сани-
тарного кордона" державе, по объективным причинам вынужденной (в случае своей
самостийности) рано или поздно стать плацдармом для НАТО, т.е. для основного
геополитического противника России.
4.2 Киев-Москва: формула русской государственности
Теперь обратимся к исторической и геополитической картине, которая сделала
возможной саму постановку вопроса о союзе, единстве или, наоборот, отсутствии союза и
- 111 -
единства двух братских славянских народов — русского и украинского.
Соотношение Киева и Москвы дает геополитическую формулу русской
государственности.
Когда Русь была мононациональным (не путать с моноэтническим) государством,
столицей был Киев. Это была типичная конструкция восточнославянского государства,
входящего в сферу духовного влияния Византии. Конечно, и тогда уже лучшие русские
люди — к примеру, митрополит Илларион, первый славянин занимавший киевскую
кафедру — пророчествовали о грядущем величии Руси, о том, что последние станут
первыми. Русские приняли крещение позже других народов — последние, но им суждено
было стать первыми в истории христианства (когда пал Константинополь, миссия
спасения мира перешла на наш русский народ, на Московское царство, на Русскую
Православную Церковь).
Потом последовало иго, раздробленность, и от татар Русь восприняла новый
имперостроительный импульс.
Московское царство стало радикально иным геополитическим образованием. Это
было более не национальное государство, а Евразийская Империя с православной
идеологией византизма и ордынским хозяйственным, военно-стратегическим
централизмом.
Перемещение центра тяжести от Киева к Москве было важнейшим этапом. Это был
переход от Руси как национального государства к Руси-Империи, Руси-Евразии.
Геополитическая роль Киева существенно изменилась. Малороссия, колыбель
государственности русских, стала Окраиной, Украиной. Причем по ряду обстоятельств
часть малороссийских земель, особенно западные, попали под устойчивое
геополитическое влияние Средней Европы. Иными словами, начиная с определенного
момента Киев становится проводником западнических тенденций. Это уловили
православные авторы уже с XVII века. В "Книге о Вере" Захария Копыстенский уже
провидит, как через Украину приходит на Русь великая беда — отступничество от
истинной Православной Веры, униатская и католическая ересь.
В Московский период Киев постепенно стал играть антиевразийскую роль в русской
истории. Отсюда берут начало "антимоскальские тенденции", зачатки "малороссийской
идеологии", чьим религиозным ферментом стало униатство, а культурным — "европеизм"
в сочетании с особой антиевразийской, антивеликоросской версией славянского малого
национализма.
Злосчастные реформы Никона были во многом спровоцированы этой малоросской
линией, и прагматической задаче расширения границ была принесена в жертву
богословская и культурная уникальность Русской Церкви, русского обряда, сама
Московская Идея. Самыми радикальными защитниками этой Московской Идеи
выступали вслед за протопопом Аввакумом старообрядцы.
Перенесение столицы из Москвы в Петербург было иной версией западничества.
Отказом от последовательного и сознательного евра-зийства, свойственного именно
Москве как Идее, Москве как евразийскому полюсу.
Киев является символом национального государства, региональной державы, а
Москва — символом Империи, евразийского интеграционного ансамбля.
Киев — это прошлое, Москва — настоящее и будущее.
Важно, что сами великороссы образовались именно как евразийский
интеграционный этнос, не просто как самая восточная ветвь славян, а как уникальное
культурно-религиозное, этногосударствен-ное образование, вбирающее в себя на
этническом уровне не только собственно славянский, но и татарский и финно-угорский
элемент. Великоросская (московская) идея не просто идея какой-то одной национальности
— как, например, украинская идея. Великоросская идея и миссия великороссов — т.е.
подлинных русских — в том, чтобы утвердить колоссальный планетарный идеал, великую
Правду, осознанную как Евразийская Империя Солнца, Империя Справедливости.
- 112 -
Киевская идея — более ограниченная, более европейская, менее универсальная,
менее глобальная. В мессианском идеале Москвы последовательные малороссы,
малороссы не по этническим признакам, а по идеологии, видят лишь имперские амбиции
и колониализм.
Свой же малоросский идеал они видят, напротив, в довольно усредненной форме.
Как "мелкобуржуазный" идеал "благополучия", "достатка", "рачительности" и т.д.
Идея великороссов, т.е. нас — Великая идея. Идея малороссов — малая.
4.3 Великоросс, малоросс — выбор культурного типа
Русские евразийцы — самые интересное направление в философской мысли России
XX века — были убежденными сторонниками
Геополитические приоритеты России
Великой Идеи, москвоцентризма. Но этнически почти все они были малороссами —
Савицкий, Трубецкой, Сувчинский. И когда самостийники нападали на их
интеграционистские проекты, они говорили о своем малороссийком происхождении,
которое не помешало им стать на сторону великоросской евразийской истины.
В нас, русских, сложно отыскать чистую кровь — малороссы, великороссы, татары,
угры, иные евразийские этносы перемешаны в истинно русской человеке. Это не наша
болезнь, это залог нашей уникальности, нашего универсализма, нашего величия.
Достоевский называл русского человека "Всечеловеком". Это относится только к
великороссу — к великороссу по духу. Поэтому выбор между Москвой и Киевом это не
этнический выбор, но выбор Идеи, выбор геополитической Родины, выбор скорее
духовный и религиозный, нежели расовый.
Сторонники исключительно российского регионального государства,
отказывающиеся от евразийского проекта, акцентирующие узкоэтнический
великоросский национализм, ведут себя как "украинцы". Их национальная Россия всегда
будет малой, "Мало-Россией". И таким же малым и скромным рано или поздно станет их
национальный идеал.
4.4 Евразийский императив — единство любой ценой
Разъединенность двух государств — России и Украины — выгодно только
атлантистам, врагам славянства, врагам нашего Идеала. Нас хотят столкнуть лбами
атлантистские стратеги, противники Великой Евразии. Самостийники, как бы они ни
аргументировали свои позиции, — причем самостийники с обоих сторон, и российские
"малые русские" и "малые русские" Украины, — объективно играют на руку заокеанским
врагам, антихристу "нового мирового порядка".
В отношениях между Москвой и Киевом должен быть установлен строгий
приоритет. Только общее евразийское континентальное Государство, только
объединяющая универсальная московская идея.
И на самой Украине у такого проекта есть множество потенциальных или
актуальных сторонников. Это и 11 миллионов чистых великороссов, и это большинство
православных малороссов, это и объективные советские евразийцы, которыми являются
все люди с социалистическими симпатиями. Даже самые радикальные самостийники и
украинские националисты, которые обладают сознанием, что атланти-стский Запада несет
смерть всем национальным культурам, всем традиционным ценностям, даже и они ради
высокого идеала Традиции и понимая объективные закономерности геополитики должны
стать сторонниками евразийского объединения, Новой Империи, Империи Света и
Правды, против колониального "нового мирового порядка", несущего вырождение,
обнищание, гибель и ложный свет капитала всем народам и нациям земли.
Победить атлантистское зло мы сможем только в едином строю.
- 113 -
Глава 5
Кавказский вызов
5.1 Глобальный контекст
Кавказ является традиционной сферой противостояния русских и
западноевропейских геополитических интересов. Войны за контроль над Кавказом и
Закавказьем велись на протяжении последних трехсот лет между евразийским полюсом
(Москва) и атлантистским полюсом (западная Европа, особенно Англия). Смысл
позиционной геополитической войны состоял в следующем: Россия стремилась выйти к
теплым морям, к Югу, к Индии и Индийскому океану, Англия стремилась всячески
противостоять этому. Кавказские войны, Крымская война, все русско-турецкие и русско-
иранские войны имели именно этот геополитический смысл. С обратной от России
стороны всегда находилась Англия.
Эта же картина столкновения на Кавказе русско-английских интересов была и
вначале XX века и в послереволюционные годы.
Царская и позже Советская Россия, понимая центральное значение этого региона,
сумела в целом решить геополитическую ситуацию в свою пользу, и добилась победы на
среднестратегическом уровне: укрепления контроля над Восточном побережьем Черного
Моря и над большей частью Каспия. Хотя задача максимум — выход к Океану, так и не
была решена. Последняя стратегическая операция в этом направлении — вторжение в
Афганистан — закончилась катастрофой.
В XX веке особым значением стал обладать фактор нефти как движущей силы
индустриальной цивилизации. И в этой перспективе традиционно ключевое значение
кавказского региона стало еще более центральным за счет Каспия. По своим запасам
Каспийский регион является вторым после Саудовской Аравии.
С середины XX века многовековой дуализм между Россией и Западом (особенно
Англией), называемый в геополитической науке дуализмом "евразийство- атлантизм",
воплотился в противостоянии двух сверхдержав СССР — США. Проблема кавказского
региона и прилегающих к нему территорий оказалась частным случаем глобального
противостояния.
Это противостояние никуда не исчезло и после распада СССР, но, напротив,
обнаружилось со всей наглядностью именно его геополитическое (а не только
идеологическое или политэкономическое) содержание.
Все перестроечные и постперестроечные конфликты в этом регионе были
выражением столкновения двух глобальных геополитических сил, которые прямо или
косвенно стояли за более мелкими действующими лицами социальных, религиозных,
идеологических и этнических усобиц.
Любое рассмотрение кавказского региона в геополитической системе координат
предполагает конечное сведение всей многосложной картины реальной расстановки сил к
глобальному геополитическому дуализму, к столкновению всегда и во всем
противоположных геополитических интересов России и США (шире, стран Северо-
Атлантического Союза).
5.2 Атлантисты против евразийцев в позиционной битве за
Кавказ
Исходя из геополитического дуализма можно легко сформулировать конечную
геополитическую цель и евразийцев и атлантистов в кавказском регионе. Задачей Евразии
является укрепление центростремительных тенденций, сохранение всего этого
пространства под стратегическим контролем Москвы, создание устойчивой конструкции,
продолжающей геополитические традиции царской и советской России, всегда
- 114 -
находившей возможности через гибкую систему контроля и многофакторную
методологию сохранять и укреплять свое влияние и стратегическое присутствие.
Атлантисты заинтересованы в прямо противоположном. Прямые геополитические
интересы США состоят в том, чтобы вывести всю зону из-под влияния Москвы, нарушить
устоявшуюся геополитическую систему, перекроить кавказскую территорию с тем, чтобы
Запад смог извлечь из этого максимальную стратегическую выгоду.
В американском плане есть две стадии: разрушительная и созидательная. Первая
предполагает дестабилизацию Кавказа, разрушение системы баланса сил и приводных
ремней стратегического контроля Москвы. Здесь предполагается использование самых
разнообразных факторов, часть из которых используется чисто прагматически и не имеет
ничего общего с теми силами, которые будут приоритетно поддерживаться на следующем
этапе. Этот второй этап будет заключаться в стабилизации ситуации, но уже в
качественно новой обстановке, когда ключевые позиции в регионе будут сосредоточены в
руках либо прямо проамериканских либо опосредованно служащих антлантистс-ким
интересам сил.
Москва, соответственно, должна ориентироваться на симметричную модель: в
первую очередь, необходимо всячески поддерживать хоть хрупкое, но равновесие,
противодействуя первой фазе атлантист-ского плана. Но так как в реальной ситуации
процессы идут в разрушительном ключе, то, помимо чисто охранительной стратегии,
Москва должна подстраиваться под уже начавшиеся разрушительные процессы, не
пассивно, но активно противодействуя им, пытаясь разрушить операции противника,
смешать ему карты, привнести деструктивный элемент в те системы и структуры, которые
начинают им создаваться. Кроме того, уже отчужденные от Москвы регионы Кавказа (три
страны СНГ и Чечня) должны стать ареной активной геополитической деятельности,
направленной на блокирование там атлантист-ских импульсов, подрыва проамериканских
групп влияния и организаций, на дестабилизацию социально-политического положения,
особенно в тех случаях, когда начинают отлаживаться позитивные связи местных
политических и экономических элит с США и их стратегическими партнерами.
Основной угрозой безопасности России является отсутствие однозначной
политической формулировки идентификации "геополитического противника", что только
и может сделать доктрину национальной безопасности полноценной, непротиворечивой и
действенной. Политическое руководство РФ должно однозначно и документально (в той
или иной форме) утвердить тот очевидный геополитический факт, что нашим главным
противником является США, атлантизм и его стратегические партнеры, и что все
остальные страны, народы и группы рассматриваются исключительно как нечто
промежуточное, как поле столкновения интересов двух объективных цивилизационных и
геополитических полюсов — Евразии и Мирового Острова (США, НАТО).
Следовательно, вся кавказская проблема приобретает в геополитическом срезе новое
измерение.
5.3 Чечня
Центром геополитической активности на современном Кавказе сегодня является
Чечня. Это образование является символом и индикатором всей гаммы геополитических и
стратегических трансформаций в регионе, динамическим центром перемен.
Весь ход современного чеченского конфликта повторяет исторические константы
кавказской геополитики. Небольшие архаичные горские народы под непосредственным
окормлением Турции ведут геополитическую кампанию против России-Евразии в
интересах атлантизма (ранее Англии, сегодня США). Все дело усугубляется еще и тем,
что и в самой современной России, как это ни парадоксально, очень сильно откровенно
атлантистское (русофобское) лобби, которое открыто выступало на стороне Чечни в
период русско-чеченской войны. Затихнув сегодня, оно никуда не исчезло.
Чечня стала детонатором разрушения "русского мира" в регионе Кавказа, повторяя
- 115 -
путь Армении, Грузии и Азербайджана на последних этапах СССР. Но так как в
настоящее время эти страны СНГ оказались в положении самостоятельных государств, то
это уже прошлое. Чечня же являет собой образец грядущих разрушительных этапов,
касающихся непосредственно РФ.
Главной стратегической задачей чеченской войны было отторжение части
российских территорий от Центра, создание беспокойной конфликтной зоны, с аморфной
государственностью. При этом атлан-тисты опирались на все силы, объективно
заинтересованные в сепаратизме без особых различий.
На самом деле, антироссийские силы в Чечне делились и делятся на две
составляющие: проамериканское лобби, связанное с официальной Анкарой и
"ваххабитами" Саудовской Аварии, и на местных националистов, опирающихся скорее на
Иран, суфизм, турецкую фундаменталистскую оппозицию. Обе силы солидарны в
антирусской ориентации, и поэтому на первом этапе были в равной степени поддержаны
Западом, но постепенно — и особенно в будущем, когда речь зайдет о выгоде Запада в
нормализации ситуации в регионе — предпочтение все более будет отдаваться
"ваххабитам". "Атлантистская", протурец-кая группировка в Чечне ориентирована на
саудитов (по логике вещей их кураторством должна заниматься прямая резидентура ЦРУ).
Противоположный полюс — "автохтоны" или "проиранцы" — рано или поздно выступит
в качестве фактора, препятствующего установлению "американского порядка" в регионе.
Внутричеченский расклад лобби, связанных с геополитикой, в качестве модели
простирается и на иные пространства кавказского региона, где существуют вполне
аналогичные силы. Только в одних секторах еще сохраняется по инерции прямое влияние
Москвы, а в других остались только два глобальных фактора. При этом можно констати-
ровать постоянное снижение значения прямого москвоцентризма и повышения значения
сепаратистских в целом тенденций, одна из которых будет поддержана атлантистами в
будущем, асдругая обречена на искоренение после окончания процесса дестабилизации и
отрыва этих территорий от России.
5.4 Три кавказские страны СНГ
Грузия, Азербайджан и Армения являются важным компонентом геополитической
картины Кавказа, и на их примере можно заметить некоторые объективные
закономерности того пути, по которому еще только придется пройти другим народам
Закавказья.
Христианская. Армения, начав с проатлантнсгской политики "независимости от
Москвы", воспроизводя историю начала века, когда армяне предпочли большевистской
Москве "белую" атлантистскую Антанту, быстро осознала все минусы своего
геополитического местонахождения в окружении исламских государств при отсутствии
выхода к морю и качественных безопасных путей сообщения, и заняла однозначно
промосковскую стратегическую позицию. Вместе с тем активно развиваются
региональные связи с Ираном, что вытекает из общей антиатлантистской евразийской
концепции оси Москва-Тегеран.
Православная Грузия более всего была ориентирована антирусски, но и здесь мало-
помалу религиозно-геополитическая рефлексия пробуждается, и осознание
необходимости альянса с Евразией дает о себе знать.
Сложнее всего с Азербайджаном, который, будучи наиболее "просоветской" и
"промосковской" республикой в то время, когда в Армении и Грузии кипели
антимосковские страсти, в настоящее время ориентирован преимущественно на Турцию и
напрямую на США. Ваххабитское влияние здесь минимально, так как азербайджанцы —
шииты, но атлантизм поддерживается через политическое, этническое и экономическое
посредство Анкары. Напряженности с Ираном способствует также проблема Южного
Азербайджана, находящегося на иранской территории.
- 116 -
5.5 Три тренда в кавказской геополитике
Мы можем рассортировать различные политические силы кавказского региона,
включая целые народы и страны по геополитической шкале.
Есть инерциально промосковское лобби, поддерживаемое выходцами из регионов,
занявшими крупные посты в федеральных структурах, и основывающееся на старых
советских лидерах. В исламской среде эта тенденция неуклонно идет на убыль, хотя и с
разными темпами. Но в христианских странах и анклавах помимо инерциально-го
остаточного русофильства замечаются и новые тенденции, основанные на актуальном
осознании всей сложности геополитического пребывания в чуждом религиозном
окружении. Яснее всего это видно в Армении и Осетии, более расплывчато — в Грузии.
Второй тип — национал-сепаратизм с опорой на автохтонность и с ориентацией на
незападный, "традиционалистский" путь развития. Это наиболее "пассионарная" часть
региональных лидеров, ориентированных против всякого универсализма — русского или
американского. Как правило, это мусульмане-фундаменталисты суфийской или фило-
шиитской ориентации, с явными симпатиями к Ирану и определенной антипатией к
"арабскому исламу".
Третий тип — кавказский сепаратизм с ориентацией на Запад, Саудовскую Аравию
и официальную Турцию, причем моралистический суннитский "ваххабизм" здесь вполне
может соседствовать с либерал-демократическими, откровенно атлантистскими темами.
5.6 Потребность в новой модели
Стратегия России на Кавказе должна учитывать общий геополитический контекст. В
данный момент происходит активный слом одной модели влияния и контроля над
регионом и возникает насущная потребность в другой модели. Эта новая модель помимо
традиционной методологии поощрения пророссийских настроений у региональных элит и
игры на внутренних противоречиях, должна учитывать совершенно новую, не
существовавшую ранее ситуацию (необходимо различать два вида сепаратизма, из
которых один является абсолютно неприемлемым и отрицательным как в краткосрочной,
так и в долгосрочной перспективе, а второй, напротив, может быть в долгосрочной
перспективе использован в положительном для Москвы ключе).
Иными словами, наши сегодняшние противники — сепаратисты "традиционалисты",
"фундаменталисты" проиранской ориентации — могут быть использованы в дальнейшем
для геополитической пользы России.
5.7 Дагестан и Чечня
Дагестан является тем стратегическим пространством, которое будет являться
следующими этапом отделения кавказского региона от Москвы. Многонациональный
состав Дагестана, сложнейшая система этнического баланса в управленческих структурах
республики, крайне дисбалансированное сочетание между недоразвитым промышленно-
хозяйственным комплексом (Дагестан на втором месте по степени зависимости бюджета
от центра среди всех республик и областей РФ) и теневым контрабандным "икорным"
бизнесом — все это делало ранее Дагестан территорией, в высшей степени зависимой от
Москвы и потому крайне лояльной, консервативной. Сепаратистские тенденции в
Дагестане были проявлены поэтому менее всего. Но те же самые факторы, которые
служили до некоторого момента гарантией лояльности, могут стать при определенных
обстоятельствах факторами дестабилизации. Как только критический барьер будет
нарушен, хрупкая гармония рискует превратиться в кровавый ад.
Для современной Чечни именно Дагестан является главной стратегической целью в
реализации полного сепаратистского плана по выведению Кавказа из-под влияния
Москвы. В этом солидарны между собой все чеченские лидеры — и "ваххабиты" и
"традиционалисты". Шамиль, с которым связана героическая история борьбы кавказцев
- 117 -
против Москвы, был аварцем (самый многочисленный этнос Дагестана), а выход на
Каспий открывает Грозному новые стратегические горизонты. Поэтому Чечня является
постоянным вектором воздействия на Дагестан в одном направлении — в направлении его
отделения от России.
Есть несколько подходов работе руководства Чечни в отношении Дагестана.
1) Первый — этнический. Агитация чеченцев-акинцев из Ауха за отделение и
присоединение к Чечне. Этой линии придерживается про-турецкая группировка, недавно
вступившая в конфликт с официальным Грозным. Однако, очевидно, что такая позиция
недальновидна, поскольку настраивает остальные дагестанские этносы (аварцев, дар-
гинцев, кумыков, лакцев, лезгин и т.д.) против Чечни. В этом смысле, следует ожидать,
что и "ваххабитское лобби" постарается втянуть Дагестан и его политические силы в
более интегральный проект, контуры которого пока не ясны, но следует предположить,
что в центре его станет идея "объединенного суннизма", "чистоты ислама" (а ля
"талибы"). Параллельно этому вероятно влияние Турции, особенно на тюрков (кумыков),
в'том же направлении.
2) Второй — "фундаменталистский". Этот подход развивает про-иранская
группировка, апеллируя к более общему геополитическому проекту создания
"Общекавказского исламского государства", антирусского И антизападного
одновременно, ориентированного на Иран и представляющего собой самостоятельное
геополитическое образование. Здесь речь идет о выстраивании сложной политической
системы взаимодействия с дагестанскими политическими силами, особенно с аварским
"Народным Фронтом имени имама Шамиля" в целях объединения "традиционного"
суфийского, кавказского ислама в качестве консолидирующего элемента новой
геополитической конструкции.
5.8 Нефть
Важнейшее геополитическое значение имеет фактор каспийской нефти и,
соответственно, нефтепровода. Стратегические планы США сводятся к тому, чтобы
организовать геополитическую зону, соединяющую Каспий с турецким побережьем
Черного моря, причем эта зона должна быть неподконтрольной ни РФ, ни Ирану. Это
предполагает создание "Кавказского государства" или нескольких государств, под
турецким или непосредственно американским влиянием.
Это означает дальнейшее втягивание Азербайджана в зону влияния Турции по
этническому (расовому) признаку. Грузия должна войти в проект через свою
политическую элиту и прозападный клан Шеварднадзе. Остальные кавказские народы —
через распространение "ваххабитского" ислама, завязанного на Саудовскую Аравию.
Конфигурация трубопровода или ряда трубопроводов предполагает в таком случае
вывод каспийско-черноморской зоны из-под влияния России. Это является важнейшей
геополитической задачей США, так как мировые запасы нефти строго ограничены, а
именно через контроль над нефтью и ее транспортировкой в развитые страны США
удается сохранять мировую гегемонию.
СССР не уделял особого внимания Каспийской, нефти, предпочитая развивать
месторождения на Севере Евразии,' поэтому в настоящей ситуации контроль над Каспием
и над каспийско-черноморским пространством является стратегической задачей
глобального противостояния атлантизма и евразийства.
5.9 Ось Москва-Тегеран
Общая структура геополитического контекста всего кавказского региона диктует
Москве границы ее стратегии.
Основным императивом этой стратегии является необходимость противостоять
планам США и их сателлитов в этом регионе, т.е. противодействовать всем проектам и
трендам, могущим быть охарактеризованными как "атлантистские". Именно это должно
- 118 -
быть поставлено во главу угла. Атлантизму следует противостоять не только лобовым
образом, но и через мнимое сотрудничество с ним под видом совместных
"миротворческих" усилий.
Исходя из этого императива, следует закрепить позиции Москвы на Кавказе.
Особенно надо учитывать те тенденции промосковской ориентации, которые
складываются по новым силовым линиям, а не по инерции, сохранившейся с советского
периода. В этом смысле, необходимо предвидеть вперед и высчитывать те факторы,
которые могут выполнять центростремительную функцию после возможного
политического отпадения регионов от прямой зависимости от Москвы. Наилучшим
примером может служить Армения, которая возвращается к пророссийской
геополитической ориентации (являющейся, впрочем, исторической константой армянской
политики) после определенного периода "русофобии" и сепаратизма.
Уже сейчас следует закладывать структурные сети в расчете на грядущие
трансформации. Если создание "Кавказского Государства" станет реальностью, а этого
нельзя исключить, сознавая стремление США (и соответственно, Турции) добиться этого
любой ценой (фактор нефти является здесь особенно значимым), Москве имеет смысл уже
сейчас сориентировать в соответствующем ключе тех лидеров и представителей
политических движений, которые, в свою очередь, в дальнейшем могли бы служить
подрывными элементами относительно проамериканского и протурецкого курса в новом
образовании. Речь идет о "фундаменталистской", "суфийской", "автохтонной" версии кав-
казского исламизма (и национализма), ориентированной на Иран и против США (Запада).
Для этой цели имеет смысл использовать армянскую диаспору, укорененную в
политической реальности Кавказа и прекрасно знающую поведенческие модели и
мотивации региональных элит (свою эффективность армянские спецслужбы доказали в
азербайджанских событиях, приведших к смещению Эльчибея).
Кроме того, имеет смысл сделать ставку на те этнические образования, которые
оказываются в роли "козлов отпущения" при усилении приоритетно вайнахского (или
аварского в Дагестане) влияния на
Северном Кавказе, а также при повышении значения Азербайджана. В этих целях
имеет смысл поддержать лезгинское движение и идею объединения лезгин Дагестана и
Азербайджана в едином этническом образовании, а также умело контролировать осетино-
ингушский конфликт и противоречия между чеченцами-акинцами и лакцами и кумыками
в Дагестане.
Так как одной из главных сфер противостояния является нефть, то Москве следует
заключить с Ираном политический и стратегический пакт, в соответствии с которым обе
страны будут с двух сторон способствовать дестабилизации тех кавказских регионов, где
сильно влияние Турции, "ваххабизма" или непосредственно США, и напротив
стабилизации тех районов, где сильны позиции Ирана и России. Именно эти варианты
трубопровода — Российский и Иранский — следует обоюдно поддерживать с
приоритетом прокладывания его через дружественные (в долгосрочной перспективе) РФ и
Ирану геополитические образования.
Особо о Дагестане. Так как Дагестан является самой вероятной территорией
кавказского конфликта в самом ближайшем будущем, то представляется необходимым
незамедлительно организовать самое тесное сотрудничество российских и иранских сетей
влияния для закладывания в эту неизбежную катастрофу особого сценария, который
должен начинаться с выяснением позиций по Чечне. Ясное понимание российского и
иранского руководства того обстоятельства, что только совместные и скоординированные
усилия в этом направлении могут привести ситуацию к результату, выгодному Москве и
Тегерану, позволят с двух сторон добиться искомого результата, и повернуть
назревающую катастрофу в нужное русло.
Стратегическим партнером Москвы по контролю ф1д разгорающимся дагестанским
конфликтом должен стать Тегеран, а посредующей инстанцией — исламский
- 119 -
этнотрадиционализм и суфизм, а также антиамериканский исламский интегризм.
Глава 6
Ислам против ислама
6.1 Миф об "исламской угрозе"
Среди современных политических мифов, фабрикуемых архитекторами "нового
мирового порядка" и потребляемых наивными массами, одним из зловреднейших является
миф о едином исламском фундаментализме как дикой мракобесной силе, угрожающей
цивилизацион-ному человечеству и особенно "богатому Северу". Существованием
исламской опасности или фундаменталистской опасности оправдывается наличие НАТО.
Этот аргумент является одним из главнейших в политико-стратегических отношениях
между Западом и Россией. Перед лицом этого мнимого зла Запад отводит России роль
заградительного отряда. По крайней мере, на этом настаивают официальные пред-
ставители НАТО и посланцы Вашингтона. На самом деле все обстоит совершенно иначе.
Эта концепция является лишь дымовой завесой, ширмой для осуществления Западом
своих реальных и более изощренных и тонких стратегических операций, направленных на
сталкивание между собой потенциальных союзников в лагере конкурентов для того,
чтобы расправиться с каждым из них поодиночке.
Исламский мир далеко не однороден. В нем есть несколько влиятельных
геополитических узлов, каждый из которых опирается на обособленные религиозные,
исторические, культурные и цивилизаци-онные тенденции и проводит самостоятельную
стратегическую линию как в глобальном, так и в локальном масштабах. Помимо
фундаментализма в исламе существует множество других версий и течений. Но важнее то,
что за самим понятием исламского фундаментализма стоят несколько не просто
различных, но прямо противоположных тенденций. Не осознав этого, мы не сможем
адекватно осознать ни смысл происходящих сегодня кризисных событий в Чечне,
Дагестане, на Северном Кавказе, назревающих катастроф в других районах с ислам-ким
населением на территоррии РФ, ни то, что происходит в исламском мире в целом.
6.2 Полюса ислама
Наиболее геополитически активными полюсами исламского мира являются
следующие цивилизационные и политические центры.
1) Важную роль во всем исламском мире играет Саудовская Аравия, где идеология
ваххабизма является не просто весьма распространенной, но официальной идеологией
правящего режим. Ваххабизм представляет собой моралистическую, пуританскую,
экстремистскую форму арабского суннизма, лишенную намека на какие бы то ни было
мистические, инициатичес-кие элементы. Это — ислам, лишенный духовного измерения,
воплощение моралистического фанатизма и самодовлеющей буквы. В определенном
смысле, к понятию "ваххабизм" термин фарисейство применим в еще большей степени,
чем к иудейской религии.
В современной же реальности этот Саудовский ваххабитский полюс, сопряженный с
тоталитарным правлением нефтяных шейхов, является абсолютным союзником
атлантистского Запада, надежнейшим форпостом США в странах Ближнего Востока и,
шире, во всем исламском мире.
2) Второй, во всем противоположный полюс, воплощен в Иранском исламе
преимущественно шиитского направления. К этой же категории примыкают различные
течения в суннитском исламе, имеющие подчеркнуто мистическую, инициатнческую
ориентацию. Совокупно эти группы можно назвать "суфийски-ми". Это течение и
исторически и философски и культурно представляет собой полную противоположность
- 120 -