Бандурка А.М., Бочарова С.П., Землянская Е.В. Юридическая психология: Учебник

Подождите немного. Документ загружается.

компоненты. При психолого-правовом анализе устанавливаются при-

чинные связи с внешними и внутренними факторами и преступным по-

ведением, а также поведением потерпевшего в криминогенной ситуа-

ции. Преступление и его субъект, виктимное поведение и потерпевший

предстают перед психологом как единое целое, однако для овладения

предметом познания необходимо расчленить его, выделить главные,

определяющие черты.

В процессе изучения правовых норм, регулирующих, скажем, уголо-

вно-процессуальную деятельность, психологический анализ помогает

понять требования, предъявляемые к профессии следователя, судьи,

обнаружить в этих нормах отражение психологических закономернос-

тей, принятых во внимание при производстве ряда следственных дейст-

вий (например, для опознания, допроса несовершеннолетнего лица и

т.д.).

Важным представляется анализ комплекса документов, содержащи-

хся в уголовных и гражданских делах. Информация для исследования

содержится в показаниях свидетелей, потерпевших, обвиняемых, под-

судимых, гражданских истцов и ответчиков; в характеристиках по месту

жительства и работы, в результатах проведенных экспертиз, следствен-

ных экспериментов и т.п. Анализ документов направлен на изучение

системы доминирующих отношений изучаемого лица, типичных посту-

пков и мотивов.

Кроме качественного анализа юридических документов, применяют-

ся количественный, формализованный анализ, выделение и обработка

единиц информации. Наиболее распространенным из них является кон-

тент-анализ.

Контент-анализ (анализ содержания) заключается в том, что его

процедура предусматривает подсчет частоты (и объема) упоминаний

тех или иных смысловых единиц исследуемого текста, а затем по соот-

ношению этих частот делаются психологические выводы. Первоначаль-

но метод был разработан для социально-психологического анализа газе-

тных текстов, но затем его принцип распространился и на другие вариа-

нты вербальной (речевой) продукции человеческой деятельности (ху-

дожественная литература, письма, дневники, конспекты, доклады, запи-

ски и т.п.).

С появлением более совершенной техники аудио- и видеозаписи

приемы подобного анализа стали применяться к аудио- и видеолентам, в

которых живое поведение и высказывания однозначно зафиксированы и

могут быть многократно воспроизведены для формально-

статистического анализа частоты появления однозначно регистрируе-

мых фактов.

Метод контент-анализа возник как альтернатива традиционным ме-

тодам, основанным на общих логических операциях анализа и синтеза,

сравнения, оценивания, осмысления. Формализованные количественные

методы позволяют уменьшить долю субъективизма (например, субъек-

тивные смещения в восприятии и интерпретации содержания юридиче-

ских и иных документов). Их причинами могут быть некоторые психо-

логические особенности исследователя – устойчивость внимания, памя-

ти, утомляемость; неосознаваемые защитные реакции на содержание

документов – выделение «приятных» и пропуск «неприятных» аспек-

тов; установки с обвинительным уклоном и т.п.

Отличительной особенностью современного периода является все

более широкое применение компьютеров в контент-анализе. Пресса и

телевидение всегда уделяет достаточное внимание правовой тематике. В

ней находят отражение различные сферы общественного мнения, знать

которые всегда интересно юридическому психологу, поскольку это поз-

воляет составить представление об уровне развития правосознания,

правовой культуры населения в целом и отдельных его слоев, о прести-

же права в обществе и т.д.

ВОПРОСЫ ДЛЯ САМОКОНТРОЛЯ

1. Чем объясняется необходимость применения системного подхода к изу-

чению личности и групп в юридической психологии?

2. Охарактеризуйте достоинства и недостатки метода наблюдения

3. Каковы основные принципы построения «поведенческого портрета» лич-

ности?

4. В чем заключается различие меж ду наблюдением и экспериментом?

5. Какие виды эксперимента Вы знаете?

6. Какие требования предъявляются к методам опроса?

7. Каковы границы применимости метода теста в юридической психоло-

гии?

8. Социометрия как метод исследования меж личностных отношений

9. Какие методы исследования юридических документов Вы мож ете на-

звать?

Глава 3

История развития юридической психо-

логии

3.1. Становление и развитие зарубеж ной

юридической психологии

Изучение и объяснение исторического пути науки – важное явление,

поскольку позволяет анализировать данные, накопленные предыдущи-

ми поколениями ученых, а также современные проблемы науки и про-

гнозировать тенденции ее дальнейшего развития.

В эпоху первобытной культуры человек уже тогда знал, что такое

насилие, но ему была неизвестна, естественно, та преступность, которая

знакома современному обществу. Преступление часто рассматривают

как показатель социальной патологии, так как в нормально функциони-

рующем обществе отношения между людьми гармоничны. Преступ-

ность и насилие возрастают, когда общество дезорганизовано и наблю-

даются серьезные экономические, социальные, политические, духов-

ные, кризисные проблемы.

Мысль о необходимости использования данных психологии для за-

конопослушных граждан и в борьбе с преступностью имеет длительную

историю. На протяжении многих веков психология развивалась как сос-

тавная часть философии и только к середине ХІХ в. она стала самостоя-

тельной областью научного знания. Детерминировало самостоятель-

ность психологии проникновение объективных экспериментальных ме-

тодов исследования и математических методов обработки полученных

данных. Отказ психологов от метода самонаблюдения (интроспекции –

взгляд внутрь себя), переход от чисто умозрительных построений и за-

ключений к исследованиям на основе эксперимента и других объектив-

ных методов вызвали интерес юристов к психологии и поиску научных

контактов.

Юридическая психология родилась на стыке юриспруденции и пси-

хологии, являясь сравнительно молодой отраслью психологической на-

уки, но своими корнями уходит в глубокую древность.

Так, участники уголовного процесса опирались в своих испытаниях

на синтезированный эмпирический опыт предыдущих поколений, что

часто носило мистический характер, особенно в античном и средневе-

ковом уголовном процессе. В основе этих испытаний было положено

знание психологии человека, т.е. уровень этих знаний был житейским,

донаучным. Нужно также отметить, что в античном и в средневековом

уголовном праве основным доказательством было личное признание

подозреваемого своей вины. Это признание добывали любыми путями,

в том числе с помощью физических истязаний и нравственных пыток.

Особенно изощренные пытки применялись в монастырских тюрьмах и

церковных судах. Чтобы заставить человека давать показания, специа-

льно создавалась шоковая ситуация. Так, подозреваемого неожиданно

для него вводили в слабо освещенную комнату, где лежал труп убитого.

Эта обстановка провоцировала человека к проявлению своих чувств,

отношения к расследуемому событию. Подозреваемого при этом убеж-

дали сказать правду, считая, что потрясенный виновник себя выдаст.

У древних племен в Юго-Восточной Азии существовал обычай по-

дозреваемым в краже давать зерна риса. Те из испытуемых, у которых

рис во рту оказывался сухим (слюновыделение не происходило от стра-

ха перед грядущим разоблачением) признавались виновными в совер-

шенной краже. Великий таджикский врач и ученый Авиценна в 1020 г.

описал методику выяснения у влюбленного юноши имени и места на-

хождения его любимой с помощью наблюдения за пульсом «испытуе-

мого» и повторения различных женских имен в сочетании с названием

улиц и домов. Колебания и в особенности прерывистость пульса выда-

вали предмет любви с большой точностью, хотя юноша и пытался это

скрыть.

Правдивость показаний подозреваемых проверялась также с помо-

щью осла. Предварительно окрасив ослу хвост сажей или краской, его

помещали в затемненное помещение. Подозреваемым нужно было зайти

в помещение и погладить осла по хвосту. Перед испытанием предупре-

ждали, что если человек виновен, то осел закричит. Испытание это ос-

новывалось на житейской психологии, предполагая, что если подозре-

ваемый виновен, то руки его останутся чистыми.

В древней Спарте правдивость юношей, поступающих в специаль-

ные школы, проверяли на скале. Ему задавали вопрос: «Боится ли он?»

Хотя ответ был и отрицательный, но если юноша бледнел, то считали,

что он лгун и его сбрасывали со скалы (сбрасывали его и при положите-

льном ответе).

Согласно древнему преданию, один полководец накануне сражения

проводил испытания личных качеств своих воинов. После изнуритель-

ного марша, предшествовавшего битве, полководец позволил воинам

напиться из реки. Те, кто стремглав бросался к воде и жадно пил прямо

из реки, не допускались к участию в битве. Полководец считал, что не-

стойкие, неуравновешенные и суетливые могут стать слабым звеном в

общем строю войска.

В африканских племенах при проверке подозреваемого использова-

ли свои методы. Так, колдун совершал свой танец вокруг подозревае-

мых, тщательно обнюхивая их, и по интенсивности запаха пота делал

заключение о виновности. Колдун также следил за ритмом битья в ба-

рабан и в случае изменения ритма подозреваемый признавался винов-

ным. Большое внимание при указанных испытаниях обращалось на по-

ведение подозреваемого, его жесты, интонацию, мимику и т.д. В неко-

торых случаях составлялся даже специальный протокол о «жестах под-

судимого».

В настоящее время уже ни у кого не вызывает сомнения, что сухость

во рту, жажда, изменение ритма работы сердечно-сосудистой системы,

покраснение или побледнение кожных покровов, изменение мимики

или интонации могут быть связаны с состоянием здоровья, проявлением

эмоциональности и чувств, природным темпераментом, индивидуаль-

ными чертами характера и т.п.

На смену средневековому розыскному (инквизиционному) процессу

пришло, как известно, буржуазное правосудие со свойственной ему сос-

тязательностью и гласностью. Свидетельские показания и данные о ли-

чности подсудимого, истца и ответчика сразу приобрели важное значе-

ние. Усилилась потребность привлечения и использования психологи-

ческих знаний и для правильной оценки показаний заинтересованных

лиц.

Изучение проблем юридической психологии длительное время дальше

исследований отдельных авторов не шло. Расширение и систематизация

судебно-психологических исследований в конце ХІХ – начале ХХ вв.

связывают с ростом преступности во всех ведущих странах мира (воз-

ник социальный заказ), а также с успешным развитием психологии и

ряда естественных наук (психофизиологии, психиатрии, математики и

др.).

В 1792 г. появилась работа К.Экартсгаузена «О необходимости пси-

хологических познаний при обсуждении преступлений», а вслед за ней

книга И.Шауманна «Мысли о криминальной психологии». В этих рабо-

тах авторы попытались рассмотреть ряд уголовно-правовых понятий с

психологических позиций. В первой половине ХІХ в. вышли работы

И.Гофбауера «Психология в ее основных применениях к судебной жиз-

ни» и И.Фредрейха «Систематическое руководство по судебной психо-

логии», в которых наряду с психологическим освещением личности

преступника, проблем вины и некоторых других вопросов содержались

отдельные положения, относящиеся к психологии уголовного судопро-

изводства. Однако долгое время далее этих первых попыток исследова-

ния указанных выше проблем дело не пошло.

Середина ХІХ в. была периодом особенно бурного расцвета общей

психологии. Она отвлекла на себя значительные силы специалистов, и

проблемы прикладного характера на время были забыты. Интерес к ним

вновь пробудился в конце XIX в. в связи с успехами криминологии. За-

слуга в этом принадлежала основателю антропологической школы пра-

ва, автору пресловутого учения о врожденном преступнике Ч.Ломброзо

и его последователю Э.Ферри. Они явились инициаторами биопсихоло-

гического изучения личности преступника. Ч.Ломброзо был также ро-

доначальником позитивистской школы (от концепции свободной воли

классического направления позитивистская школа перешла к причинно-

сти преступления; позитивисты не разделяли идей об индивидуализации

ответственности, умысле, свободной воле и развивали мысль о некара-

тельной социальной реакции на преступление). В 1876г. Ч.Ломброзо

опубликовал работу «Преступный человек». Он считал, что «поведение

причинно обусловлено и что типичного преступника можно идентифи-

цировать по конкретным характеристикам (например, скошенный лоб,

измененные или, наоборот, неразвитые мочки ушей, крупный подборо-

док, складки лица, чрезмерная волосатость или облысение, чрезмерная

или притупленная чувствительность к боли). Ч.Ломброзо разработал

классификацию преступников, которая приобрела широкую популяр-

ность. Она включала следующие типы: 1) прирожденные преступники;

2) душевнобольные преступники; 3) преступники по страсти, к которым

относятся также политические маньяки; 4) случайные преступники. К

последнему типу Ч.Ломброзо относил и псевдопреступников, которые

не представляют опасности и действия которых направлены на защиту

своей чести или своего существования; равно как и привычных престу-

пников, совершающих преступления ввиду неблагоприятных факторов

окружения, а также преступников, занимающих в силу некоторой своей

дегенеративности промежуточное положение между прирожденными

преступниками и законопослушными гражданами. Применяя эту тео-

рию на практике, Ч.Ломброзо вычислил, что одна треть заключенных –

это лица, обладающие атавистическими чертами, сближающими их с

дикарями или даже с животными; другая треть – это пограничный био-

логический вид и, наконец, последняя треть – это случайные правона-

рушители, которые, видимо, никогда больше не совершат преступле-

ний. Хотя классификация Ч.Ломброзо не выдержала проверку време-

нем, его объективный подход и научные приемы свидетельствовали о

необходимости применения более строгих методов в исследовании лич-

ности преступника.

В более поздний период он модифицировал свою теорию и развил

свои методы исследования, включив в них изучение социальных, эко-

номических факторов и данных об окружении индивида.

Э.Ферри в 1878г. опубликовал работу «Теория невменяемости и

отрицания свободной воли», в которой критиковал идею свободного

выбора поведения и поддерживал точку зрения о его причинной обус-

ловленности.

Научные выводы и практические рекомендации Ч.Ломброзо посто-

янно подвергались серьезной критике со стороны его оппонентов. Так,

французский ученый Легран отмечал, что невозможно выделить тип

прирожденного преступника, поскольку само понятие преступления

носит социальный и исторический характер: то, что преступно в одном

государстве, не преступно в другом; то, что считалось нормой в древние

времена, стало преступным теперь, и наоборот.

Трактовка преступного поведения как патологического явления при-

вела к тому, что криминальная психология на долгие годы тесно связала

себя с судебной психиатрией.

Однако необходимость психологического обоснования правовых

проблем применительно не только к душевнобольным, но и главным

образом к психически нормальным людям, становилась все более оче-

видной. Оформление психологии в самостоятельную науку создало для

этого благоприятные предпосылки.

Конец ХІХ – начало ХХ вв. характеризуется социологизацией крими-

нологического знания (Ж.Кетле, Э.Дюркгейм, П.Дюнати, М.Вебер,

Л.Леви-Брюль и др.). Работы в этом направлении указанных ученых

были несомненно прогрессивным явлением. Социологи, применив ме-

тод социальной статистики, преодолели антропологический подход в

объяснении природы преступного поведения, показав зависимость отк-

лоняющегося поведения от социальных условий существования общес-

тва.

Солидный статистический анализ различных девиаций (преступнос-

ти, самоубийств, проституции), проведенный Ж.Кетле и Э.Дюркгеймом

за определенный исторический отрезок времени, показал, что число

аномалий в поведении людей всякий раз неизбеж но возрастало в период

войн, экономических кризисов, социальных потрясений, что убедительно

опровергало теорию «врожденного преступника», указывая на социаль-

ные корни этого явления.

Эти факты нашли свое отражение, в частности в ряде социально-

психологических теорий преступности американских социальных пси-

хологов этого периода – Р.Мертона, Э.Сатерленда, Д.Матса, Т.Сайкса,

Э.Глюка и др. В работах этих авторов представлены многообразные

подходы к объяснению природы делинквентного поведения за счет раз-

личных социально-психологических механизмов и феноменов, регули-

рующих взаимодействие и поведение людей в группе.

Попыткой определения предмета криминальной психологии явилась

работа Ю.Фридриха «Значение психологии в борьбе с преступностью»,

в которой широким понятием «психологии борьбы с преступностью»

охватывается и психология судебной работы, и психология преступле-

ния, и психология наказания. Психическим особенностям отдельных

категорий преступников, психологическому изучению преступления и

наказания были посвящены также обширные исследования Ф.Вульфена

«Психология преступника» и П.Кауфмана «Психология преступности».

В них авторы излагали необходимые юристу общие сведения о психи-

ческих процессах и закономерностях.

Другая группа авторов относила к предмету криминальной психоло-

гии несколько иной круг проблем. Капитальная работа Г.Гросса «Кри-

минальная психология», явившаяся как бы продолжением его «Руко-

водства для судебных следователей», включала в рамки этой науки пси-

хологические проблемы уголовного судопроизводства. Треть книги по-

свящалась психологическим основам судебной деятельности, остальные

же разделы – психологии допроса свидетелей и обвиняемых.

Расширяя область применения психологии в праве, многие авторы

предприняли попытку определить основные направления этой отрасли

прикладной психологии. Так, французский психолог Клапаред предло-

жил различать юридическую психологию, которая занимается психоло-

гией судебной деятельности, и криминальную психологию – науку о

психологии преступника. Содержание же обеих этих дисциплин долж-

на, по его мнению, охватывать судебная психология. Такая же трактовка

дается и в работе Рейхеля, освещающей основные психологические за-

кономерности, значимые для судебной и следственной практики.

Столь же обширная проблематика была рассмотрена и в работах

К.Марбе «Принципы судебной психологии» и О.Липпмана «Основы

психологии для юристов».

К началу XIX в. психология стала довольно популярной в юриспру-

денции. Используя экспериментальные методы, криминалисты и психо-

логи разных стран предприняли многочисленные лабораторные иссле-

дования. Было опубликовано огромное количество статей, брошюр и

монографий главным образом по вопросам психологии свидетельских

показаний. Широкую известность получили, например, работы Штерна,

Бине, Клапареда, Листа, Липпмана, Борста.

Благодаря разработке проблем свидетельских показаний за данной

отраслью психологии прочно укрепилось наименование «судебная» и

даже «уголовно-процессуальная» психология, чем подчеркивалась осо-

бая роль психологии на всех стадиях уголовного судопроизводства. За-

служивают упоминания в этой связи изданные Штерном, Листом и

Гроссом «Доклады по психологии показаний», сводный обзор экспери-

ментальных исследований «Психология показаний» Штѐра, работа Ко-

рфе «Критика свидетельских показаний». Обширные публикации по

данной проблеме содержались в периодических изданиях «Архива

Гросса».

Следует отметить, что еще в начале ХІХ в. выдающийся французс-

кий математик Лаплас в «Опытах философии теории вероятностей»

(1814), изучая вероятность свидетельских показаний наряду с вероятно-

стью исходов судебных приговоров, резолюций на собраниях и т.д.,

попытался дать им оценку в математическом исчислении. Лаплас счи-

тал, что элементы вероятности того, что данное показание соответству-

ет действительности, слагаются:

1) из вероятностей самого события, о котором повествует свидетель;

2) из вероятности четырех гипотез в отношении допрашиваемого:

а) свидетель не ошибается и не лжет;

б) свидетель лжет, но ошибается;

в) свидетель не ошибается, но лжет;

г) свидетель и лжет, и ошибается.

Лаплас понимал трудности оценки подобным образом правдивости

или ложности показаний свидетеля из-за большого числа обстоятельств,

сопровождающих факты, о которых они свидетельствуют, но считал,

что суд в своих суждениях также опирается не на математическую дос-

товерность, а лишь на вероятность. Схема Лапласа интересна как первая

попытка создать научную методику оценки свидетельских показаний.

Другой излюбленной темой авторов ранних работ по судебной пси-

хологии являлась так называемая «диагностика причастности», т.е. раз-

работка психологических методов установления виновности подозрева-

емого и обвиняемого по физиологическим реакциям на допросе. Среди

исследователей этой проблемы известны имена Юнга, Вартхаймера,

Клейна. Исследования американских психологов и юристов привели,

как известно, к созданию и внедрению в практику разнообразных при-

боров для выявления лжи, именуемых лайдетекторами или полиграфис-

тами.

Таким образом, указанная проблема оказалась наиболее разработан-

ным разделом зарубежной юридической психологии. Данные экспери-

ментальных исследований психологии показаний послужили толчком к

постановке вопроса о применении в судебном процессе психологичес-

кой экспертизы. Этому был посвящен ряд работ, в том числе книги

В.Штерна «Показания юных свидетелей по делам о половых преступле-

ниях», К.Марбе «Психолог как эксперт в уголовных и гражданских де-

лах». Некоторые судебные психологи того времени (Штерн, Марбе, Ва-

рендонк, Клапаред) сами выступали в суде в качестве экспертов.

В начале ХХ в. одна из ветвей прикладной психологии – психология

труда, получившая наименование «психотехники», – подошла к психо-

логическому изучению юридической деятельности как профессии, к

исследованию профессиональных качеств следователя и судьи, а также

к разработке на этой основе рекомендаций по подбору и обучению су-

дебно-следственных кадров, научной организации их работы. Из зару-

бежных исследователей наиболее известен в этой области Мюнстер-

берг, автор вышедшего в 1914 г. многотомного труда «Основы психоте-

хники», специальный раздел в котором был посвящен применению пси-

хологии в праве.

Современные биологизаторские теории далеко не так наивно, как

Ломброзо, объясняют природу преступного поведения. Они строят свою

аргументацию на достижениях современных наук: генетике, психологии

и ее современных направлений (например, психоанализе).

В 50-х гг. XX в. исследования генетических факторов преступности

вступили в новую фазу, которую условно можно назвать хромосомной.

Известно, что генотип человека (совокупность всех наследственных

факторов) состоит из 46 хромосом (хромосома – группа генов, наследс-

твенных задатков, сцепленных парами), две из них определяют пол. Ес-

ли они одинаковы «ХХ», то пол женский, если набор хромосом «ХУ» –

пол мужской. Наличие в генотипе хромосомы типа «У» определяет му-

жское развитие.

Обещало стать сенсацией открытие в 70-х гг. так называемого синд-

рома Клайнфельтера, связанного с генетическими аномалиями. Ученые

установили, что у некоторых лиц половые хромосомы не парные, а

тройные: комбинации типа «ХХУ» и «ХУУ».

Первыми эти особенности генотипа, которые проявляются при ана-

лизе крови, слюны или спермы, стали использовать криминалисты в

целях идентификации преступников по биологическим следам, остав-

ленным ими на месте преступления. Когда в США и Франции по этим

признакам были раскрыты серийные убийства, совершенные сверхаг-

рессивными преступниками (их хромосомный набор был типа «ХУУ»)

и предварительные исследования показали хромосомную предрасполо-

женность к преступлениям, то появились сообщения, что найден ген

преступности.

Однако эти результаты были недостоверными. Дальнейшие исследо-

вания, проводившиеся в Англии, Франции и США это подтвердили. В

1975 г. на II международном криминологическом симпозиуме в Сан-

Паулу немецкий ученый Г.Кайзер привел данные, в соответствии с ко-

торыми процент лиц, имеющих хромосомные отклонения, среди право-

нарушителей практически такой же, что и среди всего населения в це-

лом, причем среди преступников, имеющих хромосомную комбинацию

«XУУ», лишь 9% были осуждены за насильственные преступления.

Таким образом, теория хромосомных аномалий, как и когда-то ан-

тропологическая теория преступности, при более тщательном изучении

не нашла своего подтверждения и была подвергнута критике.

См.: Иншаков С.М. Зарубежная криминология. М., 1997. С.127.

В этой связи целесообразно рассмотреть теорию личности одного из

известных ученых XX в. З.Фрейда. Сущность его теории обычно раск-

рывают с помощью трех понятий: Оно, Я и сверх-Я (лат.: Ид, Эго и су-

пер-Эго). Оно – это совокупность примитивных, инстинктивных, врож-

денных компонентов личности, передающихся человеку генетически.

По Фрейду, это наиболее мощная сфера личности, комплекс, включаю-

щий, главным образом, агрессивные и сексуальные влечения, действу-

ющий по принципу удовольствия. В асоциальном, алогичном и амора-

льном Оно происходит борьба между сексуально окрашенным инстинк-

том жизни и влечением к смерти. Контакты Оно с внешним миром

определяются его связями с Я, которое замещает для него внешний мир.

Из коркового слоя Оно дифференцируется область Я, расположенная

между Оно и внешним миром. Я стремится к получению удовольствия и

избежанию неприятностей, причем сигналы страха соответствуют пре-

дупреждаемой, вызывающей неудовольствие опасности. Я – сфера лич-

ности, характеризующаяся внутренним осознанием самой себя и осуще-

ствлением приспособления личности к реальности. Важным успехом

развития З.Фрейд считал переход от принципа удовольствия к принципу

реальности.

Сверх-Я – это сфера личности, складывающаяся из комплекса совес-

ти, моральных черт и норм поведения, которые контролируют действия

Я и предписывают ему моральные образцы подражания и деятельности.

Несогласие между требованиями совести и действиями Я ощущается

как чувство вины. Таким образом, именно в сверх-Я аккумулируются

контролирующие воздействия общества и влияние культуры.

Сам Фрейд не пытался анализировать феномен преступного поведе-

ния, но имел и имеет последователей. Человек рождается преступником,

а его последующая жизнь – это процесс подавления разрушительных

инстинктов, заложенных в Оно, подчеркивал У.Уайт. По его мнению,

большинство мотивов преступного поведения во многом совпадают с

желаниями и устремлениями типичного обывателя

Д.Абрахамсен, используя фрейдовскую концепцию Оно и сверх-Я,

вывел формулу преступления:

Преступление=(преступные устремления, заложенные в ОНО+кри-

миногенная ситуация): контролирующие способности сверх – Я.

По мнению фрейдистов и неофрейдистов, в результате того, что по

каким-либо причинам не реализовались отдельные неосознаваемые

врожденные влечения, возникает такое поведение, которое направлено

на нанесение вреда человеку или объекту окружающего мира (агрессия,

разрушение, вандализм и т.п.). А.Адлер в качестве таких неосознавае-

мых врожденных влечений рассматривал чувство неполноценности и

компенсации, стремления к власти, к превосходству над другими.

См.: White W. Crime and Criminals. N.Y., 1933.

Abrahamsen D. Who are the quilty? N.Y., 1952.