Алаев Л.Б., Ашрафян К.З. (отв. ред.) История Востока. В 6 т. Том 2. Восток в средние века
Подождите немного. Документ загружается.
единичные факты, поэтому по ним нельзя представить себе размах этого процесса, но возможно, что
именно этот процесс привел в первые века нашей эры к изменению взгляда на труд земледельца. В
древности и по традиции земледелие считалось одной из основных (вместе со скотоводством и
торговлей) обязанностей вайшьев, т.е. входило в круг довольно уважаемых, не унижающих занятий.
Однако в рассматриваемый период варновым занятием вайшьев считалась уже только торговля, а
земледелие и скотоводство стали уделом шудр. Это можно интерпретировать так, что сельские хозяева,
члены сельской общины, стали в это время восприниматься как шудры, т.е. что их социальных статус
понизился. Возможно, что это понижение объясняется общим обеднением слоя общинников и их
феодальным подчинением.
В VII-X вв. завершается становление современной кастовой системы — возникновение многих новых
каст в результате разделения более крупных прежних социальных единиц, возникновения сект и
религиозных течений, арианизация племен и включение их в кастовую систему. Иерархичность,
характерная для индийского взгляда на мир, получает в этот период значительное подкрепление в
процессе мультипликации каст и социальных градаций.
В религиозной сфере Индия в этот период вернулась от буддизма к индуизму. Буддизм в Индии,
видимо, так и не стал массовой религией, хотя ему покровительствовали Ашока, кушанские правители,
а в рассматриваемый период — Харша и бенгальские Палы. Вытеснение буддизма из Индии,
безусловно, связано с особенностями индийского социального строя периода средневековья — именно
с тем, что развились кастовый строй и кастовое мышление, для которых идеальную объясняющую и
закрепляющую схему представлял индуизм.
Силой индуизма, способствовавшей его победе над буддизмом, а впоследствии и его успешному
сопротивлению исламу и христианству, были его «слабости» — аморфность, раздробленность,
отсутствие канона, церкви, догматики. Индуизм целиком состоит из сект и направлений, отличаю-
142
щихся друг от друга почитаемым богом, способами его почитания и т.п. Общими для всех
индуистских сект были лишь несколько положений.
Наиболее важное из них — учение о дхарме, карме и ахимсе. Каждый человек, по учению
индуизма, должен был исполнять свои обязанности, свой долг (дхарму), различный для разных
каст. В зависимости от того, насколько неукоснительно человек исполняет свои обязанности, в
зависимости от его поступков (карма) его душа после смерти возрождается в более высокой или в
более низкой касте; для особенно безнравственных предусматривалось рождение в виде самых
отвратительных животных. Таким образом, рождение брахманом являлось наградой за прошлую
добродетельную жизнь, а рождение неприкасаемым — наказанием за совершенные в прежних
рождениях дурные поступки. Связь этого учения с кастовой системой очевидна.
Принцип ахимсы был связан с учением о переселении душ: нельзя приносить вред живым
существам, поскольку в них могут быть души умерших людей.
Конечной целью индуиста является не рождение в высшей варне, а освобождение из цепи
рождений (мокша). К этой цели ведут три пути: путь благочестия (дхарма — здесь этот термин
употребляется в ином значении, чем указано выше), путь погони за материальной выгодой (артха)
и путь погони за наслаждениями (кома); они равно возможны, хотя каждый предыдущий прямее, а
потому и предпочтительнее, чем последующий. В некоторых текстах сущность путей
формулируется по-иному: джняна-марга («путь знаний»), карма-марга («путь деятельности») и
бхакти-марга («путь любви»). В этой триаде наиболее прямым и лучшим считается третий путь,
поскольку он предполагает личную любовь адепта к богу. Учение об этих трех путях, выраженное
впервые в «Бхагаватгите», стало идеологической основой религиозного движения бхакти,
имевшего позже большое значение.
Определенным признаком общности всех индуистских культов было поклонение ряду животных,
прежде всего корове.
Наиболее широко почитаемыми богами в индуизме были Шива и Вишну.
Культ третьего основного бога, создателя мира Брахмы, не стал сколько-нибудь массовым. Таким
образом, с целью классификации и описания все индуистские культы удобно разбить на два
основных направления — вишнуизм и шиваизм.
Группу божеств, связанных с Вишну, составляют прежде всего его аватары (воплощения при
«нисхождениях» на землю). Различные системы перечисления насчитывают 10, или 12, или 24
таких «нисхождения». По представлениям индуистов, Вишну нисходил время от времени на
землю, чтобы восстановить справедливость. Последняя аватара Вишну — всадник Калки на белом
коне — еще придет в мир, чтобы установить окончательную справедливость. В качестве аватар
Вишну осмыслялись местные божества различных племен и народностей и включались таким
образом в индуизм. Даже Будда был объявлен подобным образом одной из аватар Вишну,
посланным якобы в мир для защиты животных от убоя.
Наиболее почитаемыми аватарами Вишну стали Рама и Кришна. Рама стал олицетворением
справедливого царя, истинного кшатрия. Его деяния были воспеты в «Рамаяне». Объектами
поклонения стали кроме него самого его жена Сита, его брат Лакшмана, предводитель обезьян
Хануман и другие мифологические образы этой поэмы. Кришна почитался чаще всего в образе
143
молодого пастушка. Другой его облик — воина, колесничего Арджуны из «Махабхараты», — не стал
популярным в народе.
Шиваизм тоже был собранием ряда различных верований. В него входили культы самого Шивы в
образе аскета, погруженного в медитацию на горе Кайласа, в образах повелителя грозы Рудры,
защитника скота Пашупати, космического танцора Натараджи, культы его жены, выступавшей под
разными именами (Парвати, Кали, Ума, Шакти), его сыновей Ганеши и Картикеи, а также поклонение
различным символам, в частности линге.
Шиваизм сыграл особенно значительную роль в возрождении индуизма. Шиваитами стали вождь
эфталитов Михиракула, многие члены семьи Харши. Шиве поклонялись также Майтраки из Валлабхи
и многие правители Южной Индии. Махендраварман Паллава обратился в шиваизм и превратил свою
столицу Канчипурам в крупнейший центр этой религии. Для успеха именно шиваитской пропаганды
большое значение имела деятельность Шанкарачарьи (788-820) — философа и религиозного деятеля,
попытавшегося придать шиваизму некое организационное единство при помощи основания
шиваитских монастырей в разных концах Индии.
Но возникло также большое количество сект, промежуточных между шиваизмом и вишнуизмом, а
также полуиндуистских-полубуддистских. Этот процесс условно называется возрождением индуизма,
потому что большинство новых культов провозглашало свою связь с ведами и ведантой,
восстанавливало роль брахманов и т.п. Несмотря на явную преемственность индуизма и ведизма, в
период поздней древности и раннего средневековья возникала и возникла по существу новая религия,
отличавшаяся от ведизма по ряду существенных черт.
Был заменен основной обряд, символизировавший связь этого мира с миром богов. Развитие
религиозных представлений шло от абстрактного к конкретному. Место жертвоприношений (яджня)
невидимым ведическим богам заняло церемониальное подношение цветов и плодов статуям (пуджа).
Эта тенденция захватила и другие индийские религии. Буддизм и джайнизм также стали
концентрировать свое внимание вокруг поклонения статуям Будды и Махавиры, бодхисатв и
тиртханкаров. Эволюция индийских религий шла как бы в противоположную сторону по сравнению с
процессом становления мировых религий. Если для народов Ближнего и Среднего Востока, а также
Европы характерен переход от локальных культов к вселенским представлениям и от конкретного к
абстрактному в осмыслении потустороннего мира, то индийцы предпочли конкретность и
фрагментарность своей религиозной жизни.
Принятие вед было сугубо декларативным. Основной религиозной литературой средних веков стали
пураны. Эпос, «Махабхарата» и «Рамаяна», почитались как лучшее наставление в религии, «пятая
веда».
Обрядовость заняла ведущее положение среди других выражений религиозности. Ритуализированы
были все стороны жизни — производственная, культурная деятельность, быт.
Мертвящая обрядовость, засилье брахманов, кастеизм неоднократно вызывали к жизни движения,
иногда характеризуемые как протестантские. Чаще всего знаменем таких движений было бхакти —
идея любви к богу, которая способна сделать ненужными все обряды и жрецов и дать адепту
возможность прямого эмоционального контакта с богом. Чаще всего объектом бхакти было одно из
божеств группы Вишну — Рама или Кришна. Кришнаитский культ, связанный с песнопениями,
пронизанными чувст-
144
венностью и воспевающими плотскую любовь (которая символизировала возвышенную любовь к
богу), получил значительную самостоятельность, выработал свои обряды. Он возник в районе
Матхуры, где Кришна, по преданию, жил, и распространялся в основном в Северной Индии.
В Южной Индии с VI в. развивается течение бхакти внутри шиваизма, а с VII в. — и среди
вишнуитов. Идеи бхакти в условиях, когда брахманы занимали ключевые позиции не только в
духовной сфере, но и в экономике и в администрации, могли приобретать характер социального
протеста.
Но, как и буддизм, являвшийся первым движением, пытавшимся подорвать влияние брахманов,
бхакти не имело перспектив. Иерархическому сознанию индийцев мысль о равенстве всех людей
перед богом была чужда, и, как результат, членство в бхактийских сектах было всегда
незначительным. Основателя такой секты очень почитали — как святого, но следовать его учению
не торопились.
Рассматриваемый период завершает так называемый классический или золотой век в истории
Индии. С VI в. уже заметны признаки упадка. Число выдающихся поэтов, ученых сокращается.
Развивается практика комментирования древних сочинений, причем комментаторы стремятся не
вносить в свои комментарии ничего нового. Достойными комментария признаются в основном
произведения дхармашастры, «науки о благочестии». Артхашастра, «наука о пользе», более
практичная по своим установкам, забывается. В VIII в. Камандака составил трактат «Нитисара»,
который стал одним из последних произведений этой традиции. Буддийская мудрость, еще
имевшая государственную поддержку в лице Палов, получает средство для своего выражения в
виде университета в Наланде.
Возникает культура средневековой Индии, не порывавшая идейной связи с предшествовавшей, но
во многом новая. Философия превращается в самостоятельную отрасль знаний со своими
методами исследования, хотя иррациональность, мистицизм, йсгическая медитация продолжают
характеризовать некоторые ее школы.
В раннем средневековье окончательно оформляются шесть классических систем индийской
философии: ньяя, вайшешика, санкхья, йога, миманса и веданта.
Эти системы признавали авторитет вед и поэтому считались ортодоксальными. Философы этих
школ считали, что мир, душа, бог существуют реально. В учениях санкхьи и вайшешики
современные ученые иногда прослеживают даже некие материалистические тенденции. Логика,
созданная представителями ньяи в V-X вв., явилась вкладом в индийскую философию в целом.
Она использовалась также и другими школами.
Ортодоксальным школам противостояли, с одной стороны, буддийские школы мадхъямиков и
виджнянавады, отрицавшие существование бога, души, а также всего внешнего мира, а с другой
стороны — материалистические школы локаятиков.
Возникает своеобразная история философии в виде даршан — обзоров существовавших ранее и
продолжающихся философских систем. Господствующее положение в философской мысли
постепенно заняла система адвайта-веданты, создание которой приписывают Гаудападе (род. ок.
780 г.) и Шанкарачарье. Эти мыслители выступали защитниками «чистоты» учения упанишад
против неортодоксальных течений. Все сущее, по словам Шанкары, — результат деятельности
мирового духа, Брахмана. Мир можно мыслить как реально существующий, но лишь с точки
зрения простых, не
145
умудренных знаниями людей. Только святые и «просветленные» способны понять иллюзорность
мира и реальность одного Брахмана.
Значительные достижения индийской математики относятся к древности.
В раннесредневековый период математические знания лишь применялись, в частности в
астрономии. Варахамихира (VI в.) и Брахмагупта (VII в.) были видными астрономами этого
периода.
В медицине создалась национальная школа (аюрведа), оригинальная по методам, до сих пор
практикуемая в Индии и за ее пределами. Очень подробно была разработана диагностика; в
лечении болезней большое место отводилось гигиене и диете. Но наиболее разработанной
областью индийской медицины являлась хирургия. Индийские врачи умели делать очень сложные
по тем временам операции, например кесарево сечение, трепанацию черепа и т.п.
Раннее средневековье — период возникновения в большинстве районов Индии литературной
традиции на местных языках, хотя литература на санскрите продолжала развиваться. Основным
жанром литературы оставалась поэзия. Даже научные и философско-религиозные трактаты
излагались стихом. Некоторые произведения того периода рассматриваются как части индийского
классического наследия. Это поэма Баны «Харшачарита», произведения Бхавабхути, Бхарави и
ряда других. Из прозаических произведений к «классике» относятся «Дашакумарачарита»
Дандина и «Кадабмари» того же Баны. Получает дальнейшее развитие возникший еще в древности
жанр «обрамленной повести». Из поэтов, писавших на пракритах, наиболее известен Вакпати
(поэма «Гаудавахо»), живший при дворе Яшовармана.
Самой обширной и развитой из литератур на местных языках была тамильская. Она появилась
раньше других — еще в первые века нашей эры. В III-IV вв. в Тамилнаде создалась сангха — что-
то вроде поэтической академии. От того времени сохранились сборники «Эттутохей» («Восемь
антологий») и «Паттунатту» («Десять лирических поэм»). Примерно к VII в. относятся
«Тирукурал», составленный Тируваллуваром, и «Наладияр» — сборники нравоучительных
изречений по вопросам этики и политики. Дидактичны, пронизаны идеологией кармы тамильские
эпические поэмы «Шилаппадигарам» и «Манимехалей». В то же время они отличаются большой
лиричностью и реальным изображением быта и человеческих страданий. Распространение на Юге
идей бхакти вызвало к жизни обширную поэзию найянаров (шиваитских бхактов) и алваров
(вишнуитских), расцвет которой относится к VIII-IX вв. Гимны найянаров и алваров, как и вся
литература бхакти, отличаются исключительной лиричностью, воспеванием любви к богу,
изображаемой в виде земной любви.
Среди изобразительных искусств издревле развивалась архитектура, с первых веков нашей эры —
также скульптура и фрески. Фрески в основном покрывали стены пещерных буддийских храмов.
Традиция фресковой живописи прекратилась с закатом буддизма. Скульптура же заняла ведущее
положение в изобразительных искусствах благодаря ее функциональности — необходимости
изготавливать в большом количестве изображения тысяч божеств. Вместе с тем связь скульптуры
с религией рано предопределила установление канона, консервацию изобразительных приемов и
норм. Изображения богов должны были быть традиционными — и поза и атрибутика — и
практически не давали простора для проявления
146
индивидуальности художника. Не случайно вся скульптура средневековья не имеет автора,
безымянна.
К X в. замирает как художественная, так и религиозная жизнь в буддийских центрах Аджанты и
Эллоры, оставив лишь следы в виде пещерных храмов. К этому времени заканчивается
сооружение пещерного храма Шивы на о-ве Элефанта. Возникает, но тоже быстро сходит на нет
техника изготовления изображений и целых храмов из одного куска, одной скалы (Эллора,
Махабалипурам). Исчезает монументальность в скульптуре. Она сливается с архитектурой,
становится архитектурной деталью, но одновременно архитектура становится нагромождением
деталей.
В V-VIII вв. начинается строительство общественных сооружений из каменных блоков, возникает
несколько стилей, но они окончательно оформляются в более поздний период, и об этом пойдет
речь в следующей главе.
К IX в. исчезает театр, имевший в гуптское время определенное распространение, по крайней мере
при дворах, и связанный с именами Калидасы, Шудраки и др. Конечно, продолжалось развитие
народного театра — фарса, пантомимы, — но о нем мы имеем слишком незначительные сведения.
Центрами классического танца и пения сделались храмы.
ЛАНКА В VII—X вв.
К VI-VII вв. Ланка оказалась вовлеченной во внутриполитическую борьбу на континенте между
индийскими правителями из династий Пандьев и Паллавов. Более слабая в политическом
отношении, она попеременно подпадала под влияние тех из них, которые в определенный период
времени одерживали верх. Многочисленные претенденты на сингальский трон обычно
обращались за помощью к южноиндийским соседям при разрешении большинства
внутридинастийных распрей. Впервые за военной помощью к тамилам обратился в V в.
Моггаллана для свержения своего брата, Кассапы. Впоследствии на остров приводили тамильские
войска Аггабодхи III, Датхопатисса, Аттхадатта (середина VII в.).
В конце VII в. сингальский принц Манавамма (684-718) захватил трон с помощью Паллавов, что
привело к усилению влияния последних на внутреннюю жизнь Ланки, которое продолжало
сохраняться и после смерти Манаваммы при его преемниках — Аггабодхи V, Кассапе III,
Махинде I. В течение всего VIII века островом правили прямые потомки Манаваммы, сменявшие
друг друга на престоле при строгом соблюдении порядка наследования. На рубеже VIII-IX вв. на
острове вспыхнула междоусобица приближенной ко двору сингальской знати Анурадхапуры, с
одной стороны, и феодальной верхушки Рухуны, отстраненной от политической власти, — с
другой. Внутренние распри были прерваны в первой половине IX в. вторжением на остров войск
Пандьев, захвативших и разграбивших столицу сингальского государства Анурадхапуру. Вскоре
сингальский правитель Сена II (853-887), собрав большую армию, нанес ответный удар по столице
Пандьев — Мадурай, объединив свои силы с войсками Паллавов.
С целью противостоять натиску южноиндийских держав и найти союзников на континенте
Махинда IV (956-972) заключил династийный брак между своим наследником, будущим царем
Сеной V, и принцессой из
147
Калинги. Это дало ему возможность успешно отразить первое нападение Чолов и долгое время
противостоять их мощному давлению. Ланка оказалась непосредственно втянутой в фарватер сложной
политики южноиндийских держав и не раз посылала свою армию на континент в поддержку Пандьев в
их борьбе с Чолами.
В X в. на остров вслед за бежавшим сюда побежденным правителем Пандьев вторглись войска Чолов.
В течение 75 лет страна была включенной в состав империи Чолов как провинция. Анурадхапура была
разрушена и пришла в запустение, а столица Ланки перенесена в Полоннаруву, на северо-восток
«сухой зоны», в район р.Махавели-ганга, где издавна существовал один из крупнейших центров
орошаемого земледелия на острове. Лишь в 1073 г. потомку сингальских царей, принявшему имя
Виджаябаху, удалось окончательно изгнать Чолов с территории страны.
В VIII—XI вв. наблюдался спад в ирригационном строительстве. Система орошения, созданная в
предыдущие века, продолжала удовлетворять нужды сельского хозяйства страны. Кроме того,
осуществлению крупномасштабного ирригационного строительства мешали частые опустошительные
набеги из Южной Индии и внутренняя политическая нестабильность.
Хроники содержат многочисленные и подробные описания сильных разрушений, наносимых
ирригационным постройкам острова в результате нашествий извне, и восстановительных работ,
ведшихся сингальскими царями после изгнания вражеских армий. Крупные восстановительные работы
проводили Махинда II (VIII в.), Сена II (IX в.), Удайа II (IX в.), Сена III (X в.). Новый этап мощного
ирригационного строительства начался лишь в середине XII в. с воцарением на престоле
Паракрамабаху I.
В период раннего средневековья неуклонно продолжала возрастать политическая роль буддизма.
Высшее буддийское духовенство не только всецело определяло направление деятельности сингальских
царей, но и возводило на престол своих непосредственных ставленников — выходцев из сангхи.
Буддийскими монахами до восшествия на престол были Маханама (406-428), Дхатусена (455-473),
Силакала (518-531).
Начиная с сына Махасены, Сиримегхаванны, практически все цари Ланки оказывали покровительство
буддийскому монастырю Махавихара и искали его поддержки. Одновременно они стали стремиться к
примирению враждующих буддийских центров острова и восстановлению единой общины.
Царствования всех могущественных правителей острова — Моггалланы I, Кумарадхатусены,
Аггабодхи I (VI в.), Силамегхаванны, Моггалланы III (VII в.), Виджаябаху I (XI в.) — были отмечены
реформами сангхи, направленными либо на объединение монашеских братств, либо на очищение
общины от еретических учений.
Однако, несмотря на все усилия сингальских царей, сангха продолжала оставаться раздробленной, и из
нее выделялись все новые школы и секты, преимущественно махаянистского направления. В VII в.
вновь расцвела секта ветульявадинов. В IX в. из Индии на Ланку проникли секта ваджрапарвата,
члены которой были сторонниками эзотерических форм буддизма, и тантристская секта
нилапатадаршана. Находки медных табличек с записями махаянистских текстов свидетельствуют о
росте соответствующих буддийских ответвлений. Махаянистские секты находили покровительство у
отдельных сингальских правителей. Силакала был ревностным последователем ветульявады, а Сена I и
его придворные — приверженцами эзотерического буддизма.
148
Некоторые сингальские цари оказывали поддержку различным реформаторским движениям
внутри сангхи, прежде всего влиятельной секте памсукулика («носящие лохмотья»), призывавшей
монахов вернуться к первоначальной простоте жизни, к аскетизму. Постоянная борьба за реформу
буддийского учения отражала не только доктринальные разногласия в общине, но и стремление
государства утвердить свое влияние в сангхе, приостановить рост материального и политического
могущества верхушки буддийского духовенства. Сингальская история знает немало примеров,
когда правители (например, Сена II в IX в.) сами способствовали началу реформаторских
движений и оказывали покровительство их руководителям, чтобы вернуть себе часть ими же ранее
пожертвованных общине земельных угодий и имущества.
Махаянизм и пуранический брахманизм имели многочисленных сторонников на острове, и
махаянистские и индуистские культы постепенно сливались, став неотъемлемой частью
ланкийского буддизма. В буддийских святилищах совершались приношения цветов и фруктов
индуистским богам, статуи которых стали устанавливаться наряду со скульптурными
изображениями Будды.
С ростом индуизма на Ланке строится все большее количество индуистских храмов. В VII в.
шиваитские храмы существовали в Махатиттхе, Гоканне, Канталаи, Анурадхапуре. Многие из них
были возведены по приказу сингальских буддийских царей. При Аггабодхи VI (VIII в.) была
сооружена статуя бога Вишну. Махинда II (VIII в.) и Сена II (IX в.) восстановили множество
разрушенных индуистских святилищ и щедро одаривали придворных брахманов.
Найденные на острове надписи и бронзовые статуэтки свидетельствуют, что в VIII-IX вв.
почитались как буддийские, так и индуистские боги и бодхисаттвы.
С конца X в. — времени вхождения Ланки в состав империи Чолов — влияние индуизма
(особенно культа Шивы и его шакти Умы и Парвати) еще более возросло. Однако и в правление
тамильских царей на острове сангха не подвергалась гонениям. Многочисленные эпиграфические
данные свидетельствуют о богатых подношениях этих правителей различным буддийским
монастырям, а в дарственной надписи царя Кудда Паринды (V в.) он сам называется буддхадаса
(слуга, раб Будды). Некоторые представители тамильской знати, занимавшие высокие посты при
дворе, были буддистами. Об этом говорят тамильские надписи IX—X вв., фиксирующие акты
дарения земель или подношения даров буддийским монастырям от лиц тамильского
происхождения.
В ходе непрекращавшихся боевых действий в X-XI вв. многие монастыри и вихары, служившие
опорными пунктами сингальских войск в борьбе против господства Чолов на острове, сильно
пострадали и были разрушены отступающими тамильскими войсками. Однако разгром
буддийских монастырей Чолами не был акцией религиозной борьбы с враждебным вероучением,
как представляется во многих исторических исследованиях современных сингальских авторов,
пытающихся возвести корни сингало-тамильской розни к средним векам, а имел политическое и
военно-стратегическое значение.
После освобождения страны сингальский царь Виджаябаху I восстановил разграбленные
монастырские хозяйства и обновил состав буддийской сангхи, но погасить доктринальные
разногласия внутри ее ему не удалось. Буддийская община острова состояла из трех
самостоятельных и
149
враждовавших братств — с центрами в Махавихаре, Абхаягиривихаре и Джетаванарамавихаре.
В основе социальной организации ланкийского общества лежал кастовый строй. Варновая
система, принесенная на остров в глубокой древности индоариями, претерпела существенные
изменения на местной почве. В период раннего средневековья изменилось также само содержание
терминов, обозначавших варны. Так, все большее число брахманов и кшатриев стало утрачивать
свой, предначертанный род занятий и переходить к земледелию и государственной службе.
Самые ранние сведения о кастовой системе сингалов относятся к VIII в., хотя отдельные
профессиональные ремесленные группы появились гораздо раньше. Так, известно о
существовании еще до V в. 18 подразделений ремесленников, на базе которых впоследствии стали
возникать профессионально-кастовые объединения. Отдельные низкостатусные касты образовали
доарийские племена острова, за которыми были закреплены непрестижные трудовые или
социальные функции. Примером может служить каста чандалов — уборщиков мусора,
упоминаемых впервые в III в. до н.э. Существенную роль в процессе кастообразования играли
переселенцы из Южной Индии, обычаи и верования которых выделяли их из местного населения
и которым правители Ланки вменяли в обязанность исполнение той или иной повинности за право
проживания на территории сингальского государства. В настоящее время считается доказанным
факт южноиндийского происхождения таких сингальских каст, как велли-дурая (хранители
священного дерева Бо), карава (рыбаки), салагама (первоначально ткачи, впоследствии сборщики
корицы), и целого ряда мелких ремесленных каст и подкаст.
Последовательное разрастание административного аппарата сингальского государства и
увеличение количества лиц, занятых при царском дворе, привели к расширению практики дарения
царем как земельных участков, так и населенных территорий государственным чиновникам и
придворным в качестве вознаграждения за несение службы и к увеличению удельного веса
частной феодальной земельной собственности.
В VII—X вв. на острове сложились различные типы земельных владений, характерные для
раннефеодальных обществ. Самой распространенной формой следует считать дивелу, источником
которой было пожалование земли государством в кормление как светским лицам, так и
монастырям. Получатели ее не считались наследственными владетелями. С прекращением службы
или со смертью последних пожалованная земля возвращалась в государственную казну. Дивела
предоставлялась также крестьянам и ремесленникам сельской общины, лицам, находившимся в
услужении у монастырей. Размер дивелы зависел от характера службы и положения получателя в
социально-кастовой иерархии сингальского общества. Дивела (за исключением редких случаев)
налогом не облагалась.
Земли памуну, которыми царь жаловал своих приближенных, не подлежали изъятию и
передавались по наследству вне зависимости от того, какую службу несли их владельцы и несли
ли ее вообще. В дарственных надписях часто встречаются выражения хира санда памуну, т.е.
дарение памуну, существующее, пока светят солнце и луна, и памуну парапуру, т.е. памуну,
передающееся из поколения в поколение. Земли памуну, пожалованные монастырям,
освобождались от всякого налогообложения. Светские владельцы памуну обязывались
выплачивать государству налог,
150
размер которого устанавливался в каждом конкретном случае. Обычно он был невелик.
С VIII в. монастыри и светские лица начинают награждаться иммунными правами (парахара).
Иммунитеты утверждались царским советом — раджасабхой. Царский приказ об иммунитетах
высекался на стелах, специально устанавливаемых в местах дарения, в присутствии членов
Совета, сопровождаемых главным писцом (махале) и личной охраной царя (мекаппар). В X—XII
вв. иммунные акты стали записываться на медных и золотых табличках и составлялись по
определенной формуле. Сначала это были краткие записи, содержащие дату дарения, имя царя,
перечисление иммунитетов и предостережение тем, кто вздумает покуситься на
неприкосновенность данных владений, но со временем они развились в замысловатые и
пространные юридические документы.
Иммунные права должны были ограждать владения от возможных злоупотреблений различных
представителей власти: чиновников центрального правительства, совершавших раз в год объезды
страны для сбора налогов; чиновников местной администрации, таких, как главы районов и
хранители районных книг отчетности; судебных чиновников, воинов. Административный,
податной и юридический иммунитеты давали право лицам, обладавшим ими, осуществлять на
своей территории часть государственных функций. Всем перечисленным категориям адми-
нистративных лиц запрещалось появляться в границах иммунных владений, получать от их
обитателей приношения в виде риса и других продуктов (как это было заведено при объездах
деревень, не обладающих иммунными правами), вмешиваться во внутренние дела этих
территорий. Иммунные эдикты нередко кроме освобождения от налогов, обязанности приема
царских чиновников на постой, исполнения трудовой повинности в пользу государства
предоставляли право на разработку недр. Иммунные поместья, в первую очередь те, которые
принадлежали религиозным институтам, обладали также правом убежища: царская стража не
могла войти в эти владения даже для ареста опасного государственного преступника, а вынуждена
была вступать в переговоры с владельцем земель о его выдаче.
Устранение царской администрации от непосредственного общения с общинниками и управления
ими вследствие дарения иммунных прав в конце концов ставило все большее их число в
зависимость от получателя дарения. Однако, поскольку передача царем права на сбор налогов с
жителей определенных деревень могла быть не только полной, но и частичной, нередко возникали
ситуации, когда одна и та же деревня эксплуатировалась сразу несколькими собственниками.
В сингальской деревне были в наличии элементы общинного самоуправления. Сельская община
повсеместно продолжала нести коллективную ответственность за своих членов. Кроме мелких
крестьянских собственников в деревне имелись арендаторы. Они обладали правом на землю,
которую обрабатывали, в том числе правом продажи, и не могли быть согнаны в случае
выполнения ими условий аренды, которая являлась, как правило, наследственной и передавалась
от отца к сыну. Обработкой земли и другими связанными с сельским хозяйством операциями
занимались также наемные работники, называвшиеся в сингальских надписях кули, а в
санскритских — кармакара.
Применялся и рабский труд. В сингальских надписях VI-XII вв. часто встречаются упоминания
рабов, занятых обработкой земли в монастырских
151
хозяйствах.' Рабы получали на содержание небольшие наделы земли под посевы риса. В социальной
иерархии они занимали самое низкое положение. Однако небольшое имущество, которым они владели,
считалось неприкосновенным и не могло быть произвольно у них отобрано. Рабами на острове
становились военнопленные, а также лица, принимавшие участие в мятежах против царя. Возникавшая
таким образом рабская зависимость была наследственной, и рабы этой категории подлежали купле-
продаже. Существовали и временные формы рабства, когда человек, задолжавший определенную
сумму денег, становился рабом кредитора до тех пор, пока своим трудом не возвращал долг.
Источники содержат свидетельства наличия не только принудительных, но и «добровольных» форм
рабства: эту категорию составляли лица, ставшие рабами по собственному желанию ради приобретения
средств существования или защиты.
Рабский труд был довольно широко распространен на Ланке в средние века, и каждая богатая семья
имела, как правило, одного-двух рабов в услужении. Однако наличие рабства не могло оказать
существенного воздействия на способ производства, так как большинство рабов было включено в
непроизводственную сферу в качестве слуг, а в производстве использовалось в большинстве случаев на
неосновных, подсобных работах.
ВТОРОЙ ТЮРКСКИЙ КАГАНАТ
В 630 г. Восточнотюркский каганат потерпел поражение в войне с китайским императором Тайцзуном.
Тюркские племена были расселены императором в Ордосе и Шаньси и превращены в федератов
империи. Часть тюркской аристократии поступила на имперскую службу. Но для основной массы
кочевников, принудительно поселенных в строго ограниченных районах, условия существования были
трудными. Наиболее тяжелой повинностью была «дань кровью» — обязанность участвовать в войнах
империи.
Восстание тюрок в 679-681 гг., вначале потерпевшее неудачу, привело в 682 г. к уходу в Гоби одного
из тюркских вождей из каганского рода Ашина, Кутлуг-чора. Закрепившись в горах Иныиань, Кутлуг-
чор и его сподвижники сумели привлечь на свою сторону большую часть тюрок и вести успешные
военные действия против императорских войск в Шаньси (682-687). Кутлуг объявил себя Ильтериш-
каганом и этим актом провозгласил возрождение империи тюрок.
В 687 г. он покинул Иньшань и двинул свою сплотившуюся и закаленную в боях армию в
Центральную и Северную Монголию. Между 687-691 гг. занимавшие эти территории племена токуз-
огузов во главе с уйгурами были разгромлены и подчинены. Центр государства тюрок переместился в
Отюкенские горы, на берега Орхона, Селенги и Толы. Объединив под своей властью два
могущественных племенных союза — тюрок и токуз-огузов, Ильтериш-каган сделался грозным
противником Танской империи.
Возродилась традиционная структура Тюркского государства. Империя, созданная Ильтеришем и его
наследниками, была территориальным объединением этнически родственных и иерархически
соподчиненных племен и племенных союзов; идеологически связь их определялась общими
верованиями и признанными генеалогиями, а политическое единство — общей военно-
административной организацией и общими правовыми
152
нормами (тёрю). Племенная организация (бодун) и политическая структура (эль) взаимно
дополняли друг друга, определяя плотность и прочность социальных связей; по терминологии
тюркских надписей, хан (каган) «держал власть над государством и был главой племенного
союза».
Первенствовал в империи двенадцатиплеменный союз тюрок, возглавленный династийным
племенем ашина. Вторым по политическому значению в империи был племенной союз токуз-
огузов, «девяти огузских (племен)». Количественно токуз-огузы были более многочисленны, чем
собственно тюркские племена, но политически менее консолидированы; их объединение,
возникшее в начале VII в., возглавляли уйгуры. Активную роль в политической жизни империи
играли еще две конфедерации племен — карлуки и басмылы. Во главе отдельных племен стояли
их вожди — иркины, а во главе племенных объединений — элыпеберы.
Во главе управления империей стояли каган и его ближайшие сородичи, носившие титулы шад и
ябгу. Кагана окружали советники (буюруки), исполнявшие военно-административные,
дипломатические и судебные функции и носившие титулы таркан, чор, тудун. Племена для
удобства административного управления были организованы в две территориальные группы —
тардуш (западная) и тёлис (восточная). Ополчение обеих этих групп составляло соответственно
правое и левое «крыло» воинского боевого порядка, а во главе их стояли близкие родичи кагана и
наиболее влиятельные племенные вожди каждого «крыла».
Административное устройство империи с присущим ему дуализмом племенного и политического
принципов было естественным отражением социальной структуры древнетюркской общины.
Высшим ее сословием были беги, аристократия по крови, по праву происхождения из рода,
особый статус которого в руководстве делами племени считался неоспоримым, освященным
традицией. Элитой аристократии по крови были династийные роды и племена, противостоявшие
простому народу. Каган олицетворял единство общины. Известные каганские надписи-манифесты
содержали призывы к единству бегов и народа и их покорности кагану.
Полноправные члены рода и племени носили наименование эр — «муж-воин». «Мужем-воином»
становился по праву рождения любой юноша, достигший определенного возраста, прошедший
обряд инициации (совершение воинского или охотничьего подвига) и получивший «мужское
(геройское) имя», независимо от того, был ли он одним из сотен рядовых воинов или принцем
крови. Однако фактическое положение «мужа-воина» в племени и в государстве зависело от его
знатности и его богатства.
Имущественная дифференциация внутри древнетюркских племен, как это показывают
эпиграфические и археологические памятники, была весьма значительной. Богатство стало
предметом гордости и похвальбы тюркской аристократии. Богатым противопоставлены в
тюркской эпиграфике бедняки, которые названы «жалким, ничтожным, низким людом». Бедность
не встречала сочувствия, более того, была презираема. Малоимущие свободные «мужи-воины»
неизбежно попадали в личную зависимость от бегов, из них формировались дружина бега и его
челядь. Но какими бы конфликтами ни отягощались отношения между бедными и богатыми
«мужами», бегами и «простым народом», община в целом противостояла другой группе населения
древнетюркского эля — полностью зависимым от «мужей-воинов» невольникам. Именно лгулб^-
невольники и были бесправной социальной периферией древнетюркского общества.
153
В 691 г. Ильтериш-каган умер. Ему наследовал его младший брат, принявший титул Капаган-
кагана, «Кагана-Завоевателя». Время его правления (692-716) отмечено наивысшим подъемом
военно-политического могущества Второго Тюркского каганата и началом его распада.
В 693-706 гг. армия Капагана шесть раз форсировала Хуанхэ и глубоко проникала на территорию
Северного Китая. Китайские войска не смогли оказать эффективного противодействия тюркам.
Императрица У выплачивала Капагану огромные контрибуции и посылала дары, которые, скорее,
были плохо замаскированной данью. В 696—697 гг. Капаган подчинил киданей, приостановив тем
самым продвижение китайских армий на северо-восток, в предгорья Хингана, и обезопасив
восточный фланг каганата. Северная и западная границы государства Капагана проходили в 699-
708 гг. по Танну-Ола, Алтаю и Тарбагатаю. В 706-707 гг., подчинив племя байырку, тюрки заняли
земли от верховья Керулена до Байкала. В 709-710 гг. тюркское войско заняло Туву и, перевалив
Саяны, нанесло тяжелое поражение енисейским кыргызам.
В 711 г. тюркское войско одержало победу над тюргешами и заняло Семиречье. Преследуя
отступающих тюргешей, армия тюрок форсировала Сырдарью и дошла до границ Тохаристана.
Однако в битвах с арабами под Самаркандом тюркское войско, оторвавшееся от своих тылов,
понесло значительные потери и с трудом сумело вернуться на Алтай (713-714).
Военные неудачи резко изменили обстановку — они послужили сигналом к восстанию ранее
покорных племен. Восстание токуз-огузов было особенно грозным для империи тюрок. В пяти
сражениях токуз-огузы были разбиты (715 г.), но восстание не было подавлено. В'716 г. великий
иркин племени байырку напал на ставку Капагана на берегах Толы. Нападение было отбито, но
сам Капаган попал в засаду и погиб. В том же году, после непродолжительной, но напряженной
борьбы за престол, каганом стал его племянник, правивший под именем Бильге-кагана, «Мудрого
кагана» (716-734).
Бильге-каган вступил на престол, когда империя, созданная его отцом, Ильтеришем, находилась
на краю гибели. Западные владения отпали окончательно — сразу после смерти Капагана
тюргешский вождь Сулук объявил себя каганом. Отказались от уплаты дани кидани.-
Продолжалось восстание огузов. Смута охватила и собственно тюркские племена. Бильге решился
на энергичные действия. Кюль-тегин, брат Бильге, был поставлен во главе войска, а
семидесятилетний Тоньюкук, сподвижник Ильтериша и Капагана, пользовавшийся в племенах
огромным авторитетом, сделан ближайшим советником кагана. Бильге и Кюль-тегин напали на
уйгуров. Разгром уйгуров подорвал сопротивление племенного союза токуз-огузов, а богатая
добыча воодушевила тюркское войско. Летом 718 г. Бильге разгромил киданей и вновь овладел
Хинганом. Отряд Тудун Ямтара, одного из полководцев Бильге, напал на карлуков, принудил их к
подчинению и завладел огромными табунами коней, которые были розданы в племенах, верных
Бильге. Ему удалось вернуть под свою власть тюркские и другие племена, отпавшие во время
междоусобиц. Война с Китаем 720-721 гг. была последней войной каганата с империей. Китайский
император Сюаньцзун щедро платил за установившийся мир на северной границе. Только в 727 г.
император послал «в дар» Бильге-кагану 100 тыс. кип шелка в ответ на символическую «дань» —
тридцать коней.
При наследовавших Бильге сыновьях Инань-кагане (734-739) и Тенгри-кагане (740-741) начался
распад каганата. Все меньше с центральной
154
властью считались удельные правители из каганского рода Ашина. Малолетний Тенгри-каган был
убит своим дядей, Кутлугом-ябгу, захватившим каганский престол. Началась война с племенными
союзами уйгуров, басмылов и карлуков, в которой погибли Кутлуг-ябгу и его наследники. В 745 г.
Второй Тюркский каганат окончил свое существование. Тюркские племена, сохранившие часть
земель, не играли уже сколько-нибудь заметной роли в событиях последующих лет. Последнее
сообщение о них в китайских источниках относится к 941 г.
В конце VII в. вождь тюргешских племен Западного Тянь-Шаня, Уч-элиг, изгнал из Семиречья
ставленника танского двора Хосрова Бёри-шада и установил свою власть на территории от Чача
(Ташкента) до Джунгарии. В г.Невакете на р.Чу и в г.Кюнпоте на р.Или были учреждены
«большая» и «малая» каганские ставки, страна разделена на 20 округов во главе с каганскими
управителями (тутуками), каждый из которых был в состоянии выставить 5-7 тыс. воинов. Уч-
элиг (699-706) принял традиционный титул западнотюркских государей: «каган народа десяти
стрел» — и новый титул: тюргеш-каган; в Невакете началась отливка медных монет с
согдийскими надписями «тюргеш-каган».
Наследник Уч-элига, Сакал-каган (706-711), столкнулся с оппозицией части племенных вождей,
поддерживавших претензии на трон его младшего брата. В междоусобицу вмешался
восточнотюркский Капаган-каган, и после поражения тюргешских войск в битве с тюрками при
р.Болучу (711 г.) оба брата были убиты по его приказу. Остатки тюргешских войск, собранные
полководцем Чабыш-чор Сулуком, отступили за Сырдарью и ушли в Тохаристан. Лишь в 715 г.
Сулук, провозгласивший себя тюргеш-каганом, смог вернуться и восстановить независимость
своего государства.
Сулук Чабыш-чор-каган (715-738) все годы своего правления вел борьбу на два фронта. Из
Восточного Туркестана ему угрожали претенденты на престол из рода западнотюркских каганов,
поддерживаемые китайскими войсками. Дипломатическими мерами (женитьбой на дочери одного
из претендентов) и военной активностью (осада столицы танского наместника в Восточном
Туркестане, Кучи, в 726-727 гг.) Сулук снял эту опасность. Женитьбой на дочерях
восточнотюркского Бильге-кагана и правителя Тибета тюргеш-каган окончательно укрепил свой
восточный фланг.
На западе тюргешам угрожали победоносные арабские армии, не раз переходившие Сырдарью в
714-715 гг. Это заставило Сулука включиться в борьбу с арабами, которую вели стремившиеся
сохранить независимость государства Средней Азии. В 720-721 гг. полководец Сулука, Кули-чор,
вел успешные боевые действия против арабов в Согде. В 728-729 гг. Сулук поддержал
антиарабское восстание жителей Самарканда и Бухары и изгнал арабов из Согда. Лишь в 732 г.
арабский наместник разбил тюргешей под Тавависом и вошел в Бухару. В 737 г. тюргеши разбили
арабов в Тохаристане, но вслед за тем потерпели поражение. По возвращении в Невакет Сулук
был убит своим приближенным (737 г.), а в 739 г. арабы схватили и казнили полководца Сулука,
Кули-чора (Курсуля арабских источников).
Гибель Сулука и недолгое правление его сына, Тухварсен Кут-чор-кагана (738-739), положили
начало двадцатилетней борьбе за власть между знатью «желтых» и «черных» племен, на которые
делился тюргешский племенной союз. Междоусобица привела к вторжению в Семиречье войск
танского наместника в Куче, которые в 748 г. захватили один из
155
крупнейших городов Семиречья, Суяб. Однако в 751 г. китайские и тюркские войска были
разбиты арабами и карлуками близ р.Талас и бежали из Семиречья. Власть в государстве
захватили ханы «черных» тюргешей (Йыпар Кутлуг-каган, 749-753), однако междоусобицы не
прекратились. Усилившиеся в Семиречье карлуки, вытесненные сюда в 746-747 гг. из Монголии
уйгурами, к 766 г. покончили с враждующими между собой тюргешскими ханами, и карлукский
ябгу стал создателем нового государства на Тянь-Шане.
УЙГУРСКИЙ КАГАНАТ
Уйгуры были одним из древнейших тюркоязычных племенных союзов Центральной Азии. Как и
тюрки, они генетически связаны с позднегуннскими государствами. В III-IV вв. уйгуры входили в
племенное объединение, которое в китайских династийных хрониках носило название гаогюй
(букв, «высокие телеги»). В конце V — начале VI в. один из уйгурских вождей, Афучжило, и его
наследники успешно соперничали с аварами (жужанами) за власть над оазисами Таримского
бассейна.