ствия (anima et corpus natural! quadam proportione invicem consonant), равным образом части души
между собой и также, между собой, части тела. Эту согласованность воспроизводят точно так же и
гармонические обращения жидкостей в теле и биения пульса". (Epist. lib. I, к Антонио Кани-
зиано). В этом тайна наслаждения, доставляемого музыкой. Мыслитель более позднего времени,
46
Кардано
7
, пишет: "Почему нас так волнует музыка? Дух, душа и тело подчинены мере и числу.
Поэтому на нас в особенности действует восприятие тех пропорций, какие возникают из целых чи-
сел" (Liber de immortalitate animorum. Lugdunii, 1545, p. 301). Поскольку закономерность мирозда-
ния состоит в строжайшей согласованности его частей, закономерность значит то же самое, что
целесообразность. Для Балтазара Кастильоне в этой целесообразности и заключается красота
Вселенной. Или иначе: Красота мира служит залогом его целесообразности. "Подумайте только,
— говорит один из участников знаменитого диалога "О придворном", — о теле человека, который
может назваться малым миром: в нем каждая часть существует по необходимости и создана не
случаем, а согласно известному замыслу; все же вместе так прекрасно. Трудно сказать, чему
больше, пользе или красоте, служат в человеческом лице, и во всем теле, отдельные члены, как
глаза, нос" (II Cortegiano, IV, 69) и т. д. Раз мир есть произведение искусства, то Бог — художник.
Бог, рассуждает Фичнно, сообщает материи форму, как это делает мастер, создатель
художественного произведения. Нельзя утверждать, подобно Эпикуру, что форма всякой вещи
всецело определяется ее матерней и назначением. Те предметы, которые воздействуют
преимущественно на наши органы обоняния, осязания, вкуса, действительно изготовляются так,
что мастер, сообщая им их форму, приспособляется всецело к материи. "Все же создания
искусства, воспринимаемые зрением или слухом, почти целиком выражают душевный склад
(ingenium) мастера... В картинах и в зданиях сверкает нам замысел и ум художника, мы видим в
них как бы образ его души. Душа художника выражает
себя в этих произведениях и отражается в них подобно тому, как лицо человека, смотрящегося в
зеркало, отражается в зеркале". Так и Бог выражает себя в созданных им вещах — в одних ближе и
полнее, в других слабее, отдаленнее
а
. Леон Еврей
8
называет Бога источником красоты (il primo
bello). Чем поэтому прекраснее создание Божье, тем оно ближе к Богу, тем совершеннее
воспроизводит Его (Dialoghi d'amore, III. Venetiae, 1607). Так, подчеркивая в божественной
природе .момент активности, творчества, то есть самораскрытия в своих созданиях, утверждая,
что все укоренено в Боге, выдвигая концепцию Бога как Всеед^тнства, мыслители Ренессанса все
же не растворяют Бога в Природе, не обезличивают Его: Бог-художник есть прежде всего
личность. Правда, Николай Кузанский опровергает "язычников, которые не поняли, что Бог,
охватывающий собою все вещи, существует вне вещей не иначе, как в отвлечении, как и
первомате-рия не существует вне вещей иначе, как в отвлеченном представлении сознания о ней"
(De docta igno-rantia, I, § 25). Но и художник, поскольку он выражает себя в своих созданиях, не
может быть отвлечен от них: поэт без своих стихотворений, живописец без своих картин есть
чистая абстракция. Николай Кузанский — персоналист, а не пантеист. Индивидуальность
божества подчеркивается мыслителями школы Николая Кузанского. "Бог, — рассуждает Гильом
Постель, — есть Сущее сущих, Вид видов, Форма форм, хотя он не есть ни вид, ни форма.
Существо, силой которого существуют вид и форма, по необходимости объединяет их в высшем
единстве; и сие есть тот Индивидуум индивидуумов, который сообщает всем отдельным вещам
* Theol. Plat. X, 4, p. 228 sq.
48
те свойства, в силу которых они различествуют между собою" (Absconditorum clavis VII, цит. по
фр. пер. 1891 г.).
От уклона в пантеизм мысль Возрождения оберегало обостренное чувство личности, влечение к
индивидуальному, способность переживать индивидуальное как таковое. Нет вещи, которая
вполне походила бы на другую — и в этом ценность каждой вещи, говорит Николай Кузанский.
Трудно назвать людей, которые в каком-либо отношении безусловно превосходили бы всех
прочих. Пожалуй, Соломон превосходил всех мудростью, Авессалом — красотой, Самсон —
силой. "Все же различия взглядов, обусловленные различиями вер, сект и местных нравов, делают
наши суждения лишь относительно истинными. Здесь хвалят то, что в другом месте порицают.
Так устроил Бог, дабы каждый удовлетворялся тем, что досталось ему, хотя бы он и восхищался
другими, удовлетворялся тем, что есть в его собственном отечестве, дабы родная земля, обычаи
его державы, язык его народа были ему милее всех..." (De docta ignorantia, III, § 1). Чем выше
категория тварей, тем резче индивидуальные различия между отдельными представителями ее.