Актуальные проблемы гражданского права и процесса

Подождите немного. Документ загружается.

<1> См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 398.

В таких условиях нарождающаяся общественная формация все же нуждалась в праве, хотя

при этом было сделано все возможное, чтобы подчинить право власти, превратить его в

инструктивные по своей сути указания. При этом представляется, что "оживление" подлинно

правового, а не псевдоправового регулирования пришлось на период новой экономической

политики, когда в определенной степени был осуществлен возврат к праву в его истинном

назначении. Данный весьма непродолжительный этап являлся специфическим, а потому

показательным в условиях становления и развития советского государства, с которым

осуществляется соориентирование иных исторических условий развития отечественной

государственности, в том числе и относящихся к постсоветскому времени.

После чрезвычайного периода военного коммунизма государство должно было выбрать

какой-то вариант нормальной и стабильной аграрной политики. Гражданская война, нарушившая

привычные связи и встряхнувшая до основания все общество, разруха и тяжелейшая

экономическая ситуация в стране вызвали необходимость допустить в известной мере частную

хозяйственную инициативу, индивидуальный обмен для создания новой хозяйственной основы

союза рабочих и крестьян (при этом очевиден обход прямых, конкретно определенных понятий

"частная собственность" и "рыночная экономика") с признанием необходимости допустить

иностранный капитал на началах концессии (отнюдь не сдавая частному капиталу "командных

высот") <1>. X съезд РКП(б), проходивший с 8 по 16 марта 1921 г., принял решение о переходе от

продразверстки к продналогу, ознаменовав тем самым переход к новой экономической политике

(НЭП). Судя по документам той эпохи, речь шла не о корректировке политики военного

коммунизма, а о принципиально иной политике, выработанной на новом уровне понимания

происходивших в стране процессов. Альтернативного пути и не могло быть в целях сохранения

политического господства пролетариата, ибо основная задача советской власти состояла в

восстановлении разрушенной войной экономики страны силами частного капитала, а с получением

ожидаемых результатов вновь в изъятии у частных собственников их имущества во благо

государства рабочих и крестьян.

--------------------------------

<1> См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 43. С. 57 - 73.

Новая экономическая политика, допускавшая некоторое оживление капитализма,

задумывалась руководством партии большевиков как накопление сил и средств для того, чтобы

затем перейти в решающее наступление на капитал <1>.

--------------------------------

<1> См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 278 - 294.

Благодаря введению новой экономической политики значительно расширилась область

действия гражданского права, что, однако, не означало какого-либо преобладания в правовой

регламентации частноправовых начал. Сфера проявления этих начал получила свое определение

в двух важнейших законодательных актах того периода: Декрете ВЦИК "Об основных частных

имущественных правах, признаваемых РСФСР, охраняемых ее законами и защищаемых судами

РСФСР" и ГК РСФСР, принятыми соответственно 3-й сессией ВЦИК IX созыва 22 мая 1922 г. и 4-й

сессией ВЦИК того же созыва 31 октября 1922 г. <1>.

--------------------------------

<1> См.: Собрание узаконений. 1922. N 36. Ст. 423; N 71. Ст. 904.

Реализация вышеуказанных мер экономического и правового характера дала значительный

результат. Уже к 1925 г. экономика государства достигла своего довоенного уровня. По мнению

Ю.А. Тихомирова, одним из уроков НЭП стало "умение правильно находить и удерживать меру

сочетания общих и частных интересов в государственной политике и праве" <1>.

--------------------------------

<1> Тихомиров Ю.А. Публичное право. М.: БЕК, 1995. С. 11.

Успехи в экономике позволили вновь обратиться к идее гегемонии крупной социалистической

промышленности над всей экономикой, использование же "частной стихии" перестало быть

необходимым. Народное хозяйство, принимавшее все более плановый характер, потребовало

законодательной регламентации, что получило свое отражение в Постановлениях СНК СССР "О

порядке ежедневного планирования промышленности Союза ССР" от 5 сентября 1928 г. и "О

пятилетнем народнохозяйственном плане на период 1928/29 - 1932/33 гг." от 23 апреля 1929 г.

<1>.

--------------------------------

<1> См.: СЗ. 1928. N 57. Ст. 508; 1929. N 29. Ст. 268.

План становился базой для установления гражданско-правовых отношений, усиленно

вытеснял частный капитал из сельского хозяйства (о сельскохозяйственной кооперации и ее

работе: Постановление ВЦИК и СНК СССР от 18 сентября 1929 г. <1>). Частный капитал пока еще

поощрялся в жилищном строительстве (о мерах поощрения строительства жилищ за счет частного

капитала: Постановление СНК СССР от 17 апреля 1928 г. <2>). Однако практической реализации

эти меры не получили <3>.

--------------------------------

<1> См.: СЗ. 1929. N 61. Ст. 565.

<2> См.: СЗ. 1928. N 26. Ст. 231.

<3> См.: Генкин Д.М., Новицкий И.Б., Рабинович Н.В. История советского гражданского

права. М.: Юрид. изд-во Министерства юстиции СССР, 1949. С. 44.

Очевидно, что такой подход к частноправовому регулированию общественных отношений

сказался как на правовой идеологии последующего периода истории гражданского права

советского государства, так и на законодательной практике. Механизм частноправового

регулирования на долгое время уступил место властному регулированию в праве, за исключением

не столь широкой сферы правоотношений, где граждане могли участвовать в правореализации с

учетом и своего интереса (отдельные институты гражданского, наследственного, семейного,

авторского права).

Начиная примерно с конца 80-х - начала 90-х гг. прошлого века отечественная правовая

наука вновь обратилась к вопросу о делении права на две сферы или подсистемы права -

публичное и частное. Именно с усилением демократических преобразований в нашей стране

произошел "поворот общественного сознания от массовых, коллективных, коммунистических

ценностей... к ценностям индивидуалистическим, частным, имеющим в своей основе права,

свободы и интересы отдельной личности" <1>. И это происходит в силу того, что идеи частного

права, несмотря на идеологические противоречия, подвергаясь активной критике со стороны ее

противников, существовали и развивались в советский период благодаря работам видных

советских ученых, таких как М.М. Агарков, С.Н. Братусь, С.Ф. Кечекьян, Я.Ф. Миколенко, Б.Б.

Черепахин, труды которых сегодня признаны классической научной мыслью частного права,

обогатив во многом современную теорию частного права.

--------------------------------

<1> Асланян Н.П. Основные начала российского частного права: Автореф. дис. ... докт. юрид.

наук. М., 2002. С. 3.

Горшунов Денис Николаевич,

кандидат юридических наук, доцент

кафедры теории и истории государства и права КГУ

Некоторые частноправовые аспекты соотношения категорий

"субъективное право" и "законный интерес"

Категория "интерес" имеет не только "сквозное" значение в праве, но и в определенных

случаях может рассматриваться в качестве самостоятельной правовой конструкции, какой

является категория "законный интерес". Со всей очевидностью признается, что данный вид

интересов субъектов действует в правовом поле общественных отношений и имеет юридическое

значение как одна из форм воплощения интересов в объективном праве.

Следует вспомнить по этому поводу высказывание К. Маркса: "Интерес - вот что сцепляет

друг с другом членов гражданского общества. Реальной связью между ними является не

политическая, а гражданская жизнь. Не государство, стало быть, сцепляет между собой атомы

гражданского общества, а наоборот, гражданская жизнь сцепляет государство" <1>.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Учебник Н.И. Матузова, А.В. Малько "Теория государства и права" включен в

информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2004.

<1> См.: Теория государства и права / Под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько. М.: Юристъ,

2001. С. 204.

Исследование природы и содержания юридически значимого интереса представляет собой

весьма серьезную проблему теории права. Но и без детального анализа очевидно, что в широком

понимании он носит комплексный и диалектически противоречивый характер, содержит в себе

глобальные (интернациональные, всеобщие), внутригосударственные (национальные,

общественные) и частные (индивидуалистические, а порой и меркантильные) компоненты.

Институт "законного интереса" был исследован достаточно основательно в отечественной

<1> и зарубежной <2> юридической доктрине, но вместе с тем многие исследователи данного

вопроса сходятся в том, что не все стороны данного предмета раскрыты в полной степени, в том

числе и соотношение субъективных прав и законных интересов.

--------------------------------

<1> См.: Малько А.В., Субочев В.В. Законные интересы как правовая категория. М.: ЮЦ

Пресс, 2004. 359 с.; Малько А.В. 1) Основы теории законных интересов // Журнал российского

права. 1999. N 5/6. С. 65 - 72; Он же. Субъективное право и законный интерес // Известия вузов.

Правоведение. 2000. N 3. С. 30 - 48; Алексеев С.С. Общая теория права. М., 1982. Т. 2. С. 115 -

116; Грибанов В.П. Интерес в гражданском праве // Советское государство и право. 1967. N 1. С. 49

- 56; Малеин Н.С. Охраняемый законом интерес // Советское государство и право. 1980. N 1. С. 27

- 34; Фаткуллин Ф.Н. Проблемы теории государства и права: Курс лекций. Казань, 1987. С. 294;

Явич Л.С. Общая теория права. Л., 1976. С. 186 - 193; Апранич М.Л. Охраняемые законом личные

неимущественные интересы // Правоведение. 2001. N 2. С. 124; Богатырев Ф.О. Интерес в

гражданском праве // Журнал российского права. 2002. N 2; Гукасян Р.Е. Проблема интереса в

советском гражданском процессуальном праве. Саратов, 1970. С. 38; Михайлов С.В. Интерес как

общенаучная категория и ее отражение в науке гражданского права // Государство и право. 1999. N

7. С. 86; и др.

<2> См.: P.J. Kelly. Privacy and the Public Interest: A Communitarian View / Law and the public

interest: Proceedings of the 1992 ALSP conference / Ed. by Roger Brownsword. Stutgart: Steiner, 1993.

P. 53 - 66; Bernd Ruthers. Rechtstheorie: Begriff, Geltung und Anwendung des Rechts. 2 Auflage.

Munchen: Verlag C.H. Beck, 2005. S. 48 - 52, 355 - 370; Kurt Seelmann. Rechtsphilosophie. 3 Auflage.

Munchen: Verlag C.H. Beck, 2004. S. 66 u.a.

Как справедливо отметил А.В. Малько, субъективное право и законный интерес - различные

формы правового опосредования интересов. Субъективное право - более высокий уровень и

более совершенная форма такого опосредования. Оно идет значительно дальше, чем законный

интерес, стоит на ступень выше, так как эта форма имеет юридически более насыщенное

содержание <1>.

--------------------------------

<1> Малько А.В. Субъективное право и законный интерес // Известия высших учебных

заведений. Правоведение. 2000. N 3. С. 44.

По мнению Н.С. Малеина, "охраняемый законом интерес характеризуется как юридически

предусматриваемое стремление субъекта к достижению тех благ, обладание которыми дозволено

государством и обеспечено правовыми возможностями определенного вида". При этом можно

выделить экономический, количественный и качественный критерии отграничения законных

интересов от субъективных прав <1>. Такое стремление к обладанию благами, на наш взгляд,

выражает динамическую составляющую законного интереса, а обеспечение (в том числе

признание и защита) со стороны государства - статическую.

--------------------------------

<1> Малеин Н.С. Охраняемый законом интерес // Советское государство и право. 1980. N 1.

С. 29 - 31.

Следует согласиться с позицией, что субъективное право и законный интерес - различные

подспособы правового регулирования. Первый - сильнее в юридическом плане, надежнее, второй,

несомненно, менее обеспеченный, но являющийся подчас не менее важным, ибо выступает более

широким и глубоким подспособом правового регулирования, учитывающим специфику

индивидуальных жизненных отношений и ситуаций, развивающихся и модифицирующихся,

изменяющихся порой радикально, за чем не успевает законодатель, который закрепляет в

объективных нормах права субъективные правомочия, в отличие от имеющего определенные

границы субъективного права <1>.

--------------------------------

<1> См.: Малько А.В. Основы теории законных интересов // Журнал российского права. 1999.

N 5/6. С. 71.

Субъективные права, как правило, обладают большей стимулирующей силой, чем законные

интересы. Это связано, во-первых, с тем, что в субъективных правах отражаются наиболее

существенные интересы, жизненно важные для большинства граждан, имеющие известное

социальное значение; во-вторых, для реализации интереса, выраженного в субъективном праве,

создана правовая возможность, для реализации же законного интереса юридическая норма не

создает правовой возможности, а только не препятствует ей, если фактически она имеется налицо

<1>.

--------------------------------

<1> См.: Малько А.В. Законные интересы и их стимулирующая роль // Вопросы теории

государства и права. Саратов, 1988. С. 107 - 116.

Данный перечень отдельных аспектов соотношений продолжается в работах других

исследователей.

Со своей стороны полагаем, что еще одной отличительной особенностью законного

интереса при сопоставлении с субъективным правом является то, что в связи с отсутствием четких

правовых границ и корреспонденции с юридическими обязанностями других субъектов, между

законными интересами одного порядка, носителями которых являются различные субъекты,

возможны коллизии, противостояние юридически равнозначных законных интересов. Для

субъективных прав данный "конфликт" менее вероятен, поскольку в содержании правоотношений

и в объективном праве границы и взаимно корреспондированные связи субъективных прав и

юридических обязанностей носят вполне определенный характер. В связи с более детальной

правовой регламентацией субъективных прав, столкновения равновозможных прав вполне могут

быть выявлены и устранены на стадии правотворчества.

Законные интересы, не имея в своем содержании правомочия требования определенного

вида и меры поведения со стороны обязанных лиц, а только рассчитанные на собственное

поведение и возможность юрисдикционной защиты, имеют не направленный на иных субъектов

характер. Кроме того, в связи с тем, что законные интересы не имеют четких правовых границ,

определенных в праве объективном, а выводятся из общего смысла и содержания

непротивоправности фактического интереса, лежащего в правовом поле постольку, поскольку

данный интерес может иметь характер социальной и персональной значимости, близкий к

интересу, заложенному в субъективном праве, а также в связи с тем, что могут понадобиться

правовые средства их защиты, с учетом природы законного интереса, на стадии правотворчества

(правового оформления юридически значимых интересов) представляется невозможным их

однозначная регламентация, имеющая пределы правового выражения, характерные для

содержания субъективного права: все необходимые правомочия субъекта, обозначение

относительной или абсолютной корреспонденции, указание на объект.

Содержание интереса в субъективном праве носит преимущественно формализованный

характер, соответствующий обозначенным законодателем критериям. Его оценка

правоприменителем не нуждается в глубоком изучении сущности, содержания и назначения. Это

уже обозначено в правовой норме, переводящей данный интерес в ранг субъективного права. При

таких обстоятельствах законные интересы, являясь простым дозволением, а точнее

незапрещенностью <1>, могут возникнуть одновременно в одинаковом объеме по одному и тому

же предмету у различных лиц. Кроме того, законные интересы, вытекающие из равных прав

различных субъектов по одному и тому же основанию, также представляются равнозначными.

--------------------------------

<1> См.: Малько А.В. Основы теории законных интересов // Журнал российского права. 1999.

N 5/6. С. 68.

В качестве примера можно привести равнозначные законные интересы бывших супругов в

отношении вопроса о том, с кем из них останутся общие несовершеннолетние дети после

расторжения брака (ст. 24 СК РФ). Вытекают эти равные законные интересы из ст. ст. 61 - 68 СК

РФ, закрепляющих принцип равенства прав родителей, субъективные права родителей на

общение с детьми, участие в их воспитании, право на защиту прав ребенка и т.д. Семейное

законодательство не устанавливает и не может устанавливать приоритет в этом отношении жены

или мужа, установив равенство их прав. Позиция законодателя ориентирована на общие принципы

права, однако при этом отсутствует должная однозначность реальной ситуации. В этой связи

вопрос о разрешении коллизии равнозначных законных интересов ставится в зависимость от

судебного усмотрения. Без исследования фактических обстоятельств невозможно юридически

верно и справедливо решить данную коллизию.

Правовые последствия для сторон при этом заранее нормативно не установлены и не

гарантированы. Основная нагрузка, связанная с разрешением подобных дел, должна относится к

исследованию фактической стороны дела: кто из родителей способен дать ребенку должное

воспитание, к кому он сильнее привязан, каков прогноз относительно его дальнейшей судьбы,

каковы мотивы родителей и т.д. В этом отношении юридически значимый интерес бывших

супругов может потерять свои формальные границы, чего, как правило, не происходит, если речь

идет о субъективном праве и нахождении интереса в очерченных законодателем границах (за

исключением, пожалуй, злоупотребления правом, когда формальные положения, касающиеся

внешнего выражения поведения субъекта, могут быть проигнорированы при исследовании

сущности, мотива, цели такого поведения).

Необходимо отметить, что в данную коллизию вплетается также законный интерес еще

одного субъекта семейных правоотношений - ребенка и суд должен при вынесении решения

руководствоваться и этим обстоятельством. Во многом решение зависит от выражения ребенком

своего мнения и возможности его объективного исследования и учета. Таким образом, ситуация

приобретает характер арифметического уравнения - 2 > 1, что является самым упрощенным

решением данного правового конфликта. Здесь имеет место не простая правовая коллизия,

которую возможно решить при помощи специализированных правовых норм и средств

юридической техники, а именно правовой конфликт, основанный на несовпадении интересов,

причем в том виде, при разрешении которого правотворчество должно уступить место

правоприменению со значительной долей судейского усмотрения.

Рассмотренная правовая коллизия является одним из многих случаев "конфликта законных

интересов", что только подтверждает вышеприведенное положение о соотношении субъективных

прав и законных интересов, а сама проблема является весьма важной в современной российской

юриспруденции, алгоритмы ее разрешения будут создавать условия для оптимального правового

регулирования в различных сферах человеческой жизнедеятельности, для повышения социальной

ценности права и реализации его назначения.

С другой стороны, законный интерес может выступать как бы продолжением субъективного

права, удлиняя радиус действия последнего. Это положение следует рассматривать с позиций

осуществления субъективных прав, их реализации в форме использования.

Так, рассматривая особенности реализации субъективных прав, В.В. Копейчиков отмечал,

что важное значение имеет ответ на вопрос: идет ли речь о субъективном праве, которое уже

материализовано, или о процессе достижения указанной стадии материализации. Между обеими

ситуациями много общего, но есть и особенности, которые необходимо учитывать. В случае, когда

материализация субъективного права уже осуществилась, и гражданин, обладая, например,

определенной собственностью, использует ее, удовлетворяя тем самым свои нужды, реализация

субъективного права данным гражданином с точки зрения его взаимоотношений с внешней средой

связана с устранением тех негативных условий, которые мешают дальнейшей эффективной

практической реализации уже материализованного субъективного права. Если же материализация

субъективного права на практике еще не осуществлена, процесс его реализации заключается в

совершении гражданином и его контрагентами действий, обеспечивающих создание условий, при

которых субъективное право может быть фактически материализовано <1>. В этой стадии

существенное значение приобретает законный интерес как стремление к оформлению права

собственности в надлежащем виде. Оперируя вышеприведенными динамическими и статическими

признаками законного интереса следует признать его связь с субъективным правом. Например,

если до оформления права собственности в надлежащем виде субъект сталкивается с

противодействием со стороны других лиц, то у него нет оснований требовать защиты

отсутствующего пока права собственности, но есть законные требования по прекращению

препятствующих действий, т.е. по защите своего законного интереса реализовать в будущем

право, на которое субъект вполне обоснованно рассчитывает в настоящий момент.

--------------------------------

<1> См.: Копейчиков В.В. Реализация субъективных прав граждан // Советское государство и

право. 1984. N 3. С. 15.

Данный пример демонстрирует, что законный интерес может предшествовать субъективному

праву, но его наличие у субъекта в виде явно выраженного стремления к реализации

субъективного права само по себе вовлекает субъекта в правовое пространство в связи и по

поводу желаемого субъективного права.

Процесс материализации субъективного права, фактической реализации того притязания,

которое в нем заложено, во многом зависит от природы того или иного субъективного права, а

также от отношения к нему других граждан, должностных лиц и прочих субъектов.

Материализация субъективных прав (а зачастую и законных интересов) находит свое

выражение в регулятивных правовых средствах, которые непосредственно используются

субъектами в их практической деятельности по претворению в жизнь правовых требований и

возможностей. Обособляясь в отраслях права, правовых институтах, комплексных правовых

образованиях, а в плоскости практического действия права - соответствующих индивидуальных

установлениях и формах, закрепляющих порядок осуществления субъективных прав и

обязанностей, конкретизирующих меры возможного и должного поведения (гражданско-правовые

договоры, внедоговорные обязательства и средства их исполнения, трудовые соглашения и др.),

регулятивные средства устанавливают способы и порядок осуществления права, обеспечивают

надлежащую правореализующую деятельность субъектов <1>.

--------------------------------

<1> См.: Сапун В.А. Механизм реализации советского права // Известия вузов.

Правоведение. 1988. N 1. С. 5.

Особенно важное значение для реализации норм частного права имеют договоры, которые,

с одной стороны, являются основаниями возникновения различных правоотношений, а с другой -

выступают в качестве регуляторов общественных отношений <1>. Субъекты, находящиеся в

автономном положении по отношению друг к другу и заключающие разного рода договоры, сделки,

регулируют не только собственное поведение, но и устанавливают в рамках закона взаимные

права и обязанности. При совершении так называемых односторонних актов порождаются

определенные обязанности других лиц и органов. Все это позволяет сказать, что в этих случаях

происходит индивидуально-правовое регулирование общественных отношений. Субъекты такого

регулирования определяют условия, порядок осуществления диспозиций определенных норм

права. В диспозиции подобных правовых норм законодатель сам предоставляет возможность

сторонам урегулировать свои отношения по договоренности <2>.

--------------------------------

<1> См.: Калмыков Ю.Х. Вопросы применения гражданско-правовых норм. Саратов: Изд.

Саратовского университета, 1976. С. 11; Мережко А.А. Договор в частном праве. Киев: Юстиниан,

2003. С. 17 - 18.

<2> См.: Решетов Ю.С. Реализация норм советского права. Системный анализ. Казань: Изд.

Казанского университета, 1989. С. 100 - 101.

Гражданско-правовой договор, являясь правовой формой опосредования экономических

связей, никакого отношения к государству как субъекту публичного права не имеет, если только

оно не является стороной по нему. Очевидно, что в договоре, который выступает формой

разграничения или согласования противоречивых интересов двух или более субъектов,

формально свободная воля и интересы одного субъекта по отношению к другому должны

находится в экономической, а не в административной зависимости.

Соотношение между частными интересами, которые опосредует договор, это дело частных

интересов. Но договорное право не устраняет полностью государство, ему отводится иная роль -

не определение границы свободы в договорном праве, а охрана определенной самими

субъектами меры свободы, создание условий для реализации закрепленного в договоре

субъективного права, защиты и гарантии в экономических отношениях <1>.

--------------------------------

<1> См.: Завадская Л.Н. Механизм реализации права. М.: Наука, 1992. С. 64 - 65.

В этой связи следует отметить, что государство отнюдь не всегда может гарантировать

достижение тех идеальных целей, которые устанавливают для себя участники договорных

отношений. Надлежащим образом закрепленные в законе субъективные права и юридические

обязанности, установленные для данного вида договора, - это еще не условие достижения

ожидаемых результатов. Так, в частности, государство не может гарантировать прибыль, которую

ожидают получить предприниматели, рассчитывая на соблюдение условий договора со стороны их

контрагентов. Сама по себе прибыль - категория неправовая, невозможно вместить данное

отношение в рамки субъективного права со всеми его элементами. Но в то же время нельзя

оставлять безнадежно незащищенными интересы предпринимателей на получение прибыли,

которая является смыслом их деятельности, не говоря уже о всей прочей экономической,

социальной и иной важности предпринимательства для современного общества. В этой связи

следует отметить продолжение радиуса действия субъективного права после его реализации уже

в форме законного интереса - законного интереса на получение прибыли. К этому стремится сам

предприниматель (динамическая составляющая законного интереса), в данном отношении также

очевидна обеспечительная сторона (статическая составляющая), которая находит воплощение в

виде общего правила о возмещении упущенной выгоды (т.е. неполучении прибыли вследствие

действий других лиц) - ч. 2 ст. 15 ГК.

Таким образом, рассмотрев отдельные моменты соотношения и взаимодействия двух

правовых категорий - "субъективное право" и "законный интерес", можно сделать следующие

выводы.

Во-первых, данные категории, являясь отдельными подспособами правового регулирования

и опосредования юридически значимых интересов выполняют самостоятельные задачи в

механизме правового регулирования, будучи направленными на достижение целей, определенных

для них законодателем с учетом потребностей участников правоотношений.

Во-вторых, категория "законный интерес" выступает средством правовой компенсации при

регулировании общественных отношений, содержание которых не позволяет устанавливать

конкретные пределы поведения субъектов посредством наделения их субъективными правами.

В-третьих, законные интересы выступают средством продолжения действия права за

пределами субъективных прав, обеспечивая возможность действия субъекта и обеспечения таких

действий со стороны государства.

Лазарев Валерий Васильевич,

доктор юридических наук, профессор,

Московская государственная юридическая академия (МГЮА)

Решения Конституционного Суда Российской Федерации

как источник права

1. В числе других авторов мне приходилось отстаивать точку зрения, согласно которой

решения Конституционного Суда занимают особое место в системе источников права <1>. Однако

полемика по этому вопросу обостряется в связи с выходом статьи М.И. Байтина <2>,

противопоставляющего свои соображения позиции Председателя Конституционного Суда В.Д.

Зорькина <3>.

--------------------------------

<1> См., например, о взаимоотношениях Конституционного Суда в России с органами

законодательной власти: Конституционный Суд как гарант разделения властей: Сб. докладов. М.:

Институт права и публичной политики, 2004. С. 45 - 60; Общая теория права и государства:

Учебник. 4-е изд. перераб. и доп. М.: Юристъ, 2005. С. 184 - 185.

<2> См.: Байтин М.И. О юридической природе решений Конституционного Суда Российской

Федерации // Государство и право. 2006. N 1; Он же. Вопросы теории государства и права:

Межвузовский сб. науч. трудов. Саратов, 2006. Вып. 5.

<3> См.: Зорькин В.Д. Прецедентный характер решений Конституционного Суда Российской

Федерации // Журнал российского права. 2004. N 12.

Коротко суть данной позиции состоит в том, что Конституционный Суд фактически

осуществляет особого рода правотворчество и акты его практически равны юридической силе

самой Конституции. Основное возражение: Конституция закрепляет разделение властей и тем

самым препятствует гипертрофированному представлению о роли и месте судебной власти. На

вопрос, являются ли решения Конституционного Суда источником права, по мнению М.И. Байтина,

"со всей определенностью следует заявить - нет!". И далее М.И. Байтин недоумевает по поводу

тех положений, которые, в частности, можно прочесть и в моей работе: "Конституция - тот сосуд,

который постоянно пополняется не только законодателем, но и Конституционным Судом.

Результаты абстрактного толкования конституционных норм и те положения, которые

провозглашаются Конституционным Судом в обоснование им решений по конкретным делам,

составляют живое конституционное право, право в действии" <1>.

--------------------------------

<1> Научно-практический комментарий к Конституции Российской Федерации. 3-е изд., доп. и

перераб. М.: Спарк, 2004. С. 7.

2. Есть большая опасность продолжить спор глухих, немых и незрячих. Однако, заявляя о

приверженности интегративной теории права, приходится учитывать самые разные подходы,

самое противоположное видение, находить то, что замалчивается.

Профессор В.Д. Зорькин, как представляется, исходит из того, что есть, из того, каково

законодательство, какова основанная на нем практика. Профессор М.И. Байтин исходит из идеала,

из того, что должно или что может быть. С его точки зрения, например, ч. 1 ст. 79

Конституционного федерального закона о Конституционном Суде "по своей сути противоречит

принципу разделения властей, природе правового государства". Но норма действует и никакая

теория не отменяет факта безоговорочной обязательности решений Конституционного Суда для

любого другого органа.

3. Свойственные разделению властей сдержки и противовесы вполне уместны при

гарантировании принципа разделения властей различными властями. Принципиальная позиция

заключается в том, чтобы Конституционный Суд был гарантом принципа разделения властей там,

где речь идет о разделении законодательной и исполнительной власти. Это обстоятельство в

первую очередь отражает взаимоотношение Конституционного Суда с Федеральным Собранием.

Конституционный Суд по праву выступает в конституционном споре о разделении властей

законодательной и исполнительной в качестве высшей инстанции и единственного высшего

гаранта нормы, закрепленной в ст. 10 российской Конституции.

Сомнению не без оснований подвергаются те решения Конституционного Суда, в которых он

в нарушение принципа разделения властей позволяет себе ставить себя на место законодателя.

Ни одна правовая система, во всяком случае ни одна континентальная правовая система, не

разрешает конституционному суду, если таковой орган создан, быть законодателем. И в

российском законодательстве за Конституционным Судом закрепляется только роль "негативного"

законодателя, но не роль творца законов. Однако необходим спокойный и тщательный анализ

реальной ситуации. Тем более что вопросы о роли судебных решений, судебной практики и иных

источников права дискутировались всегда, в том числе и в советское время, а разным источникам

права в разных государствах в разное время придавалось разное значение. Сегодня не без

оснований многие отечественные и зарубежные исследователи признают сближение правовых

систем по сути решаемых вопросов, хотя бы одни из них прямо признавали прецедентное право, а

другие - только фактически.

На мой взгляд, невозможно игнорировать три обстоятельства. Первое: по целому ряду

объективных параметров решения Конституционного Суда являются источниками права. Второе:

жизнь (правовой порядок) требует незамедлительного преодоления возникающих в результате

решений Конституционного Суда пробелов в законодательстве и впредь до их восполнения

законодателем необходимо официально признать нормативное значение определенных

положений, если на них покоится резолютивная часть решения Конституционного Суда. Третье:

как бы это ни казалось парадоксальным, но в реалии у Конституционного Суда больше

возможностей развивать собственно конституционные нормы, чем у законодателя.

Для уяснения этих обстоятельств, приведем примеры. Наилучшей иллюстрацией того, как

Конституционный Суд выходит из положения, когда сам создает ситуацию пробела в законе,

служит характерное в этом отношении Постановление Конституционного Суда РФ от 12 марта

2001 г. N 4-П, где указано: "Для приведения действующего порядка возбуждения производства по

делам о банкротстве в соответствие с Конституцией Российской Федерации необходимо

нормативное закрепление как права должника обжаловать в судебную инстанцию определение о

принятии заявления о признании должника банкротом, так и возможности представить суду (судье)

в той или иной процессуальной форме свои разъяснения и возражения по требованиям заявителя

до принятия арбитражным судом решения о введении наблюдения...

До внесения федеральным законодателем необходимых изменений и дополнений в ФЗ "О

несостоятельности (банкротстве)" арбитражные суды на основании формальной проверки

заявления о признании должника банкротом и представленных в соответствии с требованиями

названного ФЗ документов вправе вынести определение о принятии данного заявления; вопрос же

о введении наблюдения должен решаться после получения от должника разъяснений и

возражений на заявление и оформляться отдельным определением" <1>.

--------------------------------

<1> Конституционный Суд Российской Федерации. Постановления. Определения. 2001. М.,

2002. С. 67.

Все изложенное позволяет констатировать следующее:

Конституционный Суд своим решением породил пробел в законе, поскольку признал

неконституционной норму ст. 56 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)",

которая позволяла вводить на стадии возбуждения производства по делу о банкротстве

наблюдение на основании заявления о признании должника банкротом без предоставления ему

возможности своевременно заявить свои возражения;

Конституционный Суд фактически ввел новую норму права процессуального характера;

установленная норма права является нормативным руководством для арбитражных судов,

которым в том же Постановлении рекомендовано применять по аналогии п. 3 ст. 68 ФЗ "О

несостоятельности (банкротстве)", предусматривающий возможность обжалования определения

арбитражного суда о введении внешнего управления;

Конституционный Суд не берет на себя функцию окончательного восполнения пробела и

обращается к законодателю;

обращение к законодателю произведено в такой корректной форме, которая может быть

принята за образец.

В качестве другого бесспорного примера установления Конституционным Судом новой

нормы права, причем явно конституционной нормы, следует сослаться на его Постановление от 31

октября 1995 г. N 12-П по делу о толковании ст. 136 Конституции, которым вводился новый вид

закона РФ о поправке к Конституции РФ <1>. Можно сослаться также на Постановление

Конституционного Суда РФ от 18 июля 2003 г. N 13-П, где содержится правовая позиция,

нашедшая воплощение в резолютивной части решения: "...закрепленные федеральными законами

полномочия органов прокуратуры, осуществляя обеспечение исполнения Конституции РФ,

соответствия ей конституций (уставов), законов и иных правовых актов субъектов РФ, обращаться

в суд с заявлениями о проверке нормативных правовых актов субъектов РФ, с одной стороны, и

исключительные полномочия Конституционного Суда РФ в области судебного конституционного

контроля - с другой, предопределяют для Генерального прокурора РФ возможность обращаться в

Конституционный Суд РФ по вопросу о соответствии Конституции РФ конституций и уставов

субъектов РФ, в том числе вне связи с их применением в конкретном деле" <2>.

--------------------------------

<1> Конституционный Суд Российской Федерации. Постановления. Определения. 1992 -

1996. М., 1997. С. 29 - 33.

<2> СЗ РФ. 2003. N 30. Ст. 3101.

Как известно, статья 125 Конституции РФ не называет Генерального прокурора в числе тех,

кто обращается с запросами в Конституционный Суд.

Много новых норм создавалось именно Конституционным Судом в период подготовки УПК

Российской Федерации. Они вошли потом в УПК. Причем не только в решениях, но и в

определениях Конституционного Суда содержатся прецеденты. Например, прецедентный характер

несомненно имеет одно из последних Определений, вынесенное в связи с запросами Московской

городской Думы и Правительства Москвы по объектам исторического и культурного наследия (от 6

апреля 2006 г.).

4. Решения Конституционного Суда представляют собой полноценные источники права в том

смысле, что они:

- акты федерального органа власти;

- носят нормативный характер;

- принимаются в строго установленном порядке;

- по формулированию правовых положений часто приближаются к законодательным текстам,

хотя и имеют особенности в плане законодательной техники;

- содержат целый набор обязательных внешних атрибутов;

- являются официально публикуемыми текстами;

- всегда обязательны не только для своих адресатов;

- действуют непосредственно;

- они окончательны;

- влекут утрату юридической силы правовых норм;

- адресатами их является в большинстве случаев относительно неопределенный круг лиц

(физических, должностных, юридических);

- участники правовых отношений всегда вынуждены руководствоваться решениями

Конституционного Суда;

- государство обеспечивает обязательность решений Конституционного Суда не только

соответствующими нормативными актами, но и соответствующими организационно-

принудительными мерами.

5. Может возникнуть вопрос: если решения Конституционного Суда служат источниками

права, то нужна ли законодательная деятельность? Ведь эти решения имеют прямое действие. Не

перемещается ли тогда вопрос в плоскость того, чьи акты являются актами более высокой

юридической силы? Нет. Все дело в том, что во многих случаях даже откровенные сторонники

правотворчества этого Суда вынуждены признать его невозможность установить в ходе

конституционного судопроизводства надлежащее позитивное и развернутое регулирование, а

поэтому не избежать постановки вопроса о взаимоотношениях законодателя и Конституционного

Суда. Отсюда и возникает проблема инициирования законодательной деятельности. Вряд ли кто-

нибудь станет возражать против того, чтобы определенный круг отношений регулировался

исключительно в законе и только посредством закона. Даже временные процентные ставки налога

ни один суд ни при каких обстоятельствах установить не может.

Таким образом, доктрина и законодательство не могут отрываться от жизни. Необходимы

более диалектичные подходы, своего рода изъятия и исключения из принципа. Главное в том,

чтобы эти исключения были строго оговорены в законе и четко просматривались пределы

правотворческой роли Конституционного Суда.

Липинский Дмитрий Анатольевич,

доктор юридических наук,

заведующий кафедрой общеправовых дисциплин

Самарской гуманитарной академии (филиал в г. Тольятти)

К обоснованности классификации юридической ответственности

на публично-правовую и частноправовую

В связи с развитием концепции деления отраслей права на публично-правовые и

частноправовые многие ученые стали классифицировать юридическую ответственность на

публично-правовую и частноправовую <1>.

--------------------------------

<1> См.: Кислухин В.А. Виды юридической ответственности: Автореф. дис. ... канд. юрид.

наук. М., 2001. С. 17 - 19; Витрук Н.В. Конституционное правосудие в России. М.: Городец, 2001. С.

440.

В основе такой классификации находятся критерии, которые в принципе схожи с критериями

деления системы права на публичное и частное: интерес (частный или публичный); специфика

целей ответственности; функции, которые выполняет публично-правовая и частноправовая

ответственность, так как считается, что для первой свойственна прежде всего карательная

функция, а для второй - восстановительная функция.

Рассмотрим каждый из указанных критериев классификации. На наш взгляд,

функциональный и целевой критерий не могут находиться в основе классификации юридической

ответственности на публично-правовую и частноправовую. Так как юридическая ответственность

имеет не только карательную и восстановительную функции, но и превентивную и воспитательную

(а это никем не оспаривается), по логике, необходимо говорить о превентивной и воспитательной

видах юридической ответственности. Во-первых, казалось бы, "самая карательная из

карательных" видов ответственности - уголовная должна выполнять только карательную функцию,

но не только в общей теории права и в науке уголовного права все большую поддержку находит

идея об осуществлении уголовной ответственностью и карательной, и регулятивной, и

восстановительной функций. Во-вторых, казалось бы, "самая восстановительная из

восстановительных" видов ответственности - гражданско-правовая должна выполнять только

восстановительную функцию, но в науке гражданского права в результате многолетних дискуссий

пришли к выводу о многофункциональности гражданско-правовой ответственности, отмечая, что

она наряду с восстановительной выполняет и карательную функцию. Гражданско-правовая

ответственность обладает всеми чертами и характеристиками, свидетельствующими о наличии

карательной функции. В решении о привлечении гражданско-правового нарушителя к

ответственности содержится его осуждение, порицание. Осуждение всегда содержит элемент

кары. Оно негативным образом воздействует на психику правонарушителя, причиняет ему

нравственные страдания и одновременно служит основой для сужения имущественной сферы

последнего. Если меры гражданско-правовой ответственности носят восстановительный характер,

то для правонарушителя они неизбежно сужают имущественную или иную сферу, а

правонарушитель неотвратимо несет урон.

Другие ученые в основу классификации ответственности на публично-правовую и

частноправовую кладут сам интерес субъекта. Поэтому складывается впечатление, что в частном

праве не защищаются публично-правовые интересы. Наоборот, функцией государства является

защита правопорядка во всех его проявлениях. Правоотношения ответственности, возникающие в

связи с фактом совершения любого правонарушения, являются публично-правовыми, а не

частноправовыми. Конституционный правонарушитель, гражданско-правовой правонарушитель,

преступник и т.д. несет ответственность перед государством, обществом, следовательно, и

отношения, возникающие в связи с правонарушением, являются публично-правовыми. Таким

образом, здесь не остается места так называемой отдельной, обособленной "публично-правовой"

ответственности. На наш взгляд, частноправовой интерес субъекта же, нежели публичный, и

может заключаться только в восстановлении его имущественной сферы. Публично-правовой

интерес включает в себя не только восстановление имущественной сферы потерпевшего, но и

восстановление законности, правопорядка, морально-психологического спокойствия, социальной

справедливости, авторитета государственной власти, авторитета нарушенного закона и т.д.

Классификация ответственности на публично-правовую и частноправовую дана без учета

охранительных отношений ответственности. Это в определенной степени признают и сами

приверженцы деления ответственности на публично-правовую и частноправовую. Так, В.А.

Кислухин, определяя понятие частноправовой ответственности, пишет: "Это ответственность

субъекта частноправовых отношений за совершенное им нарушение норм отраслей частного

права, РЕАЛИЗУЮЩАЯСЯ ПОСРЕДСТВОМ ПРИНУДИТЕЛЬНОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ СО СТОРОНЫ

ГОСУДАРСТВА (выделено мною. - Д.Л.) на основе закона и (или) в силу договора" <1>. Это

принудительное воздействие осуществляется только в рамках охранительных правоотношений

ответственности.

--------------------------------

<1> Кислухин В.А. Указ. соч. С. 9.

Некоторые ученые-цивилисты в своем стремлении обосновать особенности частноправовой

ответственности заходят слишком "далеко". Так, А.Д. Руслин считает, что "в сфере частного права,

основой которого является право гражданское, субъект несет (ретроспективную) ответственность

все-таки не перед государством, а перед другой стороной в конкретном правоотношении" <1>.

Возникает вопрос: а перед кем несет субъект ответственность, когда другой стороной является

РФ, субъекты РФ (ст. 124 ГК), государственные предприятия? Кроме того, само общество и

устанавливает правила поведения участников гражданско-правовых отношений. Когда в

механизме функционирования ответственности принимается во внимание только кредитор

(потерпевший), его права, интересы, забывается другая сторона - общество, государство, его