Дугин А. Основы геополитики (Книга 1). Основы геополитики
Подождите немного. Документ загружается.
внутриамериканскую действи тельность, поощряя всяческий сепаратизм, разнообраз ные
этнические, социальные и расовые конфликты, активно поддерживая все диссидентские
движения экстремистские, расистские, сектантские группировки, дестабилизирующее
внутриполитические процессы в США. При этом одновременно имеет смысл
поддерживать изоляционистские тенденции в американской политике, тезисы тех (часто
право-республиканских) кругов, которые считают, что США должны ограничиться
своими внутренними проблемами. Такое положение дел России выгодно в высшей
степени, даже если "изоляционизм" будет осуществляться в рамках изначальной редакции
доктрины Монро т.е. если США ограничат свое влияние двумя Америками. Это отнюдь не
означает, что Евразия должна при этом отказываться от дестабилизации
латиноамериканского мира, стремясь вывести отдельные регионы из-под контроля США.
Все уровни геополитиче ского давления на США должны быть задействованы
одновременно, подобно тому, как антиевразийская политика атлантизма одновременно
"спонсирует" процессы развала стратегического блока (Варшавский договор),
государственного единства (СССР) и дальнейшего этно-тер риториального дробления, под
видом регионализации России осуществляя ее прогрессирующий распад вплоть до
полного уничтожения. Heartland вынужден платить Sea Power той же монетой. Эта
симметрия логична и обоснована. Все это является центральной задачей "внешней
геополитики" России относительно США, поэтому более детальный анализ выходит за
рамки данной работы.
Вторая реальность, также обозначаемая термином «Запад», имеет иное значение. Это
Европа, геополитиче ский смысл которой за последние десятилетия резко изменился.
Будучи традиционно метрополией для других частей планеты, Европа впервые оказалась
в ситуации колонии стратегической, культурной, экономической, политической и т.д.
Американский колониализм отличается от более явных и жестких форм прошлого, но его
смысл остается тем же. Европа на данный момент не имеет собственной геополитики и
собственной географи ческой воли, ее функции ограничиваются тем, что она служит
подсобной базой США в Евразии и местом наиболее вероятного конфликта с Евразией.
Такое положение автоматически приводит к тому, что антиамерикан ская линия
становится общей геополитической альтернативой европейских государств, объединяя их
единым проектом, которого никогда не существовало ранее. Объединение Европы в
Маастрихте есть первый сигнал появления Европы как целого и самостоятельного
организма, претендующего на то, чтобы вернуть себе историческое значение и
геополитический суверенитет. Европа не хочет быть ни русской, ни американской. После
конца «холодной войны» эта воля проявилась во всем объеме.
Теперь встает вопрос: каково, в общих чертах, отношение Евразии к своему западному
полуострову?
С чисто геополитической точки зрения, Евразия однозначно заинтересована в том, чтобы
вывести Европу из-под контроля атлантизма, США. Это является приоритетной задачей.
На Западе Россия должна иметь морские границы, это стратегический императив
геополити ческого развития Евразии. Именно отсутствие таких границ, наличие вместо
них сухопутной линии, пересекаю щей Европу посередине, искусственно и
насильственно, привело, в конечном итоге, к геополитическому проигрышу СССР.
Следовательно, задача не повторять ошибок и исправить положение. Евразия только тогда
будет свободна от Sea Power, когда ее стратегическими границами на Севере, Востоке,
Юге и Западе станут океаны так же, как и в случае Америки. Лишь тогда дуэль
цивилизаций будет протекать на равных условиях.
- 211 -
Поэтому у России есть два выхода либо военная оккупация Европы, либо такая
переорганизация европейского пространства, которая сделает этот геополити ческий
сектор надежным стратегическим союзников Москвы, сохранив его суверенитет,
автономию и автаркию. Первый вариант настолько нереален, что обсуждать его всерьез не
следует. Второй вариант сложен, но осущест вим, так как полвека, проведенные Европой
в положении американской колонии, оставили серьезный след в европейском сознании.
Дружественная Европа как стратегический союзник России может возникнуть только в
том случае, если она будет единой. В противном случае атлантический противник найдет
множество способов внести дробление и раскол в европейский блок, провоцируя
конфликт, аналогичный двум мировым войнам. Поэтому Москва должна максимально
способствовать европейскому объедине нию, особенно поддерживая центрально-
европейские государства, в первую очередь, Германию. Альянс Германии с Францией, ось
Париж Берлин (проект Де Голля), является тем позвоночником, вокруг которого логичнее
всего строить тело Новой Европы. В Германии и Франции есть устойчивая
антиатлантистская политическая традиция (как у правых, так и у левых политических
течений). Будучи до поры до времени потенциальной и скрытой, она в определенный
момент заявит о себе во весь голос. Москве же следует ориентироваться на эту линию уже
сейчас, не дожидаясь окончательного развития событий.
Задача Москвы вырвать Европу из-под контроля США (НАТО), способствовать ее
объединению, укреплять интеграционные связи с Центральной Европой под знаком
основной внешнеполитической оси Москва Берлин. Евразии нужна союзная
дружественная Европа. С военной точки зрения, она еще долго не будет представ лять
сама по себе (без США) серьезной угрозы, а экономическая кооперация с нейтральной
Европой сможет решить большинство технологических проблем России и Азии в обмен
на ресурсы и стратегическое военное партнерство.
Исходя из этой внешнегеополитической задачи, следует анализировать и
внутриполитическую ситуацию России в ее западных регионах.
5.2 Разрушить «санитарный кордон»
Основной формулой анализа геополитики «русского Запада» является принцип: «Европе
европейское, России русское». Здесь, в целом, следует поступать так же, как и в случае с
исламским миром новые границы неизбежны, некоторые регионы следует поделить
заново, но во всех случаях главной остается задача создания на Западе дружественно-
нейтральных образований, с максимальной этнокультурной, экономической и социальной
свободой, но со стратегической зависимостью от Москвы. Задача максимум
«финляндизация» всей Европы, но начинать надо с реорганизации пространств, вплотную
прилегающих непосредственно к России.
Здесь сразу возникает сложная проблема: «санитар ный кордон». Атлантистские
геополитики прекрасно осознают стратегическую опасность союза России с Европой
(особенно Германией) и традиционно стремятся всячески помешать этому. Самым
эффективным методом талассократии является «санитарный кордон», т.е. полоса из
нескольких пограничных государств, враждебных как восточному, так и западному
соседу, и напрямую связанных с атлантистским полюсом. В роли такого «санитар ного
кордона» традиционно выступает Польша и восточно-европейские страны,
расположенные южнее Чехословакия, Румыния и т.д. Идея такого «кордона» была
выработана геополитиком Макиндером и весьма успешно воплощалась в жизнь в начале
- 212 -
века и перед Второй мировой войной. Причем в обоих случаях цель была достигнута в
конце концов, между двумя континенталистскими державами Россией и Германией
завязывался конфликт, в результате которого стратегические победы доставались
атлантистам. Своим местом во главе Запада Америка обязана именно двум мировым
войнам, которые обескровили Европу и особенно обессили ли Германию и Россию
(главных соперников атлантиз ма).
Очевидно, что такой «санитарный кордон» возникнет и сейчас, созданный из малых,
озлобленных, исторически безответственных народов и государств, с маниакальны ми
претензиями и сервильной зависимостью от талассо кратического Запада.
Речь идет о появлении геополитической полосы между Балтикой и Черным морем,
состоящей из государств, не могущих войти полноценным компонентом в Европу, но
усиленно отталкивающихся от Москвы и Евразии. Претенденты на членов нового
«санитарного кордона» таковы прибалтийские народы (литовцы, латыши, эстонцы),
Польша (включая западную Пруссию), Белоруссия (эту идею лоббирует католическое
антиевразийское меньшинство), Украина (особенно Западная униато-ка толическая),
Венгрия, Румыния (также под влиянием униатов), Чехия и Словакия. При этом видно, что
почти везде речь идет о католическом секторе Восточной Европы, который принадлежал
традиционно к зоне влияния Запада. При этом мы имеем дело с теми же странами,
которые уже не один раз в геополитической истории выступали как рычаги разрушения
континентальных образований Российской империи, Австро-Венгерской империи,
недавно СССР.
Задача Евразии в том, чтобы этого кордона не существовало. Это в интересах и Европы и
России. Сами эти образования, если рассматривать их в качестве государственных,
несостоятельны, этнически и конфессионально противоречивы, стратегически и
экономически недоразвиты, лишены ресурсов. Иными словами, эти фиктивные
государства имеют смысл только как стратегические зоны, искусственно поддерживаемые
атлантизмом. Повсюду есть факторы, которые привязывают их к Евразии (либо
православие, либо осознание славянского родства, либо наличие русского населения, либо
историческая близость, либо несколько компонентов сразу и т.д.), но есть и
противоположные факторы, сближающие их с Западом (католичество, униатство,
этническая инаковость, политические традиции суверенитета и т.д.). Пока эти
образования представляют собой нечто цельное, они не могут предпочесть ни одну из
двух ориентаций, и именно поэтому становятся в полном смысле слова "санитар ным
кордоном". Интеграции с Востоком препятствует одни элементы, интеграции с Западом
другие. Отсюда постоянная внутренняя и внешняя нестабильность, провоцируемые этими
странами, что играет на руку талассо кратии и является постоянным препятствием на пути
евразийской геополитики и континентального блока.
Единственным путем устранения «санитарного кордона» является полный передел
государственных новообразований на основании чисто геополитических факторов. Это не
обязательно должно автоматически означать аннексию территорий к иным государствам.
Речь может идти о создании на месте государств федераций или нескольких государств,
чья геополитическая ориентация будет, однако, однозначной. Небольшим образова ниям,
единым и этнически, и культурно и конфессио нально, будет легче интегрироваться в
крупные геополитические блоки, а при наличии крепких союзнических отношений между
Россией и Европой новые границы не будут означать подлинного порога, разрыва. Более
того, только отсутствие «санитарного кордона» и может сделать эти общеевразийские
отношения нормальными, превратить пространство от «Дублина до Владивостока» в зону
евразийской кооперации, сотрудничества и стратегического партнерства.
- 213 -
5.3 Балтийская Федерация
Рассмотрим более подробно весь западный пояс, прилегающий к России. Все
пространство делится на несколько секторов. Севернее всего лежит скандинавский пояс,
идущий от Норвегии до Финляндии. В отношении Финляндии общий геополитический
проект мы рассмот рели в главе, посвященной Северу. Здесь речь идет о создании карело-
финского этно-территориального образования с максимальной культурной автономией, но
стратегической интеграцией в евразийский блок. Норвегия и Швеция, а также
Прибалтийские республики принадле жат иному геополитическому контексту, более
широкому, нежели карело-финская проблематика.
Здесь мы сталкиваемся с более общей темой геополитика Балтики и Скандинавии. Самое
удобное было бы в данном случае последовать за шведским геополитиком Рудольфом
Челленом (изобретшим термин «геополитика») и рассмотреть весь балтийский регион как
северное продолжение Средней Европы, структурирован ной вокруг Германии. Челлен
считал, что скандинавская геополитика не может иметь никакого иного развития, кроме
стратегического объединения с Германией, основанной на этнической, культурной и
географической общности. Но связующим элементом всей конструкции должна быть
Пруссия немецкое государство с доминацией протестантской конфессии, общей для
скандинавов. Протестантско-скандинавский блок должен быть северным продолжением
Пруссии, Берлина. Поэтому все это пространство, начав осознавать себя единым целым,
не может обойтись без геополитического восстановления прусского единства. В
настоящий момент Пруссии не существует, ее земли распределены между Германией,
Польшей и Россией. Следовательно, самая главная предпосылка для создания
«нейтральной» политически и дружественной Москве Балтийской Федерации отсутствует.
Отсюда практическая невозможность организовать данный регион в соответствии с
евразийскими принципами.
На чисто теоретическом уровне проблема решается в два этапа:
1) Воссоздается новое этно-конфессиональное пространство в пределах исторической
Пруссии. Инициато рами выступают Москва и Берлин. Из этого вытекает
лояльность названной осевой фигуры в отношении России, которая даст этому
образованию жизнь, уступив часть прусских земель, приобретенных в ходе Второй
мировой войны (Калининградскую область).
2) Вокруг Пруссии начинается процесс стратегическо го объединения балтийских
государств в единый блок. В блок входят Норвегия, Швеция, Германия, Эстония,
Финляндия-Карелия, Дания, возможно, Голландия. Особый статус делегируется
Польше, Литве и Латвии. Обязатель ным условием является выход всех стран из
НАТО и создание в Балтике демилитаризованной зоны. В перспективе
стратегический контроль переходит к Москве и ВС «нейтральной» Европы, т.е. к
евразийскому оборонному комплексу.
Единственным слабым элементом в этой системе оказываются Польша и Литва, где
преобладающей конфессией является католичество. Эти земли были главным рычагом
талассократической геополитики, направленной против Евразии и возможности создания
континенталь ного блока. Более того, в истории существует прецедент значительной
политической самостоятельности Польско-Литовского княжества, а некоторые историки
(в частности, Шпенглер) даже говорили о существовании особой «балтийской
цивилизации», географически совпадающей, в общих чертах, с историческими границами
- 214 -
Польши и Литвы. Лишь определенные исторические условия не позволили этой
цивилизации развиться окончательно и сделали ее «абортивной» (термин Шпенглера).
Надо признать, данная проблема вообще не имеет позитивного решения, так как
формулируется она следующим образом: либо польско-литовское пространство будет
существовать как самостоятельная геополитическая реальность (и тогда она станет
непреодолимым препятствием на пути проевразийского Балтийского единства с осью в
Пруссии), либо его фрагменты будут интегрированы в другие геополитические блоки, а
само оно будет расчленено и задавлено в зародыше. Любая интеграция на католической
основе в этом регионе будет создавать напряжение и в отношении Востока (Москва), и в
отношении Севера (протестантский мир Скандинавии), и в отношении Запада (Германия).
Следовательно, в Польше и Литве главным геополитическим партнером Евразии должны
стать силы, настаивающие на некатолической ориентации политики этих стран
сторонники светской «социал-демократии», «неоязычники», «этноцентристы»,
протестантские, православные религиозные круги, этнические меньшинства. Кроме того,
этническая напряженность в польско-литовских отношениях является чрезвычайно
ценным элементом, который следует использовать и, по возможности, усугублять.
Если воссоздание Пруссии решило бы, по большей части, проблемы с Польшей, которой в
такой ситуации оставался бы только путь на юг (так как Балтийский регион был бы под
германо-русским контролем), то с Литвой ситуация еще более сложная, так как она
является самым северным фрагментом католического мира, имеет длинную береговую
линию на Балтике и отделяет русское пространство от северной оконечности Средней
Европы, не принадлежа ни к тому, ни к другому миру. Очевидно, что атлантистские
геополитики не преминут воспользоваться этим обстоятельством и попытаются именно
Литву сделать причиной раздора и основным препятствием для реорганизации Европы.
Ограничить негативные следствия геополитического расположения Литвы для
евразийского проекта можно только частично, укрепляя стратегическое единство всего
этого ареала и стремясь замкнуть его с северо-запада через шведско-датское звено.
5.4 Католики-славяне входят в Среднюю Европу
Спускаясь южнее, мы попадаем в славяно-католиче ский или униатский регион, который
простирается от Польши через Западную Белоруссию и Западную Украину, Волынь,
Галицию, Словакию и Чехию до Хорватии и Словении на западе Балканского
полуострова. К этому пространству геополитически примыкают Венгрия, Австрия и
Бавария, населенные, соответственно, католиками венграми и немцами. Униатская
церковь существует также и в православной Румынии. Это преимуществен но славянское
пространство несмотря на свое этническое и расовое родство с Россией никогда не
отождествляло себя с восточно-славянской государственностью, а в еще меньшей степени
с евразийской империей Москвы. Этническое родство в данном случае не является
достаточным основанием для геополитической интеграции. Двусмысленность этого
фактора исторически порождала конфликты и войны России и Германии (шире Европы),
препятствовала органичной и непротиворечивой организации геополитического ансамбля
Центральной Европы.
Культурно славянские католические народы сложились в Австро-Венгерской империи, и
этнические трения с ней, приведшие к распаду, возникли только тогда, когда сама Вена
потеряла представление о своей наднациональ ной имперской геополитической миссии и
стала все больше и больше отождествляться с этническим "германиз мом". Единственным
исключением является лишь Богемия, Моравия и Босния, где славянство изначально
осознавало свое духовное отличие от германо-католического начала, что выразилось в
- 215 -
гуситских войнах, реформаци онных брожениях и всплесках сектантства (в случае
боснийских сербов-богомилов). С геополитической точки зрения все эти народы
принадлежат Средней Европе и должны структурироваться вокруг среднеевропейского
Центра, которым естественным образом является Германия. Прямое воздействие на эти
области Москвы никогда не сможет стать приоритетным, так как этническая близость
лишь подчеркивает культурно-исторические и духовно-конфессиональные различия.
Исходя из этих соображений России необходимо отказаться от прямого контроля над
странами Восточной Европы, предоставив их германскому контролю. При этом Москва
должна не просто пассивно ждать, пока это произойдет само собой, но активно
способствовать органичным процессам в этой сфере, чтобы стать вместе с Берлином
инициатором и реализатором всего процесса, приобретая тем самым геополитическую
долю в решении всех деликатных проблем. При этом придется отказать ся от доминации
над некоторыми регионами Западной Украины Галицией и Закарпатьем, компактно
заселенных униатами и католиками. Это же касается некоторых регионов Белоруссии.
Отказываясь от прямой политической доминации над некоторыми территориями, взамен
Москва должна получать право стратегического присутствия на самых западных границах
всего Среднеевропейского региона. В этом и заключается смысл всей реорганизации
Восточной Европы. Москва должна пойти на предоставление всему католико-славянскому
пространству возможности интеграции в Среднюю Европу под началом Берлина, т.е.
замкнуть эту зону по принципу Север Юг. Единственно важно изъять из этого ансамбля
Литву (по причинам, о которых мы уже говорили, чтобы вся среднеевропейская
конструкция патронировалась строго двумя сторонами (Россией и Германи ей), при
совершенном исключении Запада талассо кратии, так как в противном случае весь этот
пояс приобретет противоположное значение, превратившись в "санитарный кордон" (хотя
он создается как раз для того, чтобы не допустить возникновения такого "кордона").
5.5 Объединение Белоруссии и Великороссии
На карте, учитывающей конфессиональную структуру Восточной Европы, отчетливо
видно, как по мере движения к югу православное население сдвигается все западнее,
тесня католическое. Некоторые сербские земли доходят до Адриатического побережья, а
кроме того, определенный процент православных есть и среди албанцев (основателем
независимой Албании был православный священник Фан Ноли).
Эти территории, куда входят Белоруссия, центральная часть Украины, Молдавия,
Румыния, Сербия и Болгария, имеют двойственную геополитическую природу
географически они принадлежат к южному сектору Средней Европы, а культурно и
конфессионально к России-Евра зии. Духовная идентичность этих народов складывалась
из противостояния исламу на юге и католичеству на западе, их национальная идея
неразделимо связана с православием. В такой ситуации Москва не может ни полностью
делегировать геополитический контроль над регионом Германии, ни заявить о своем
прямом политическом влиянии на эти страны. Тем более, что в русско-молдавских и
русско-румынских отношениях (не говоря уже об Украине) не все гладко. Наиболее
тесные исторические контакты у России с Сербией, но на них невозможно построить
тактику интеграции всего региона, так как у Сербии со своими православными соседями
также традиционно довольно натянутые отношения. Кроме того, общую картину
геополитической стратегии России на Балканах мы осветили в главе, касающейся Юга.
Здесь же следует более конкретно рассмотреть территории, которые занимают
Белоруссия, Украина и Румыния (с Молдавией).
- 216 -
В отношении Белоруссии геополитическая картина довольно ясная. За исключением
небольшой части полонизированных белорусов (католиков и униатов, а также поляков),
подавляющее большинство населения однознач но принадлежит русскому пространству и
должно быть рассмотрено как субъект центрального евразийского этноса, т.е. как
«русские» в культурном, религиозном, этническом и геополитическом смыслах. Языковая
специфика, некоторые этнические и культурные особенно сти не меняют общей картины.
Поэтому с Белоруссией Москва должна интегрироваться самым тесным образом, не
забывая при этом о том, что поощрение культурной и языковой самобытности белорусов
является важным позитивным моментом во всей системе евразий ской интеграции. В
отношении этносов, принадлежащих к единому государству, этот принцип следует
соблюдать столь же строго, как и в отношении пограничных народов или соседей.
Единственный болезненный шаг в Белоруссии, который необходимо предпринять для
предупреждения центробежных и подрывных тенденций, это выделение в особую
административную категорию некоторых областей, компактно заселенных католиками и
униатами вплоть до предоставления им значительной автономии, достаточной для того,
чтобы войти в Среднеевропейское пространство. Стремление любой ценой удержать
Белоруссию всю целиком под прямым и жестким контролем Москвы приведет к тому, что
и в ней самой и со стороны западных соседей Россия будет иметь тлеющие угли
потенциального геополитического конфликта, который в данном случае (в отличие,
например, от Литвы) может быть решен в интересах всех заинтересован ных сторон.
Белоруссию следует рассматривать как часть России, и поэтому интеграцию с ней надо
проводить по оси Запад Восток, являющейся приоритетной во всех случаях внутренней
организации этнически однородного пространства. Настоящая западная граница России
должна пролегать намного западнее, поэтому в полноценной геополитической картине
белорусские земли скорее относятся к центральной области, чем к западной окраине.
5.6 Геополитическая декомпозиция Украины
Вопрос Украины более сложен, хотя модель геополитического состава этого государства
очень сходна. Здесь, правда, важную роль играет геополитический масштаб Украины,
которой представляет собой гигантское территориальное образование, превышающее по
объему многие крупные европейские державы. Несравнимо более активен на Украине и
сепаратизм, и тенденции политиче ского суверенитета. Украина как государство не имеет
никакого геополитического смысла. У нее нет ни особенной культурной вести
универсального значения, ни географической уникальности, ни этнической
исключительности. Исторический смысл Украины отражен в самом ее названии
«Украина», т.е. «окраина», «пограничные территории». В эпоху Киевской Руси
территории нынешней Украины были центром государственности восточных славян, для
которых в то время Владимир (позже Москва) был восточной окраиной («украиной»), а
Новгород северной. Но по мере превращения Руси из славянского государства в
евразийскую империю геополитические функции крупнейших центров радикально
поменяли свое значение. Столицей империи стала Москва, а Киев превратился во
второстепенный центр, в котором сходились евразийское и среднеевро пейское влияния.
Ни о каком синтезе культур не могло быть и речи. Скорее всего, более архаические,
сугубо русские православные пласты подвергались динамическому более
«модернистическому» воздействию Западной Европы особенно через Польшу на западе и
Австро-Венгрию на юго-западе. Безусловно, украинские культура и язык своеобразны и
уникальны, но какого бы то ни было универсального значения они лишены. Казаческие
поселения, которые образовали, в значительной мере, украинский этнос, отличались
независимостью, особым этическим, хозяйственным и социальным укладом. Но всех этих
- 217 -
элементов недостаточно для геополитической самостоятельности, а потамическая карта
Украины, где главные реки (Днестр, Днепр и т.д.) текут параллельно друг другу,
объясняет замедленное развитие украинской государственности.
По этой причине самостоятельное существование Украины (особенно в современных
границах) может иметь смысл только в качестве «санитарного кордона», так как
противоположные по геополитической ориентации элементы не позволят этой стране
целиком присоединить ся ни к восточному, ни к западному блоку, т.е. ни к России-
Евразии, ни к Центральной Европе. Все это обрекает Украину на марионеточное
существование и геополитическую службу талассократической стратегии в Европе. В
этом смысле роль Украины схожа c ролью Прибалтийских республик. На этом основании
одно время всерьез обсуждался проект создания «черноморско-бал тийской федерации»,
т.е. типичного «санитарного кордона» подрывного геополитического образования,
служащего для провокации нестабильности в Восточной Европе и предуготовления
предпосылок для целой серии вооруженных конфликтов. Существование Украины в
нынешних границах и с нынешних статусом «суверенного государства» тождественно
нанесению чудовищного удара по геополитической безопасности России, равнознач но
вторжению на ее территорию.
Дальнейшее существование унитарной Украины недопустимо. Эта территория должна
быть поделена на несколько поясов, соответствующих гамме геополитических и
этнокультурных реальностей.
1) Восточная Украина (все, что лежит восточнее Днепра от Чернигова до Азовского
моря) представляет собой компактно заселенную территорию с преобладанием
великоросского этноса и православным малороссийским населением. Вся эта
территория безусловно близка к России, связана с ней культурно, исторически,
этнически, религиозно. Это прекрасно освоенная, технически развитая область
вполне может составлять самостоятельный геополитический регион, с широкой
автономией, но в безусловном и крепчайшем союзе с Москвой. Здесь
предпочтительней меридианальная интеграция, связь Харьковской области с более
северными (Белгородская, Курская и Брянская области) собственно русскими
территориями и распространение конструкции к югу.
2) Крым это особое геополитическое образование, традиционно отличающееся
этнической мозаичностью. Малороссы, великороссы и крымские татары расселены
в Крыму в очень сложной конфигурации и представляют собой три достаточно
враждебных друг другу геополити ческим импульса. Великороссы ориентированы
подчеркнуто промосковски (более агрессивно, чем на остальной Украине, даже
Восточной). Малороссы, напротив, крайне националистичны. Крымские татары
вообще ориентиро ваны больше на Турцию и довольно враждебны России. Об
учете геополитической ориентации крымских татар вообще не может идти речи,
так как Турция во всех отношениях является прямым геополитическим
противником России. Но с наличием в Крыму татар не считаться также нельзя.
Прямое присоединение Крыма к России вызовет крайне негативную реакцию
малороссий ского населения и создаст проблемы интеграции этого полуострова в
российскую систему через украинские территории, что вообще мало реально.
Оставлять Крым «суверенной Украине» также невозможно, поскольку это создает
прямую угрозу геополитической безопасности России и порождает этническую
напряженность в самом Крыму. При учете всех этих соображений напрашивает ся
вывод о необходимости придания Крыму особого статуса и обеспечения
максимальной автономии при прямом стратегическом контроле Москвы, но с
- 218 -
учетом социально-экономических интересов Украины и этнокуль турных
требований крымских татар.
3) Центральная часть Украины от Чернигова до Одессы, куда попадает и Киев,
представляет собой другую законченную область, где этнически доминирует
малороссий ский этнос и язык, но преобладающей конфессией является
православие. Эта православная Малороссия представляет собой самостоятельную
геополитическую реальность, культурно родственную Восточной Украине и
безусловно входящую в евразийскую геополитическую систему.
4) Западная Украина неоднородна. На Севере это Волынь, отдельный регион, южнее
Львовская область (Галиция), еще южнее Закарпатье (западный выступ), и наконец,
восточная часть Бесарабии. Все эти регионы представляют собой довольно
самостоятельные области. На Волыни преобладают униаты и католики, эта область
культурно принадлежит католическому геополитическо му сектору Средней
Европы. Почти такая же картина в Галиции и Закарпатье, хотя эти более южные
земли представляют собой отдельную геополитическую реальность. Волынь
исторически связана с Польшей, а Галиция и Закарпатье с Австро-венгерской
империей. Бессараб ские земли Украины населены смешанным населением, где
малороссы и великороссы перемежаются румынами и молдаванами. Этот регион
практически целиком православный и представляет собой православный пояс,
наискось уходящий от Великороссии на Балканы к Сербии. Весь сектор от
Бесарабии до Одессы следует отнести к центрально-украинскому
геополитическому пространст ву, поэтому его логичнее включать в
меридианальный левобережный пояс Днепра, западная граница которого
простирается от Ровно до Ивано-Франковска по оси Север Юг и далее по Днестру
до Одессы на юге.
Таким образом, Западная Украина, в узком смысле этого понятия, состоит из трех
областей Волыни и Галиции и Закарпатья. Будучи территориально близкими, они
отличаются по рельефу (Закарпатье горный массив, как и Словакия), этническому составу
и политическим традициям. Этим областям, которые сегодня активно влияют на общую
политическую атмосферу Украины, активно проводя антимосковскую, прозападную
геополитическую линию, следует предоставить значитель ную степень автономии (вплоть
до политической), чтобы оторвать эти «подрывные» территории от православного и в
целом прорусского общеукраинского пространства как центрального, так и восточного.
Стратегическая граница России на этих параллелях не может зависеть от места
прохождения украинско-польской, украинско -венгерской или украинско-словацкой
границы. Эта стратегическая граница должна пролегать много западнее, по меньшей мере,
на западной оконечности Средней Европы, а в лучшем случае по Атлантике. Именно
исходя из такой перспективы предпринимается вся геополитическая
переструктурализация этого региона, так как, выступая в роли инициатора
геополитических преобразований в Восточной Европе и в качестве главного партнера
Германии, Россия должна настаивать, в первую очередь, на условии выведения всей этой
области из-под атлантистского контроля и создания на этом месте комплекса евразийской
континентальной обороны, состоящей из военно-стратегической кооперации России с
Европой в целом.
Волынь, Галиция и Закарпатье могут составить общую «западно-украинскую
федерацию», степень интегрированности внутри которой может устанавливаться
произвольно в зависимости от конкретных обстоятельств. Здесь важнее всего провести
культурно-конфессиональ ную границу между Центральной Украиной (собственно
- 219 -
Киевской землей) и Западной Украиной, чтобы избежать дисгармоничного центрально-
европейского католическо го или униатского влияния на православные территории.
Украинский фактор является наиболее уязвимым местом в западном поясе России. Если в
других местах опасность разрушения геополитической состоятельности heartland'а
является потенциальной, и позиционная борьба за евразийскую геополитическую систему
ставит перед собой лишь превентивные цели, то факт существова ние «суверенной
Украины» является на геополитическом уровне объявлением России геополитической
войны (а это дело не столько самой Украины, сколько атлантизма и Sea Power). Речь идет
не о том, что Украина сама сознательно выбирает роль атлантистского «санитарно го
кордона», хотя в некоторых случаях это не может не быть осознанным шагом, но о том,
что она на практике начинает выполнять данную роль, коль скоро она не включается
активно в интеграционные процессы с Москвой или (по меньшей мере) не распадается на
отдельные геополитические составляющие.
Украинская проблема главная и самая серьезная проблема, которая стоит перед Москвой.
Если проблемы Севера и «полярной трапеции» связаны с далеким будущим России и
Евразии, если освоение Сибири и битва за Lenaland имеет значение для близкого
будущего, если, наконец, позиционная стратегия переустройства азиатского Юга имеет
для России актуальное, но превентив ное значение геополитика Запада и центр этой
геополитики «украинский вопрос» требует от Москвы немедленных ответных мер,
поскольку речь идет о нанесении России уже в настоящем стратегического удара, не
реагировать на который «географическая ось истории» просто не имеет права.
Учитывая то, что простая интеграция Москвы с Киевом невозможна и не даст устойчивой
геополитической системы, даже если это произойдет вопреки всяким объективным
препятствиям, Москва должна активно включаться в переустройство украинского
пространства по единственно логичной и естественной геополитической модели.
5.7 Румыния и Молдавия интеграция под каким знаком?
Румыния и Молдавия представляют собой две части единого геополитического региона,
населенного единым православным этносом потомками даков, говорящи ми на языке
латинской группы и в значительной степени вобравшими культурные, языковые и
расовые элементы славянского окружения. С геополитической точки зрения интеграция
Румынии и Молдавии неизбежна, но при этом Москва должна стремиться провести это
объединение в своих целях, чтобы включить это пространство в зону своего прямого
стратегического контроля. Культура Румынии представляет собой в целом типичную
православную модель, прямо связывающую эти земли с Евразией. Единственным
препятствием для совершенной интеграции этих земель в Россию является языковый
фактор и геополитическая близость к католическим регионам. Кроме того, на западе
Румынии в Банате значителен процент венгров-католиков и румын-униатов.
Через Румынию, Молдавию и Центральную Украину проходит непрерывная полоса,
населенная православны ми народами, связывающая земли России с Сербией, форпостом
Евразии на Балканах. В интересах Евразии превратить всю эту область в единый
стратегический и культурный регион фактически в одну страну. Это требует от Москвы,
чтобы именно она выступила инициатором молдавско-румынской интеграции, знак
которой должен быть изначально определен как православный и евразийский. При этом
важно, чтобы румынский православ ный анклав с востока и с запада замыкали собственно
славянские православные народы украинцы и сербы, обеспечивая таким образом
- 220 -