Журнал - Новый Часовой. No 8-9. 1999

Подождите немного. Документ загружается.

Ф. А. Казин. Русские морские агенты в 1906—1914 гг.

там нечего смотреть. В связи с этим агенты использовали личное знакомство с директорами,

что давало им возможность в качестве частного лица посетить порт или завод.

Еще большая секретность окружала морские маневры флотов, куда агентов в США,

Германии, Турции, Швеции, Японии вообще не допускали. Разумеется, важность присутствия

на маневрах в той или иной стране была различной. Скажем, посетить маневры английского

флота было куда важнее, чем шведского, и морской агент в Швеции лейтенант А. К. Петров

прямо писал о том, что часто не настаивал на своем присутствии где бы то ни было, чтобы не

вызвать со стороны шведов обратных требований для своего представителя в России. Доста-

точно плодотворное сотрудничество в этом смысле было лишь между французским и русским

морскими генеральными штабами, и редко бывало, чтобы русского агента не пустили на какой-

либо завод или не показали маневры во Франции и наоборот. Против неуважения требований

агента всегда выступал его коллега, так как понимал, что в противном случае и ему что-нибудь

не покажут. Так, например, в октябре 1910 г. русский морской агент во Франции капитан 2

ранга С. С. Погуляев писал, что лучше сразу оговорить ряд условий посещения французом

объектов в России, чем потом отвечать отказом на его запросы

Кроме легальных способов получения информации морские агенты прибегали к раз-

личным способам тайного характера. Особенно это относится к военно-морскому агенту в

Турции А. Н. Щеглову. В своей деятельности он удачно использовал несколько обстоятельств:

во-первых, свою внешность, во-вторых, место жительства (он жил рядом с портом, что давало

возможность самостоятельно наблюдать и проверять сведения). Кроме того, Щеглов, как пи-

шет о нем В. И. Шеремет, постился в рамазан, освоил зурну, брал уроки старинной османской

каллиграфии

, и, в общем, прежде всего вел себя как разведчик, а уже потом как официальный

представитель Морского министерства. Он имел доверенного человека, которому мог давать

различные поручения. Будучи русским отставным матросом, этот человек из патриотизма помо-

гал Щеглову. В круг его обязанностей входила доставка сведений о политических настроениях

низших слоев населения, сборищах в мечетях, наблюдение за батареями и работами в Верхнем

Босфоре, движением и ремонтом судов, привозом и выгрузкой военных грузов. Такого рода

методы, конечно, были чисто разведывательными и удельный вес их в своей работе агент во-

лен был определять сам. Дополнительную заработную плату «за опасность» ему не платили,

более того, агенты часто писали о нехватке денег на специальные расходы. В особенности

действенными могли бы быть взятки в Японии, о чем особо сообщал А. Н. Воскресенский.

Кроме того, он очень сожалел, что не смог завести себе платного человека, «на которого мог

бы во всякое время рассчитывать»

. Генерального штаба полковник Ф. Г. Чернозубов писал

об этом: «Легко понять, сколько для этого нужно проницательности, чтобы найти сведущих и

полезных шпионов; ловкости, чтобы убедить их взяться за столь опасную роль; рассудитель-

ности, чтобы не скомпрометировать их; наконец, сколько нужно опыта, врожденного знания

людей и дела для управления всем, что касается шпионства, для привлечения честолюбцев,

для устрашения и приманки трусов и корыстолюбцев, вообще для эксплуатации человеческих

слабостей»

. Естественно, основным рычагом для шпионов всегда были деньги, и государству

не следовало скупиться.

Кроме подкупа и тайного наблюдения, русские военно-морские агенты планировали ис-

пользование шантажа. В частности, в письме бывшего морского агента в Австро-Венгрии и

Италии, старшего лейтенанта Р. К. Бойля начальнику иностранного отдела МГШ М. И. Дунину-

Барковскому излагался план подкупа чиновников Адмиралтейского штаба в Берлине. Сниже-

ние уровня жизни чиновников, по мнению Бойля, способствовало успеху. «При содействии

Берты, — писал Бойль, — мне бы удалось настолько запутать подходящего человека, что ему

не останется другого выхода, как принять субсидию или несколько субсидий под дружеские

расписки. Затем, уже имея на руках его расписки, можно будет пойти даже на угрозу его разо-

блачения, если он не пойдет на те предложения, которые я ему сделаю»

. Далее излагался план,

ИССЛЕДОВАНИЯ

сроки и механизм исполнения. Нам не известно, был ли реализован данный проект, но даже

разработки подобных планов говорят о том, что шантаж входил в арсенал агентурных приемов.

Мы видим, что деятельность агентов требовала большого напряжения умственных и ду-

шевных сил, энергии и целеустремленности. Успех работы зависел прежде всего от их личных

качеств и способностей. Обширность задач требовала постоянного напряжения, внимания и

усилий. Агенты должны были обеспечивать центральные органы флота информацией практи-

чески обо всех сферах жизни страны пребывания несмотря на все трудности: противодействие

официальных органов страны, плохое финансирование, невнимание собственного начальства,

отсутствие помощников, загруженность коммерческими делами и т. д. Оперативная информация

о флотах ведущих морских держав была необходима в МГШ для разработки планов войны и

воссоздания флота. Безусловно, морские агенты сыграли важную роль в возрождении морских

сил России после русско-японской войны и в их подготовке к Первой мировой войне.

1 РГА ВМФ. Ф. 418. Д. 2899. Оп. 1. Л. 5.

2 Там же. Л. 81.

3 Там же. Л. 152.

4 Там же. Л. 171.

5 Там же. Л. 173.

6 Там же. Л. 175.

7 Там же. Л. 177.

8 Там же. Л. 9.

9 РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 2862. Л. 54.

10 Там же. Д. 3571. Л. 49.

Примечания

11 Там же. Д. 2899. Л. 12.

12 Там же. Д. 2898. Л. 8.

13 Шеремет В. И. Босфор. Россия и Турция в эпоху 1

мировой войны. М.,1995. С. 32.

14 РГА ВМФ. Ф. 418. Оп.1. Д. 2899. Л. 362.

15 Чернозубов Ф. Г. Служба Генерального штаба. Раз-

ведывательные органы армии. СПб.,1901. С. 66.

16 РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 2884. Л. 13.

ерьезный удар российским финансам был нанесен Первой мировой войной. Зако-

ном от 27 июля 1914 г. размен кредитных билетов на золото был приостановлен.

Вскоре из обращения исчезла золотая монета, а за ней серебряная и даже медная. С

1916 г. денежное обращение России становится исключительно бумажным.

Начиная с 1919 г. советское правительство печатало денежные знаки с символикой

РСФСР. Декретом СНК от 4 февраля 1919 г. было объявлено о выпуске первых советских

денег — расчетных знаков достоинством в 1, 2 и 3 рубля, прозванных в народе «мотыльками»

за свой небольшой размер и пестрые цвета. В том же году в обращении появляются кредитные

билеты образца 1918 г. — так называемые «пятаковки», или «пензенки» (на них стояла подпись

Главного комиссара Народного банка Г. Л. Пятакова, а изготовление осуществлялось на пензен-

ской фабрике Госзнака). Однако несмотря на появление государственных кредитных билетов

образца 1918 г. и расчетных знаков РСФСР образца 1919 г., а несколько позже 1920 и 1921 гг.,

которые по своему формату и качеству бумаги требовали гораздо меньших материальных из-

держек, эмиссия «царских» кредитных билетов дореволюционных образцов с изображением

на крупных купюрах представителей Дома Романовых продолжалась вплоть до 1922 г.

Мировая война потребовала непрерывного увеличения денежных знаков. По этой при-

чине Экспедиция заготовления государственных бумаг (ЭЗГБ), располагавшаяся в Петрограде,

передала частным писчебумажным фабрикам и типографиям производство всех простых, не-

ценных бумаг, что позволило значительно увеличить выпуск кредитных билетов. Кроме того,

ускоренным темпом шло дальнейшее усиление технической оснащенности Экспедиции. Так,

в 1915 г. была пущена в ход построенная средствами ЭЗГБ машина Дюпона. Тогда же началась

работа и новой бумагоделательной машины Фойта, обладавшей суточной производительностью

в 200—250 пудов бумаги высшего качества. В 1916 г. в ЭЗГБ была заменена часть оборудования,

установлены полученные из Швеции и Англии новые механизмы, призванные способствовать

увеличению производства кредитных билетов

Рост изготовления денежных знаков потребовал также увеличения и численного состава

Экспедиции, где на 1 марта 1917 г. работало 7873 чел. После свержения монархии руковод-

ством ЭЗГБ было возбуждено ходатайство о возврате из армии «наиболее нужных и опытных

из старых рабочих». В результате с августа 1917 г. в Экспедицию стали возвращаться прежние

работники, «значительно повысившие в качественном отношении ее личный состав». К 1

ноября 1917 г. производством денежных знаков было занято 9280 чел.

Выпуск бумажных денег стал главным источником покрытия государственных расходов,

которые стремительно возрастали, опережая возможности ЭЗГБ. Не удивительно, что в мае 1917

г. Управляющий Госбанком И. П. Шипов отмечал катастрофическое положение с кредитными

билетами: «Следует еще удивляться, как мы до сих пор держимся»

М. В. Ходяков

«Öàðñêèå» äåíüãè äëÿ äèêòàòóðû

ïðîëåòàðèàòà

ИССЛЕДОВАНИЯ

На основании постановления Временного правительства от 26 апреля 1917 г. товарищ

министра финансов С. А. Шателен 3 мая утвердил образец нового государственного кредитного

билета достоинством в 1000 руб. 28 августа 1917 г. Управляющий министерством финансов

М. В. Бернацкий одобрил образец кредитного билета достоинством в 250 руб., одновременно

распорядившись «незамедлительно приступить к печатанию указанных билетов, не ожидая

распубликования постановления о них»

. Эскизы денежных знаков были выполнены известным

художником И. Я. Билибиным

Выпуск в обращение «думских» денег (на кредитном билете достоинством в 1000 руб. был

изображен Таврический дворец, где размещалась Государственная Дума) ситуацию с финансами

не изменил. Уже 6 июля 1917 г. И. П. Шипов подготовил для Министерства финансов записку,

в которой отмечал, что выпуск 1000-рублевых билетов положения не улучшил. Напротив,

после этого «со всех сторон стали усиленно предъявляться требования на мелкие кредитные

билеты [«царские». — М. Х.], запасы коих образовать значительно труднее, чем крупных. С

выпуском 1000 руб. билетов Экспедиция стала передавать ежедневно Банку кредитных билетов

на 50—55 млн руб., которые на другой день нумеруются и грифуются и на следующий же день

отсылаются в учреждения Банка... В кассах учреждений Банка остаются одни 1000 рублевые

билеты, которых клиенты не желают брать, требуя преимущественно билеты средних купюр

— 10, 25 и 100 рублевые»

Выпуск в обращение денежных знаков номиналом в 20 и 40 руб., или «керенок», как их

стали скоро называть по фамилии главы Временного правительства, имевший место в конце

Государственные кредитные билеты образца 1909 г.

М. В. Ходяков. «Царские» деньги для диктатуры пролетариата

сентября, также оказался не в состоянии оздоровить финансовую политику и лишь на время

оттянул развязку. Министр финансов последнего состава Временного правительства М. В.

Бернацкий в начале 1918 г. признавал, что если бы «керенки» не были выпущены в сентябре,

то «Октябрьская революция превратилась бы в сентябрьскую»

. «Керенки», по словам М. В.

Бернацкого, являлись «скверными знаками», но они были выпущены в тот момент, когда Ми-

нистерство финансов оказалось буквально завалено телеграммами о разгроме казначейств в

разных местах и «во что бы то ни стало нужно было что-нибудь делать».

Несмотря на усиленную эмиссию «думских» и «керенок», в этот период продолжалось

изготовление и «царских» кредитных билетов. 27 сентября 1917 г. ЭЗГБ дала письменный от-

вет Госбанку на просьбу помощника директора А. А. Томсона, обратившегося в Экспедицию

с вопросом: «Чем вызывается разница в расцветке оборотной стороны кредитных билетов

500 руб. достоинства, отмеченная в последнее время?» В документе, подготовленном ЭЗГБ,

сообщалось, что «в настоящее время вследствие больших затруднений в получении вполне

однородных материалов и красок, употребляющихся при печатании кредитных билетов,

является неизбежным некоторое незначительное отклонение от преждевременного образца

в расцветках и тоне бумаги. В частности 500 руб. кредитные билеты на оборотной стороне

имеют легкий красочный синеватый тон по всей поверхности, что придает билетам более

темный вид. Впредь до изменения условий товарного рынка указанные отклонения от образца

возможны и в будущем»

В 1917 г. Временное правительство 5 раз расширяло эмиссионное право Государствен-

ного банка. В обращение было выпущено 9,5 млрд руб. Общая же сумма бумажных денег,

находящихся в обороте, на 1 ноября 1917 г. превысила 19,5 млрд руб.

После Октябрьского переворота 1917 г. ЭЗГБ не прерывала своей деятельности. Более

того, отчет о ее работе за первый год советской власти свидетельствовал о том, что революция

«не изменила резко создавшегося в Экспедиции порядка вещей»

. Вместе с тем, денежный

голод остро ощущался в отдаленных от Петрограда городах. Главный бухгалтер столичной

конторы Госбанка Н. В. Лебедев отмечал, что ЭЗГБ «едва успевала удовлетворять потребности...

Государственный кредитный билет образца 1909 г.

ИССЛЕДОВАНИЯ

Государственный кредитный билет образца 1899 г.

Выпущенные кредитные билеты в кассы Государственного банка поступали в весьма неболь-

шом количестве, все держалось в то время на печатном станке»

. Таким образом, на рубеже

1917—1918 гг. никаких значительных запасов денег (в том числе и «царских») в Госбанке и

его отделениях не существовало. Не случайно 13 апреля 1918 г. Совет управления Обуховским

заводом распространил по предприятию обьявление следующего характера: «Вследствие того,

что Государственный Банк не имеет запаса мелких кредиток в 1 р., 3 р., 5 р. и 10 р. [«царских»

— М.Х.], почему и не может снабжать ими заводов, предлагается рабочим и служащим при

получении заработков в заводе иметь при себе мелкие деньги для сдачи раздатчикам при по-

лучении от них кредитных билетов в 20 и 40 р. [«керенок» — М.Х.]»

Ответ на вопрос о количестве кредитных билетов дореволюционных образцов,

изготовленных в годы советской власти, дают документы Кладовой готовых изделий

Экспедиции. При составлении данных материалов жонглирование цифрами было со-

вершенно исключено. Документы содержат сведения о приходе и расходе «годных ли-

стов, окончательно приготовленных к отпуску», о наличии печатного брака и остатках

кредитных билетов различных достоинств к 1 января очередного календарного года.

Анализ этих материалов свидетельствует о том, что в 1917 г. ЭЗГБ было изготовлено

«романовских» денег достоинством от 1 до 500 руб. на сумму 7 129 707 000 руб. После

их передачи в Госбанк в Кладовой готовых изделий на 1 января 1918 г. оставалось «годных

листов», не считая печатного брака, на 290 557 000 руб.

Причем больше всего в 1917 г. было

напечатано кредитных билетов в крупных купюрах — 100 и 500 руб. (т. н. «екатеринок» и

«петров»), соответственно на сумму 1 071 800 000 руб. и 2 514 500 000 руб.

Несмотря на многочисленные трудности технического характера, потенциал Экспедиции

к концу 1917 г. оставался достаточно высоким. Об этом главным финансистам страны было

хорошо известно. Не случайно меньше чем за месяц до свержения Временного правительства

отношением Госбанка от 29 сентября 1917 г. за № 181992 Экспедиции поручалось изготовить

в будущем «годных листов» кредитных билетов 10 руб. достоинства образца 1909 г. 25 млн

М. В. Ходяков. «Царские» деньги для диктатуры пролетариата

Государственные кредитные билеты образца 1910 и 1912 гг.

экземпляров; 50 руб. достоинства образца 1899 г. — 6 млн, 500 руб. достоинства образца 1912

г. — 4 млн экземпляров на общую сумму свыше 2,5 млрд руб.

Факт изготовления «романовских» денег в первые годы советской власти подтверждается

тем, что только с марта 1918 г. по апрель 1919 г. в ЭЗГБ было зарегистрировано не менее 40

случаев хищения кредитных билетов. За 9 месяцев 1918 г. имело место 14 случаев пропажи

уже изготовленных «царских» денег из различных мастерских Экспедиции: Общей типографии

печатного отделения, мастерской машин Орлова, кредитной типографии. Похищались денеж-

ные знаки всех достоинств — от 1 руб. до 500 руб. Но особой «популярностью» пользовались

кредитные билеты 5 руб. достоинства образца 1909 г.

О каждом случае пропажи в ЭЗГБ как

кредитных билетов, так и белой бумаги для их изготовления немедленно доносилось бывшей

Особенной канцелярии по кредитной части и одновременно сообщалось сыскной полиции

(позже — уголовному розыску) «для принятия мер». Волна хищений денег из Экспедиции, на-

чавшая свое распространение с конца 1917 г., свидетельствовала о том, что кредитные билеты

нередко пропадали со станков, на которых они печатались, будучи еще «горячими».

ИССЛЕДОВАНИЯ

Никаких других кредитных билетов указанных достоинств (кроме «царских») в тот

момент не изготовлялось. Известно, что Управляющий ЭЗГБ только 18 мая 1918 г. направил

для представления «на утверждение Совета Народных Комиссаров 10 комплектов кредитных

билетов 1000 руб., 500 руб., 250 руб., 100 руб. и 1 руб. достоинства образца 1918 года»

. Ряд

комплектов «пятаковок», или «пензенок», направлялся в СНК для рассмотрения еще в июне

1918 г. Разумеется, что изготовление новых денежных знаков не могло начаться до момента

официального утверждения образцов. Декреты же о выпуске в обращение кредитных билетов

образца 1918 г. были подписаны только 15 мая и 21 октября 1919 г.

«Царские» деньги, печатавшиеся в ЭЗГБ, преобразованной вскоре в Петроградскую

фабрику заготовления государственных знаков, были гораздо лучше защищены от подделок,

нежели кредитные билеты образца 1918 г. В докладной записке технического советника при

Комиссариате Народного Банка П. М. Богданова (в начале 1918 г. Госбанк был переименован в

Народный Банк), адресованной 24 октября 1918 г. Управляющему Банком Г. Л. Пятакову, прямо

отмечалось, что наибольшую защиту денежных знаков от подделок дает комбинация металло-

графической печати и так называемой орловско-стружковской. Комбинация этих способов, по

словам П. М. Богданова, «применяется при изготовлении кредитных билетов в 25, 50, 100 и 500

рублей». Автор документа подчеркивал, что осенью 1918 г. все металлографические машины

ЭЗГБ были заняты печатанием кредитных билетов именно этих достоинств

В феврале 1919 г. руководство Экспедиции сообщало наркому финансов по поводу

готовившегося выпуска «пензенок», что «при изготовлении кредита прежних образцов под-

делывателям приходилось затрачивать немало времени на получение более или менее удовлет-

ворительных результатов, для некоторых же купюр и совсем не было сколько-нибудь удачных

подделок (например, 3 р. образца 1905 г., 5 р. образца 1909 г., 100 р. образца 1910 г. и др.)»

С 15 сентября 1918 г. ежедневная средняя производительность ЭЗГБ по «царским»

купюрам составляла: кредитные билеты достоинством 1 руб. — 500 тыс. экземпляров, 3 руб.

— 290 тыс., 5 руб. — 550 тыс., 10 руб. — 550 тыс., 25 руб. — 55 тыс., 50 руб. — 7 тыс., 100

руб. — 20 тыс. и 500 руб. — 21 тыс.

За весь 1918 г. Экспедицией было изготовлено «годных листов, окончательно приготов-

ленных к отпуску» в «романовских» купюрах на сумму более 6 млрд руб. Свыше трети состав-

ляли кредитные билеты 500 руб. достоинства образца 1912 г. — 2 млрд 707 млн руб.

Реально

в 1918 г. в обращение было выпущено «царских» кредитных билетов на общую сумму чуть

более 5 млрд руб.

Декретом СНК от 15 мая 1919 г. все формальные ограничения по эмиссии денежных знаков

были отменены. Разрешалось осуществлять их выпуск «в пределах действительной потреб-

ности народного хозяйства в денежных знаках», т. е. печатать без ограничения. Изготовлением

кредитных билетов и расчетных знаков помимо Петроградской фабрики занимались также

Московская, Пензенская и Пермская. Однако печатание «романовских» купюр осуществлялось

лишь в Петрограде и Москве.

Вопросы, связанные с изготовлением и выпуском в обращение денежных знаков, были

предметом пристального внимания высшего партийного руководства. 12 мая 1919 г. на за-

седении Политбюро ЦК РКП(б) в присутствии В.И.Ленина и И.В.Сталина Нарком финансов

Н.Н.Крестинский выступил с докладом о выпуске в обращение новых денег — «пензенок».

Было принято решение «печатание и выпуск кредитных билетов и казначейских знаков старого

образца прекратить с 1 августа»

. Однако проза жизни оказалась сильнее теоретических схем.

Отказаться от «царских» денег в тот период времени не удалось, несмотря на желание членов

Политбюро «аннулирование старых денег приурочить к 1-му октября или 1 ноября [1919 г.]»

31 октября 1919 г. «в порядке разгрузки» из Петрограда в Москву было отправлено бумаги

для «романовских» кредитных билетов на общую сумму свыше 5,6 млрд руб.: для билетов 1

руб. достоинства в «годных листах» на 2 млн 780 тыс., 5 руб на 210 тыс., 10 руб. на 27 млн 320

М. В. Ходяков. «Царские» деньги для диктатуры пролетариата

тыс., 25 руб. на 60 млн 75 тыс., 100 руб. на 34 млн 100 тыс., 500 руб. на 5 млрд 560 млн руб.

«Разгрузка» Петроградской фабрики продолжалась и в последующем. 10 ноября 1919 г.

по распоряжению заведующего фабрикой в Москву было отправлено 148 валиков бумаги для

«романовских» кредитных билетов 10 руб. достоинства весом 847 пудов 21 фунт.

То, что данные операции осуществлялись именно осенью 1919 г. являлось вполне за-

кономерным фактом. По свидетельству секретаря ЦК РКП(б) Е. Д. Стасовой, в тот период не

исключалось, что партии вновь придется уйти в подполье, «если силы внутренней контрре-

волюции и иностранной интервенции временно возьмут верх». На всякий случай советское

руководство позаботилось о паспортах для всех членов ЦК, а также о том, чтобы обеспечить

партию материальными средствами. С этой целью было отпечатано «большое количество бу-

мажных денег царских времен — так называемых «екатеринок», т. е. 100-рублевых билетов с

портретом Екатерины. Эти деньги были упакованы в специально изготовленные оцинкованные

ящики и переданы на хранение в Петроград Николаю Евгеньевичу Буренину. Он закопал их в

Лесном, а впоследствии, когда Советская власть окончательно утвердилась, даже сфотографи-

ровал раскопку»

. Тогда же на имя Н. Е. Буренина, купца по происхождению, был оформлен

документ о том, что он являлся владельцем гостиницы «Метрополь».

В наиболее критические для советской власти периоды гражданской войны территория,

захваченная белогвардейцами, включавшая крупные промышленные, сырьевые и продо-

вольственные районы, в несколько раз превышала советскую территорию. В этих условиях

по решению ЦК РКП(б) была создана система органов, осуществлявших по его заданиям и

под его контролем руководство партийным подпольем в отдельных регионах. ЦК РКП(б) не

только регулярно заслушивал отчеты этих органов, помогал определять тактику действий с

учетом местных условий, но и обеспечивал их кадрами, оружием, агитационной литературой,

а также материальными средствами. Известно, например, что 30 октября 1919 г. на заседании

Политбюро ЦК РКП(б) прозвучала просьба ЦК Бунда «обменять ему от 200—300 тысяч

рублей на николаевские кредитки для работы в оккупации»

. Образованное в декабре 1918

г. Сибирское бюро ЦК РКП(б) за год своей деятельности направило за линию фронта, по не-

полным данным, почти 8 млн руб.

10 августа 1920 г. председатель Сибирского ревкома И. Н.

Смирнов распорядился выдать 2 млн рублей «романовскими» члену Реввоенсовета 5 Армии

Б. П. Позерну «для организации разведывательной работы»

В том же 1920 г. наркомат финансов распорядился выдать А.М.Краснощекову — пред-

седателю правительства и министру иностранных дел Дальневосточной республики — 36

млн. руб., среди которых были 6 млн. руб. «романовского образца» кредитнымибилетами 5,

10, 25 и 500-рублевого достоинства

. 17 апреля 1920 г. Могилевский ревком, «как имеющий

пребывание в прифронтовой полосе», просил у отдела кредитных билетов Народного банка

(последний к тому времени был уже упразднен, передав свои активы и пассивы Центральному

бюджетно-расчетному управлению Наркомфина) 1 млн. руб. «николаевских» денежных знаков

для ведения революционной работы

. Вскоре заместитель наркома финансов распорядился

выдать еще 1 млн. руб. «старого образца 500 р. достоинства на нужды Польского Революци-

онного Комитета»

. В июне—августе 1920 г. регистрационное управление Полевого Штаба

Реввоенсовета Республики получило от Наркомата финансов свыше 3,5 млн руб. кредитных

билетов «царскими», среди которых преобладали купюры в 500 руб., хотя были и другого до-

стоинства — в 25 и 100 руб.

Через Зафронтбюро в течение примерно полугода на Украину и в Крым для подпольной

работы было направлено более 1 тыс. большевиков. При этом делались попытки снабдить их

денежными знаками, имеющими хождение в пределах данной территории. По воспоминаниям

барона П. Н. Врангеля, в начале августа 1920 г. в Крыму высадился, затопив у берега свой мо-

торный катер, небольшой коммунистический отряд в 12 человек под командованием матроса

Мокроусова, имевший при себе не только оружие, но и 500 млн руб. «романовскими», курс

ИССЛЕДОВАНИЯ

которых в то время в 70 раз превышал цену денег Главного командования Юга России. До

этого в течение четырех месяцев областной ревком получил из Москвы 1 млн «романовски-

ми», 10 тыс. фунтов стерлингов и на 40 млн золота в изделиях и бриллиантах

. После ареста в

Симферополе большевистских агентов, являвшихся местными представителями Областкома,

в их квартире было обнаружено 250 тыс. руб. «царскими» деньгами в обертках со штампом

Московского народного банка

Оценивая эти данные, становится понятной цель «разгрузки» Петроградской фабрики

заготовления государственных знаков. Только за 1920 г. из Петрограда было вывезено 163

вагона бумаги для производства денежных знаков, в том числе 99 вагонов в Москву. Среди от-

правленного в столицу груза оказалось 246 пудов бумаги, предназначенной для изготовления

кредитных билетов 10 руб. достоинства «старого образца» и 1347 пудов для 500 руб. купюр. За

первое полугодие 1921 г. из Петрограда в Москву было отправлено еще более 151 пуда бумаги

для 500 руб. билетов образца 1912 г., а в июле 1921 г. — 120 пудов

Внешняя торговля советской России в годы гражданской войны была сведена к минимуму.

Однако уже в 1920 г. в условиях дискриминации советских государственных внешнеторговых

организаций связующим звеном между рынками РСФСР и зарубежных стран становится по-

требительская кооперация. Так, в качестве своего коммерческого партнера на рынках стран

Ближнего и Среднего Востока большевистское правительство использовало «Центросоюз».

Известно, что в начале 1921 г. наркомат внешней торговли РСФСР перевел своему азербайд-

жанскому отделению 400 млн руб. в старых, т. е. «романовских» купюрах для осуществления

коммерческих операций на иранском рынке

П. Н. Врангель отмечал, что еще в 1919 г., когда под контролем Добровольческой армии

находились Киев, Одесса и Харьков, было документально установлено, что кооперативная

организация «Центросоюз» и его филиалы «Центросекция» и «Днепросоюз» являются контр-

агентами советского правительства, получают субсидии от советской власти и выполняют ее

задания по доставке товаров и фуража Красной Армии, а также в губернии Северной России.

Осмотром книг «Центросоюза» и Харьковского отделения Московского Народного Банка

было установлено, что «Центросоюз» получил 50 млн руб. от советского правительства, а

в местных складах «Центросоюза» были обнаружены товары, заготовленные для советской

России. Крупные субсидии от Советов, по мнению Врангеля, получали и другие кооперативные

организации с целью обслуживания нужд советской власти

Действительно, 25 августа 1920 г. Наркомфин распорядился выдать 10 млн. руб. «кре-

дитными билетами старого образца 500 р. достоинства» представителю Всероссийского

Центрального Союза Потребительских Обществ

. Подобного рода выплат в 1920 г. было про-

изведено немало. Причем, единовременные субсидии «царскими» деньгами получали самые

разнообразные организации и учреждения. Так, 19 апреля 1920 г. по распоряжению заместителя

наркома финансов для нужд Наркомата путей сообщения был произведен обмен 25 тыс. руб.

совзнаков на такую же сумму кредитных билетов старого образца, среди которых оказалось

15 тыс. руб. в купюрах 25-рублевого достоинства с изображением на них Александра III

Финансовое обеспечение большевистского подполья «романовскими» купюрами и

внешнеторговые операции советской власти, осуществлявшиеся с использованием «царских»

кредитных билетов, объясняются тем обстоятельством, что на подпольном валютном рынке

в годы гражданской войны довольно серьезное значение имели именно эти деньги. Появился

лаж на «николаевские», который сохранялся до начала 20-х годов, варьируясь в зависимости

от местных условий. Так, в телеграмме из Ташкента от 10 ноября 1919 г. на имя В. И. Ленина

указывалось, что для торговых сношений с Бухарой и Афганистаном необходима присылка

«царских» и «думских» денег. В Бухаре 500 руб. образца 1912 г. оценивали тогда в 1500 руб.

«керенками», а 100 руб. образца 1910 г. — в 400 руб. В Китае «царский» рубль котировался в

16 коп. золотом, «керенский» — в 14 коп., а туркестанский — в 1 копейку. На Дальнем Востоке