Алаев Л.Б., Ашрафян К.З. (отв. ред.) История Востока. В 6 т. Том 2. Восток в средние века
Подождите немного. Документ загружается.
проводил значительные работы по восстановлению и совершенствованию оросительной системы
Хорасана, строил караван-сараи, бани, мосты, медресе и т.д. Правительству Байкары приходилось
опасаться и его среднеазиатских родичей, и западных соседей.
Западный Иран оказался, как отмечено, под властью правителей кочевого объединения Кара Коюнлу.
Это объединение возглавлялось группой туркменских по происхождению племен, отступивших на
запад в
438
период походов Тимура. В состав державы Кара Коюнлу входили и добрая половина Малой Азии,
и некоторые арабские области. Следовательно, нет никаких оснований рассматривать ее как
иранское государство, но столь же неверно считать государство Кара Коюнлу азербайджанским,
как это делают некоторые современные азербайджанские авторы. Племена Кара Коюнлу могут
рассматриваться в качестве предков и турок и азербайджанцев, а некоторые их остатки в арабских
странах (Ираке, Сирии) до сих пор сохранили этническую обособленность и именуются
туркменами.
Самый крупный правитель Кара Коюнлу Джехан-шах пытался соперничать с Тимуридами на
востоке. В 1458 г. он даже занял на короткое время Хорасан (включая восточную часть этой
исторической области с Гератом), он был вытеснен оттуда тимуридом Абу Саидом. Между двумя
правителями был заключен договор, по которому границей между их владениями была признана
пустыня Дашт-е Кавир. Противоречивые личные качества Джехан-шаха (он был неплохим
политиком, но в то же время пьяницей и развратником) также оказали влияние на судьбу самого
султана и его государства.
Восстание возглавила знать других туркменских племен, входивших в объединение Ак Коюнлу
(«Белые бараны»). В свое время они были союзниками Тимура, а затем закрепились в верховьях
Тигра. Правитель Ак Коюнлу Хасан, прозванный за свою долговязость Узун Хасан («Длинный
Хасан»), в 1467 г. разгромил ополчения Кара Коюнлу. В сражении погибли и Джехан-шах, и его
сын. Голова первого была послана турецкому султану, а второго — тимуриду Абу Сайду.
Своей столицей Узун Хасан сделал Тебриз, что и послужило одним из оснований для
современных азербайджанских историков объявить государство Ак Коюнлу азербайджанским. На
самом деле отношение племен Ак Коюнлу к азербайджанцам (и туркам) такое же, как и их
предшественников Кара Коюнлу. Но эти кочевники были чужды и Ирану, значительная часть
которого вошла в состав их державы. Под власть Длинного Хасана и его преемников попали и
часть Малой Азии, и некоторые арабские области. Попытка Абу Сайда вытеснить «бел оба
ранных» из Западного Ирана окончилась неудачей. Сам Абу Сайд попал в плен и был казнен. С
этого времени главным противником Ак Коюнлу стала Османская империя.
Еще в 1402 г. Тимур предпринял поход в Малую Азию. Разгром войск султана Байазида I при
Анкаре несколько ослабил набиравшую силы Османскую империю, но уже через некоторое время
последняя оправилась от этого удара и возобновила экспансию на западе и на востоке. В 1453 г.
турками был взят Константинополь, и Византийская империя перестала существовать.
Единственным реликтом ее оставалась так называемая Трапезундская империя, небольшое
государство на юго-восточном побережье Черного моря. Успехи османов вызвали тревогу у их
восточных соседей, а также у европейских государств. Инициативу создания антиосманской
коалиции взял на себя Длинный Хасан, который завязал дипломатические отношения не только с
Трапезундской империей, Грузией, Ширваном и итальянскими государствами, но даже с далеким
Московским государством, послы которого прибыли в Тебриз. Иван III пытался склонить Узун
Хасана к союзу против Золотой Орды, но «белобаранному» владыке важнее были союзники
против Османской империи. Формально антитурецкая лига была образована, но на деле Узун
Хасан мог полагаться
439
только на слабую Трапезундскую империю. Однако османы определили Длинного Хасана: их войска в
1461 г. заняли Трапезунд и ликвидировали Трапезундскую империю. Правитель Ак Коюнлу вполне
обоснованно боялся турок и их вооруженной артиллерией армии. Со своей стороны, он рассчитывал на
помощь в этом отношении от Венеции, но пушки, посланные итальянской республикой, попали в руки
османов (или курдов). В конце концов при Терджане (верховья Евфрата) ополчения Ак Коюнлу были
разгромлены османами в 1473 г. и большая часть малоазиатских владений «белобаранных» была ими
утрачена.
Причин поражения Узун Хасана было много, и их нельзя сводить только к особенностям организации
войска и степени его оснащенности новейшей для .того времени военной техникой.
Прежде всего сыграло роль то обстоятельство, что само государство Ак Коюнлу, опорой которого
являлась группа туркменских племен, было оторвано от основной массы коренного оседлого населения
Ирана, арабских стран, восточной Малой Азии. Иго завоевателей — правителей «белоба-ранного»
объединения, как ранее «чернобаранного», — приходилось терпеть, но при первой же возможности его
надо было сбросить.
Кроме того, политические образования типа Ак Коюнлу были эфемерными объединениями, не
имевшими глубоких социальных основ. Союргальное землевладение, внедрявшееся в Иране со времен
Тимура, постепенно меняло свою сущность, превращаясь из пожалований, обусловленных военной
службой, практически в земельную собственность, права феодала на которую обеспечивались так
называемыми моафи, т.е. налоговым иммунитетом. А поскольку число союргалов росло (так как и
Тимуриды, и туркменские владыки постоянно раздавали не только земли своих противников, но и
государственный земельный фонд), то уже во времена Узун Хасана стало ясно, что центральная власть
должна как-то воспрепятствовать этому процессу. Наследник Длинного Хасана, Йакуб, пытался,
опираясь на иранскую бюрократию, изменить ситуацию. Во-первых, он прекратил пожалование новых
союргалов и вознамерился отнять права моафи у владельцев старых. Во-вторых, по его приказу
чиновники стали описывать все земли государства для обложения их налогом. Феодалы (и не только
кочевые) воспротивились этому. Смерть Йакуба (1490 г.) прервала попытки реформы, что привело,
естественно, к еще большему ослаблению государства, усилению феодальных распрей, как между
отдельными вождями племен Ак Коюнлу, так и между оседлыми и кочевыми феодалами.
Один из последних правителей Ак Коюнлу, султан Ахмед, в 1497 г. сделал новую попытку реформ.
Правитель кочевого объединения в своей борьбе против единоплеменников решил опереться опять-
таки на иранскую гражданскую бюрократию и оседлую знать. Это была далеко не первая попытка
такого рода в истории Ирана. Почти за два столетия до Ахмеда аналогичную политику проводил Газан-
хан Хулагуид, и она обеспечила на несколько десятилетий сохранение власти монгольских владык в
Иране. Через сто лет шах Аббас I Сефевид достигнет сходной политикой еще более ощутимых
результатов. Но Ахмед Ак Коюнлу в ней не преуспел, хотя пытался действовать весьма решительно: он
отнимал у кочевой знати союргалы, казнил особенно строптивых их владельцев. В итоге произошло
восстание, и в сражении с мятежниками султан-реформатор был убит после семи месяцев правления.
Государство Ак Коюнлу распалось на две части: султан Альвенд захватил власть над Северо-Западным
Ираном, а
440
Мурад — над Центральным и Южным Ираном, а также Ираком (Арабским). Случилось это в 1500г.
Совершенно самостоятельными стали правители двух прикаспийских областей — Гиляна и
Мазандерана, а в непосредственном соседстве с центром владений Альвенда, в округе Ардебиля,
собирали силы шейхи Сефевиды, на чьей стороне оказалась и часть туркменских племен, главы
которых разочаровались в правителях Ак Коюнлу.
Экономика Ирана в XV в. развивалась весьма неравномерно. Залечивались раны, нанесенные
нашествиями орд Тимура. Наследники последнего в Хорасане изменили политику в отношении этой
области, ставшей центром их владений, способствовали росту городов, развитию торговли, даже
культуры. Сходную политику в Северо-Западном Иране проводили «белобаранные» владыки, которые
оказывали покровительство центральной части своей державы — Азербайджану (Южному). Их
столица Тебриз превратилась в центр Западного Ирана, выросло число жителей этого города. Султаны
Ак Коюнлу, как, впрочем, и большинство других государей Передней Азии той поры,
покровительствовали транзитной торговле, особенно шелком, который вывозился из Ширвана и
Гиляна. По свидетельству источников, в XV-XVI вв. купеческие караваны беспрепятственно ходили
даже в период военных действий между Османской империей и ее восточными соседями. На сбыте
шелка обогатели правители соответствующих областей, прежде всего Ширвана и Гиляна. Ширваншах
Фаррух-ясар дружил с соседней Грузией и посылал послов в Москву. Правители Бийе-пас и Бийе-пиш
в Гиляне сумели в своих горных твердынях отстоять независимость. Утрата контроля над этими
богатыми областями была тяжелым ударом по богатству и мощи правителей Ак Коюнлу, однако сил
для восстановления своей власти у них уже не было.
Но если правители Ирана в ту пору были чужими его народу, то в области культуры, безусловно,
превалировал иранский этнический элемент и поэты, ученые, художники разных исторических
областей Ирана продолжали и развивали тысячелетние традиции его культуры.
XV век дал Ирану плеяду крупных поэтов. Центром поэзии на персидском языке стали восточные
области Ирана, прежде всего Хорасан. Но для того же времени характерно формирование в
значительной части именно на территории Ирана и современного Афганистана (Восточный Хорасан)
молодых литератур на разветвившихся тюркских языках и наречиях (прежде всего староузбекском —
чагатайском и тюркском — азербайджанском). Возникли эти литературы еще в XIV в., причем и тогда
их основоположники зачастую жили и творили вдали от основного места обитания соответствующего
этноса (например, поэт Несими, живший в арабских странах и казненный в Дамаске). Но по-
настоящему эти молодые литераторы проявили себя именно в XV-XVI вв. А поскольку деятельность
ряда их представителей протекала на территории Ирана и Афганистана, где и поныне проживает
значительная часть азербайджанцев и узбеков, то игнорировать полностью представителей этих
литератур XV в., изучая историю Ирана, нельзя. К тому же нельзя забывать, что, например, Алишер
Навои, основоположник и классик староузбекской литературы, писал и на персидском языке и в этой
части своего творчества вошел в персидскую (персидско-таджикскую) литературу. Наконец,
необходимо иметь в виду, что XV век может считаться последним столетием единой персидско-
таджикской литературы. В последующем персидская и таджикская словесности стали постепенно
обособляться, что было связано с
441
окончательным отделением ряда восточно-иранских областей от западно-иранских уже в XVIII в.
Крупнейшим поэтом XV в., писавшим на персидском языке, был Абдуррахман Джами (1414-
1492), живший и творивший в Герате одновременно с Навои, другом которого он был. Джами был
весьма многогранным автором — его перу принадлежат лирические стихотворения, поэмы
разного содержания с определенным мистическим оттенком («Хафт ауранг» — «Семь престолов»,
«Лайла и Маджнун», «Хираднаме-йе Искандари» — «Книга о мудрости Александра» и др.). Но
истинную славу снискала Джами его поэма «Юсуф и Зулейха», основанная на библейском сюжете
об Иосифе и жене Потифара. Сюжет этот, однако, был основательно переработан Джами: у него
вся история заканчивается тем, что Юсуф женится на Зулейхе, в поисках которой он преодолевает
все преграды.
Джами испытал огромное влияние своих предшественников, прежде всего Низами и Хафиза.
Оказала на него воздействие и суфийская поэзия. У Однако в основе Джами оригинален, и его
варианты легенды о Лайле и Маджнуне и особенно указанная поэма «Юсуф и Зулейха»
представляют гимн любви, верности, поискам обычного человеческого счастья. В этом сила
творчества Джами, который наряду с Фирдоуси, Омаром Хайамом, Низами, Саади и Хафизом
вошел в первые ряды персидских поэтов классической школы.
XV век дал и ряд поэтов-панегиристов, славивших тех или иных правителей. Например,
Бадриддин Хилали создал эпическую поэму о Тимуре; он же начал поэму о первом Сефевиде шахе
Исмаиле, которую не успел окончить: поэт был казнен в 1529 г.
В Тебризе творил Баба Фигани (ум. в 1519 г.), которого современники называли «малым
Хафизом». Фигани после взятия Тебриза османами переселился сначала в Абивард, где стал
постоянным посетителем кабаков, а перед смертью прибыл в Мешхед, где перед гробницей имама
Резы покаялся в грехах.
XV век богат историческими трудами на персидском языке. После указанных в предыдущей главе
историков Тимура, писавших в начале столетия, можно назвать Абд ар-Раззака Самарканди (1413-
1482), автора огромного труда «Матла ас-саадайн ва маджма -ал-бахрайн» («Место восхождения
двух светил и место слияния двух морей»), который в первой части основан на сочинении Хафиз-и
Абру, а во второй является его продолжением (изложение событий доведено до 1470 г.). Но
наибольшей известностью (не вполне заслуженной) из историков XV в. в последующие времена
пользовался Мирхонд (1433-1498), живший и творивший в Герате при дворе Хусейна Байкары.
Его перу принадлежит огромная компиляция «Раузат ас-сафа» («Сад чистоты») типа всеобщей
истории. Лишь последние части этого сочинения представляют относительный самостоятельный
интерес.
Написанный изысканным, даже вычурным языком, труд Мирхонда был очень популярен в Иране,
Индии, Средней Азии, дошел в большом числе списков, а с появлением книгопечатания выдержал
ряд литографированных изданий. Очень рано он стал известен и в Европе (в извлечениях). Внук
Мирхонда, Хондемир (1475-1536), продолжил традицию деда, создав четырехтомный свод по
всеобщей истории «Хабиб ас-сийар» («Друг жизнеописаний»), в котором наиболее интересные
разделы относятся уже к первому Сефевиду — Исмаилу I.
442
Живший в Герате Доулетшах составил сборник биографий персидских поэтов «Тазкират аш-шуара»,
источник ценный для изучения и поэзии, как таковой, и различных сфер жизни иранского общества XV
в.
Нельзя обойти и локальную историографию. В Иране она появилась уже в X-XI вв., и одним из ее
первых образцов была «Тарих-и Кум» («История Кума»), составленная на персидском языке, но с
большим числом арабизмов. В XIII в. написал свою «Тарих-и Табаристан» («История Табаристана»)
Ибн Исфендийар. Его продолжателем в XV в. стал Захир ад-дин Мар'аши, автор «Тарих-и Табаристан
ва Руйан ва Мазандеран», доведенной до 1476 г. Местные исторические труды создавались и в других
исторических областях Ирана, но наибольшее их число сохранилось именно по южноприкаспийским
областям. Любопытно, что в XII — XIV вв. делались попытки сделать литературным мазандеранский
язык, а также гилянский и язык азери (иранский в Южном Азербайджане). На последнем писал предок
Сефевидов, шейх Сефи ад-дин (ум. в 1334 г.). Но большого развития эти языки не получили, и
большинство авторов, выходцев из соответствующих областей, использовали персидский язык.
Большого расцвета в XV в. получило персидское искусство миниатюры. Своими корнями оно явно
уходит в домусульманские традиции, поскольку ислам, как известно, запрещал изображение живых
существ и тем более человека. В настоящее время известны образцы персидской миниатюры XII и
последующих веков. Миниатюра послемонгольского времени, в том числе и эпохи Тимуридов,
испытала на себе влияние и китайской миниатюры. Это видно и по особенности исполнения, и по
типам людей, изображенных на миниатюрах. Но наибольшего расцвета исскуство миниатюры в Иране
достигло в XV-XVII вв. Одним из величайших его мастеров считался Бехзад (ум. в 1533 или 1536 г.).
Сохранилось довольно много его миниатюр в рукописях XV-XVI вв., в том числе и в наших
(петербургских) хранилищах (в рукописи «Лайла и Маджнун» Амира Хосроу Дехлеви, в 1829 г.
привезенной в Петербург в составе знаменитой библиотеки Сефевидов при гробнице в Ардебиле).
Любопытно, что Бехзад в своем творчестве не только пытался использовать традиции иранской
миниатюры, но и обращался к европейским художникам эпохи Возрождения. Сохранилось несколько
копий Бехзада с картин Джентиле Беллини. В XV в. существовали две школы иранской миниатюры —
в Герате и в Тебризе. Гератская школа начала свою деятельность при Шахрухе, когда вокруг его сына
Байсункара объединился научно-художественный кружок, ставивший целью, в частности, и
сохранение культурного наследия Ирана. Именно с Байсункаром связана попытка отредактировать
«Шахнаме» Фирдоуси, которую, однако, нельзя во всем признать удачной; Байсункарова редакция
этого произведения постепенно почти вытеснила из рукописной традиции прочие его списки.
Архитектурных памятников XV в. довольно много, лучшие их них — в бывших столицах Тимуридов и
Кара Коюнлу и Ак Коюнлу (Герате, Тебризе), а также в некоторых других крупных городах Хорасана и
Центрального Ирана. Соборная мечеть в Мешхеде, носящая имя жены Шахруха, Гаухар-шад,
построена в 1418 г. архитектором Кавам ад-дином Ширази и является одним из наиболее прекрасных
памятников средневековой иранской архитектуры. При Джехан-шахе в Тебризе была воздвигнута
Синяя мечеть, облицовка которой (сама мечеть в полном виде не сохранилась), выполненная голубым
и синим фаянсом, поражала красотой и современников, и представителей более поздних поколений.
443
Великолепные постройки XV в. сохранились в Исфагане, Куме и других городах Ирана.
тимур и тимуриды
В СРЕДНЕЙ АЗИИ
В 1365 г. правитель Балха эмир Хусейн и Тимур на берегу р. Чирчик близ Ташкента потерпели
серьезное поражение от войска джетэ («разбойники»), как именовали в богатом земледельческом
Мавераннахре кочевых монголов. Последние во главе с ханом Моголистана осадили Самарканд.
Сербедары Самарканда, взявшие власть в городе в свои руки, во главе со студентом медресе
Маулана-задэ, старостой квартала трепальщиков хлопка Абу-Бекром и Мауланой Хурдук-и
Бухари (именуемым «лучником» и «храбрым человеком знатного происхождения») организовали
оборону города. Монгольское войско отступило. В самом Самарканде обострились противоречия
среди сербедаров, наиболее радикальные элементы которых осуществляли, видимо,
насильственные экспроприации имущества состоятельных горожан.
Не решаясь напасть на Самарканд, находившийся во власти «мятежников», эмир Хусейн и Тимур
учинили расправу сначала над их главарями, зазвав в свой лагерь якобы для вручения грамот,
подтверждающих их права как законных правителей. Подчиненный затем Самарканд стал,
согласно договоренности между союзниками, владением эмира Хусейна наряду с Балхом. Тимур
повелевал Кешем (позднее известен как Шахрисабз). Спустя, однако, несколько лет (апрель 1370
г.) войска Тимура овладели Балхом (крепость его была отстроена эмиром Хусейном, к
неудовольствию Тимура). Сам эмир был схвачен и убит по приказу Тимура, крепость разграблена,
а город отдан на разграбление победителям. На курултае, или собрании военачальников и знати
племен, созванном здесь же, в Балхе, Тимур принял титул «Эмир сахиб-кирана» («Эмира,
обладающего счастливым сочетанием звезд»). В соответствии с почитаемой Тимуром
монгольской традицией ханом (номинально) был провозглашен Союргатмыш, чингисид и потомок
Угедея. Следующим номинальным ханом после смерти последнего в 1388 г. стал его сын Махмуд,
умерший в 1402 г. Преемником его Тимур никого не назначил, но продолжал чеканить монету с
именем султана Махмуда; имя его как правителя упоминалось также в хутбе (пятничной молитве),
а подпись ставилась под издававшимися ярлыками и жалованными грамотами.
Своей столицей Тимур сделал Самарканд и, как сообщает историк Гийяс уд-дин Али, «ввел в
сферу своей власти весь Мавераннахр», «привел в порядок дела» этой области, так что здесь «не
осталось места смятениям».
Основную социальную опору Тимура представляла знать племен и сами племена, освобожденные
от всех повинностей, кроме «налога кровью», т.е. военной службы. Для расширения базы своей
власти он привлекал на свою сторону всякого рода пожалованиями и льготами местных крупных
землевладельцев, мусульманское духовенство, богатых купцов. За приверженность исламу и
шариату в ущерб «Закону» («Ясс») Чингис-хана он обрел славу ревностного поборника религии.
Правда, в самом государстве его далеко еще не были изжиты ни язычество, ни многие обычаи
монголов. Сохранялся кочевой — или полукочевой — быт, воины
444
Тимура носили по старинке косы, а при дворе самого правителя, вопреки мусульманским канонам,
устраивались пиры, на которых присутствовали также дочери и жены правителя; на стенах
дворцов изображались батальные сцены, героями которых были его сыновья и внуки. Языком
историографии, делопроизводства, дипломатической переписки был фарси. Но прочно сохраняли
свои позиции и тюркский и монгольский языки. По свидетельству посла кастильского короля Руис
Гонсалеса де Клавихо, Тимур всегда держал при себе также «несколько писцов, которые читают и
умеют писать письменами могали».
Заинтересованная в завоевании новых земель, племенная военная аристократия, ставленником
которой был Тимур, поддерживала его экспансионистскую политику.
Непрерывные войны, неизменно сопровождавшиеся разорениями областей и городов, жестокими
кровопролитиями и массовыми убийствами мирных жителей, стали главным средством
укрепления вновь образованного полукочевого государства. «Все пространство населенной части
мира не стоит того, чтобы иметь двух повелителей» — слова, которые приписываются
«повелителю мира».
В огромном войске, инструменте войны (оно насчитывало 100 или 200 тыс. воинов), главную силу
представляла конница, набиравшаяся из племен. Воины были вооружены луками, мечами,
кривыми саблями, метательными копьями, палицами; снаряжение их включало также щит, латы,
шлем. При осаде городов использовались камнеметные, стенобитные и другие орудия,
обслуживаемые главным образом представителями оседлых народов, таджиков, служивших в
пехотных частях. Войско имело фланги, центр (здесь, как правило, находилась войсковая ставка
— боргах), авангард, перед которым выстраивалось сторожевое охранение — канбул, нередко
завязывавшее сражение. Различные соединения имели одежду разного цвета. Разведка доставляла
сведения о передвижении противника. Огромный обоз сопровождал войско. Здесь были юртчи
(устанавливавшие юрты), повара, ремесленники, торговцы, банщики, располагавшиеся на
определенных «улицах». Согласно кочевой традиции, в обозе находились семьи воинов вместе с
их имуществом и скотом. Судя по некоторым смутным показаниям источников, Тимур ввел некие
новшества и в саму тактику ведения боя, хотя в целом он продолжал традиции монгольского
военного искусства.
Первый завоевательный поход за пределы Мавераннахра был предпринят Тимуром в 1381 г. в
Хорасан. Поводом послужило обращение к нему правителя хорасанского государства сербедаров,
опасавшегося народных масс и искавшего защиты от своих врагов. Тимур назначил своего
наместника в Себзеваре, столице хорасанских сербедаров. Спустя два года здесь началось новое
их восстание, но теперь уже против Тимура. Появившись у города, Тимур разрушил крепость и
жестоко расправился с «мятежниками»: две тысячи человек были заживо замурованы в стенах
выстроенных им новых башен. Примерно тогда же были подчинены Герат, Систан, Кандагар. К
середине 80-х годов был покорен также Северный Иран. В 1386 г. жертвой его стал и Тебриз,
незадолго до того разграбленный ханом Золотой Орды Тохтамышем. Огнем и мечом прошли
воины Тимура по Закавказью, после чего в 1387 г. он повел их на юг Ирана, где была занята
столица Музаффаридов — Исфахан. К 1393 г. фактически весь Иран, после подавления ряда
народных восстаний, оказался во власти Тимура.
445
Рис. 19. Держава Тимура в конце XIV в.
Завоеванию Ирана предшествовал ряд походов в Туркестан. Упорной и кровопролитной была борьба
между Тимуром и Тохтамышем, который, воспользовавшись разгромом Мамая в Куликовском
сражении (1380г.), с помощью Тимура овладел Золотой Ордой. Тимур нанес крупные поражения
Тохтамышу в 1391 и 1395 гг., приведшие к его низложению. Еще в 1393 г. Тимуровы орды овладели
Багдадом. В конце 1398 — начале 1399 г. был предпринят индийский поход, завершившийся захватом
Северной Индии вместе с г. Дели. В 1401 г. была подчинена часть Сирии. Все это не могло не -
привести к противостоянию Тимура турецкому султану, претендовавшему на доминирование в странах
и областях к северу и западу от Ирана. В 1402 г. произошла битва при Анкаре, где Тимур наголову
разбил войска султана Баязида Ансари, взятого им в плен.
Огромная империя Тимура представляла конгломерат стран и племенных территорий. Развитые
феодальные отношения сосуществовали с разлагавшимися родо-племенными; традиции многовековой
таджико-персидской государственности — с находившимися в процессе становления тюрко-
монгольскими раннефеодальными, «варварскими» структурами; области древней земледельческой
культуры — рядом со степью, где кочевой быт и формы хозяйствования сохраняли большую
устойчивость. Как писал Руис Гонсалес де Клавихо, «у этих людей, которые живут в палатках и других
жилищах, нет ничего, кроме палаток, и они зимою и летом ходят по полям.
446
Летом они идут в те места, где есть вода, и сеют хлеба, хлопок... И царь со всем своим войском тоже
ходит по полям летом и зимою».
Отсутствие цивилизационного единства и экономических связей исключало возможность создания
централизованного государства со сколько-нибудь четкой системой административно-налогового
управления. Часть завоеванных земель оставалась во владении прежних более или менее крупных
феодалов, согласившихся служить покорителю. Другая передавалась его приспешникам,
военачальникам. Чрезвычайная аморфность государства была важной причиной появления института
союргал (монг. «пожалование»). Как земельное владение (а в союргал могли передаваться деньги,
одежда, оружие) союргал был аналогом позднего иранского икта, или, по существу, военным леном.
Пожалованное им лицо пользовалось правами налогового и административного иммунитета.
Документально это устанавливается лишь для более позднего времени, для эпохи Тимуридов, когда
этот институт получил максимальное развитие и широкое распространение. Нет оснований, однако,
сомневаться, что и земельные пожалования Тимура — «вечные союргалы», предоставлявшие
тарханство (в частности, налоговый иммунитет), — были аналогами союргала эпохи его
многочисленных преемников. Часть земли оставалась в распоряжении государства (заминха-и
мамлака); это могли быть отдельные округа и даже земельные участки, вкрапленные в общинные
владения. Распространенной категорией землевладения был милк (мульк), частное владение (или
собственность), не обусловленное службой, передаваемое по наследству, являющееся объектом купли-
продажи. Собственниками-владельцами их могли быть как феодалы, так и крестьяне, а также купцы и
другие горожане. Много земли принадлежало мечетям, медресе, усыпальницам-мазарам в качестве
инама (дара) или вакфа. Вакфы представляли собой земли и прочее имущество, передаваемое
частными лицами в «вечное владение», но без права продажи. Такие пожалования стали особенно
многочисленными в годы нестабильности, анархии и усобиц, как это было в XV в. Лица,
пожаловавшие вакф, и их потомки часто оставались его управителями (мутавалли) и получали свою
долю дохода. Благотворительные вакфы находились в ведении назначаемого государством садра,
имевшего в своем распоряжении штат чиновников.
Доходы всех категорий феодальных собственников проистекали от ренты, взимаемой с крестьян.
Последние были представлены как мелкими общинными владельцами земли (общяны-джамаат
упоминаются, в частности, в вакфной грамоте от 1383 г., единственном дошедшем до нас от времени
Тимура документе), так и издольщиками. Издольная аренда имела место главным образом на
мульковых землях (феодалов и общинников) и землях мусульманских религиозных учреждений;
общинное владение сохранялось преимущественно на доменных землях государя и землях
союргальных и других условных пожалований. В сельском хозяйстве использовался также труд рабов
(главным образом пленников), положение которых, по существу, было положением крепостных. Число
их при Тимуре благодаря его непрерывным войнам значительно возросло как в Мавераннахре, так и в
других частях его империи. Так, историк XV в. Доулат-шах писал, что после похода Тимура в Индию
Хорасан был в такой степени «насыщен» индийскими рабами, что стал «вторым Индостаном».
Крестьяне кроме ренты (мал, харадж) или ренты от аренды (харадж с иджара) были обременены
большим числом «незаконных», но общепринятых повинностей и сборов в пользу чиновников.
Тяжелым бременем был
447
постой иностранных послов и гонцов, направляемых властями из одного конца империи в другой,
с изъятием продовольствия и всего, «что было им необходимо». По словам Клавихо, едва завидев
«царских слуг», жители деревень и городов «бежали, точно дьявол гнался за ними».
Сбором налогов было занято специальное ведомство (диван,), главой («эмиром») которого Тимур
назначил одного из своих сподвижников — эмира Давуда. Практика назначения представителя
военной знати главой административно-налогового аппарата была явлением обычным в
средневековых государствах Востока, поскольку этот аппарат носил репрессивный характер.
Власть главы дивана распространялась прежде всего на Мавераннахр. Правители же завоеванных
Тимуром областей, им и назначенные, имели часто собственный штат чиновников, с помощью
которого изымали назначенные к уплате суммы, по существу — дань, размер которой определялся
довольно произвольно.
Стекавшиеся в казну огромные налоги, более или менее регулярно поступавшая дань,
контрибуции, налагаемые на покоренное население различных стран, позволили Тимуру и
некоторым из его приспешников тратить большие средства на благоустройство городов
Мавераннахра. В Самарканде была сооружена крепость, проложена большая торговая улица,
утопавшая в садах, строились дворцы и мечети. Отстраивавшийся некрополь Шах-и Зинда —
комплекс мавзолеев феодальной знати и членов семьи Тимура — должен был стать местом
паломничества. Величие столицы были призваны подчеркнуть располагавшиеся вокруг селения,
названные как крупнейшие города Востока — Багдад, Дамаск, Миср (Каир), Шираз, Султанийа. В
Самарканд стекались не только материальные ценности. Сюда депортировались из завоеванных
стран архитекторы и живописцы, ученые, поэты, ремесленники. «Какие страны он ни покорял, —
писал Клавихо, — отовсюду приводил людей, чтобы они населяли город и окрестную землю».
Пленники-ремесленники работали главным образом на дворцовых стройках и в мастерских. Около
тысячи пленных мастеров, по словам Клавихо, в дворцовых оружейных мастерских «делали латы,
шлемы, луки и стрелы и круглый год работали на него (Тимура)».
За счет ограбленных народов осуществлялось в Мавераннахре и благоустройство сельской
местности, в частности проведение оросительных каналов. Историк и географ XV в. Хафиз-и Абру
приводит названия 20 каналов, 9 из которых носили имена военачальников и сановников Тимура.
Богатая земледельческая округа Самарканда снабжала город не только продовольствием, но и
сырьем (прежде всего хлопком) для ремесленного производства.
Самарканд, Шахрисабз и другие города Мавераннахра богатели также и на транзитной торговле.
Через них проходили важнейшие торговые магистрали — из Китая и Индии в страны Ближнего
Востока и Европы. В развитии этих связей были заинтересованы не только торговцы, но и знать
тюрко-монгольских кочевых и полукочевых племен и представители местной землевладельческой
знати. Участвуя в прибыльной торговле, владея в городах землей, базарами, караван-сараями,
феодальная знать здесь господствовала безраздельно. Ремесленники — свободные мелкотоварные
производители — и купцы, облагаемые высокими налогами и повинностями в пользу казны или
отдельных феодалов, были бесправны. Представительные учреждения горожан и городское право,
известные по истории средневекового европейского города, в Средней Азии, как и
448
повсюду на Востоке, полностью отсутствовали. Города, как и деревни, вместе с их доходами
передавались государем в качестве пожалования царевичам и военачальникам.
Завоевательные войны Тимура привлекали к нему внимание европейских государей, видевших в
нем возможный противовес растущей мощи турок, которые в 1389 г., одержав победу на Косовом
поле в Сербии, захватили эту страну и Болгарию, угрожали Венгрии и Константинополю. С
призывом о помощи против турок к Тимуру обращались регент Византии и генуэзский правитель
Галаты (предместье Константинополя). Со своей стороны, Тимур отправил посольства с
подарками в Геную и Византию, а в письмах к французскому королю Карлу VI Валуа и
английскому королю Генриху IV, написанных после победы при Анкаре в 1402 г., извещал об
этом событии европейских венценосцев. В письмах содержались также слова о пользе развития
торговых связей. В ответном письме (сохранившемся в архивах Франции) Карл VI выражал
удовлетворение по поводу победы над турками и надежду на установление более тесных торговых
связей.
Два посольства, в 1402 и 1403/04 гг., были отправлены ко двору Тимура королем Кастилии
Генрихом III; последнее — во главе с Руисом Гонсалесом де Клавихо, оставившим дневник своего
путешествия.
После победы над султаном Баязидом Тимур устремил взор на Восток, на Китай, с правителями
которого из династии Мин сложились у него недружелюбные отношения. В историях, писавшихся
при жизни Тимура и по его заданию, минского императора насмешливо величали «тонгуз-хан»,
т.е. «царь-свинья». Минский император, считая себя преемником чингисидов Юаней, требовал от
Тимура оказания ему всяческого уважения и выплаты дани. Последняя (как это было, например, в
1387 г., когда были отосланы в Китай 15 лошадей и 2 верблюда) была символической. В 1404 г.
Клавихо писал, что уже семь лет, как дань императору не отсылается. Поздней осенью того же
года огромное войско Тимура выступило с целью «истребления идолопоклонников» на китайской
земле. Холодная зима 1404/05 г. решила участь этого похода и стала роковой для самого
«покорителя мира». Прибыв в местечко Оттар, Тимур умер в феврале 1405 г.
После его смерти началась борьба за власть между членами его дома, владельцами уделов и
правителями областей, которые не признали Пир-Мухаммада, внука Тимура, назначенного им
своим преемником. Империя, созданная ценой кровопролитных войн и террора, быстро
распадалась. Хорасан, Герат, Кандагар и Кабул в междоусобной борьбе достались сыну Тимура,
Шахруху, который сделал своей столицей Герат и правил в 1405-1447 гг., подавляя время от
времени восстания афганцев. Самарканд стал яблоком раздора между ним и внуком Тимура,
Халил-Султаном. Одержав победу над ним, Шахрух назначил правителем Самарканда своего сына
Улугбека; другого сына, Ибрахим-Султана, сделал правителем Балха. Уделы в Мавераннахре от
Шахруха получили и другие царевичи тимуриды, которые время от времени проявляли
неповиновение Улугбеку, оспаривали друг у друга земли и титулы. В Азербайджане и Западном
Иране, где при Тимуре правил его сын Миран-шах (убит в сражении в 1408 г.), утвердились
сначала Джелаириды, затем огузы Кара-Коюнлу («Черные бараны»), которые распространяли
свою власть также и на Армению и Арабский Ирак. В 1435 г. Шахрух нанес крупные поражения
Джехан-шаху Кара-Коюнлу, признавшему себя его вассалом.
449
Шахрух стремился к укреплению своих позиций и в Мавераннахре и время от времени вмешивался в
происходившие там события, в частности в борьбу с кочевыми узбеками, государство которых
возникло на осколках Золотой и Белой Орды. Захватив часть Хорезма и распространив свою власть до
берегов Сырдарьи, они совершали набеги на Мавераннахр и Северный Иран.
В стремлении укрепить свою власть Шахрух опирался преимущественно на таджико-персидскую
землевладельческую знать, в частности на гражданскую бюрократию. Тесные узы связывали его с
мусульманским духовенством, например шейхами суфийского ордена накшбендие. Это снискало ему
славу идеального мусульманского государя. Обычаи и нормы, предписываемые монгольской Ясой, в
его правление были преданы забвению.
Герат, столица Шахруха, стал важным культурным центром. Здесь жили художники, ученые, историки.
Им покровительствовал сын и фактически соправитель Шахруха Байсункар, который основал
гератскую Китаб-хана («Библиотека»), где работали философы, каллиграфы, миниатюристы.
Памятники архитектуры Герата этого времени отличают черты влияния архитектуры Самарканда
времен Тимура.
Герат поддерживал торговые связи с Самаркандом и другими городами Средней Азии. Его правитель
прилагал усилия для укрепления связей с Китаем, с которым обменивался посольствами. В 1441-1442
гг. состоялось, согласно повелению Шахруха, посольство в Индию Абдарразака Самарканди,
описавшего свое путешествие из Ормуза в Виджаянагар, откуда было отправлено ответное посольство.
Славой культурного центра пользовался далеко за пределами Мавераннахра его главный город
Самарканд. Наукам и искусствам покровительствовал Улугбек. Он не был ни крупным
государственным деятелем, ни удачливым и талантливым военачальником. Известно, что в 1427 г. он
потерпел сокрушительное поражение от узбеков. Положение спас прибывший на помощь Шахрух. В
последующие 20 лет своей жизни Улугбек не предпринимал крупных военных операций. Действия
отрядов, которые он время от времени посылал против узбеков или монголов из Моголистана, не были
успешными.
Но Улугбек как крупнейший ученый-астроном и математик и основатель самаркандской обсерватории
опередил свое время и остался в веках. Великий поэт и государственный деятель Алишер Навои писал:
«Все сородичи Улугбека ушли в небытие. Кто о них вспоминает в нашей время? Но Улугбек протянул
руку к наукам и добился многого».
В основе астрономических работ Улугбека, в частности его астрономических таблиц («Зидж
Улугбека»), как и ряда представителей его школы, лежит геоцентрическая система мира. Заслугой его
является открытие решения алгебраических уравнений третьей степени. Большое значение для
развития науки и культуры имело основанное им в Самарканде медресе, ставшее рассадником знаний.
В медресе и обсерватории работали известные математики Кази-задэ Руми, Гийяс уд-дин Джемшид и
др. Слушать лекции Улугбека и других прославленных мудрецов в медресе приезжали ученые и поэты
из многих городов Востока. Одним из них был выдающийся поэт Абдуррахман Джами (1414-1492).
Свои познания в астрономии, географии, поэтике и истории совершенствовал здесь и Алишер Навои.
Славой научных центров пользовались также медресе в Бухаре и Гиджуване.
450
При Улугбеке продолжал застраиваться в Самарканде Шах-и Зинда, завершались работы по
сооружению одной из монументальных мечетей Востока — Биби-Ханым, начатой еще при
Тимуре, При дворе Улугбека находили покровительство писавшие на фарси и староузбекском
языках историки (Лутфулла Хафиз-и Абру, Али ибн Мухаммад Джурджани), известный медик
Нафис, мастер поэтического жанра касиды Саккаки и другие поэты.
В 1447 г. умер Шахрух. Его смерть обострила во владениях Тимуридов борьбу различных групп. В
ней принимал участие и Улугбек. Одолев претендентов на наследие Шахруха, Улугбек, узнав о
новом набеге узбеков, дошедших до ворот Самарканда и грабивших селения его области и области
Бухары, устремил свой взор на собственные владения и с большим трудом отвоевал Мавераннахр.
Однако против него зрело недовольство знати — военачальников, мечтавших о легких победах и
богатой добыче, фанатичного суннитского духовенства, вступивших в сговор с сыном Улугбека,
Абдуллатифом. Конфликт дошел до вооруженного столкновения: осенью 1449 г. у селения
Димшик близ Самарканда Улугбек потерпел поражение, сдался на милость собственного сына и
вернулся в город. Совет самаркандской знати с благословления и при активной позиции
духовенства вынес решение о том, что Улугбек должен отправиться в паломничество к святым
местам в Мекке. Покинув Самарканд, Улугбек достиг берега р. Аб-и Сабух, где и был
предательски убит заговорщиками (25 октября 1449 г.), а обсерватория его в городе —
разгромлена.
Во второй половине XV в. происходила ожесточенная борьба между тимуридскими султанами и
принцами-мирзами. Большей стабильностью отличалась власть султана Хусейна Байкары в
Герате. Он покровительствовал художникам, поэтам, ученым. Его везиром был Алишер Навои.
Связи между Гератом и Самаркандом значительно ослабели. Правители их были заняты
раскрытием придворных заговоров и расправами, защитой престола от посягательств
многочисленных претендентов. Борьба тимуридов осложнялась все растущей опасностью со
стороны кочевых узбеков. Присырдарьинские города оказались под властью их предводителя
Мухаммада Шейбани-хана. К его помощи решил прибегнуть самаркандский правитель Байсункар-
мирза для защиты Самарканда от посягательств других тимуридов — владельца Бухары султана
Али-мирза, брата Байсункара, и правителя Ферганы Захируддина Мухаммада Бабура, которые
осадили Самарканд. Взвесив обстоятельства, Мухаммад Шейбани-хан ушел в Туркестан. В конце
1497 г. Бабур, ставленник андижанских беков, занял Самарканд, но лишь на 100 дней. Не чувствуя
свое положение здесь прочным, он покинул Самарканд, ставший опять яблоком раздора
враждующих партий. Воспользовавшись этим, Мухаммад Шейбани-хан в
1500 г. почти без боя овладел Самаркандом и учинил расправу над многими тимуридами. В конце
того же года у стен самаркандской крепости вновь появился Бабур, взявший город во второй раз.
Но уже весной следующего,
1501 г. его войско потерпело сокрушительное поражение от Шейбани-хана на берегу р. Зеравшан.
Самарканд после четырехмесячной осады был вновь взят узбеками. Еще одна удавшаяся
попытка Бабура покорить Самарканд была предпринята после гибели Мухаммада Шейбани-
хана (1510 г.) при поддержке иранского шаха, основателя династии Сефевидрв Исмаила I (1502-
1524). Однако, поняв, что ему не удастся здесь удержаться, Бабур отступил в Хисар, а после
поражения иранского войска под
451
Гиджуваном навсегда покинул Мавераннахр. Теснимый врагами, он направился в Кабул, а оттуда
двинулся в Северную Индию, где им была основана династия Моголов, известная в Европе как
династия Великих Моголов. Таким образом, лоскутная империя Тимура, центром которой был
Мавераннахр, оказалась эфемерной и фактически не пережила ее создателя. В Мавераннахре
утвердились узбеки Шейбаниды.
ДЕЛИЙСКИЙ СУЛТАНАТ В XIV в.
К концу XIII в. борьба тюркских маликов шамси и балбани за преобладание в Делийском
султанате подорвала их могущество. На политическую арену вышла новая группировка военно-
феодальной знати, возглавляемая тюрками-хильджи. Стоявший во главе этой группировки Джалал
уд-дин, человек преклонного возраста, в 1290 г. короновался султаном Дели, положив начало
правлению династии Хильджи. В 1292 г. ему удалось нанести поражение монгольскому отряду во
главе с внуком нльхана Хулагу Абдуллой. Опасаясь, однако, новых нашествий монголов, Джалал
уд-дин не решался встать на путь завоевания новых земель. Его единственное крупное военное
предприятие — поход на раджпутскую крепость Рантхамбхор — не было удачным и вызвало
недовольство военачальников. Против него был организован заговор, во главе которого стоял
племянник и зять Джалал уд-дина — Ала уд-дин Хильджи.
Предательски убив в 1296 г. султана, он надел корону на собственную голову. В стремлении
сплотить своевольных эмиров он осуществлял завоевательную политику. В 1297 г. были
отправлены войска в Гуджарат; богатый торговый город и порт Камбей и столичный город
Анхильвара были взяты и разграблены; в руки завоевателей попали сокровища известного
индуистского храма в Сомнатхе.
Правитель Гуджарата из династии Чаулукьев бежал в Девагири. В последующие годы не
прекращались набеги на раджпутские княжества и крепости.
В конце XIII — начале XIV в. участились набеги монголов. В 1297-1298 гг. в область Лахора
вторглось 100-тысячное их войско. В следующем году двести тысяч монголов, перейдя р. Инд,
приблизились к столице. Жители окрестных деревень укрылись за городскими стенами, заполнили
улицы, рынки, мечети. Ала уд-дин вышел из Дели и дал бой монголам в его предместьях. Они
отступили, но уже в 1303 г. монгольские отряды вновь появились под стенами города. Султан не
рассчитывал на войско, только недавно вернувшееся из похода, и предпочел отсиживаться в Дели
в ожидании подкрепления. После нескольких месяцев грабежей и разбоя кочевники сами
покинули Индию. Набеги повторились в 1306 и 1308 гг., но были отражены войсками султана и
его военачальников.
В процессе борьбы с монголами Ала уд-дин предпринял меры, направленные на укрепление
боеспособности армии. Это позволило Ала уд-дину значительно расширить свои владения за счет
территорий к югу от гор Виндхья. В 1307 г. его военачальник Малик Кафур, обращенный в ислам
индус, захватил Девагири, правитель которого стал данником Ала уд-дина. В 1309 г. тот же Малик
Кафур захватил столицу Какатьев г.Варангал (в Телингане) и обложил раджу данью. Среди
вывезенных им сокровищ был знаменитый бриллиант Кох-и нур. В 1311 г. неутомимый Малик
Кафур
452