чужого тела до всякого сексуального переживания, и только тогда «значение» создает возможность
перехода в воображаемый ряд чувственных раздражений, когда оно опознано. Значение как первоначальное
условие перехода к виртуальному «ощущению». Ведь в Сети нет прямого контакта, в силу этого косвенные
обходные пути, пути речи (информационные и аффективные) становятся истинной территорией секса.
Правда
, отсюда я бы не рискнул перейти к выводу, что мозг (а не тело) - истинная «эрогенная зона».
Бесспорно, значение тела в Сети мало по сравнению с активностью чисто церебральных процессов
(значение «визуализации» и «категоризации»). Виртуальная плоть устраняет полностью всякие следы
чувственной реальной плоти, и это не замена, а другая возможность. В
любом случае, одно ясно, что
традиционные формы миметического переживания реального в Сети не действуют, потребитель
информации не нуждается в опыте ее представления, инсценирования, телесного перевоплощения,
поскольку не считает, что информация принадлежит или должна принадлежать кому-то. Информация
образует современного индивида, он лишь участвует в ней, но не в силах ее
присвоить.
332
I
Валерий Подорога Сопротивление и вызов
Авторы статьи «Контркультура и потребительское общество» недостаточно прояснили тот факт, что
контркультура рождается прежде всего не как другая культура, а как культура вызова и сопротивления.
Собственно, культура сопротивления и есть контркультура, - сопротивление навязываемым (почти
насильственно и повсеместно) единым культурным образцам. И эта воля к навязыванию единого ряда
общественных ценностей должна быть
настолько постоянной и упорной, что позволяет реактивно
воссоздать устойчивые формы контркультурного поведения. Культура, а потом контркультура, ибо
контркультура не только реактивна, но имманентна культуре мейн-стрима. Более того, контркультуры - это
целая система развивающихся различий (фрагментация, плюрализации, автономизация). С их помощью
доминирующая культура становится все более терпимой к контркультурным инновациям. О
настоящем,
полном драматизма напряжении между способом жить и сопротивлением можно только вспоминать.
Ностальгия по прежним десятилетиям (более революционным или более эстетически полноценным)
чрезвычайно характерна для многих западных исследователей. Сопротивлением можно назвать практически
любую форму активности маргинальных или субкультурных групп, но сопротивление ли это?
Легче ли определить контркультуру, чем доминирующую культуру? Критика, не провоцирующая действия,
остается имманентной системе ценностей. Сопротивление пассивное и активное: переход или не переход в
действие? Стратегические действия, если следовать логике сопротивления, невозможны, но тактические -
обязательны. Действие или серия действий сопротивления создает реальные затруднения для
воспроизводства определенных социальных пространств и времени. Сопротивление
- это остановка всего
того, что нельзя останавливать, это препятствие, блокада, заслон, разрыв, т. е. действие против действия, не
лоб в лоб, а сбоку и поперек; тактическая атака как раз и состоит в том, что за кратчайшее время должно
быть найдено ответное действие, которое заблокирует негативные следствия первого. Действия
сопротивления ограничены,
они не могут быть эффективными всегда и везде, сопротивление локально, -оно
то нарастает в одной точке, то ослабевает в другой.
333
Культура и реальность. Заметки на полях Примечания
1. Моль А Социодинамика культуры. М, 1973. С.45.
2. В романтической теории «фрагмента» (Ф. Шлегель, Новалис, Жан-Поль
Рихтер) культура рассматривалась с позиции незавершенного абсолютного Произведения. Руина как модель
культуры. Эстетизация античных и римских руин, характерная для позднего Возрождения, и наследуемая
немецкими романтиками. В эпоху барокко аллегорическое видение и меланхолия объявляются
концептуальными, «духовными» и языковыми (троповыми) эквивалентами феномена руин. В. Беньямин в
сочинении «Первоисток немецкой драмы» рассматривал барочное творение
с точки зрения фрагмента: поэт
должен был собирать «образцы» предшествующей поэтической культуры, без цели и программы, заполняя
время собирания ожиданием чуда. Два мотива, передающие действие культурной динамики распада:
разрушать/собирать. Причем, под собиранием и разрушением следует понимать одно и то же действие.
Собирают, чтобы разрушить, и разрушают, чтобы собрать. То,
что утрачено, что подверглось
разрушительному действию времени, оказывается высшим образцом, наличным «здесь и сейчас»; руины как
раз и указывают на то, что высшее совершенство, каким они наделяются в сознании новой эпохи,
принадлежит отсутствующему целому; вот что делает фрагмент столь значимым и эстетически
возвышенным объек-, том искусства. См.: Беньямин В. Происхождение немецкой
барочной драмы. М., 2002.
С.185-188).
3. Ср. «Эта логика действует как калейдоскоп, инструмент, содержащий ос-
колки, обломки, но они появились в результате процесса слома и разрушения, самого по себе случайного».
Леви-Строс К. Первобытное мышление. М., 1994. С. 141.
4. Множество явлений и казалось бы установившихся привычек исчезло
из масс-медийной культуры. Где, например, прежние развернутые культы, например, культ walkman'a или
jogging, shopping? На смену им пришли Интернет-магазины с совершенно иным принципом организации
покупки и фитнес-центры, обеспечивающие полный набор оздоровительных процедур и других услуг. Не