Быков О.Н. Национальные интересы и внешняя политика

Подождите немного. Документ загружается.

Учреждение Российской академии наук

Институт мировой экономики и международных отношений РАН

О.Н. Быков

НАЦИОНАЛЬНЫЕ ИНТЕРЕСЫ И

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

Москва

ИМЭМО РАН

2010

УДК 327

ББК 66.4

Быко 953

Серия “Библиотека Института мировой экономики и международных отноше-

ний” основана в 2009 году

Быко 953

Быков О.Н. Национальные интересы и внешняя политика. – М.: ИМЭМО

РАН, 2010. – (колич. стр.) с. 284

ISBN 978-5-9535-0264-1

Монография посвящена исследованию проблемы взаимосвязи национальных

– в отличие от государственных - интересов и внешней политики в нашей стране и

за рубежом на протяжении длительного периода эволюции. Рассмотрение этой ост-

рой проблемы через сложное переплетение сталкивающихся и совпадающих инте-

ресов, принципов и практики, противоречий и сотрудничества позволяет вникнуть в

суть динамики и перспектив внешнеполитических процессов под воздействием на-

циональных и международных императивов нашего времени.

This monograph addresses the problem of the relationship between national – as

distinct from state – interests and foreign policy discernible in our country and abroad over

an extended span of evolution. Seen through the intricate tangle of conflicting and coincid-

ing interests, principle and practice, controversy and cooperation, this vexing problem of-

fers an insight into the dynamics and prospects of foreign policy processes under the im-

pact of national and international imperatives of our times.

Публикации ИМЭМО РАН размещаются на сайте http://www.imemo.ru

ISBN 978-5-9535-0264-1 © ИМЭМО РАН, 2010

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ………………………………………………………………………….5

Глава первая. ИСХОДНЫЕ РУБЕЖИ…………………………………………..8

Глава вторая. ОБЩИЕ ЗАКОНОМЕРНОСТИ…………………………………26

Глава третья. НАЦИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ И НАЦИОНАЛИЗМ…48

Глава четвертая. ПРИНЦИПЫ И ПРАГМАТИЗМ……………………………..65

Глава пятая. ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗМ И ИМПЕРСТВО……………………...90

Глава шестая. ДЕМОКРАТИЯ И ТОТАЛИТАРИЗМ………………………….111

Часть 1. Смертельная угроза и спасение цивилизации……………………116

Часть 2. Новое противостояние и односторонний распад…………………145

Глава седьмая. РОССИЙСКАЯ ПАРАДИГМА………………………………...196

Часть 1. Возрождение нации……………………………………………………..198

Часть 2. Постоянные и переменные векторы………………………………….213

Часть 3. Неоднозначные перспективы…………………………………………..229

ВВЕДЕНИЕ

Внешняя политика современного государства определяется многими факто-

рами, действующими внутри и вне страны. При этом решающее значение имеют

факторы внутренние, а среди них – национальные интересы. Именно они составля-

ют основу формирования внешнеполитического курса государства – главного субъ-

екта международных отношений.

В то же время пока нет полной концептуальной ясности относительно самого

термина «национальные интересы». В разных странах, на разных языках и в разных

конкретно-исторических условиях он понимался и понимается либо как исключи-

тельно этническая, либо как сугубо государственная категория. Ни то, ни другое тол-

кование не сообразуется с действительностью.

Едва ли оправданна оценка интересов нации, то есть исторически сложив-

шейся многозначной общности людей, под углом зрения только характеристики той

или иной национальности, даже составляющей большинство населения страны.

Адекватное отражение содержания, параметров и приоритетов общенациональных

интересов требует комплексного учета всех их составляющих, включая социальные,

экономические, политические, культурные, конфессиональные, психологические, а

также такие трудно поддающиеся анализу, но существенные компоненты, как духов-

ные ценности, традиции, обычаи.

Неоправданна и подмена национальных интересов государственными. Ведь

национальные интересы выражают наиболее общие, жизненные потребности как

общества, так и государства, удовлетворение которых обеспечивает существование

и развитие нации. И национальные, и государственные интересы совместно опреде-

ляют внутреннюю и внешнюю политику страны.

Вместе с тем нет оснований отождествлять национальные и государственные

интересы или представлять вторые простыми производными от первых. При всем их

совпадении, между ними имеются заметные расхождения.

Нация непосредственно не присутствует на международной арене. От ее име-

ни вовне выступает государство, а выражаемые им интересы воспринимаются как

национальные. Иногда так оно и есть. Но формирует и осуществляет внешнюю по-

литику не нация в целом, а ее правящая элита, исходящая из своего понимания об-

щих и частных интересов, причем не всегда безошибочно и не во всем бескорыстно.

Объективные по своей природе национальные интересы, приняв государственную

форму, в той или иной степени становятся субъективными, что нередко оборачива-

ется пагубными последствиями для международных отношений и для самой нации.

И дело здесь не просто в своекорыстии и просчетах лидеров государств, осо-

бенно авторитарных и тем более тоталитарных. Не все объясняют и соображения

выгоды или невыгоды при принятии внешнеполитических решений. Глубинная при-

чина неполного – а порой и полного – несоответствия государственных интересов

национальным заключается в неодинаковости их масштабности и функциональной

значимости во внутренней и международной сферах.

Государство, даже самое развитое, не в состоянии, если того и пожелает, ох-

ватить и оценить все многообразие присущих нации интересов и реализовать их в

полном объеме на практике, ограниченной определенными рамками внешнеполити-

ческой деятельности и правилами международного общения. Да и нация в тех ред-

ких случаях, когда она может выразить свою волю единым голосом и получить безо-

говорочную поддержку подавляющей части общественного мнения внутри страны,

лишена возможности выступить вместо государства в качестве субъекта междуна-

родных отношений. Сколь внушительной ни оказалась бы роль нации внутри страны,

у руля внешней политики остается государство.

Из сказанного отнюдь не следует, что национальные и государственные инте-

ресы обречены на вечное несовпадение. Конечно, ввиду сущностных различий раз-

рыв между ними полностью не устранить. Но под воздействием современных внут-

ренних и международных процессов разрыв все больше сокращается. Традиционная

внешнеполитическая монополия правительства размывается. В формировании

внешней политики возрастает роль самых разных политических и общественных

сил, широких слоев населения, средств массовой информации, научных и эксперт-

ных сообществ.

И речь идет не только о корректировке правительственной политики в целях

«ограничения ущерба» от недостаточного учета общенациональных потребностей.

Откликаясь на эти потребности, внешняя политика обретает большую устойчивость,

укрепляет иммунитет к конъюнктурным изменениям в мировой обстановке, позволя-

ет полнее использовать национальный потенциал для упрочения собственной и

всеобщей безопасности, расширения взаимовыгодного сотрудничества и совместно-

го решения глобальных проблем современности. Национальное измерение внешней

политики расширяет возможности нахождения оптимального сочетания двух разно-

направленных тенденций в мировой политике нашего времени – возрастающего

значения суверенной самостоятельности государств и углубления их взаимозависи-

мости в условиях глобализации.

В нашей стране понятие «национальные интересы» не получало признания ни

в царское время, ни в советский период. До Февральской революции 1917 г. сущ-

ность монархического государства определялась формулой «самодержавие – пра-

вославие – народность», а национальные интересы воспринимались как нечто чуже-

родное, противоречащее идее слияния самодержавия и верноподданности народа.

После Октябрьской революции 1917 г. диктат коммунистической идеологии не до-

пускал даже упоминания о наличии в стране интересов, хотя бы в чем-то отличаю-

щихся от декретированных властью большевиков. Советскому народу предписыва-

лось довольствоваться лишь одним набором интересов – исключительно государст-

венных, причем в их строго официальной трактовке.

Термин «национальные интересы» появился и стал общепризнанным лишь в

постсоветской России. Началась научная разработка темы, ранее запретной, а ныне

остро необходимой для объективной оценки места и роли возрождающейся России

в системе современных международных отношений и ее национальных интересов

как фактора формирования отечественной внешней политики.

Первоначальный вклад в исследование этой актуальной проблемы внесли

ученые Российской академии наук. ИМЭМО РАН в качестве головного института и

другие институты Отделения проблем мировой экономики и международных отно-

шений РАН провели всесторонний анализ базовых интересов нашей страны – как в

национальном, так и в государственном формате.

В итоговом докладе ОПМЭМО РАН «Национальные интересы России и глав-

ные факторы формирования ее внешнеполитической концепции» (апрель 1994 г.)

констатировалось неизменное предназначение государства как основного субъекта

международных отношений. Но вместе с тем был сделан принципиально важный

вывод о том, что применительно к новым российским реалиям «… было бы непра-

вильно акцентировать “государственный компонент” интересов современной России.

Хотя на международной арене ее интересы, естественно, облекаются в государст-

венную форму, внутри страны процесс становления демократии, гражданского об-

щества и правового государства ведет к усилению “национальных”, т.е. общенарод-

ных аспектов реальных интересов страны, в отличие от безраздельного господства

“государственного”, а по сути тоталитарного начала при формировании интересов

бывшего СССР, которые во многом отождествлялись советским руководством с его

собственными номенклатурными интересами».1

Настоящая работа продолжает исследование теоретических и конкретных ас-

пектов взаимосвязи интересов нашей страны с ее внешней политикой в широком ис-

торическом и современном контексте, в сопоставлении с зарубежными политиче-

скими оценками и научными концепциями, относящимися к данной проблематике.

Прослеживаются возникновение, становление и эволюция категории национальных

интересов и их воздействия на формирование внешней политики. Анализируется

соотношение во внешнеполитическом процессе принципов и прагматизма, интерна-

ционализма и имперскости. Оценивается политикообразующее действие нацио-

нальных интересов на фоне глобального противостояния демократии и тоталита-

ризма. Рассматриваются современное состояние и перспективы формирования

внешней политики России под углом зрения ее национальных интересов.

«Национальные интересы Росси и главные факторы формирования ее внешнеполитической кон-

цепции». Доклад по итогам разработки проблемы I фундаментальных исследований ОПМЭМО РАН.

М., 1994, с. 1.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ИСХОДНЫЕ РУБЕЖИ

На протяжении многих веков внешняя политика государства выражала инте-

ресы прежде всего правителей, то есть тех, кто ее замышлял, выстраивал и направ-

лял. Народ же, на плечи которого ложилось главное бремя связанной с этой полити-

кой тягот и жертв – особенно в частых кровопролитных войнах – оставался вне про-

цесса принятия судьбоносных решений. Правда, случалось и так, что цели и резуль-

таты внешней политики в какой-то степени, прямо или косвенно, совпадали с обще-

народными, национальными интересами. Однако это было скорее исключением, чем

правилом.

Именно так складывалась общая схема взаимосвязи тех или иных интересов с

внешней политикой до того периода истории, когда изменившаяся обстановка выну-

дила правителей разделять с народом, со всей нацией ответственность за междуна-

родную деятельность государства. К этим рубежам вел длинный и извилистый путь.

Он пролегал через войны и замирения, взлеты и падения империй древности, меж-

доусобицы и застой Средневековья, возрождение, подъем, конфликты и потрясения

Нового времени. В столкновении и сплетении разнородных интересов постепенно

формировались историко-культурные, социально-политические общности различно-

го этнического состава, из которых начали вырастать нации-государства. В сущест-

венно изменившихся внутренних и внешних условиях проявились потребности, от-

ражающие интересы не только правящей верхушки, но и нации в целом. Обретение

государством достаточно четко выраженных национальных характеристик просле-

живается примерно с XVII века. Появление этой новой базовой категории субъекта

международных отношений обусловлено совокупностью глубоких перемен внутри

стран и в их взаимоотношениях.

Рост производительных сил, оживление экономики, технологические нововве-

дения, расширение торговли и средств сообщения, Великие географические откры-

тия и установление взаимосвязей с заморскими странами, развитие науки и просве-

щения, книгопечатание – все это и многие другие достижения материального и ду-

ховного прогресса предопределили движение стран и народов к высвобождению из

пут феодализма и превращению государств из объекта монархического господства в

субъект плюралистического самоуправления. Укреплялась централизация власти по

мере расширения опоры на различные социальные слои и вовлечения в государст-

венные дела все более широкого спектра политических сил. Ограничивались абсо-

лютизм монархии и засилье церкви. Укоренялись конституционные, гражданские на-

чала, парламентаризм, общественное мнение. Выстраивались разветвленные бюро-

кратические структуры, правовые институты, налоговые и банковские системы. Ка-

тализатором происходившей трансформации служили войны, становившиеся все

более крупномасштабными и требовавшими участия в них массовых армий и резко-

го увеличения военных расходов. Королевская власть для этих целей оказывалась

недостаточной. Для мобилизации материальных и людских ресурсов нужны были

общенациональные усилия.

Тенденция к «национализации» государства питалась также изменениями в

международно-политическом ландшафте Европы. Тридцатилетняя война (1618-1648

гг.), причинившая колоссальные разрушения и унесшая миллионы жизней, завер-

шилась подписанием Вестфальского мирного договора 1648 г. Договор заложил ос-

нову международных отношений, главные принципы которой просуществовали до

наших дней. В числе их – доктрина суверенитета, согласно которой внутренние дела

и институты одного государства не могут входить в сферу влияния других госу-

дарств. Это послужило ощутимым стимулом национальной самоидентификации су-

веренных государств.

В том же смысле немаловажное значение имела Реформация, разрушившая

монополию католицизма и подорвавшая доминирующее положение Ватикана в Ев-

ропе. Претендовавшая на гегемонию среди европейских государств Священная

Римская империя вступила в полосу заката. Наступила пора перераспределения

влияния между церковной и светской властью. В средневековой Европе междуна-

родные обязательства монархов носили личный характер, как правило, облаченный

в религиозную форму, и не принимали в расчет интересы этнической и культурной

общности подданных. Если и накладывались на суверена какие-либо ограничения,

то они диктовались обычаем или религией, а не законом и политическими установ-

лениями.

Нация-государство радикально не изменила суть внешней политики (тем бо-

лее, что ее обновление протекало замедленно и неравномерно, зачастую с возвра-

том к прежней практике). Но произошло фактическое признание общенародных, об-

щенациональных интересов. Видоизменилась стилистика дипломатии. Раньше мо-

нарх в сношениях с другими государствами мог напрямик заявить: «Так я хочу». Те-

перь же ему приходилось прибегать к лукавой риторике: «Так хочет народ».

Подлинные интересы народа, разумеется, едва ли были ведомы верховным

правителям и уж наверняка не определяли главное содержание их внешней полити-

ки. И все же принципиальный сдвиг наметился: пусть еще не столько национальные,

сколько государственные интересы стали обретать политическую четкость и опера-

тивную направленность, оттеснять с внешнеполитической авансцены религиозные,

династические, а то и откровенно эгоистические и корыстные побуждения.

В той мере, в какой тогда существовало общественное мнение, оно одобряло

и поддерживало происходившие перемены. И в этом выражалось формирование

национального самосознания. Известный британский историк Пол Кеннеди отметил:

«… многие философы и другие авторы того времени считали нацию-государство ес-

тественной и наилучшей формой гражданского общества, власть которого должна

быть усилена и интересы защищены с тем, чтобы правители и управляемые могли –

насколько это позволяет установленный у них конституционный порядок – трудиться

в согласии друг с другом во имя общего, национального блага».

Первой с позиций нации-государства на международную арену выступила

Франция при Людовике XIII, точнее при ее фактическом руководителе кардинале

Ришелье. Именно он отверг средневековую концепцию универсальности религиоз-

ных ценностей и сформулировал вместо нее принцип верховенства государствен-

ных интересов – «резон д'эта». Новый принцип стал альфой и омегой французской

(а затем и европейской) внешней политики на столетия вперед.

На первый взгляд может показаться парадоксальным, что государственные

интересы поставил превыше религиозных прелат Церкви. Но дело в том, что на та-

кое мог решиться только тот, кто обладал реальной властью и определял внутрен-

нюю и внешнюю политику страны. А таким и был кардинал Ришелье. Религиозный в

частной жизни, он свои государственные обязанности воспринимал как сугубо свет-

ские. Ему принадлежит изречение: « Человек бессмертен, ибо спасение души ждет

его впереди. Государство же не бессмертно, оно может спастись либо теперь, либо

никогда».

Сан кардинала не помешал Ришелье разглядеть в намерениях Фердинанда II

не столько стремление восстановить контроль Священной Римской империи над ка-

Paul Kennedy. The Rise and Fall of the Great Powers. N.Y., 1987, p. 70.

Josef Strayer, Hans Gatzke and E.Harris Harbison. The Mainstream of Civilization Since 1500. N.Y.,

1971, p. 420.

толиками центральной Европы, сколько геополитический замысел Габсбургов – низ-

вести Францию до уровня второразрядной державы. Противопоставив этой угрозе

принцип «резон д`эта», Ришелье развернул активную внешнеполитическую дея-

тельность, первоначальный смысл которой сводился к обеспечению безопасности

собственной страны. В этих целях он предпринимал все возможное, чтобы не допус-

тить возвышения над всеми другими европейскими странами одной державы, кон-

кретно – Австрии как правопреемницы Священной Римской империи.

Однако препятствуя чужой гегемонии, «резон д`эта» не только не исключал,

но и прямо предполагал достижение собственной. Защита от внешней угрозы была

лишь своего рода программой-минимумом, а в случае ее успешного выполнения вы-

двигалась программа-максимум – формировать Европу по своим меркам и в своих

собственных интересах. В фундаментальном исследовании «Дипломатия» Генри

Киссинджер подметил саморазрушительную особенность применявшегося Ришелье

принципа: он не содержит «органичных элементов самоограничения, самоконтроля.

Как далеко следует идти, чтобы считать интересы государства обеспеченными в

достаточной мере? Сколько требуется войн, чтобы достичь безопасности?».

«Резон д`эта» не давал ответов на эти вопросы. Внешнеполитический курс го-

сударства зависел от оценки соотношения сил на международной арене. Но в лю-

бом случае расчеты делались на войну, предпочтительно между соперниками Фран-

ции. А затем, оставаясь как можно дольше в стороне от военных действий, выжи-

дать взаимного истощения воюющих и в подходящий момент самой вступить в

схватку, чтобы получить для себя максимум выгод (с дальним прицелом на дости-

жение собственного верховенства в Европе). Ради этого католический кардинал Ри-

шелье поддерживал и субсидировал протестантских государей, усугублял раскол в

христианской церкви, шел на сближение даже с Оттоманской империей, стравливал

одних своих врагов с другими, разжигал раздоры и мятежи.

Когда вспыхнула Тридцатилетняя война, Франция предельно долго остава-

лась сторонним наблюдателем, выжидая, пока не сравнялась в силе с истощенной

боевыми действиями Австрией. Тогда Ришелье убедил Людовика XIII, что пришло

время ввязаться в драку на стороне протестантских монархов против католической

династии Габсбургов: «Если знаком особенного благоразумия являлось сдержива-

ние врагов, противостоявших вашему государству, в течение десяти лет при помощи

наших союзников, когда вы могли держать руку в кармане, а не на рукоятке меча, то

теперь вступление в открытую схватку, когда наши союзники более не могут просу-

ществовать без вас, является знаком смелости и величайшей мудрости…».

Плоды победы в Тридцатилетней войне Франция получила не по максимуму, а

по минимуму: вместо доминирующей роли в Европе – положение одной из держав,

составляющих равновесие сил на континенте. С точки зрения интересов государст-

ва, которое полтораста лет добивалось господства над другими европейскими стра-

нами, это едва ли было желанным конечным достижением. Но в интересах общена-

циональных в той мере, в какой равновесие европейских сил давало спокойствие и

безопасность, результат войны был вполне достаточен. Если бы Франция оказалась

гегемоном Европы, продержаться ей в этой роли бесконечно долго было бы весьма

проблематично. Рано или поздно потребовалось бы силой закреплять достигнутые

позиции, что обошлось бы французскому народу дорогой ценой (забегая вперед,

можно сказать, что так и произошло в итоге наполеоновских войн).

Как бы то ни было, завершивший Тридцатилетнюю войну Вестфальский мир-

ный договор утвердил концепцию равновесия сил не только как свершившийся факт,

но и как модель организации международных отношений. Однако Ришелье не счи-

Генри Киссинджер. Дипломатия. М., 1997, с. 54.

Carl J.Burchardt. Richelieu and His Age. N.Y., 1970, p. 61.