Цендина А.Д. И страна зовется Тибетом

Подождите немного. Документ загружается.

В этом прежде всего отражалась старая борьба провинций

Уй и

Цзан.

Однако постепенно

она

вылилась

противодействие Цзана укреплению

центральной власти, которую олицетворяли далай-ламы. Особенно

оче-

видно

это

стало

конце

XIX—начале

XXв.,

когда Тринадцатый далай-

лама начал проводить политику борьбы

за

независимость Тибета,

Девятый панчен-лама занял откровенно проманьчжурскую

прокитай-

скую позицию.

Нынешний

Далай-лама, живущий

изгнании,

—

символ независимо-

сти Тибета,

его

национальная идея.

Не

случайно тибетцы считают рубе-

жом, разделившим старую

новую жизнь,

1959 год,

когда Далай-лама

покинул

Тибет,

а не

1951-й, когда китайская армия «мирно освободила»

Страну Снегов.

Итак,

марш

«желтых

шапок» был стремительным. В начале XV в.

Цзонхава построил первый большой монастырь своей секты Ган-

дэн,

а в середине XVI в. гэлугпасцы уже имели множество после-

дователей, причем не только в провинции Уй, но и в Цзане,

Амдо,

Кхаме. Их орден был хорошо организован. Он имел значительное

число монастырей, четыре из них — Гандэн, Сэра, Дрепунг и Та-

шилхунпо являлись главной его опорой. Монахи отличались дис-

циплинированностью

— недаром одной из центральных идей

гэлугпа было нравственное поведение монахов. Наконец, они

имели лидеров, свободных от клановых связей и в этом смысле от

политики

(относительно, конечно, но все же). Страна ждала

героя, который бы поднял эту силу на новую высоту. Таким геро-

ем стал, как уже говорилось, Пятый далай-лама.

Но

прежде был еще Четвертый, вместе с которым в Тибете

появился

новый (или хорошо забытый старый) фактор — монголы.

Десять лет провел Третий далай-лама Соднамгьяцо в поездках

по

Монголии, Северному Китаю и Восточному Тибету, где он

проповедовал учение Цзонхавы, строил монастыри и обращал

тамошнее население в буддизм. В 1588 г. на пути в Центральный

Тибет он умер. Монголы немедленно «обнаружили» перерожде-

ние

своего дорогого наставника среди потомков Алтан-хана.

Именно

его правнук

«имел»

все признаки далай-ламы. Многочис-

ленная

делегация тибетцев из главных монастырей гэлугпа, при-

быв в Монголию, не могла не согласиться с этим. Ни монголы, ни

гэлугпасцы не упустили свой шанс — те и

другие

нуждались

друг

друге.

Четвертым далай-ламой был провозглашен маленький

монгол Ёндэнгьяцо

(1589-1616).

В Тибет он отправился, лишь

когда ему исполнилось двенадцать лет, в 1601 г. огромный эскорт

монголов сопровождал «живого

бога»

Лхасу

и,

между

прочим,

там остался. Жизнь потекла, казалось бы, по старому

руслу.

140

Кармапасцы

враждовали с гэлугпасцами, цзанцы воевали с уйца-

ми...

Но с этого времени в их междоусобной борьбе стали

участ-

вовать и монголы.

В начале

XVII

в. власть царя Цзана была довольно сильной. Он

владел не только Цзаном, но и частью Западного Тибета и многи-

ми

районами провинции Уй. Царя Цзана и его сторонников из

кармапа

раздражало возвышение далай-лам, строительство боль-

ших монастырей гэлугпа, их популярность. И конечно, присутст-

вие монголов. Почему далай-лама должен быть монголом? Поче-

му при нем находится не то свита, не то военный отряд, состоя-

щий

из монгольских конников? Раздраженные кармапасцы .по-

слали Далай-ламе сочинение в столь сложной поэтической фор-

ме,

что приближенные последнего не смогли его прочитать и по-

няли,

что их патрона уличают в необразованности. Монгольская

«свита»

Далай-ламы пришла в ярость и разрушила многие посе-

ления

и дома кармапасцев. В ответ на это царь выгнал монголь-

ский

отряд из Тибета. Без свиты монгольскому Далай-ламе стало

труднее

отстаивать интересы своей секты. И когда он отказал в

аудиенции царю Цзана Карма-Пунцогнамчжалу,

судьба

его была

решена. В 1616 г., заболев ревматизмом, он скончался. Надо ли

говорить, что он был отравлен?

Несомненно,

ядоварение достигло в Тибете небывалых высот!

Недаром в самых древних представлениях тибетцев о шести

главных несчастьях, угрожающих их стране, называются яды

[Кычанов-Савицкий

1975, 26]. А в центральном трактате по ти-

бетской медицине

«Чжудши»

целые три главы посвящены описа-

нию

болезней «от приготовленного яда, случайных отравлений и

отравлений природными ядами» [Чжуд-ши 2001, 506-543]. Ин-

тересно в связи с этим замечание П.К.Козлова: «Общей харак-

терной чертой у тибетцев служит,

между

прочим, крайняя подоз-

рительность, недоверие, основанное на применении народом древ-

него обычая избавления от ненавистного и преграждающего до-

рогу

человека при посредстве яда, секретно вводимого в еду и

питье,

обыкновенно в местное вино» [Козлов 1920, 35]. Если уж

добрые обыватели, не обремененные заботами, широко пользо-

вались этим искусством, стоит ли удивляться, что и цари, на каж-

дом шагу сталкивавшиеся с кознями и происками, прибегали к

нему

«для

избавления от преграждающего

дорогу

человека»?

Монахи гэлугпа организовали поиски перерождения далай-

ламы. Они велись в тайне из-за неспокойной обстановки. Вскоре

был обнаружен мальчик, выказавший все признаки избранности.

Он

родился в 1617 г. в Центральном Тибете в семье, связанной с

141

сектами ньинмапа и пагмодупа. Семья была, наверное, действи-

тельно влиятельной, потому что, несмотря на всю секретность

действий желтошапочников, кармапасцы объявили, что этот маль-

чик

— на самом

деле

перерождение одного из их иерархов. Но

тут явились «мирные» паломники из Монголии для поклонения

перерождению своего божественного соотечественника— воору-

женный

конный отряд. Кармапасцам пришлось согласиться с

гэлуг-

пасцами

и признать мальчика Пятым далай-ламой.

Д.Снеллгров и Х.Ричардсон пишут, что именно в этот период

был упущен последний шанс установить в Тибете светское прав-

ление.

Царь Цзана, осуществлявший контроль над большей ча-

стью Тибета, не один раз пытался привлечь на свою сторону дея-

телей гэлугпа, несмотря на то что его главным союзником была

секта кармапа. И если бы желтошапочники пошли на такое

сближение, то это привело бы к равному удалению от монарха

всех

сект, а значит, к невозможности одной из них узурпировать

власть единолично. Однако гэлугпа отвергла эти предложения, а

обратившись к военной поддержке монголов, она поставила крест

на

исторической альтернативе в развитии тибетской

государст-

венности

[Snellgrove-Richardson 1995, 194].

Может быть, первая половина

XVII

в. была действительно пе-

реломным моментом в тибетской истории, но то, что причиной

поворота истории в том направлении,

куда

она повернула, было

не

одно лишь обращение гэлугпа к монголам за поддержкой, —

очевидно. В тот период не только Тибет, но и все окружавшие его

страны стояли на перепутье; и в Китае, и в Монголии складывались

новые государственные формы и конфигурации. Главными дейст-

вующими лицами этого процесса теперь стали маньчжуры.

Маньчжуры были народом тунгусского происхождения, про-

живавшим на северо-востоке территории современного Китая.

середине

XVII

в. они завоевали большую часть Китая, Монго-

лии

и, перенеся свою администрацию в

Пекин,

провозгласили

правление новой династии— Цин (1644т.). Маньчжуры с боль-

шим

энтузиазмом восприняли традиционную китайскую доктри-

ну о «воспитании варваров» (а попросту говоря, о вовлечении их

орбиту своей политики и государственности). Кроме того, на-

чав историческое восхождение с завоевания соседних народов,

они

не оставляли этого экспансионистского запала до самого

своего падения и в конце концов учредили огромную империю.

Среди монгольских князей не было единодушия в отношении

маньчжуров. Многие из них вступили в союз с маньчжурами за-

долго до провозглашения теми династии Цин. Уже в

20-30-х

го-

142

дах

XVII

в. хорчины и еще некоторые монгольские племена вошли

подданство к маньчжурам. Другие стали непримиримыми про-

тивниками.

Они сами претендовали на власть в степи и потому

превратились в борцов за независимость. В этой непростой

борьбе и те и

другие

заключали союзы с различными силами, од-

ни

из них быстро распадались,

другие

существовали довольно

долго. Самыми знаменитыми врагами маньчжуров среди монголь-

ской

знати были чахар Лигдэн и халхасец Цогту-тайджи. Вынуж-

денные бежать от своих противников в Кукунор, они столкну-

лись там с тибетцами и монголами, исповедовавшими религию

секты гэлугпа, и в борьбе за жизненное пространство вошли с

ними

в конфликт. А по принципу

«враг

моего врага — мой

друг»

они

оказались в союзе с красношапочниками и царем Цзана. Сын

Цогту-тайджи Арслан в 1635 г. даже ходил военным походом в

Центральный Тибет на помощь своим союзникам. А потомки вои-

нов

Цогту-тайджи, говорят, и сейчас живут недалеко от тибет-

ского озера Намцо. Но победили в этой борьбе гэлугпасцы. Про-

изошло это так.

Давление кармапа было велико. Царь Цзана предпринял на-

сильственное обращение желтошапочных монастырей в карма-

па.

Монахи были вынуждены скрывать свою веру и даже прятать

милые их сердцу желтые шапки в укромных местах. Перед лицом

опасности поражения гэлугпасцы стали искать новых союзников.

Они

заключили альянс с князем западномонгольского племени

хошут

— Гуши-ханом. Это был сильный ход. Во-первых, ойраты

(западные монголы) были очень воинственным народом, готовым

любым войнам. Во-вторых, Гуши-хан был ревностным сторон-

ником

гэлугпа.

В-третьих,

у западных монголов были свои счеты

с южными и восточными собратьями. Поэтому в 1638 г. Гуши-

хан под видом паломника секретно посетил Тибет и ознакомился

с обстановкой. А в 1639 г. он уже выступил военным походом.

Сначала он пошел на маленькое княжество

Бэри

в Кхаме, союз-

ника

Цзана. Подавив его, он направился в Центральный Тибет.

Позднее Пятый далай-лама писал в своих исторических тру-

дах, что не желал прихода в Уй-Цзан Гуши-хана, так как опасал-

ся

большого кровопролития [Shakabpa 1967, 107]. Но историче-

ские

события имеют свою логику. Нельзя сказать «А», а потом де-

лать вид, что больше букв в алфавите нет. Гуши-хан напал на

Цзан.

Как

ни странно, он не встретил сильного сопротивления. Царь

Цзана

был молод, иерархи кармапа пребывали или в младенчест-

ве, или в престарелом возрасте, а историческая память тибетцев

143

воинственных монголах была еще жива. Гуши-хан дошел до

столицы Цзана, Шигацзе, и окружил ее. Когда же к нему присое-

динились

войска провинции Уй, Шигацзе был захвачен, а царь

Цзана

пленен.

Это был 1642 год. И его можно считать началом правления

Тибете далай-лам. Пятый далай-лама был возведен на трон.

Гуши-хан поднес ему символические дары и объявил правителем

Тибета от Ладака на западе до Дацзянлу на востоке. Обычно этот

акт называют вручением Гуши-ханом управления страной в дар

Далай-ламе. В знаменитом храме Лхасы Чжокханге есть приме-

чательная картина. На стене помещено изображение

«бородатого

героя с женой и сыном, героя, покорившего Тибет и подарившего

его далай-ламе. Это монгольский Гуши-хан. Он изображен бесе-

дующим с первым банчэн-ринбочэ, своим влиятельным совре-

менником.

Легенда говорит, что изображение его было воспроиз-

ведено здесь по приказанию облагодетельствованного им пятого

далай-ламы» [Цыбиков 1991, 76-77].

Новый

правитель обычно начинает свою деятельность с не-

скольких типичных шагов. Он уничтожает врагов, подавляет вос-

стания,

устанавливает порядок. Все это стал претворять в жизнь

Пятый далай-лама. Он и Гуши-хан приказали казнить царя Цза-

на

и его главных министров. Кроме того, они заменили многих

местных управителей на своих сторонников. На юге Тибета, в

Гьянцзе,

и на северо-западе, в районе Конто, началось мощное

движение против власти провинции Уй. Оно было безжалостно

подавлено совместными усилиями армии Гуши-хана и войск про-

винции

Уй. Далай-лама провел перепись населения и упорядочил

взимание

налогов.

Однако лишь великий правитель изменяет ход истории, пово-

рачивает события в нужную ему сторону. Таким был Пятый да-

лай-лама. Во-первых, придя к власти и осуществляя ее с помо-

щью военной поддержки Гуши-хана, он сумел сосредоточить

управление страной в своих

руках.

Вот лишь один факт. Гуши-

хан стал называться царем Тибета. Они его потомки в течение

пяти

поколений исполняли эту роль. Окончательно они покинули

Тибет лишь в 1720 г. под натиском маньчжуров. В их распоря-

жении

была многотысячная армия. Но монгольские ханы не стали

полноправными

правителями Тибета.

«Что

касается монголов,

приведших гэлугпа к власти, их сюзеренитет превратился в абсо-

лютно номинальный. Такое развитие событий позволило истори-

кам

гэлугпа игнорировать то, что их власть в Тибете была

уста-

новлена с помощью иноземного завоевателя, призванного Далай-

144

ламой. После смерти Гуши (1654 г.) ему совместно наследовали

два его сына, но позднее они поделили царство — Дашибатур по-

лучил

территорию Кукунора, а Тибет достался Даяну, который,

назначив

регента, сам в основном, проводил время, охотясь в го-

ристой части страны, милях в восьмидесяти севернее Лхасы.

Лхасу

он посещал редко. Вся реальная власть в Тибет?, включая

назначение регента, постепенно сосредоточилась в

руках

Пятого

далай-ламы»

—-

так пишут об этом ученые [Snellgrove-Richardson

1995, 198]. Наглядным свидетельством такого положения вещей

было то обстоятельство, что трон Гуши-хана и его потомков на

церемониях

всегда

находился ниже престола Далай-ламы. Ти-

бетцы

чтут

воинственного монгола, оказавшего покровительство

их любимой секте гэлугпа, но

чтут

как покровителя и помощника,

но

не как царя и владыку.

Кроме

того, получив в управление страну, раздираемую про-

тиворечиями и распрями, Далай-лама объединил ее, построив,

может быть, причудливый, но действенный аппарат управления.

Столица была перенесена в

Лхасу.

Правительство названо Ган-

дэн-Побрангом — по названию дворца далай-лам в Дрепунге.

Введен пост регента, или первого министра,

«десрида»,

ведавшего

всеми административными и политическими делами; им стал

Соднамчойнпэл.

Гуши-хан оставался ханом, патроном, покрови-

телем. Власть была в

руках

Далай-ламы. Эта

схема

напоминала

систему государственного управления, существовавшую при Ху-

билай-хане и Пагба-ламе в XIII в. Но теперь далай-лама находился

самом Тибете, да и монгольский хан со своей армией — тоже.

Пятый

далай-лама много сделал для укрепления своей церкви.

Сначала он провел

«ревизию»

всех

церковных институтов Тибета.

Вместе с Гуши-ханом он

объехал

монастыри различных сект.

Там, где это было возможно, монахов насильно обращали в гэ-

лугпа,

как, например, в ряде обителей кагьюпасцев. Снова несча-

стные люди прятали одни шапки, доставали

другие.

В некоторых

местах красношапочники оказались в соседстве с желтошапоч-

ными

монастырями. Например, в Гьянцзе до сих пор за одной огра-

дой пребывают монастыри сакьяпа,

бупа

(центральный мона-

стырь — Шалу) и гэлугпа. При Пятом далай-ламе Агван-Лобсангьяцо

было построено много новых монастырей гэлугпасцев, причем

районах, где издавна были сильны

другие

секты, — в Цзане,

Кхаме. «При Далай-ламе V секта гэлуг-па насчитывала в Тибете

750 монастырей с 50 900 монахами» [Мартынов 1978, 90]. Но

Далай-лама никогда не доводил своего давления на

другие

секты

до предела, не допуская возникновения вооруженного сопротив-

145

ления.

В конце концов он добился доминирования своей секты

при

существовании

других,

а это, в свою очередь, способствова-

ло укреплению центральной власти.

Далай-лама стремился к расширению территории, подвласт-

ной

ему, но только за счет земель, которые культурно и истори-

чески примыкали к Центральному Тибету. Сначала Гуши-хан по-

шел на Бутан, но потерпел

неудачу.

Монгольские воины, при-

выкшие воевать на широких степных просторах, испытывали не-

выразимые страдания от жары и влажного бутанского климата,

плутали в лесных зарослях и изнемогали от докучливых насеко-

мых и животных. Зато Тибет был расширен на западе — присое-

динена большая часть Нгари (Гугэ, Пуранг и

Рутог)

до княжества

Ладак. Далай-лама послал своих губернаторов в районы Восточ-

ного Тибета с наказом снизить налоги,

учредить

монастыри жел-

тошапочников и заселить земли, с которых люди ушли,

устав

от

войн

и распрей.

Пятый

далай-лама оказался и незаурядным дипломатом. Он

много раз участвовал в переговорах по примирению монгольских

князей.

Принимал у себя послов Бенгалии и Непала. И главное —

он

смог выстроить непростые отношения с маньчжурами.

Неко-

торые исследователи говорят, что маньчжурские императоры

были заинтересованы в доверительных отношениях с Далай-

ламой, что позволяло им использовать его влияние на монголов,

которые постоянно беспокоили их своими военными действиями.

Наверное,

это была существенная, но, мне кажется, не единст-

венная

причина. Маньчжуры, установившие власть во всем Ки-

тае, стремились к возобновлению отношений с явно усиливав-

шимся

западным соседом независимо от своей монгольской

политики.

Далай-ламе тоже был выгоден союз с маньчжурами.

Попытки

установить контакты с последними предпринимались

тибетцами, причем всеми сторонами, еще до провозглашения ди-

настии

Цин. Но

тогда

это не принесло больших результатов. На-

чиная

же с 1649 г. маньчжурские власти стали настойчиво при-

глашать Пятого далай-ламу в Китай. В 1652 г. тот отправился в

Пекин.

Позднее китайские историки, пытаясь обосновать притязания

Китая

на Тибет, писали, что Далай-лама явился в Китай как под-

данный

к владыке. Это не так. Вернее, так воспринимала это ки-

тайская дипломатия, которая рассматривала в таком качестве

всех

своих гостей. На самом деле, это был визит равного к равно-

му. То есть так расценивала это ранняя тибетская историогра-

фия,

еще не затронутая влиянием проманьчжурской идеологии.

146

Конечно,

искусные китайские царедворцы нашли способ, как

достойно встретить Далай-ламу с его многочисленной свитой и в

то же время не «потерять лицо». Дело вот в чем. Китайская ди-

пломатия на протяжении всего существования своей

государст-

венности огромное значение придавала церемониалу встречи

своих императоров с соседними правителями. Малейшие детали

или

отклонения от принятого ритуала указывали на превосходст-

во того или иного лидера, на их добрые либо враждебные отно-

шения,

на грядущий мир либо возможную войну. Например, при-

нимая

у себя дружественного и могущественного монарха, импе-

ратор должен был

выехать

ему навстречу за несколько дней пу-

ти,

устроить ряд малых пиров по дороге и завершить прием

большой аудиенцией у себя во дворце.

Здесь надо оговориться, что китайцы и воспринявшие их ри-

туал

маньчжуры придерживались того принципа, что ни один мо-

нарх-чужестранец не может быть выше императора Поднебес-

ной.

Поэтому они всячески старались выказать свое превосход-

ство и оказать гостю меньше почета, чем получить от него. Так,

есть версия, что для встречи Далай-ламы был выбран следующий

вариант. Император как бы

выехал

на

охоту

и случайно встретил

тибетского владыку, направлявшегося к нему в столицу. Очень

хитроумно. Но все же встретил, все-таки дал необходимое коли-

чество пиров и устроил большой прием во дворце. Во время пре-

бывания

Далай-ламы в Пекине он и император наградили

друг

друга

титулами, обменялись дарами. Далай-лама привез в

Лхасу

грамоту и печать цинского императора. Но это не означало дан-

нических отношений. Все это я рассказываю для того, чтобы

объяснить, что, несмотря на все ухищрения китайских сановни-

ков,

это была встреча не просто равных лиц, а равных глав

госу-

дарств, т.е. маньчжуры признавали Далай-ламу правителем Ти-

бета,

государства

сильного и независимого.

Период правления Пятого далай-ламы был временем расцвета

культуры. Тибетцы называют его великим строителем. Действи-

тельно, при нем было построено большое количество замеча-

тельных сооружений. Но главное из них — грандиозный дворец

Потала. Его строили более 50 лет, начав в 1643 г., а закончив в

1695 г., много лет спустя после смерти Пятого далай-ламы. Пота-

ла представляет собой целый комплекс зданий, среди которых

основное — Красный дворец, собственно резиденция далай-лам.

других

помещениях расположены молельни, залы, администра-

тивные службы, тюрьма и пр. Когда много раз слышишь восхи-

щенные

описания чего-то, впечатление при личном посещении

147

^-•V^^M-M^^/A:Jf

' •

Потала

часто

уступает

ожиданиям. Но Потала действительно потрясает. Это

монументальное и одновременно изящное строение как

будто

парит

над Лхасой. Оно олицетворяет могущество Тибета, его величие.

В период правления Пятого далай-ламы появились еще две со-

ставляющие, которые определили исторический облик Тибета на

многие годы. Во-первых, это взаимоотношения с панчен-ламами,

а во-вторых, институт регентства.

148

Панчен-лама

Лобсан-Чойчжичжалцан был неординарной лич-

ностью. По таланту буддийского философа и литератора, уму

государственного деятеля и изворотливости дипломата он нис-

колько

не

уступал

своему ученику, Пятому далай-ламе, а может

быть, и превосходил последнего. Он всячески содействовал воз-

вышению своего юного собрата, можно сказать, своими руками

вместе с Гуши-ханом передал ему власть над Тибетом. Нет ника-

ких данных о борьбе за лидерство

между

Далай-ламой и Панчен-

ламой.

Наоборот, официальная тибетская историография рисует

нежно-почтительные отношения учителя и ученика, называвших

себя отцом и сыном. Однако, если присмотреться к событиям и

фактам,

видно, что их отношения не были лишены соперничест-

ва — Панчен-лама относился к власти Далай-ламы с ревностью, а

Далай-лама приложил немало усилий, чтобы выйти из-под опеки

Панчен-ламы

и вести самостоятельную политику. А еще нельзя

забывать: один был из провинции Уй, а

другой

— из Цзана. У Пан-

чен-ламы как представителя Цзана, наверное, было мало шансов

занять

главенствующее положение. Тем более острой была его

ревность.

Ученики Панчен-ламы явно с его ведома стали

утверждать,

что

он

является перерождением

будды

«безграничного

света»

Ами-

табхи. Бодхисаттва Авалокитешвара, чьим перерождением счи-

тался далай-лама, был чрезвычайно популярен в тибетском буд-

дизме, но

Амитабха

стоял в мифологической иерархии буддизма

намного

выше. Собственно говоря, Авалокитешвара считался

лишь

эманацией

будды

Амитабхи. По преданию, он и появился

откуда-то из макушки Амитабхи. Кроме того, Панчен-лама и его

ученики стали распространять мнение о том, что далай-ламы, вы-

нужденные постоянно заниматься государственными, а значит,

земными,

нечистыми делами, не так уж и святы, во всяком случае,

менее святы, чем панчен-ламы. Зародившееся таким образом со-

перничество

двух

главных церковных иерархов Тибета продолжа-

лось — то разгораясь, то

затухая

— до последнего времени: в нем

воплотилось старое недоверие

друг

другу

провинций Цзан и Уй.

Одна из уловок Панчен-ламы Лобсан-Чойчжичжалцана, пред-

принятая

для возвеличивания себя, была совершенно беспроиг-

рышной.

Он сочинил поэму, где в завуалированной форме объя-

вил себя

будущим

царем Шамбалы. Миф о счастливой стране

Шамбале был так популярен в Тибете, что назвать себя

будущим

царем Шамбалы было все равно что провозгласить себя вторым

Христом в христианском мире. Чтобы это было понятно, надо

сказать несколько слов об этом мифе.

149