Хотя и создавалась видимость назначения мирянам пенсионов вместо вручения им
соответствующих титулов, либо на их имя, либо на третье лицо по доверенности, нет никакого смысла –
поскольку это несправедливо – одаривать того, кто не участвует в трудах; на больших должностях нельзя
исполнить своего долга без больших расходов. И наоборот, опыт убеждает нас в том, что лишить человека
того, что ему принадлежит по праву, означает побудить его взять себе то, что ему не принадлежит.
Если от пенсионов мы перейдем к обязательным долям наследства, кто сочтет справедливым
назначение наследника при жизни человека, ведь этим жизнь этого человека отдается на милость того, кому
выгодна его смерть ? Соборы осудили эту практику как очень опасную 118, король Генрих III на своих
последних Генеральных Штатах принес торжественную клятву отменить ее и объявил недействительными
все решения по наследству и праву преемственности, принятые при его царствовании. Уместно и
необходимо сделать то же самое теперь, и не только в отношении бенефиций, но и в отношении всех
должностей в королевстве: в силу того, что в ином случае, Ваше Величество, Сир, у Вас будут связаны руки
и Вы надолго станете королем, лишенным права распоряжаться, а также и в силу того, что, будучи не в
состоянии оделить в достаточной степени своими благодеяниями каждого, важно сохранить по крайней мере
надежду в тех, кого нельзя одарить еще больше. Этого не добиться, если бенефиции остаются обещанными и
обеспеченными детям, которые, достигнув вершин заслуг и [246] возраста, не посмели бы, возможно, думать
о том, как заполучить почести и чины, предназначенные им с колыбели.
Что касается обид, нанесенных некоторым из священнослужителей при сборе податей, которые
хотели навязать им косвенным путем, исходя из недворянского имущества, находящегося в их
распоряжении, разве не бессовестно требовать от лиц, посвятивших себя Богу, того, что язычники никогда
не требовали от тех, кто был предназначен служить их идолам? Конституции императоров и соборные
установления недвусмысленны, в том, что касается этих льгот. В прошлом всегда признавали 119, что
истинный налог, которым следует обложить Церковь, – молитва; иные язычники были до такой степени
религиозны, что считали необходимым больше доверять молитвам и слезам, чем деньгам, которые отнимают
у народа, и оружию, которое носит дворянство. Несмотря на все это, мы платим добровольную подать,
однако нам навязывают все новые и новые, хотят нас принудить к ним, словно мы и впрямь обязаны их
платить.
Что касается утеснений, причиняемых нам в наших правах, легко убедиться в невозможности
исполнения нами наших обязанностей, если судьи во всех случаях будут против нас и будут так
ограничивать власть, данную нам Богом, что даже при наилучших намерениях с нашей стороны мы. не
сможем воспользоваться ею.
Следует отметить: Собор в Халкидоне 120 – один из четырех первых вселенских Соборов, которым
галликанская Церковь подчинила свои свободы. Если третий Собор в Карфагене 121, на котором
присутствовал святой Августин – великий светоч Церкви, если первый Собор в Маконе, состоявшийся во
Франции свыше тысячи лет тому назад, если третий Собор в Толедо, собиравшийся почти в то же время в
шестом веке, если ряд других запрещают мирянам знание того, что относится к служителям Церкви 122,
если все христианские императоры считали священным все, что [247] исходило от епископов; если великий
Константин не пожелал и слышать о спорах между ними, если он приказал следовать тому, что было
рассмотрено и решено ими, всем, в том числе и остальным судьям 123, если Карл Великий подтвердил этот
приказ в своих эдиктах 124, если он создал большое число установлений, чтобы сохранить наши льготы, –
какой смысл, какая необходимость терпеть сегодня, чтобы те, кто обязан повиноваться Церкви, командовали
ею и принимали решения по вопросам, которые они должны выслушивать из уст самой Церкви?
Духовная власть настолько отличается от власти мирских судей, что святой Киприан 125
осмеливается свидетельствовать, что покушения на Церковь и пренебрежение судом епископов порождают
расколы, разрывают нить, связующую всех детей Иисуса Христа в лоне Церкви. Не овцам пасти пастухов,
говорит святой Григорий Богослов 126, не сторонам судить судей, не субъектам законов предписывать их
законодателям: Бог не является Богом смуты, но мира и порядка.
Что касается веры и Церкви, лишь тот вправе судить их, кто сам из числа священнослужителей,
говорит святой Амвросий. А потому он упрекает 127 некоторых священников, которые, вместо того, чтобы
доверить спорные вопросы судам Церкви, обращались к авторитету императоров, которым сам он отважно
сопротивлялся, когда те захотели взять на себя то, что надлежит решать лишь тем, кому Бог доверил
руководить душами.
96