Антонова К.А. История Индии (краткий очерк)
Подождите немного. Документ загружается.
все на потребление, ничто не идет на нужды производства... Едва ли
имеется хоть одна деревня, в которой заминдар или откупщик тратит
деньги на усовершенствования».
Однако при крайней нищете крестьян заминдарам не всегда
удавалось собирать с них достаточные суммы, чтобы покрыть
фиксированный земельный налог. В результате принудительная
продажа с аукциона заминдарских имений за невзнос налогов стала
массовым явлением. Покупали эти земли по дешевке индийцы —
агенты Ост-Индокой компании, судейские чиновники, влиятельные
ростовщики. Создался новый слой заминдаров, живших в городах,
эксплуатировавших крестьян старыми, феодальными методами и
видевших в заминдарстве лишь столь же выгодный способ вложения
капитала, как и ростовщичество.
К. Маркс писал об этом: «Последствия этого «землеустройства»:
ближайший результат эюго грабежа «общинной и частной
собственности» крестьян: целый ряд восстаний крестьян против
октроированных {навязанных им} лэндлордов; в. некоторых местах
изгнание земиндаров, а вместо них собственником выступает Ост-
Индская компания; в других местах — обнищание земиндаров и
принудительная или добровольная продажа их имений для уплаты
налоговых недоимок и частных долгов. Поэтому большая часть
земельных владений провинции перешла в руки нескольких городских
капиталистов, имевших свободные капиталы и охотно помещавших их
в землю».
Разорение бенгальского крестьянства побуждало его к вооруженным
выступлениям. Иногда восставших крестьян возглавляли лишенные
своих земель прежние заминдары. В таком случае восставшие
крестьяне пользовались поддержкой всей округи и движение
принимало ярко выраженный национально-освободительный характер.
Таковы были, например, выступления в 1795 г. в Панчете, где прежний
заминдар совместно с крестьянами три года препятствовал
водворению нового замин-дара, пока не был снова восстановлен в
своих правах. Такие же события произошли в 1798 г. в Райпуре и в 1799
I. в Баласоре. В 1799—1800 гг. крестьяне восстали против обложения их
земель новым налогом, захватили несколько местечек и деревень и
грозили ворваться в город Миднапур. Налог был отменен, и
принудительная распродажа имений приостановлена. Эти восстания
возникали стихийно, носили локальный характер и поэтому быстро
подавлялись. Однако они свидетельствовали о тяжелом положении, в
котором оказалось крестьянство (а также старые феодальные роды) в
результате введенной Корнуоллисом земельно-налоговой системы.
Введением постоянного землеустройства английские колонизаторы
юридически оформили процесс хозяйственных изменений, который
начался в связи с завоеванием Бенгалки. Английские завоеватели
лишили политической власти господствовавший класс феодалов и
стали приспосабливать социально-экономический строй феодальной
Индии к потребностям капиталистической метрополии.
Система райятвари
В конце XVIII в. на землях Мадрасского президентства англичане
тоже ввели систему постоянного землеустройства; однако на
территории, захваченной у Майсура, колонизаторы не собирались
закреплять земли за теми феодалами, которые боролись против них.
Поэтому там в 1793 г была введена другая земельно-налоговая
система, получившая впоследствии название «раиятвари».
В 1818—1823 гг. эта система распространилась на те земли
Мадрасского президентства, где еще не было введено постоянное
землеустройство.
По системе раиятвари английские колонизаторы признавали
землевладельцами не заминдаров, а мирасдаров (т. е. полноправных
общинников), а также вое категории крестьян, которые хотя и не
имели прав мирасдаров, но платили земельный налог непосредственно
государству Еще до прихода англичан в некоторых местах из
мирасдаров выделилась фео-дализирующаяся верхушка, а иногда вся
деревня попадала под власть одного мирасдара. Он собирал с деревни
земельный налог сначала в пользу государства, а затем и в свою
собственную и становился тем самым мелким помещиком, земля
которого превращалась англичанами в частную земельную
собственность. Низшие, неполноправные слои деревни (основная часть
«пришлых» крестьян, рабы и ремесленники из неприкасаемых),
которых ранее по местным обычаям нельзя было сгонять с земли, шока
они исправно выполняли сваи обязанности и платили общинной
верхушке ренту со своих участков, теперь лишались в большинстве
случаев прав на землю и становились бесправными арендаторами-
издольщиками. Арендную плату с их участка всегда можно было
повысить, а их самих в любой момент согнать с земли.
По системе раиятвари выгоны и пустоши, принадлежавшие ранее
общине, были экспроприированы государством. Крестьяне лишались
возможности бесплатно пасти свой скот и собирать кустарник на
топливо. На основе колониальной государственной собственности на
землю английские власти стали рассматривать райятов как своих
«бессрочных арендаторов», с которых они были вправе требовать
любую арендную плату, т. е. облагать любым земельным налогом. На
практике это выразилось в установлении ежегодного земельного
налога в размере максимальной суммы, которую индийский крестьянин
мох выплатить только при наиболее благоприятном стечении
обстоятельств. По данным мадрасского налогового ведомства, первые
же попытки введения раиятвари «почти в каждом случае сильно
увеличили размер требуемого земельного налога». Крестьяне
фактически не могли столько платить. Недоимки все росли. В течение
всего XIX в. при каждом пересмотре ставок земельного налога
английским властям приходилось списывать недоимки и снижать
налог.
По признанию анлийских властей в Индии, «вся история взимания
земельного налога с 1818 по 1855 г. и позднее была историей
настойчивых и справедливых требований о сильном снижении ставок
земельного налога и о списании недоимок... Это было вызвано
чрезмерным земельным налогом, возлагаемым на райятов». Главное
различие между бенгальской системой и райятвари заключалось в том,
что в Бенгалии частными земельными собственниками были признаны
помещики, а при райятвари — в основном крестьяне. Однако, хотя на
юге Индии крестьянин был признан частным земельным
собственником, земля для него потеряла ценность. Это было
результатом того, что английская буржуазия извлекала колониальную
прибыль, эксплуатируя индийское население феодальными, а позднее
полуфеодальными методами.
Система маузавар
В районах Центральной Индии, завоеванных Ост-Индской компанией
во время шин с маратхами и выделенных в так называемые Верхние
провинции в составе Бенгальского президентства (ныне Уттар Прадеш
и Мадхья Прадеш), была введена система, получившая название
«маузавар» или «малгузари». Особенностью ее было то, что
фискальной единицей и владельцем земли считалась деревенская
община в целом. Но налог раскладывался на каждого общинника в
Отдельности, я при нарушении хотя бы одного срока внесения налога
даже одним общинником принудительно распродавались земли всей
деревни. Скупали их обычно судейские или налоговые чиновники,
таким образом превращавшиеся в заминдаров, отличавшихся от
бенгальских только тем, что суммы, которые они должны были вносить
в казну, периодически пересматривались и увеличивались.
Экономические последствия английского завоевания Индии к началу XIX
в.
Английское господство в первую очередь привело к упадку старых
феодальных родов, к роспуску феодальных армий, многочисленной
феодальной свиты, слуг, к изменению всего того образа жизни, к
которому феодальные слои Индии привыкли в течение столетий. Это
отразилось на положении многочисленных ремесленников. которые
обслуживали феодальные круги. Так, в Бенгалии пришла в упадок
Дакка, население которой специализировалось на изготовлении
дорогих и тонких сортов тканей. Те ремесленники, которые не уходили
в деревню, попадали в тяжелую кабалу к Компании, поскольку и в
Бенгалии, и на юте им запрещалось отдавать произведения своего
ремесла какому-либо частному купцу. В 90-е годы XVIII в. в Бенгалии
среди ткачей имели место смертельные случаи от побоев, которые
наносили агенты Компании. За невыполнение недельного задания
служащие Компании бросали ткачей в заключение без воды и питья.
До начала XIX в. из Индии еще вывозили ткани в Англию, но это
делала не Компания как организация, а отдельные ее служащие в
качестве частных торговцев. С начала XIX в. вывоз в Англию индийских
тканей вообще прекратился и был заменен вывозом пряжи для
английских ткацких фабрик. В Бенгалии также в конце XVIII в.
сократилось разведение шелковичных червей, производство селитры и
соли. На фоне общего упадка ремесла и резкого сокращения числа
ремесленников единственной новой отраслью производства,
возникшей в Бенгалии при англичанах и дававшей занятие рабочим,
было судостроение на Калькуттской верфи. Управление его находилось
целиком в руках англичан. Строились там главным образом суда для
торговли с Китаем. Захват всех экономических позиций Компанией
привел к вытеснению индийцев из крупной торговли и монетно-
вексельного дела.
Условия в сельском хозяйстве, ремесле и торговле в Южной Индии
несколько отличались от тех, что создались в Бенгалии. На юге Индии
уменьшился общий размер посевных площадей, особенно под
техническими культурами, в связи с войной, разрухой, а также
заброшенностью системы ирригации, построенной еще до англичан.
Что касается положения ремесленного населения, то методы угнетения
ткачей в Южной Индии были не столь суровы, как в Бенгалии, так как
до 1818 г. вокруг Мадрасского президентства были независимые
индийские владения, куда ремесленники могли бежать. В торговле в
связи с роспуском многочисленных феодальных армий падало значение
биринджари (банджара) — маркитантов, снабжавших индийские
войска продуктами питания и перекупавших военную добычу.
Мадрасские купцы из касты четти и из среды джайнов постепенно
превращались в компрадоров и агентов английских купцов, а к концу
XVIII в. большую роль среди торговцев и ростовщиков стали играть
парсы из Бомбея. Англичане в Мадрасе не смогли столь решительно,
как в Бенгалии, вытеснить индийцев из крупной торговли и из области
кредита и финансирования торговли.
Бомбей вплоть до конца маратхеких войн был небольшим
английским владением, и выкачку товаров для экспорта англичане
могли осуществлять лишь с помощью гуджаратских купцов,
утвердившихся в маратхских землях. Заинтересованность англичан в
компрадорских услугах гуджаратских (а позднее и марварийских)
посредников побуждала предоставлять им довольно выгодные условия
сотрудничества. Несмотря на то что после английского завоевания
маратхских владений гуджа-ратские купцы потеряли выгодные
операции с откупом и переводом налогов в Махараштре, они усилили
свою активность в других областях. Они эксплуатировали и закабаляли
крестьян, были партнерами английских фирм, доставляли по
контрактам сельскохозяйственные и ремесленные товары на экспорт,
снабжали население Бомбея и английскую армию. Позднее (в первой
трети XIX в.) гуджаратские купцы стали посредниками по продаже
английских товаров на местных индийских рывках, экспортировали в
Китай опиум из Мальвы, а в Англию — хлопок и строили на своих
верфях корабли. У бомбейских комирадаров скапливались весьма
крупные капиталы и в результате создавались благоприятные условия
для роста новых торговых домов. Вексельное дело вплоть до 40-х годов
XIX в. оставалось в руках индийцев.
Структура колониального аппарата
По мере того как Индия становилась колонией, политика Компании
стала все более определяться результатами борьбы за участие
английской промышленной буржуазии в (Колониальных прибылях. Это
нашло свое выражение в растущей роли парламента в управлении
Индией. Хартия Компании возобновлялась примерно (каждые 10 лет.
Это сопровождалось ожесточенной политической борьбой в Англии.
Впервые вмешательство парламента в дела Компании
непосредственно выразилось в 1773 г. в акте об управлении Индией.
Согласно этому акту, не Компания, а корона назначала генерал-
губернатора, членов Бенгальского Совета и Верховного суда в
Калькутте. В 1784 г., при очередном пересмотре хартии, против
Компании выступили купцы, которым монополия Компании
преграждала доступ в Индию, земельная аристократия,
возмущавшаяся политическим влиянием «набобов» (так называли
прибывших из Индии с награбленными богатствами и накупавших себе
«гнилые местечки» в парламенте), партия вигов, считавшая, что тесная
связь Компании и короны угрожает основам английских свобод, а
также прогрессивные элементы в Англии, отмечавшие, что Компания
держится взяточничеством и насаждает продажность в стране.
Выдвинутый вигами билль Фокса был, однако, провален, и сам У. Дж.
Фокс на посту премьера был заменен В. Питтом.
Принятый парламентом акт Питта 1784 г. создавал видимость
неизменности власти Компании, в действительности же важнейшие
проблемы управления Индией перешли в основном к назначаемому
кабинетом министров Контрольному совету, который стал постепенно
превращаться в своего рода ведомство по делам Индии. Однако право
назначения на все гражданские и военные должности (за исключением
посылаемой в Индию английской армии) оставалось за директорами
Компании.
Виги, потерпевшие поражение в 1784 г. при отклонении билля
Фокса, решили в отместку привлечь к суду Уоррена Хейстингса. Суд
начался в 1788 г. в палате лордов, в торжественной обстановке и
тянулся восемь лет. Обвинителями выступали лучшие ораторы Англии
Э. Берк и Р. Шеридан, а материал им поставлял Фрэнсис, хорошо
знавший неприглядные стороны деятельности Компании в Индии.
Хейстингс обвинялся в жестокости, несправедливости и коррупции. По
существу главным обвиняемым была Компания. Помимо воли
инициаторов суда приведенные на суде материалы вскрыли методы
хозяйничанья английских завоевателей в Индии и эксплуатации
индийского народа в эпоху первоначального накопления.
Однако именно поэтому английская буржуазия, пожинавшая плоды
колониальной эксплуатации Индии, не могла вынести Хейстингсу и
Компании обвинительный приговор. Осуждение Хейстингса было бы
осуждением английской политики завоевания и грабежа в Индии.
В дальнейшем вопрос об управлении Индией стал предметом
парламентской борьбы при пересмотре хартии Компании в 1813 г. В это
время были уже завоеваны Майсур и основные маратхские владения,
закончена вторая англо-маратх-окая война и созданы предпосылки для
эксплуатации Индии как рынка сбыта. Поэтому вся английская
буржуазия в целом выступала против торговой монополии Ост-Индской
компании. Акт 1813 г., не затрагивая привилегий Компании в деле
управления Индией, отменил торговую монополию Компании, за
исключением торговли чаем с Китаем. В то же время была усилена
роль Контрольного совета как органа парламентского надзора над
политической деятельностью Компании. Таким образом, Индия все
более начала превращаться в колонию не Компании, а всей английской
буржуазии.
Дальнейшие перемены в положении Компании произошли в 1833 г.
Акт 1833 г., принятый по инициативе правящей партии вигов, оставил
за Компанией право управления Индией, но поставил ее под
дальнейший правительственный контроль, введя в Бенгальский совет
назначаемого короной чиновника, специально занимавшегося
разработкой законодательства для всей Индии. Первым таким
чиновником был либеральный историк Англии Дж. Маколей (1800—
1859). Однако выработанный им уголовный кодекс так и не был введен
в жизнь.
Аппарат колониального угнетения Индии создавался постепенно, без
коренной ломки. Когда торговая Компания стала фактически
правительством Индии и перед ней возникли совершенно новые
задачи, она не создала нового механизма для решения этих задач, а
стала приспосабливать старый. Торговый аппарат постепенно
превращался в чиновно-бюрократический аппарат управления
огромной страной. По своей структуре он был громоздким,
неповоротливым, а в ряде случаев просто становился помехой
управления. Несмотря на строгое регламентирование всех функций, он
давал полный простор произволу колониальной бюрократии и
поглощал, кроме того, колоссальные средства. Органы управления
Компанией находились как в Индии, так и в Англии. Во главе Компании
в Англии стоял Совет директоров, избираемый собранием акционеров,
имевших от одного до четырех голосов каждый в зависимости от
ценности акций, которыми он владел. Например, в 1832 г. 474 крупных
акционера вершили все дела, обладая более чем половиной всех акции
Компании. Маркс отмечал, что «Совет директоров является не чем
иным, как подчиненным органом английских денежных магнатов».
Важным источником доходов, а также влияния директоров Компании
было право патронажа. Директора предоставляли должности за
деньги, за политическое влияние, за место в парламенте. Совет
директоров подразделялся на комиссии, которые пересылали в Индию
подробнейшие распоряжения по всем важным (вопросам колониальной
политики и ответы на послания Совета президентств.
Вся эта сложная машина управления Индией была крайне громоздка
и медлительна. Письма из Индии приходили в Англию через шесть —
восемь месяцев после их отправки, а ответ откладывался на несколько
месяцев, а то и лет, пока вопрос проходил все стадии рассмотрения в
Совете директоров и в Контрольном совете и улаживались разногласия
между этими двумя инстанциями. За это время положение в Индии
могло радикально измениться. Поэтому-то фактически все текущие
вопросы целиком решались губернаторами президентств Бен-галии,
Мадраса и Бомбея и советами при них.
Каждое президентство имело право вести самостоятельную
переписку с Советом директоров и издавать свои решения, которые по
одобрении их Верховным судом Индии имели силу закона на
территории данного президентства. Таким образом, в Бенгалии,
Мадрасе и Бомбее действовали разные законы. Это создавало мното
неудобств в торговых, промышленных и других гражданских делах.
Английская же буржуазия требовала единства законов для всей
британской территории в Индии. Конечно, все высокие посты
предоставлялись англичанам. Индийцев брали лишь на низовые
должности.
Важнейшим элементом колониального аппарата власти была
синайская армия. С помощью этой армии англичане завоевали Индию, с
ее же помощью на новом этапе держали страну в узде. Численность
армии в 1830 г. составляла 223,5 тыс. человек. После третьей англо-
маратхской войны 1817—1819гг. в Индии 30 лет не велось войн; в
войнах же за пределами страны принимала участие только небольшая
часть индийской армии. Однако англичане не расформировали
синайских полков, которые исполняли фактически полицейские
функции. Иногда они использовались колонизаторами при сборе
налогов, а чаще для подавления всяких «беспорядков», т. е.
выступлений против британской власти в Индии.
Большое значение в аппарате угнетения Индии имела также
судебная система, пронизанная взяточничеством и коррупцией.
Свидетельские показания, игравшие в процессе суда большую роль, в
Индии легко покупались и вынуждались. В гражданских делах
большим злом была судебная волокита, тянувшаяся Много лет, а между
тем нечеткость определения или отрицание владельческих прав
крестьян порождали многочисленные жалобы. Судебная система
содействовала распаду общины, поддерживая чужака, купившего
участок в деревне и не подчиняющегося общинному распорядку, а
также произвол назначенного властями в сельском районе
полицейского чиновника, которого крестьяне боялись больше, чем
разбойника. Эта английская политика разрушения общинных порядков
и поощрения частного землевладения приводила к росту эксплуатации
крестьянства.
Экономическое развитие Индии в
первой половине XIX в.
После укрепления позиций промышленной буржуазии в Англии
экономическое развитие Индии все больше направлялось интересами
английской буржуазии. Индия стала постепенно превращаться в рынок
сбыта английских товаров и рынок сырья для английской
промышленности.
Таможенная политика Англии при помощи низких пошлин поощряла
английский экспорт в Индию, а посредством высоких пошлин
препятствовала импорту индийских ремесленных товаров в Англию. В
то время как при ввозе в Индию с английских тканей бралась пошлина
в 2—3,5%, при импорте индийских тканей в Англию пошлина
составляла 20—30 %. В результате Индия из страны, экспортирующей
ткани, превратилась в страну, импортирующую их. То же происходило
и с другими товарами. Например, таможенная политика англичан
делала выгодным даже ввоз в Индию стали, получаемой англичанами
из Швеции и России, в то время как небольшой литейный завод,
основанный в 1833 г. английским инженером в Порто-Ново, несмотря на
наличие самых благоприятных условий (открытая разработка, большой
лесной массив, близость порта и т. п.), оказался нерентабельным и
через несколько лет закрылся. Точно так же было прекращено
судостроение в Калькутте, так как суда, там выстроенные, могли
конкурировать с английскими. Лишь в Бомбее, где судостроение
находилось в руках парсов, связанных с Компанией, и обслуживало
торговлю Компании с Китаем, оно продолжало процветать до середины
XIX в.
Хотя английские ткани в Индии продавались дешевле индийских, к
середине XIX в. они пользовались широким спросом только в городах и
некоторых близлежащих к портам сельских местностях. Индийские
ремесленники, которым некуда было податься, вынуждены были
продавать свои изделия по такой же цене, как и цена английских
фабричных товаров. Это резко снизило жизненный уровень
ремесленников: в Мадрас-оком президентстве, например, с 1815 по
1844 г. чистый доход ткача сократился на 75%. В 20-е годы начался
ввоз в Индию английской фабричной пряжи, и в середине века ее ввоз
составлял уже 1/6 всего импорта хлопчатобумажных товаров в Индию.
Усилилось также закабаление ткачей торговцами-ростовщиками,
доставлявшими теперь ткачу пряжу. Например, в 1844 г. 60% ткачей
находилось щ долговой кабале у торговцев.
Используя и усиливая феодальные методы эксплуатации
крестьянства, англичане могли выкачивать сырье из мелких
крестьянских хозяйств практически без всякого предварительного
вложения капитала. Возможно, поэтому в Индии не привилось
плантационное хозяйство (если не считать плантаций, возникших в
середине XIX в. в малонаселенных горных районах Ассама). При
закупке опийного мака и индиго широко применялась система
принудительной контрактации, которая по существу превращала
крестьян, выращивавших эти культуры в своем хозяйстве, в
крепостных. «Индиговые плантаторы» закабаляли крестьян авансами, а
потом забирали у них весь урожай по произвольно установленной и
столь низкой контрактационной цене, что те так никогда и не могли
расплатиться со своими кредиторами. Долги родителей переходили к
детям. Каждый плантатор держал банды головорезов, которые
следили за крестьянами и в случае бегства возвращали их или же
похищали крестьян, работавших на соседних плантациях. Ответом на
эти методы беззакония, грабежа п насилия были непрерывные
«индиговые бунты», продолжавшиеся с 80-х годов XVIII в. до конца XIX
в. и порой оканчивавшиеся победой, пока изобретение химических
красителей не сделало возделывание индиго нерентабельным.
В конце 20-х годов в Бихаре английские предприниматели стали
побуждать крестьян к увеличению посевов сахарного тростника, в
Бераре в то же время Компания попыталась ввести культуру
длинноволокнистого хлопка, в Бенгалию завезли гусениц шелкопряда
из Италии, в Майсуре стали выращивать кофе и табак. Однако все эти
попытки приспособления Индии к роли поставщика более
высококачественного сырья мало что дали по причине низкого уровня
жизни крестьянства, неспособного в силу этого менять традиционный
способ хозяйствования. Индийскому земледельцу нередко приходилось
продавать свою продукцию для уплаты налогов и ренты независимо от
стоимости ее производства. В 20-е и 30-е годы ж связи с массовым
пересмотром документов на владение необлагаемыми участками была
повышена общая сумма налогов (в Мадрасском и Бомбейском
президентствах, а в Бенгалии повысилась рента, поскольку заминдары
стали выступать в деревне также в качестве ростовщиков и изымать
зерно в уплату процентов по долгам. Недаром в первой половине XIX в.
голод семь раз поражал разные области страны и унес примерно 1,5
млн. жизней.
Возникновение экономических связей Индии с мировым рынком
привело к росту портовых городов и к усилению торговых
взаимоотношений между ними и внутренними районами страны. К
середине XIX в. в Индии были проложены первые железные дороги и
созданы обслуживавшие их ремонтные мастерские, возведены новые
портовые сооружения, началось строительство телеграфа, была
улучшена почтовая свяль, восстановлены старые и кое-где построены
новые оросительные каналы. Тем самым создавались, особенно в
период генерал-губернатора Дж. Дальхузи (1848—1856 гг.),
предпосылки для ускоренного освоения Индии промышленным
капиталом. В самой Индии среди индийской компрадорской буржуазии
появились, главным образом в Бомбее и Калькутте, новые торговые
дома, обладавшие миллионными капиталами и ведущие свою
купеческую и банковскую деятельность на европейский лад.
30—50-е годы положили начало зарождению индийской
промышленной буржуазии, причем первые мануфактурные
предприятия возникали почти одновременно с первыми фабриками —
английской джутовой вблизи Калькутты, индийских хлопчатобумажных
в Бомбее. Однако зарождение промышленной буржуазии происходило
медленно и с трудом. Несмотря на вовлечение Индии в мировую
торговлю и рост новых экономических связей, уровень товарно-
денежных отношений и товарного производства в сельском хозяйстве в
целом был еще низок. К тому же этот уровень был неравномерным:
развитие товарно-денежных отношений в Бенгальском президентстве,
уже почти сто лет находившемся под властью англичан, и даже в
остальной Северной Индии, выделенной в 30-е годы в особую
провинцию, именовавшуюся Северо-Западные провинции, происходило
быстрее, чем во внутренних районах Бомбейского и особенно
Мадрасского президентств.
В целом экономическая политика колониального правительства в
Индии отличалась двойственностью: с одной стороны, поощрялось
развитие новых экономических районов, новых средств связи,
происходил распад сельской общины, с другой — усиливалась по
существу феодально-налоговая эксплуатация крестьянства и
укреплялась частная собственность землевладельцев, сдающих свою
землю в издольную аренду и вводящих по существу кабальные способы
закрепощения крестьян. С одной стороны, превращение Индии в
аграрно-сырьевой придаток Англии объективно создавало почву для
возникновения в стране капиталистического производства, с другой —
сохранение разного рода феодальных пережитков и препятствия,
воздвигаемые на пути развития национального производства,
тормозили развитие индийской экономики.
Окончательное завоевание Индии
Во второй половине XVIII в. Пенджаб находился в стороне от тех
событий, которые определили дальнейшую судьбу Индии. В то время
на территории Пенджаба находилось 12 сикхских княжеств-мисалов,
которыми правили сардары, бывшие военные руководители сикхов во
время войн с Мо-голамм и афганскими завоевателями. Весьма
незначительная часть земвль Пенджаба сохранилась в руках местных
мусульманских и индусских феодалов, уцелевших во время сикхского
восстания.
Каждый мисал был независимым княжеством, хотя считалось, что
все мисалы составляли единое целое — владения сикхской хальсы, т. е.
общины (от арабского слова «хали-са» — чистая). Постепенно это слово
стало приобретать и другое значение: хальоой стали называть
руководство армии. Впоследствии армейская хальса стала
противостоять сикхским князьям. Сардары правили независимо и
объединялись лишь для совместных походов, предварительно
обсуждавшихся на совете вождей.
Поскольку во главе мисалов стояли сикхские феодалы, мисалы все
больше стали превращаться в обычные индийские княжества. По
существу с 1765 по 1799 г. в Пенджабе происходила ожесточенная
борьба сардаров за власть и расширение владений за счет соседних
княжеств. В этом соперничестве и в сопротивлении афганскому
правителю Заман-шаху, несколько раз вторгавшемуся в Индию в самом
конце XVIII в., возвысился мисал Сукарчакья, во главе которого с 1797 г.
стоял Ранджит Сингх. Овладев в 1799 г. Лахором, Ранджит Сингх (1799
—1839 гг.) принял титул махараджи и в течение ряда лет вел борьбу за
объединение под своей властью всего Пенджаба. Крестьяне охотно
присоединялись к армии Ранджита, так как страдали от междоусобной
борьбы сардаров и к тому же опасались Компании.