вого общения. У него четкие границы, определяемые сменой речевых
субъектов (говорящих), но в пределах этих границ высказывание, подобно
монаде Лейбница, отражает речевой процесс, чужие высказывания, и
прежде всего предшествующие звенья цепи (иногда ближайшие, а иногда
— в областях культурного общения — и очень далекие
13
).
Предмет речи говорящего, каков бы ни был этот предмет, не впервые
становится предметом речи в данном высказывании, и данный говорящий
не первый говорит о нем. Предмет, так сказать, уже оговорен, оспорен,
освещен и оценен по-разному, на нем скрещиваются, сходятся и
расходятся разные точки зрения, мировоззрения, направления. Говорящий
— это не библейский Адам, имеющий дело только с девственными, еще не
названными предметами, впервые дающий им имена. Упрощенные
представления о коммуникации как логико-психологической основе
предложения заставляют вспоминать этого мифического Адама. В душе
говорящего происходит сочетание двух представлений (или, наоборот,
расчленение одного сложного представления на два простых), и он
изрекает предложения вроде следующих: «Солнце светит», «Трава
зеленая», «Я сижу» и т. п. Подобные предложения, конечно, вполне
возможны, но они либо оправданы и осмыслены контекстом целого
высказывания, который приобщает их речевому общению (в качестве
реплики диалога, популярной научной статьи, беседы учителя на уроке и
т. п.), либо если это законченные высказывания, то они как-то
оправдываются ситуацией речи, включающей их в цепь речевого общения.
В действительности, повторяем это, всякое высказывание кроме своего
предмета всегда отвечает (в широком смысле слова) в той или иной
форме на предшествующие ему чужие высказывания. Говорящий не Адам,
и потому самый предмет его речи неизбежно становится ареной встречи с
мнениями непосредственных собеседников (в беседе или споре о каком-
нибудь бытовом событии) или с точками зрения, мировоззрениями,
направлениями, теориями и т. п. (в сфере культурного общения).
Мировоззрение, направление, точка зрения, мнение всегда имеют
словесное выражение. Все это — чужая речь (в личной или безличной
форме), и она не может не найти своего отражения в высказывании.
Высказывание обращено не только к своему предмету, но и к чужим речам
о нем. Но ведь даже легчайшая аллюзия на чужое высказывание дает
речи диа-
274