проявлением воздействия. индивидуальности на среду. Он должен выступать как
досто¬верное знание, синтезировавшее чувственное и рациональное восприятие и
фиксирующее в единичном, особенном общее. Причем достаточно четко в отечественной
исторической науке выявилось то обстоятельство, что исторические факты пред¬стают не в
готовом виде, а как результат определенной, исследовательской процедуры, в ходе которой
они укладывают¬ся в концепцию.
В XX в. при господстве одной определенной идеологии в со¬ветской историографии
и развитии отечественной историогра¬фии за рубежом в не менее сложных условиях
продолжал идти процесс построения теоретических и концептуальных схем раз¬ной степени
обобщенности и абстракции. В СССР концептуали¬зация шла в рамках марксистских
представлений об общест¬венно-экономическом развитии, лишь в ряде случаев ощуща¬лась
скрытая полемика с марксистской методологией и оценка¬ми отдельных исторических
событий. В российской историчес¬кой науке за рубежом складывались концепции, не
включенные в строгие логические структуры. Концептуальные схемы возника¬ли на основе
своеобразной «среды», насыщенной отдельными: гипотезами, фрагментами различных
моделей, представления¬ми и т. п.
Историография развивается по определенным законам. Хо¬тя К. Поппер и утверждал,
что законы в понимании естество¬испытателя не могут быть сформулированы в системе
истори¬ческого знания, тем не менее «сочленение» исторических фактов позволяет говорить
об абстракциях социологических, экономи¬ческих, психологических, культурологических,
этнографических и иных отношений, взятых в различных срезах.
Было бы излишним педантизмом перечислять все проблемы, стающие перед
историографом, анализирующим развитие оте¬чественной историографии в XX в. Однако
сама жизнь указыва¬ет па потребность хотя бы первичных обобщений. Надеемся, что более
глубокий и специализированный анализ намеченных вопросов еще воплотится в трудах
историков.