Дугин А. Основы геополитики (Книга 1). Основы геополитики
Подождите немного. Документ загружается.
расположенный от восточной границы с Монголией до реки Уссури. Исходя из логики, он
должен был бы стратегически контролироваться Россией, так как в противном случае он
неизбежно станет поводом для позиционных коллизий между «геополитической осью
истории» и территориями, геополитически входящими в rimland, а Китай несомненно
относится к категории rimland (в этом ни у кого из геополитиков никогда не было и тени
сомнений).
В отношении названной полосы «русской Сибири» справедлив один и тот же
геополитический принцип: весь этот территориальный сектор необходимо активно
интегрировать в единое геополитическое поле, причем приоритетным направлением здесь
будет широтная интеграция по длинной оси Челябинск Хабаровск (меридианальная
короткая ось Хабаровск Владивосток является продолжением этой линии в особом
геополитическом секторе). Все это пространство гигантской протяженности составляет
главное стратегическое преимущество России как подлинно евразийской державы.
Благодаря этому южно-сибирскому коридору Россия получает возможность накрепко
связать регионы Центра с тихоокеанским побережьем, обеспечив тем самым
потенциальную магистраль полноценного освоения Сибири и окончательного выхода
Москвы в Тихий океан. Это полоса является рычагом управления всей Евразии, включая
Европу, так как организация высокотехнологической континентальной связи от Дальнего
Востока до Дальнего Запада позволяет таким образом переструктуриро вать планетарную
реальность, что талассократический контроль над океанами извне потеряет свое ключевое
значение. Ресурсы Сибири свяжутся в перспективе с высокими технологиями
континентальной Европы и развитой Японии, и когда это сможет осуществиться,
планетарной доминации талассократии наступит конец.
Широтная интеграция Сибири (ось Челябинск Хабаровск) является наиважнейшим
стратегическим преимуществом, которое есть только у России. С освоения этой области
может начаться вся геополитическая история будущего, и в этом случае пророчества
Шпенглера оправдаются.
В более узком, «внутреннем», смысле развитие интеграции «русской Сибири» дает
возможность расширению геополитического контроля и по меридиану. Южный «тюрско-
монгольский» пояс будет связываться с более северными сугубо русскими территориями,
при том, что максимально широкая этнокультурная автономия будет сопровождаться
экономической интеграцией и стратегической доминацией русской оси Челябинск-Влади
восток. Причем в этот процесс должны включаться такие разнородные в
административном смысле образова ния, как Казахстан, автономные округа и республики
на территории РФ, Монголия и, возможно, некоторые районы китайской Манчжурии.
Вместе с этим аналогичный меридианальный вектор предполагается и в северном
направлении, где ситуация отличается лишь тем, что автохтонное нерусское население
гораздо более разряжено, политически менее развито и не имеет свежего исторического
опыта политического суверенитета. В Ханты-Мансийском и Эвенкском округах, а также в
Хабаровском крае предел северного расширения пояса «русской Сибири» устанавливается
параллельным процессом внутренней интеграции «северной трапеции». Эта интеграция в
отличие от сложной геополитической функции «русской Сибири» (ось Челябинск
Хабаровск), которая имеет три вектора развития (широтный, северный и южный) и
сталкивается в ряде случаев со сложившимися и довольно самостоя тельными
политическим формами (государствами), имеет простой чисто широтный характер.
Поэтому оба геополитических процесса будут развиваться в разном ритме, а
следовательно, конкретная результирующая граница между развитием «русской Сибири»
- 191 -
на север и общей интеграцией «северной трапеции» будет зависеть от непредсказуемых
факторов.
Все эти геополитические вектора развития не являются по сути чем-то новым и
неожиданным, так как они оказываются лишь продолжением масштабных исторических
процессов движения России на восток и становления евразийской державы. Русский путь
к Тихому Океану не случаен, и территории русского освоения Сибири также следуют
ясной географической логике. Этот путь соответствует рельефной границе Леса и Степи,
на геополитическом синтезе которых основано само Русское Государство. По «опушке»
северных таежных лесов, граничащих со степью (или лесостепью), двигались русские
освоители Сибири, оседая на наиболее пригодных для жилья и сельского хозяйства
землях. От Челябинска до Байкала этот ландшафтный сектор представляет собой
сужающийся клин. А от Байкала до тихоокеанского побережья это сплошная зона
северных лесов, постепенно и незаметно переходящих в леса тропические. При этом
увеличивается процент нагорий и горных массивов.
Эта зона от Байкала до устья Амура снова возвраща ет к проблеме «Lenaland», которая
уже вставала тогда, когда мы разбирали якутский сектор «северной трапеции».
3.3 Позиционная битва за Lenaland
Как и в случае Якутии (при анализе геополитики русского Севера), при подходе к
Восточной Сибири, простирающейся восточнее Енисея, мы сталкиваемся с целым рядом
геополитических проблем. Забегая вперед, заметим, что в третий раз столкнемся со
сложностями и тогда, когда дойдем до разбора самого восточного сектора «евразийского
Юга».
Уже с чисто географической точки зрения, за Байкалом начинается серьезное изменение
рельефа по сравнению со всеми более западными секторами Евразии. Там, между
континентальными лесами на севере и тропическими (горными) лесами на юге,
обязательно пролегали зоны степей, что создавало естественную симметрию, с
выделением центральной области, первого (степного) периферийного круга и
пограничных рельефов тропических лесов и гор. Эта картина сохраняется от Молдавии до
Алтая, севернее степная прослойка просто пропадает. В случае Восточной Сибири, мы
имеем дело с совершенно новым геополитическим и ландшафтным регионом, требующим
иных позиционных решений. Параллельно неожиданному ландшафтному «вызову»
(плавный переход континентальных лесов в тропические на фоне гор, сопок и холмов)
обнаруживается и крайне неудачная этнополитическая картина наличие в регионе
нескольких внутренних и внешних национальных образований, чья геополитическая
лояльность России не так очевидна. На фоне крайне слабого заселения всей области
Lenaland русскими геополитическая картина становится крайне тревожной.
Во-первых, территория Бурятии. Она нарушает непрерывность собственно русского
сибирского пояса, выдаваясь далеко на север от озера Байкал. Буряты ламаисты, и в
критические моменты русской истории они пытались основать на своей территории
независимое теократическое государство, ориентированное на Монголию и Тибет. Само
по себе это еще не дает оснований для беспокойства, но здесь возникает и новая проблема
территориальная близость южных границ Якутии к северным границам Бурятии. Якуты
принадлежат к тюркской группе, значительно христианизированы, но часто сохраняют и
древние шаманские традиции. При этом некоторые группы исповедуют и ламаизм. При
наличии выхода Якутии к морю и границы Бурятии с Монголией все это представляет
- 192 -
собой опасность появления потенциального геополитического блока, который имел бы
больше предпосылок для относительной геополитической самостоятельности, чем
Татарстан или некоторые северокавказские народы, сепаратизм которых очевиден. Если
добавить к этому близость тихоокеанского берега, крайне слабо заселенного русскими, то
опасность удваивается за счет возможного контроля талассократии над береговыми
зонами (или секторами зон, потенциальными коридорами из Lenaland'а к Тихому океану).
И наконец, дело еще больше усугубляется тем, что юг Якутии от северо-восточной
границы Китая отделяет довольно тонкая полоска Амурской области, что дает основания
для открытия прямого геополитического коридора от южных китайских берегов
Индийского океана до моря Лаптевых на Севере.
Все эти потенциальные геополитические конфигура ции крайне настораживают. Нет
сомнений, что подобная картина не может не представляться крайне заманчивой
атлантистским стратегам, так как богатейшая землями, ресурсами и уникальная в смысле
стратегических возможностей Lenaland оказывается в весьма уязвимом, с
геополитической точки зрения, положении, и любое ослабление российского контроля над
этим регионом может незамедлительно вызвать необратимое отторжение гигантского
куска евразийского материка от самой географической оси истории. Для предотвращения
этих событий недостаточно просто усилить военный контингент, расположенный на
Дальнем Востоке или в Приамурье. Необходимо предпринять масштабные
геополитические шаги, так как речь идет ни больше ни меньше как о потенциальной
позиционной войне. На что следовало бы обратить особое внимание:
1) Важно усилить стратегическое присутствие представителей Центра на юге Якутии.
Это достигается через направленную миграцию и планомерную «колониза цию»
земель народами из более западных регионов.
2) Следует осуществить то же самое с землями, лежащими к северу от озера Байкал. В
таком случае опасные границы будут раздвинуты.
3) Одновременно необходимо усиленно осваивать север Иркутской области и всю
Амурскую область, осуществляя план целенаправленной «колонизации» этих
территорий.
Эти три меры надо подкрепить усилением военного присутствия в означенной зоне и
активизацией стратегического, экономического и технологического расширения к западу
и к востоку. Все это призвано сгладить опасное сужение «русского пояса».
4) Следует активизировать позиционное давление на северо-восточный Китай,
предпринять превентивное давление на эту область, которое изначально
предупредило бы любое геополитическое поползновение Китая к северному
расширению.
5) Необходимо максимально укрепить демографиче ски и стратегически сектор,
расположенный между городами Благовещенск Комсомольск-на-Амуре Хабаровск,
чтобы создать здесь массивный щит от потенциальной талассократической (с моря)
или китайской (с суши) геополитической агрессии.
6) Все эти меры важно подкрепить максимальной активизацией русско-монгольских
отношений, так как бесплодная и мало привлекательная в иных отношениях
Монголия для геополитики этого региона представляет ся ключевой и важнейшей
территорией. Массивное военное присутствие России вдоль всей монгольско-китай
- 193 -
ской границы, и особенно на ее восточной части, минимализировало бы
геополитический риск отторжения Lenaland.
Напомним, что геополитика Севера предполагала сконцентрировать особые усилия в этом
же секторе только с севера, с побережья Ледовитого океана. Соединение обоих
геополитических стратегий и их параллельное осуществление позволит России заложить
позиционную основу на далекое будущее, когда важность этих земель будет настолько
очевидной, что от контроля над ними будет зависеть планетарное значение Евразии в
целом.
Геополитическая битва за Lenaland должна начинать ся уже сейчас, хотя широкое
внимание к этому региону будет привлечено позже. Но если не заложить правильной
геополитической и стратегической модели изначаль но, разрешить конфликт после того,
как он начнется, будет гораздо сложнее, а может быть, это окажется невыполнимым.
В геополитике основные сражения выигрываются задолго до того, как они переходят в
открытую форму политического или международного конфликта.
3.4 Столица Сибири
Проект интеграции Сибири ставит вопрос о географи ческом центре этого процесса, т.е. о
той точке, которая смогла бы стать полномочным представителем Москвы за Уралом и
выполнять функцию притяжения для всех остальных регионов. На эту роль более всего
подходит Новосибирск, который не просто является крупнейшим городом всей Сибири,
но и важнейшим интеллектуаль ным центром общероссийского масштаба.
От Новосибирска западная ось идет к Екатеринбургу, столице Урала, а Восточная к
Иркутску, далее Хабаровску и Владивостоку. На Новосибирск, таким образом, падает
важнейшая функция связи всего «русского пояса Сибири», в котором он является главным
звеном. Ось Москва Новосибирск становится важнейшей силовой линией «внутренней
геополитики» России, тем главным «лучом», по которому осуществляется
взаимообратный процесс обмена центробежными энергетическими потоками из Центра и
центростремительными от периферии.
Уральский регион с центром в Екатеринбурге имеет смысл замкнуть на Москву
непосредственно, а не делать из него промежуточную инстанцию в сообщении между
центральной частью России и Сибирью. Геополитиче ская позиция Новосибирска
настолько важна, что этот город и прилегающие к нему регионы должны обладать особым
статусом и особыми полномочиями, так как именно отсюда должны расходиться
вторичные геополитиче ские лучи по всей Сибири к северу, югу, востоку и западу.
Исключение из такой вторичной централизации имеет смысл сделать только для
Приморского края и южных секторов Хабаровского края. Это совершенно особая зона,
жестко связанная с проблематикой Lenaland и позиционной борьбой за контроль над ней.
В этом отношении особый статус должен быть предоставлен Хабаровску и Владивостоку,
и их следует напрямую связать с Москвой (как и Екатеринбург).
Для взаимодействия с «северной трапецией» удобно организовать дополнительные
стратегические оси Новосибирск Норильск и Хабаровск Магадан. Таким образом Восток
будет стратегически сопряжен с Севером.
- 194 -
Восток, как и Север, представляет собой плацдарм геополитики будущего. Здесь лежит
судьба Евразии. При этом благоприятный климат «русской Сибири» делает ее более
предрасположенной к тому, чтобы именно отсюда начинать грандиозный проект создания
новой континентальной модели. Здесь должны быть построены новые города и
проложены новые магистрали, освоены новые земли и месторождения и созданы новые
военные базы. При этом важно изначально закладывать в проект гармоничное сочетание
двух начал рельеф, ландшафт, этнокультурный фактор, наконец, экологию, с одной
стороны, и технические и стратегические критерии, с другой. Архаичные традиции
следует соединить с новейшими технологичными разработками. Надо учитывать места
древнейших стоянок человека в этих землях и соотносить с ними выбор для развития
производств и военных баз.
Такая логика приводит к открытой перспективе появления в Сибири нового центра, пока
не проявленного и не задуманного. И по мере развития всего русского Востока, по мере
актуализации Тихого океана как «океана будущего» не исключено, что встанет вопрос и о
переносе столицы всей Евразии именно в эти земли в небывалую и еще не существующую
блистательную столицу Нового Тысячелетия.
Придет время, когда Москва утратит свое «срединное» значение, станет недостаточной в
геополитическом смысле, слишком «западной». И тогда вопрос о Новой Столице в
Сибири получит не просто общегосударствен ное, но общеконтинентальное, общемировое
значение.
Однако нельзя ни на мгновение упускать из виду, что такая перспектива возможна только
при выигрыше позиционной борьбы за Lenaland, без чего геополитическое возрождение
Евразии немыслимо.
- 195 -
Глава 4. Новый геополитический порядок Юга
4.1 «Новый геополитический порядок» Юга
Геополитика южных регионов (как и западных) связана с планетарной миссией России-
Евразии в еще большей степени, нежели проблемы Севера и Востока. Если даже при
рассмотрении Севера и Востока, принадлежа щих геополитически ко внутрироссийским
территориям, внешнеполитический фактор возникал постоянно, то в случае разбора
проблематики Юга (равно как и Запада) говорить только о «внутренней геополитике»
России просто не имеет смысла, так как все внутрироссийские реальности настолько
связаны здесь с внешнеполитиче скими, что их разделение просто невозможно без того,
чтобы полностью не нарушить строгость общей геополитической картины.
В отношении Юга у «географической оси истории» есть только один императив
геополитическая экспансия вплоть до берегов Индийского океана. Это означает
центральность и единственность меридианального развития, однозначную доминацию оси
Север Юг. С геополитической точки зрения, все пространство, отделяющее российскую
территорию от южной береговой линии Евразии, является полосой, чью площадь
необходимо свести к нулю. Сам факт существования rimland'а, который является не
линией, но полосой, есть выражение талассократического воздействия, противоположного
базовому импульсу континентальной интеграции. Если rimland Евразии на севере и
востоке России сведен к нулевому объему, и континент здесь является геополитиче ски
законченным (единственно, что остается это сохранять позиционное статус кво, заранее
предупреждая возможность превращения линии в полосу под воздейст вием
талассократического импульса), то rimland на юге (и западе) представляет собой
открытую проблему. На востоке и севере у России rimland актуальная линия, но
потенциальная полоса, а на юге и западе наоборот актуальная полоса, но потенциальная
линия. В первом случае основным императивом является оборона и защита, сохранение,
консервация положения вещей и предупредительные геополитические ходы. Во втором
случае речь идет, напротив, об активно наступательной геополитике, об экспансии,
суммарно «оффенсивной» стратегии.
На Юге всей Евразии Россия должна установить «новый геополитический порядок»,
исходя из принципа общеконтинентальной интеграции. Поэтому все сложившиеся
политические образования Юга исламские страны, Индия, Китай, Индокитай следует
заведомо рассматривать как театр континентальных позиционных маневров, чья
окончательная задача заключается в том, чтобы стратегически жестко соединить все эти
промежуточ ные регионы с евразийским Центром с Москвой.
Отсюда вытекает концепция «открытых лучей», идущих от Центра к периферии, которые
не останавливают ся на собственно российских границах, но должны быть проведены
вплоть до южного океанского берега. Те отрезки «лучей», которые приходятся на
российские территории, являются актуальными, на те страны, которые стратегически
солидарны с Россией полуактуальны ми, а на те государства, которые следуют
собственному геополитическому пути или (в худшем случае) входят в зону прямого
атлантистского контроля потенциаль ными. Общая логика евразийской геополитики в
этом направлении сводится к тому, чтобы вся протяженность лучей стала актуальной или
полуактуальной.
- 196 -
На этом основании все побережье евразийского континента от Анатолии до Кореи следует
рассматривать как потенциальный «русский Юг».
4.2 Зоны и горы-границы
Императив геополитической экспансии в южном направлении предопределяет и
структуру композиции тех областей, которые входят в административные границы России
или в состав союзных с Россией государств (СНГ). Поэтому анализ периферии
актуальных и полуактуаль ных геополитических лучей не должен ни на мгновение
отвлекаться от изначальной тенденции, диктуемой законами геополитики.
«Русским Югом», в более ограниченном смысле, являются следующие зоны:
1) Север Балканского полуострова от Сербии до Болгарии;
2) Молдавия и Южная и Восточная Украина;
3) Ростовская область и Краснодарский край (порт Новороссийск);
4) Кавказ;
5) Восточное и северное побережье Каспия (территория Казахстана и Туркмении);
6) Средняя Азия, включающая Казахстан, Узбекистан, Киргизию и Таджикистан;
7) Монголия.
Над этими зонами континентальный стратегический контроль установлен. Но все они
должны рассматри ваться как базы дальнейшей геополитической экспансии на юг, а не
как «вечные» границы России. С геополитической точки зрения, наличие береговых
полос, не подконтрольных heartland'у, является постоянной угрозой сокращения даже тех
территорий, которые в данный момент соединены с Центром Евразии довольно крепко.
Распад СССР и появление самостоятельных политичес ких образований на базе бывших
союзных республик дает впечатляющий пример того, как отказ от экспансии вовне, к
южным берегам континента (вывод советских войск из Афганистана) неминуемо влечет за
собой откат надежных границ Москвы далеко на север, вглубь континента. Но ослабление
континентального присутствия никогда не порождает вакуум или усиления суверените та
«освободившихся» территорий, так как их провинци альный статус заведомо исключает
их геополитическую автаркию. На место теллурократического влияния Москвы
автоматически приходит талассократическое влияние атлантизма (в той или иной форме).
Следовательно, структура всего внутреннего пояса «русского Юга» должна изначально
рассматриваться как потенциальный наступательный плацдарм.
Однако дело осложняется тем, что практически все пограничные территории приходятся
на горные (часто высокогорные) районы.
На севере Балканского полуострова это Балканские горы, восточнее Кавказ, далее хребет
Копетдаг и Гиндукуш, потом Памир, Тянь-Шань, Алтай. Горный рельеф южный границы
России-Евразии, который во многом предопределил всю историю Востока, в настоящий
момент является одним из важнейших геопо литических козырей атлантизма. Древние
индоевропей цы делили весь евразийский Восток на две составляю щие северный Туран
- 197 -
(все, что выше евразийской гряды гор) и южный Иран (лежащий ниже этой гряды).
Фактически, это деление строго соответствует современ ным геополитическим терминам
heartland (Туран) и rimland (Иран). Спустя несколько тысячелетий южный фронт России
ставит ту же геополитическую проблему, которая была характерна для диалектики
отношений "степные кочевники против оседлых землепашцев Персии".
Но в данном случае ситуация кардинально изменилась в том смысле, что к степному
Турану добавился оседлый славянский северный Лес, сбалансировав и зафиксировав
динамику туранских кочевников. Оседлые индоевропейцы (славяне) замкнули степь с
севера культурными формами, во многом повторявшими архетипы иранского юга. Россия
как Евразия, как синтез Леса и Степи качественно превосходит Туран, а следовательно,
проблема Ирана (шире нерусской Средней Азии) приобретает иной цивилизационный и
геополитический смысл. Особенно это проявляется с момента Исламской революции в
Иране, которая радикально порвала с атлантистской талассократической политикой
шахского режима.
Все эти геополитические аспекты предполагают необходимость в радикально новом
подходе к проблеме «евразийских гор», которые должны утратить функцию
стратегической границы, стать не преградой на пути континентальной интеграции, но
мостом к ней.
Потребность в изменении функции гор на юге России (и ее стратегического ареала)
является столпом будущей евразийской геополитики. Без такой предваритель ной
операции Евразия никогда не добьется действитель ного мирового господства, более того,
никогда даже не приблизится к подлинному равноправному диалогу с талассократией.
4.3 Балканы
Поскольку большинство южных земель России и ее стратегического ареала приходится на
земли, расово, культурно и религиозно отличные от цивилизации русских (кроме Балкан и
Украины), то геополитически оси должны быть строго меридианальны. Отсюда вывод:
следует способствовать всем вертикальным (долготным) интеграционным процессам и
препятствовать всем горизон тальным (широтным), т.е. в сфере, этнически и политически
отличной от собственно русских пространств, следует применять принцип прямо
противоположный принципу, доминирующему в условиях этно-культурной
однородности.
Наметим основные формы геополитической структу ры «русского Юга» (в широком
смысле), поочередно рассматривая все локальные геополитические системы с запада на
восток.
Балканский полуостров. Здесь существует четыре особые зоны:
а) боснийско-хорватская (самая западная и атланти чески ориентированная, чистый
rimland);
б) сербская (расположенная восточнее и явно евразийски ориентированная);
в) болгарская (еще более восточная, имеющая элементы «левантийской версии
rimland'а» наиболее ясно эта модель представлена Турцией и континентально го
евразийского синтеза);
- 198 -
г) греческая (православная, но входящая в атланти стский блок).
«Новый геополитический порядок» (континентальный и евразийский) в этой области (как
и повсюду) основан на поощрении всех интеграционных процессов по оси Север Юг. Это
означает, что следует максимально содействовать укреплению связей Белград Афины и
София Афины. Так как весь регион Балкан представля ет собой мозаичную и крайне
сложную конфигурацию, проект общеславянской южной федерации, состоящей из
Сербии, Болгарии, Македонии, Черногории и Сербской Боснии, который был бы
теоретически идеальным решением, вряд ли осуществим в ближайшее время. Более того,
он предполагает опасный процесс широтной интеграции, которая в таких сложных
этнически регионах является всегда проблематичной. Вспомним, к примеру,
ожесточенные балканские войны начала века между православ ными государствами
Сербией, Болгарией и Грецией и постоянно встающую проблему Македонии, являющейся
«яблоком раздора» внутри потенциально континенталь ных и евразийских православных
держав. Поэтому пример средневековой Сербской «империи» Неманичей может быть взят
в качестве позитивной геополитической парадигмы. Более того, все значительные успехи
Греции в глобальных геополитических проектах (в частности, завоевания Александра
Великого) питались энергиями, идущими с севера Балкан македонская династия, а ранее
дорийский тип индоевропейской Спарты. В рамках малой модели всего Балканского
полуострова сербы (и, отчасти, болгары) являют собой евразийский импульс, выступают
как носители идеи heartland'а. Расположен ная южнее Греция геополитически растянута
между этим северным континентальным импульсом и устойчивой исторической
идентификацией с rimland'ом. Поэтому все объединительные интеграционные проекты
Греции с севером Балкан могут способствовать усилению в Греции
внутриконтинентальных импульсов, что могло бы основываться на конфессиональной
близости с Православ ной Россией.
Если в далекой перспективе можно представить себе общую Балканскую Федерацию,
евразийски ориентиро ванную, то геополитическую программу минимум можно
сформулировать как создание неправильного ромба София Москва Белград Афины (и
снова София), в котором из Центра исходят два луча русско-сербский и русско-
болгарский, а сходятся они в Афинах. При этом вопрос Македонии мог бы быть решен за
счет предостав ления ей особого статуса, чтобы снять камень преткновения между всеми
тремя православными балканскими и потенциально евразийскими (в разной степени)
государствами. Отсюда логически вытекает насущный интерес Москвы в проблеме
Македонии.
Если посмотреть на всю картину с противоположной точки зрения, с позиции
атлантистов, сразу же станет очевидным, что для талассократии важно придать всем
геополитическим процессам прямо противоположный характер.
Во-первых, для «морской силы» важно поддержать проатлантистские силы на севере
Балкан (хорваты и мусульмане), а кроме того, оторвать Сербию и Болгарию от
геополитического союза с Грецией. Для этого удобнее всего использовать Македонию,
которая сможет разрушить все континентальные проекты в этом регионе. А если
подключить Турцию к болгарской проблеме, т.е. способствовать улучшению турецко-
болгарских отношений в ущерб болгарско-русским, то вся евразийская континентальная
политика здесь потерпит поражение. Это надо учитывать геополитикам Евразии.
4.4 Проблема суверенной Украины
- 199 -
Далее встает украинский вопрос. Суверенитет Украины представляет собой настолько
негативное для русской геополитики явление, что, в принципе, легко может
спровоцировать вооруженный конфликт. Без черноморского побережья от Измаила до
Керчи Россия получает настолькопротяженную прибрежную полосу, реально
контролируемую неизвестно кем, что само ее существование в качестве нормального и
самостоятельного государства ставится под сомнение. Черное море не заменяет собой
выхода к «теплым морям» и его геополитическое значение резко падает за счет
устойчивого атлантистского контроля над Босфором и Дарданеллами, но оно, по меньшей
мере, дает возможность обезопасить центральные регионы от потенциальной экспансии
турецкого влияния, являясь предельно удобной, надежной и недорогостоя щей границей.
Поэтому появление на этих землях нового геополитического субъекта (который, к тому
же стремится войти в атлантический союз) является абсолют ной аномалией, к которой
могли привести только совершенно безответственные, с геополитической точки зрения,
шаги.
Украина как самостоятельное государство с какими-то территориальными амбициями
представляет собой огромную опасность для всей Евразии, и без решения украинской
проблемы вообще говорить о континентальной геополитике бессмысленно. Это не значит,
что культурно-языковая или экономическая автономия Украины должна быть ограничена,
и что она должна стать чисто административным сектором русского централизирован
ного государства (как, до некоторой степени, обстояли дела в царской империи или при
СССР). Но стратегиче ски Украина должна быть строго проекцией Москвы на юге и
западе (хотя подробнее о возможных моделях переструктурализации пойдет речь в главе о
Западе).
Абсолютным императивом русской геополитики на черноморском побережье является
тотальный и ничем не ограниченный контроль Москвы на всем его протяжении от
украинских до абхазских территорий. Можно сколь угодно дробить всю эту зону по
этнокультурному признаку, предоставляя этническую и конфессиональ ную автономию
крымским малороссам, татарам, казакам, абхазцам, грузинам и т.д., но все это только при
абсолютном контроле Москвы над военной и политической ситуацией. Эти сектора
должны быть радикально оторваны от талассократического влияния как идущего с запада,
так и из Турции (или даже Греции). Северный берег Черного моря должен быть
исключительно евразийским и централизованно подчиняться Москве.
4.5 Между Черным морем и Каспием
Собственно Кавказ состоит из двух геополитических уровней: Северный Кавказ и
территория трех кавказских республик Грузии, Армении, Азербайджана. Вплотную к
этому сектору примыкает вся область русских земель от Таганрога до Астрахани, т.е. все
русские земли, расположенные между Черным морем и Каспием, куда входит также
клином пространство Калмыкии.
Весь этот регион представляет собой крайне важный стратегический узел, так как народы,
его населяющие, обладают огромной социальной динамикой, древнейши ми
геополитическими традициями, а сам он напрямую граничит с атлантистской Турцией,
стратегически контролирующей, со своей стороны, приграничную зону, которая, с точки
зрения рельефа, принадлежит единому пространству горного массива Кавказа.
Это одна из самых уязвимых точек русского геополитического пространства, и не
случайно именно эти территории традиционно были ареной жестоких военных действий
- 200 -