и. в. дубрОвский. ПрОблемы сОциальнОй истОрии
160
из истОрии вечнОгО
были выставлены статуи, которые до сих пор воспринимаются нами как сим-
волы Рима, в том числе Капитолийская волчица и конная статуя Марка Аврелия,
которую в средние века считали изображением императора Константина.
Юридический подлог — характерное явление правовой культуры каро-
лингского времени, когда были составлены многие фальшивки, в том числе
знаменитый «Константинов дар». В нем утверждается, что в IV веке римский
император Константин якобы передал власть над Западной Римской импери-
ей папе Сильвестру I. «Константинов дар» был сфабрикован в Риме между 752
и 771 годами, но получил широкую огласку благодаря его включению в «Лже-
исидоровы декреталии», другую фальшивку — сборник подложных и под-
линных документов церковного права (постановлений церковных соборов
и папских посланий — декреталий), составитель которого именует себя Иси-
дором Меркатором. «Лжеисидоровы декреталии» возникли во Франции между
847 и 852 годами в кругах, враждебных архиепископу Гинкмару Реймсскому,
и были использованы для борьбы с ним епископом Гинкмаром Ланским. Из-
начально «Лжеисидоровы декреталии» были призваны оградить интересы
епископата от вмешательства со стороны архиепископа. С этой целью в них
превозносится папская власть как высшая церковная инстанция.
Начиная с понтификата Николая I (858–867) папство использует «Лже-
исидоровы декреталии», включая «Константинов дар», для обоснования своей
главенствующей роли. Легенда о «Константиновом даре» в середине XIII века
нашла монументальное воплощение во фресках римского монастыря Quattro
Coronati, дошедших до нас в прекрасной сохранности. Два папы середины
XII века были похоронены в порфировых саркофагах римских императоров.
Но таких саркофагов нашлось в Риме только два. Вместе с тем папы не заявля-
ли претензий на императорскую власть, о чем, по идее, шла речь в легенде. Они
хотели быть вождями христианского общества, независимыми от германских
императоров, и хозяевами Италии. Им было выгодно лишний раз подчеркнуть
свое преемство с римскими императорами. Но «восстановление Римской им-
перии» не входило в их планы, поскольку они считали, что их власть лучше
и соотносится с царской властью, как золото и свинец.
Вопрос о римском наследии в средние века историки стремятся описать
как столкновение нескольких идеологических линий, обслуживающих разные
политические интересы: империи, папства и поднимающихся городов. Такая
постановка вопроса выглядит по-своему разумной. Разговор о коллективной
памяти мы представляем себе как разговор о социальной истории. Это под-
разумевает рассмотрение образов Рима в качестве выраженных потребностей
и практикуемых практик определенных социальных сил. Но существуют ли
эти силы на деле или они только придуманы нами? Проект социальной исто-
рии на протяжении многих десятилетий был ведущим в историографии. Од-
нако сегодня к нему возникает много вопросов. Социальная история в данном
случае не может служить опорой. Скорее наоборот, история представлений
о Риме могла бы пролить свет на проблемы социальной истории, которая
в таком подспорье явно нуждается.
Я думаю, перед нами материал, в котором нет или мало возможностей
для убедительных исторических обобщений. Может быть, это потому, что ма-
териал является разносоставным и соединяет вместе разные вещи? В этой
связи понятие «римская идея» или «римский миф» действительно кажется вы-
ходом из ситуации: вдруг возникающий и относительно устойчивый символ,
приходящий на память как юнговский «архетип». В пользу такого рассмотре-
ния темы Рима с ясностью высказывается известный немецкий историк права
Мари-Терез Фёген
166
. С одной стороны, существует символ. С другой — исто-
рия. Моя претензия к авторам рецензируемой книги Андре Воше и Андреа
Джардина состоит в том, что они не говорят об этом с достаточной яснос-
тью. Сказав «А», они не говорят «Б»: сказав, что тема Древнего Рима существует
в виде внеисторических идей, они не хотят заметить, что при этом она изряд-
но повисает в воздухе. Если внимательно отнестись к нашим историческим
свидетельствам, мы повсюду увидим зазор между «римской идеей» или «римс-
ким мифом» и жизнью с ее делами, которые надо сделать.
Эпоха Возрождения выглядит временем, когда «римский миф» соеди-
нился с жизнью, став ее путеводной звездой. Филиппо Брунеллески потомки
назовут главой первого поколения художников Кватроченто. Зодчие эпохи
Возрождения были увлечены принципами и канонами античной архитектуры
и с предубеждением смотрели на предшествующую готику. Биографы Брунел-
лески рассказывают о его многолетних исследованиях античных построек
в Риме. Но этот опыт не давал возможности спроектировать купол Флорен-
тийского собора Санта Мария дель Фьоре, стены которого не могли выдер-
жать сплошной несущей конструкции. Тогда Брунеллески избирает каркасно-
нервюрную систему готики. Он ставит купол на жестких ребрах, пространства
между которыми просто заложены кирпичом. Постройки Брунеллески всякий
раз поражают такой оригинальностью, словно они спроектированы разными
людьми. Как сказал наш выдающийся архитектор И. В. Жолтовский, никогда
нельзя понять, что сделал бы Брунеллески в том или другом случае
167
.
166
См. программу Referenz Rom на сайте Института истории европейского права Обще-
ства Макса Планка, в частности: F
ö
gen M. Th., Vismann C. Referenz Rom. Eine Beschreibung
des Themas // www.mpier.uni-frankfurt.de
/ pdf / referenz_rom / beschreibung_referenz_rom.
pdf; F
ö
gen M. Th. Referenz Rom in der Evolution von Gesellschaft // www.mpier.uni-frankfurt.
de / pdf / referenz_rom / evolution_referenz_rom. pdf. Русский перевод этих и других мате-
риалов М. Т. Фёген готовит Е. В. Казбекова.
167
ГабричевскийА.Г. Филиппе Брунеллеско // Архитектура СССР. 1947. № 15. C. 40–42.