Журнал - Новый Часовой. No 8-9. 1999

Подождите немного. Документ загружается.

121

П. В. Петров. Гибель подводной лодки «С-2»

21 января лидер «Минск», вышедший в северную часть Балтийского моря для встре-

чи с ПЛ «С-1», возвращавшейся в базу, и слушавший эфир на варианте волн для лодок

1-й БПЛ, донес в 2 ч. 41 мин.: «ПЛ «С-2» слышу, связи не имею». На эту радиограмму

Военный Совет флота отдал приказание Командиру лидера «Минск»: «Продолжаете ли

слышать ПЛ «С-2», по возможности вступите с ней в связь». Несмотря на ряд принятых

мер, связи с лодкой «С-2» лидеру установить не удалось. В 15 ч. 41 мин. Начштаба КБФ

приказал лидеру «Минск» с темнотой перейти к маяку Флетиан, не заходя в ледяное поле,

для установления связи с «С-2». Все полученное от ПЛ следовало передать Начальнику

Штаба флота

22 января в 12 часов Командир Отряда Легких Сил капитан 1-го ранга Б. П. Птохов,

находившийся на лидере «Минск», доложил Военному Совету КБФ: «Полтора суток вы-

зывали «С-2», в час по 3 раза — связи нет... Прошу сообщить, была ли связь с ПЛ «С-2»

после 4.01...». Начштаба флота Ю. А. Пантелеев был вынужден сообщить Командиру

ОЛС’а, что связи с ПЛ «С-2» нет

. До 8 часов 23 января ЛД «Минск» выполнял получен-

ное приказание, но связь с пропавшей ПЛ так и не была установлена. В результате, утром

23 января «Минск» покинул район Южного Кваркена и направился в Лиепаю.

Практически в это же время, всем подлодкам («С-1» и «Щ-311»), находившимся в

Ботническом заливе, было приказано вызывать ПЛ «С-2» по радио и вступить с ней в

связь на длинных волнах. Но и в этом случае связи установить не удалось

В 23 часа 45 минут 23 января Военный Совет КБФ затребовал от Командира 1-й

БПЛ списки личного состава с «С-2», участвовавшего в последнем походе

. Тем самым

в судьбе экипажа ПЛ «С-2» была поставлена точка. К этому моменту уже полностью

вышел срок автономности плавания подлодки, и рассчитывать на чудо не приходилось.

Впрочем, какая-то надежда все еще оставалась: Командующий флотом распорядился 24

января произвести самолетами поиск «С-2» в надводном положении в районе Южного

Кваркена и далее в Ботнику, вне зоны блокады. Об обнаружении лодки следовало доносить

немедленно. По приказу Командующего флотом самолеты из состава 10-й Авиабригады

ВВС КБФ, базировавшейся на северном побережье Эстонии, несколько раз просмотрели

район, назначенный для крейсерства ПЛ «С-2» и особенно — Южный Кваркен, но так и

не обнаружили подлодку

Помимо этих мер, Разведывательному Отделу Балтфлота была поставлена задача —

выявить все имеющиеся у противника сведения относительно пропажи «С-2», а также

проверить их по другим иностранным источникам

. К сожалению, и этот шаг не привел

к какому-либо положительному результату: о ПЛ «С-2» никаких данных не поступило.

После того, как все возможные меры к розыску исчезнувшей подлодки были пред-

приняты и никаких результатов не дали, Военный Совет КБФ 3 февраля 1940 г. отправил

Наркому ВМФ СССР Н. Г. Кузнецову доклад о гибели ПЛ «С-2» и список личного состава

на 1 января 1940 г. Изложив вкратце тактико-технические характеристики подлодки и ее

предысторию, Командование Балтийского флота затем рассмотрело несколько различных

версий гибели ПЛ и пришло к следующим выводам. Основываясь на данных радиообмена,

Военный Совет, во-первых, предположил, что лодка «С-2», видимо, «застряла еще в Квар-

кене или на подходах к нему»

. Таким образом, лодке не удалось форсировать пролив, и

она погибла в самом начале прорыва — после 4 ч. 20 мин. 3 января 1940 г. Далее, были

последовательно проработаны три вероятные причины гибели ПЛ: 1) встреча с финской

подлодкой; 2) навигационная авария; 3) подрыв на мине.

Первую версию ВС флота отверг по той причине, что наши ПЛ ПЛ форсировали

Южный Кваркен «только днем в подводном положении» [это неверно, так как были случаи

прорыва и ночью, в надводном положении. — П. П.] и, таким образом, встреча с финской

ПЛ была маловероятной

. Но при этом Командование флота забыло то обстоятельство,

122

ИССЛЕДОВАНИЯ

что ПЛ «Щ-324» капитана-лейтенанта А. М. Коняева, оперировавшая в Аландском море,

на подходах к Южному Кваркену, дважды (5 и 9 декабря 1939 г.) сталкивалась с финской

подлодкой типа «Ветехинен», ходившей в надводном положении

. Правда, это имело

место днем, а «С-2» пропала, как известно, ночью. Но тем не менее, эту версию все же

нельзя отвергать полностью. Вторая причина гибели лодки — навигационная авария, по

мнению Военного Совета КБФ, также была маловероятной, ибо в этом случае Командир

ПЛ успел бы дать о себе аварийный сигнал

. В принципе, с таким обоснованием можно

согласиться, хотя и оно не бесспорно.

И, наконец, оставалась последняя версия — подрыв на неприятельской мине. Именно

к этой причине катастрофы «С-2» и склонялся Военный Совет Балтфлота. По мнению

ВС, лодка «могла оказаться на минном поле в результате неточного исчисления пути,

или вследствие неизученных глубинных течений». Следует заметить, что район Южного

Кваркена был нами очень плохо изучен: лоции по нему отсутствовали, карты не отвеча-

ли требованиям, течения также не изучены. Кроме того, все штатные ограждения были

шведами сняты, а маяки — погашены

. Эта причина выглядит наиболее убедительной из

всех вышеприведенных — во всяком случае, ее нельзя каким-либо образом опровергнуть.

Наоборот, в ее пользу говорят многие обстоятельства. Например, некоторые моменты бое-

вого похода ПЛ «Щ-319» капитана-лейтенанта И. С. Агашина, действовавшей на позиции

№ 12. При форсировании пролива Южный Кваркен, в районе Ш=60

16”7, Д=19

07”5, в

подводном положении, личный состав 1-го, 2-го, 3-го, 4-го и 7-го отсеков лодки по право-

му борту ясно слышал скольжение минрепов

. Интересны также выводы, сделанные по

результатам боевого похода «Щ-319» Начальником Штаба КБФ Ю. А. Пантелеевым: «...

Имевшиеся карты Кваркена не удовлетворяли безопасного плавания ПЛ ПЛ в Ботническом

заливе и, особенно, узкости пролива Южный Кваркен. Мал масштаб, глубины не соот-

ветствовали глубинам на местности и в большинстве случаев на картах были сплошные

белые пятна — все это усложняло оценку обстановки и затрудняло командиров ПЛ ПЛ

при выборе правильного решения о курсах...»

. Итак, достаточно было Командиру «С-

2» лишь немного отклониться от курса, проложенного ПЛ «Щ-319» и другими лодками,

как ПЛ неминуемо оказалась бы на минном поле противника и в этом случае ее гибель

была неизбежной. Вероятно, благодаря каким-то косвенным данным, Командование флота

сумело даже «вычислить» предполагаемое место катастрофы «С-2». На «Схеме форсиро-

вания пролива Южный Кваркен» оно определено между маяком Меркет и затопленным

голландским транспортом

. Так это было или иначе, теперь сказать трудно.

Справедливости ради следует заметить, что существует еще и четвертая версия

гибели «С-2» — уничтожение ее при встрече с кораблями ПЛО противника. Она фигу-

рирует в докладе Командира 1-й БПЛ К. М. Кузнецова о боевой деятельности подлодок

бригады. Похоже, не очень доверяя этой информации, Кузнецов берет ее под сомнение,

поэтому выражается весьма осторожно: «Если верить шведской печати, обстоятельства

таковы: «неизвестной ПЛ был подожжен шведский ТР, горел целый день, ПЛ была ата-

кована шведскими миноносцами...»

. Эта версия, не такая уж и невероятная, больше не

встречается ни в каких других отчетах, ни в позднейших исторических исследованиях, а

главное, не подтверждается конкретными фактами.

Таким образом, из всех вышеприведенных причин гибели ПЛ «С-2» в проливе

Сёдра-Кваркен, наиболее вероятной является подрыв на минном заграждении, постав-

ленном шведами. Конечно же, это только предположение, ибо прямых доказательств у

нас нет. Тем не менее, отечественные исследователи придерживаются именно этой вер-

сии. В такой ситуации, для нас являются особенно важными свидетельства зарубежных

источников. Еще в докладе ВС КБФ содержалась мысль о том, что «благодаря наличию

большого количества постов наблюдения на Аландских островах, катастрофа с ПЛ «С-

123

П. В. Петров. Гибель подводной лодки «С-2»

1 Подводные лодки IX-й серии — «С-1», «С-2» и «С-3»

(до 20.10.1937 г. — «Н-1», «Н-2» и «Н-3» («немецкая»).

Проект ПЛ «С» серии IX был разработан совместно

советскими (Специальное конструкторское бюро под

руководством С. Г. Туркова) и немецкими (фирма

«Дешимаг-Везер») специалистами. Головная лодка —

«С-1» была заложена 31.12.1934 г., спущена на воду

— 8.8.1935 г., а 11.9.1936 г. вступила в строй. Тактико-

технические характеристики серии: водоизмещение

— 840/1070 тонн, главные размерения — 77,6×4,2×4,2

м, мощность энергетической установки — 4000/1100

л. с., дальность плавания — 9800/148 миль, скорость

— 19,5/9 узлов, вооружение 6 533-мм торпедных ап-

паратов (4 носовых и 2 кормовых), 1 100-мм и 1 45-мм

орудия, экипаж — 60 человек (См.: Бережной С. С.

Корабли и суда ВМФ СССР 1928—1945. Справочник.

М., 1988. С. 53—54; Морской энциклопедический

словарь / Под ред. В. В. Дмитриева. Т. 3. СПб., 1994.

С. 81.

2 Боевая летопись Военно-Морского Флота 1941—1942.

М., 1992. С. 125—126; Гриф секретности снят: Потери

Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях

и военных конфликтах. Статистическое исследование.

М., 1993. С. 376—377; Бильдин В. Ф. «Эски» гибнут

первыми... // Гангут. 1992. Вып. 3. С. 100.

3 Боевой путь Советского Военно-Морского Флота.

Изд. 4-е, испр. и доп. / Под ред. А. В. Басова. М., 1988;

2» может стать известна противнику»

. И действительно, потеря нашей ПЛ не осталась

незамеченной неприятелем. В ряде зарубежных публикаций подтверждается факт гибели

«С-2» в проливе Южный Кваркен. К примеру, такой авторитетный специалист по истории

флота, как Юрген Ровер, в своей статье о боевых действиях советских подлодок в годы

Второй мировой войны, вполне уверенно пишет, что “при форсировании пролива Кваркен

3.01.40 г. погибла на финском [это спорный момент. — П. П.] минном заграждении ПЛ

«С-2»”

. Такое единодушие наших и иностранных авторов позволяет с некоторой долей

уверенности утверждать, что именно подрыв на минах стал причиной гибели «С-2».

Тем не менее в этой истории еще рано ставить точку. Совершенно недостаточное

количество источников (Доклад Военного Совета и разрозненные радиограммы «С-2» в

журналах боевых действий Подводных Сил и 1-й Бригады подлодок КБФ) не дает нам

повода к столь категоричным выводам. Обстоятельства гибели «С-2», в принципе, так и

остаются для нас загадкой. Прояснить их, наверное, удастся нескоро, а может быть —

никогда.

Гибель подводной лодки «С-2», несмотря на ее кажущуюся незначительность (по

сравнению с потерей 102 подлодок в 1941—1945 гг.), явилась заметной вехой в истории

Советского подводного флота. Во-первых, это была первая боевая потеря советских под-

водников. Во-вторых, «С-2» оказалась самым крупным по водоизмещению кораблем,

потерянным ВМФ СССР в ходе советско-финляндской войны 1939—1940 гг. И наконец,

в-третьих, это был, вероятно, первый случай столь массовой гибели личного состава

флота во время боевых действий — пропал без вести весь экипаж лодки

. Итак, на долю

ПЛ «С-2» выпала печальная участь возглавить длинный список подлодок отечественного

флота, погибших в боевых условиях.

Примечания

Дважды Краснознаменный флот. Изд. 2-е, испр. и доп.

/ Под общей ред. А. В. Косова. М., 1978; Дмитриев В.

И. Атакуют подводники. М., 1973; Морской Атлас:

Военно-исторический. Описания к картам. Т. 3. Ч. 2.

М., 1966 и др.

4 Дмитриев В. И., Чемесов О. Г. В глубинах Балтики.

М., 1988. С. 34.

5 Боевая летопись Военно-Морского Флота 1917—1941.

М., 1993. С. 649.

6 Бильдин В. Ф. Указ. соч. С. 100.

7 Подводная лодка «С-2» (Командир — капитан-

лейтенант И. А. Мороз) с 17/25 декабря 1939 г. —

капитан-лейтенант И. А. Соколов) была заложена

31 декабря 1934 г., спущена на воду 12 декабря 1935

г., вступила в строй — 23 сентября 1936 г. Тактико-

технические характеристики ПЛ: водоизмещение —

828/1362 тонн, главные размерения — 77,75×6,4×4,4

м, энергетическая установка — 2 дизеля по 2000 л. с.

для надводного хода и 2 электромотора по 550 л. с.

для подводного хода, скорость — 20/9 узлов, даль-

ность плавания экономическим ходом — 9560/148

миль, автономность — 50 суток, предположительное

пребывание под водой — 72 часа, вооружение — 6

533-мм торпедных аппаратов (4 носовых и 2 кор-

мовых) с 12 торпедами, 1 100-мм и 1 45-мм орудия,

экипаж [в последнем боевом походе. — П. П.] — 50

человек. — Сост. по: Российский Государственный

124

ИССЛЕДОВАНИЯ

Архив Военно-Морского Флота (РГА ВМФ). Ф. Р-92.

Оп. 2. Д. 583. Л. 1; Ф. Р-107. Оп. 2. Д. 23. Л. 299; Д.

26. Л. 5.

8 13-й Дивизион ПЛ ПЛ (Командир — капитан 3-го

ранга Г. И. Тутышкин) к 30 ноября 1939 г. состоял

из трех подлодок — «С-1» (командир — капитан-

лейтенант А. В. Трипольский), «С-2» (командир —

капитан-лейтенант И. А. Мороз) и «С-3» (командир

— капитан-лейтенант К. И. Малофеев) и базировался

в гавани Таллина. — Сост. по: РГА ВМФ. Ф. Р-92. Оп.

2. Д. 573. Л. 3; Ф. Р-107. Оп. 2. Д. 26. Л. 4—5.

9 1-я Бригада ПЛ ПЛ (Командир — капитан 1-го ранга

К. М. Кузнецов, Начальник Штаба — капитан 2-го

ранга В. Г. Якушкин (с 15 января 1940 г. — капитан

3-го ранга А. К. Аверочкин), военком — полковой

комиссар А. П. Байков (с 24 января 1940 г. — пол-

ковой комиссар В. В. Смирнов)) к 30 ноября 1939 г.

состояла из четырех дивизионов — 12-го, 13-го (см.

комм. 8), 16-го и 21-го общей численностью в 12 под-

лодок. 12-й ДПЛ (Командир — капитан 3-го ранга А.

К. Аверочкин) включал в себя три подлодки — «Л-2»

(командир — капитан-лейтенант С. С. Могилевский),

базирующуюся в Таллине, и «Л-2» и «Л-3», которые

находились в Ленинграде на ремонте и не участвовали

в боевых действиях. 16-й ДПЛ (Командир — капитан-

лейтенант М. Ф. Хомяков) состоял из трех лодок — «С-

4» (командир — капитан-лейтенант Д. С. Абросимов),

«С-5» (командир — капитан-лейтенант Б. И. Паскин

(с 17 декабря 1939 г. — капитан-лейтенант А. А. Ба-

щенко)) и «С-6» (командир — капитан-лейтенант В.

Ф. Кульбакин) и базировался в Лиепае (до этого — в

Ленинграде). 21-й ДПЛ (Командир — капитан 3-го

ранга А. Е. Орёл) имел в своем составе три подлодки

— «Щ-309» (командир — капитан-лейтенант С. С. Ве-

селов), «Щ-310» (командир — старший лейтенант И.

М. Овечкин (с 17 января 1940 г. — капитан-лейтенант

Б. В Иванов)) и «Щ-311» (командир — капитан-

лейтенант Ф. Г. Вершинин) и находился в Кронштадте.

Бригада также располагала плавбазой «Смольный» (в

Ленинграде) и спасательными судном «Коммуна» (в

Кронштадте). — Сост. по: РГА ВМФ. Ф. Р-92. Оп. 2.

Д. 573. Л. 2—3, 21; Ф. Р-107. Оп. 2. Д. 23. Л. 275—279,

307; Д. 26. Л. 1—8.

10 РГА ВМФ. Ф. Р-92. Оп. 2. Д. 573. Л. 4.

11 Там же. Д. 583. Л. 2.

12 Там же. Д. 572. Л. 2; Д. 574. Л. 2.

13 Там же. Д. 572. Л. 2.

14 Там же. Л. 5.

15 Там же. Л. 5, 8—9; Ф. Р-107. Оп. 2. Д. 70. Л. 1.

16 Там же. РГА ВМФ. Ф. Р-92. Оп. 2. Д. 507. Л. 7.; Д. 574.

Л. 3.

17 Подлодки из состава 1-й и 3-й бригад ПЛ ПЛ, бази-

ровавшиеся в Таллине, подчинялись в оперативном

отношении Командиру 2-й Бригады ПЛ ПЛ, в целях

лучшего управления.

18 РГА ВМФ. Ф. Р-107. Оп. 2. Д. 64. Л. 1.

19 Там же. Л. 2.

20 Там же. Д. 24. Л. 112.

21 Там же. Ф. Р-1678. Оп. 1. Д. 117. Л. 9.

22 Там же. Ф. Р-92. Оп. 1. Д. 574. Л. 20, 24; Ф. Р-107. Оп.

2. Д. 66. Л. 5.

23 Там же. Ф. Р-92. Оп. 2. Д. 573. Л. 64; Д. 574. Л. 29.

24 Там же. Д. 574. Л. 99.

25 Там же. Ф. Р-107. Оп. 2. Д. 23. Л. 299; Ф. Р-927. Оп. 2.

Д. 583. Л. 2.

26 Там же. Р-92. Оп. 2. Д. 574. Л. 79.

27 Там же. Ф. Р-1678. Оп. 1. Д. 117. Л. 28, 43, 54.

28 Там же. Ф. Р-92. Оп. 2. Д. 574. Л. 143—144, 147.

29 Там же. Л. 151.

30 Там же. Л. 151—152; Д. 510. Л. 182; Д. 574. Л. 152.

31 Там же. Д. 583. Л. 2.

32 6 декабря 1939 г. Главный Морской Штаб сообщил, что

Финляндия объявила о постановке контактных мин в

прибрежных водах Аландского архипелага к западу от

меридиана 21º20’ и к югу от параллели 60º25’. Также

ГМШ сообщил, что Швеция объявила о постановке

мин в Южном Кваркене между Ш=60º21’, Ш=60º15’,

Д=18º52’ и следующей точкой пересечения прямых

— Ш=60º21’, Д=18º89’. Одновременно, датская РТС

«Ожа» сообщила о постановке шведами мин в р-не

Ш=60º21’, Д=19º18’, Ш=60º15’, Д=19º08’ (См.: РГА

ВМФ. Ф. Р-92. Оп. 2. Д. 574. Л. 30).

33 РГА ВМФ. Ф. Р-92. Оп. 2. Д. 583. Л. 2.

34 Там же. Л. 1, 3; Д. 574. Л. 158.

35 Там же. Д. 574. Л. 163; Д. 583. Л. 3; Ф. Р-107. Оп. 2. Д.

68. Л. 30.

36 Там же. Ф. Р-92. Оп. 2. Д. 574. Л. 163; Д. 583. Л. 3; Ф.

Р-107. Оп. 2. Д. 68. Л. 31.

37 Там же. Ф. Р-92. Оп. 2. Д. 574. Л. 165—166.

38 Там же. Л. 255; Ф. Р-107. Оп. 2. Д. 68. Л. 41.

39 Там же. Ф. Р-92. Оп. 2. Д. 583. Л. 3.

40 Там же. Д. 574. Л. 210, 214.

41 Там же. Л. 215, 221.

42 Там же. Л. 190; Д. 583. Л. 3.

43 Там же. Д. 574. Л. 197.

44 Там же. Д. 583. Л. 4.

45 Там же. Д. 574. Л. 198.

46 Там же. Л. 198; Д. 583. Л. 4.

47 Там же. Д. 583. Л. 4.

48 Там же.

49 Там же.

50 Там же. Д. 573. Л. 17.

51 Там же. Д. 583. Л. 4.

52 Там же.

53 Там же. Д. 573. Л. 30.

54 Там же. Л. 30—31.

55 Там же. Д. 576. Л. 1; Ф. Р-107. Оп. 2. Д. 91. Л. 1.

56 Там же. Ф. Р-107. Оп. 2. Д. 24. Л. 113.

57 Там же. Ф. Р-92. Оп. 2. Д. 583. Л. 5.

58 Rohwer J. Die sowjetische U-Bootwaffe in der Ostsee

1939—1940 // Wehrwissenschaftlische Rundschau. 1956.

Heft 10. S. 553.

59 Экипаж ПЛ «С-2» на момент ее выхода из Лиепаи 3

января 1940 г. насчитывал 50 человек: Командир 13-го

ДПЛ капитан 3-го ранга Г. И. Тутышкин, Флагманский

Штурман БПЛ старший лейтенант В. К. Колесников,

Командир ПЛ капитан-лейтенант И. А. Соколов, Во-

енком ПЛ старший политрук И. В. Затеев, Помощник

125

П. В. Петров. Гибель подводной лодки «С-2»

Командира ПЛ старший лейтенант Ф. М. Замятин,

Командир БЧ-5 военинженер 3-го ранга А. В. Писулин,

Командир БЧ-1 лейтенант П. В. Преловский, Командир

БЧ-3 лейтенант П. С. Евплашов, Командир группы

движения воентехник 1-го ранга Н. П. Голофаст,

лекарский помощник ПЛ «Л-1» военфельдшер И. К.

Щербаков, старшины П. В. Васильев, Г. С. Голда, В.

В. Кистэ, В. Д. Ломакин, И. Л. Федоров, командиры

отделений М. Г. Бернадский, А. И. Веселков, М. П. За-

вьялов, А. П. Крайнов, В. С. Саленко, И. В. Самин, И.

И. Тиин, Я. Н. Тимощенко, К. А. Трофимов, красноф-

лотцы С. Е. Ашурков, Г. Т. Базаров, М. М. Бондаренко,

И. Т. Бондарь, В. А. Борисов, Н. Е. Видоренко, П. В.

Гарин, А. К. Гридасов, Н. И. Евдокимов, М. Е. Ефи-

мов, А. Г. Жохов, А. М. Зюзько, В. М. Иваненко, Б. И.

Иванов, И. Е. Кикулов, Н. Ф. Киркин, А. А. Коченков,

В. Ф. Кузьмин, Ф. Г. Машинисток, И. В. Медведев, Г.

П. Приставко, Ф. М. Рубанов, М. М. Сазанов, И. Ф.

Талахно, В. М. Шумаков, Г. Е. Яцура (См.: РГА ВМФ.

Ф. Р-92. Оп. 2. Д. 583. Приложение. Л. 1—3).

От редакции:

В портфеле «Нового Часового» находится статья петербургского историка Ю. В. Кольцо-

ва, который предлагает иную версию гибели подводной лодки «С-2». В следующем номере

журнала мы познакомим читателей с этим материалом.

пециалистам по истории Австралии хорошо известен феномен русофобии, кото-

рый получил широкое распространение в австралийском обществе во второй по-

ловине XIX — начале ХХ в. Напряженность в отношениях между Англией и

Россией, продвижение Российской империи на Дальний Восток и укрепление ее военно-

политических позиций в северной части Тихого океана вызвали понятную насторожен-

ность у британских переселенческих колоний. Появление у австралийцев собственных

экспансионистских устремлений в Океании делало общественное мнение Австралии еще

более чувствительным к любой небританской активности в тихоокеанском бассейне. От-

меченные обстоятельства и послужили причиной зарождения и укоренения в Австралии

антирусских настроений.

Начиная со времени Крымской войны, в общественном сознании переселенческих

колоний прочно утвердилась мысль о неизбежности русского военно-морского десанта

на пятый континент в случае начала вооруженного конфликта между Англией и Россией.

Уверенность в подобном развитии событий разделялась в военных и политических кругах

Австралии. Страх перед русским вторжением активно использовался в ходе предвыборных

баталий на местной политической сцене. Во время визитов кораблей российского флота в

австралийские порты на страницах колониальной прессы нередко публиковались статьи

антирусской направленности. Моряки из России обвинялись в шпионаже, а сами визиты

расценивались как преддверие грядущей атаки русских кораблей на побережье пятого

континента. Необходимость отпора вероятным рейдам русского флота против Сиднея,

Мельбурна и других австралийских городов была положена в основу оборонной доктри-

ны Австралии и предопределила характер военного строительства

. Во второй половине

XIX — начале ХХ в. русофобия выступила, таким образом, как один из существенных

факторов внутриполитического развития австралийских переселенческих колоний.

До сих пор в научной литературе нет документально аргументированного ответа на

вопрос о реальности русской военной угрозы для Австралии. При этом в работах австра-

лийских историков не существует какой-либо общепринятой точки зрения. Часть авторов

(главным образом, те, кто не является специалистом по истории России или истории

международных отношений) считает возможность нападения русского флота на Австра-

лию вполне реальной или даже не подлежащей сомнению. С таких позиций, например,

исследует военную тревогу в переселенческих колониях 1863—1864 гг. Д. Маккаллум

Как «постоянную угрозу» Австралии рассматривает Россию Б. Р. Пенни, и это, по его мне-

нию, делало опасение австралийцев относительно военно-морского вторжения на пятый

А. Я. Массов

Î ðåàëüíîñòè «ðóññêîé óãðîçû»

ïÿòîìó êîíòèíåíòó

âî âòîðîé ïîëîâèíå

XIX — íà÷àëå ÕÕ ââ.

127

А. Я. Массов. О реальности «русской угрозы» пятому континенту ...

Фото 1. Оркестр «Рынды».*

* Снимки, подписи к которым помечены (*), сделаны моряками корвета «Рында» во время пребывания в Австралии в

1888 г. Есть вероятность, что автором некоторых фотографий является мичман «Рынды» Великий князь Александр

Михайлович.

континент отнюдь «не просто надуманными страхами»

. К. Лэк, в свою очередь, исходит

из того, что несомненная угроза Австралии вытекала из общей направленности внешней

политики России на Дальнем Востоке. Явно преувеличивая агрессивность этой политики,

К. Лэк пишет: «Русские имели территориальные притязания в бассейне Тихого океана, в

том числе в отношении австралийских колоний. Империалистическая Россия вплоть до

своего поражения в войне с Японией... рассматривала Тихий океан как русское озеро»

К работам такого рода примыкают статьи Ф. Гари и Т. Гвин-Джонса, где уверенность в

реальности русской угрозы для Австралии XIX в. во многом подпитывается настроениями,

характерными для приснопамятной эпохи «холодной войны» века ХХ

Большая часть историков, в том числе исследователи международных отношений

и колониальной политики в Океании, не разделяют, однако, столь однозначных выводов

о вероятности русского военно-морского десанта. С их точки зрения угроза русского

вторжения в Австралию была маловероятна и, во всяком случае, значительно преувели-

чивалась самими австралийцами

. Примерно тех же взглядов придерживается и А. Ю.

Рудницкий — единственный из отечественных авторов, коснувшийся истории антирусских

настроений в Австралии. Не привлекая архивных документов, он делает чисто логическое

заключение: «В условиях натянутых или же откровенно враждебных отношений с Велико-

британией русское тихоокеанское командование не могло не рассматривать гипотетиче-

скую возможность “австралийского рейда”. Австралийцам, вместе с тем, «свойственно

было преувеличивать силу своего потенциального противника»

Еще более скептически оценивают реальность русской угрозы для Австралии те

авторы, кто занимается непосредственно историей русско-австралийских отношений.

«Паника о возможности русского вторжения, — указывает в этой связи К. Хотимский, —

128

ИССЛЕДОВАНИЯ

лишила жителей [Австралии. — А. М.] здравого смысла», на пятом континенте «не

предусматривали и не обсуждали вопрос о том, как могли бы русские осуществить такие

планы»

. «Очевидно, — делает вывод К. Хотимский, — что боязнь русского вторжения

или колонизации Австралии были необоснованными»

Сходные позиции занимают В. Фитцхардинг, Г. Баррат, а также Дж. Сиглер — автор

статьи «Русские в Австралии» в 3-м и 4-м изданиях Австралийской энциклопедии

. Од-

нако и эти исследователи, не имея доступа к русским архивным материалам, приходят к

своим выводам умозрительным путем. Именно поэтому В. Фитцхардинг, считая нападе-

ние русских кораблей на побережье Австралии «невероятным»

, признает тем не менее

гипотетическую возможность разработки в русских военно-морских кругах по крайней

мере в 60-е годы XIX в. планов альянса между Россией, Японией и Америкой для того,

чтобы «очистить» моря от англичан

. Канадский историк Г. Баррат, приходя к выводу о

безосновательности страхов по поводу русского вторжения в Австралию и Новую Зелан-

дию, также оговаривается, что наличие или отсутствие планов русского нападения на эти

страны еще должно быть изучено по архивным материалам

Изучение архивных документов, прежде всего из Российского государственного

архива военно-морского флота (РГА ВМФ), а также знакомство с русской публицистикой

XIX в. по военно-морской тематике действительно позволяют оценить степень заинтере-

сованности соответствующих кругов России ходом оборонного строительства в Австралии

и уяснить планы русского командования на случай начала военных действий в акватории

Тихого океана. Попробуем, опираясь на архивные материалы, определить насколько обо-

снованы были антирусские предубеждения австралийцев. Имел ли под собой реальные

основания страх перед русским вторжением на пятый континент?

До начала и в ходе Крымской войны военно-морские силы России на Дальнем Вос-

токе были невелики. К началу войны в дальневосточных водах находилось 5 военных

транспортов, 3 фрегата, 1 корвет и парусно-паровая шхуна. Далеко не все они были при-

Улица в Мельбурне, какой ее увидели русские моряки.*

129

А. Я. Массов. О реальности «русской угрозы» пятому континенту ...

Клипер «Вестник» на р. Теймар (Тасмания) в 1886 г.

годны для дальних морских переходов, рейд в южную часть Тихого океана и нападение

на Австралию были для российского флота делом абсолютно нереальным.

Быстрое усиление русского военно-морского присутствия в Приморье началось

вскоре после окончания Крымской войны. С одной стороны, правительство России из-

влекло уроки из попыток англо-французского флота захватить Петропавловск-Камчатский

в 1854 г., с другой — и это обстоятельство имело гораздо более существенное значение

— быстро шло освоение русскими Дальнего Востока, а затем и прилегающих к владени-

ям России территорий Северо-Восточного Китая и Кореи. Защита экономических и по-

литических интересов России в этом районе земного шара требовала усиления русского

военно-морского присутствия в северной части бассейна Тихого океана. Уже в 1856 г. была

образована Приморская область Восточной Сибири с центром в Николаевске-на-Амуре.

Этот город стал базой Сибирской флотилии, а ее командир являлся военным губернатором

области. Однако большая часть кораблей этой флотилии была речными судами, предна-

значенными для плавания по Амуру. С 1857 г. началось формирование на Тихом океане

флота открытого моря. На Дальний Восток из Кронштадта была направлена эскадра в со-

ставе 3 корветов и 3 клиперов. В том же году в Восточный океан ушел фрегат «Аскольд»,

а в следующем, 1858 г., — корветы «Рында», «Гридень» и клипер «Опричник»

Увеличение флота открытого моря продолжалось и в последующие годы. Соединение

военно-морских сил России в Тихом океане, юридически оставаясь частью Балтийского

флота, формировало особый отряд судов Тихого океана. Название этого подразделения

иногда несколько видоизменялось. К концу XIX в. русское военно-морское соединение

носило название эскадры Тихого океана. Количество и класс кораблей этого отряда посто-

янно менялись, однако общая тенденция к усилению огневой мощи и расширению боевых

возможностей кораблей прослеживается вполне отчетливо. С 1872 г. главной базой отряда

судов Тихого океана становится основанный еще в 1860 г. Владивосток. В 80-е годы на

Дальнем Востоке появились броненосные корабли. По английским данным, которые ис-

130

ИССЛЕДОВАНИЯ

пользовали австралийцы, в 1886 г. в русский отряд судов на Тихом океане входило 3 бро-

нированных и 6 небронированных кораблей, способных к дальним морским переходам

К концу XIX в. русская эскадра Тихого океана насчитывала 7 крейсеров первого ранга, 2

крейсера второго ранга, 1 эскадренный броненосец, 6 канонерских лодок, 2 минных крей-

сера, 7 миноносцев и 3 миноносные лодки

. В 1898 г. Россия арендует у Китая Порт-Артур,

что позволяет затем переместить главную базу Тихоокеанской эскадры в Желтое море.

Неуклонное усиление русского военно-морского присутствия в водах северной части

Тихого океана на протяжении второй половины XIX в. выглядит достаточно впечатляю-

щим и грозным.

Естественно, что главным потенциальным противником отряда русских кораблей

в Тихом океане выступал английский флот. Русское командование поэтому тщательно

следило за состоянием и боевой мощью военно-морских сил Британской империи в Ти-

хоокеанском бассейне. При этом в расчет принимался не только флот самой Англии, но

и флоты ее тихоокеанских колоний, в том числе, разумеется, и Австралии.

Сведения о формировании и положении дел в военно-морских силах австралийских

колоний поступали в Петербург из трех главных источников. Во-первых, командующие

отрядом судов в Тихом океане и, соответственно, командиры каждого из кораблей име-

ли инструкции, в которых предписывалось составлять подробные описания береговых

укреплений и иностранных военных кораблей в тех портах за рубежом, которые посетят

корабли отряда. «Цель, — указывалось, например, в инструкции 1869 г. командующему

эскадрой капитану 1 ранга К. П. Пилкину, — ... должна состоять в доставлении министер-

ству самых подробных и положительных сведений о всех прибрежных пунктах.., о всех

английских, французских, испанских, голландских и других колониях Тихого океана с

подробным описанием степени их важности как мест снабжения и с указанием на... слабые

стороны»

. В предписании командиру крейсера «Джигит» капитану 2 ранга Д. Г. Фелькер-

заму в сентябре 1889 г. подчеркивалось, что «главное внимание должно быть обращено

«Рында» в Сиднее.*