Якобсон В.А. (отв. ред.) История Востока. В 6 т. Том 1. Восток в древности
Подождите немного. Документ загружается.
императоре Марке Аврелии) римляне снова вторглись в Месопотамию, сожгли Селевкию и
разрушили царский дворец в Ктеси-фоне. В 198—199 гг. армия императора Септимия Севера
нанесла новое сокрушительное поражение парфянам и захватила в Ктесифоне царские
сокровищницы и 100 тыс. пленных. Победа последнего парфянского царя, Артабана V (213—227),
над римлянами в 218 г. возвратила Аршакидам Месопотамию, но их трон уже сотрясался в это
время под ударами внутреннего врага — возвысившейся в провинции Парс династии Сасанидов,
которым предстояло не только поставить последнюю точку в истории Аршакидов, но и
продолжить их борьбу с Римом.
2. ВНУТРЕННЕЕ УСТРОЙСТВО ПАРФЯНСКОГО ГОСУДАРСТВА
Еще недавно социальную структуру Аршакидской державы некоторые исследователи уверенно
определяли как феодальную. Представители знатных парфянских родов и царские вельможи
(вазурги), мелкие владетели и полузависимые князьки, управители областей и другие сановники
рассматривались при этом как находившиеся на разных ступенях иерархической лестницы
вассалы верховного сюзерена — «царя царей». К числу проявлений «феодализации» парфянского
общества относили распространение единообразного костюма воина, сложный ритуал
придворных церемоний,
546
пышную титулатуру и другие чисто внешние признаки. Однако новые материалы (и прежде всего
данные хозяйственных документов) не укладываются в эту схему. Общая картина, которая сейчас
только смутно вырисовывается, оказывается намного сложнее, и для ее твердого обоснования по-
требуется еще немало новых фактов. Пока еще можно говорить только об отдельных элементах
общественного устройства Парфянского государства и об основных тенденциях в его социальной
жизни.
Во-первых, нет никаких оснований считать, что социальная структура парфянского общества
оставалась неизменной на протяжении всех пяти веков его существования. Во-вторых, следует
учитывать, насколько принципиально различные по своему общественному и экономическому
устройству социальные организмы оказались объединенными в политических рамках «Великой
Парфии»: здесь были и эллинистические города, сохранявшие самоуправление, и мелкие арабские
княжества с очень сильными традициями патриархально-родового устройства, и полузависимые
царства, управлявшиеся где родичами «царя царей», а где местными династиями и сохранявшие
право выпускать свою монету. Здесь были и экономически сильные храмовые поместья
1
, и
частновладельческие поместья — даста-керты с прикрепленными к земле рабами, и свободные
землевладельцы, жившие по традиционным нормам общинного уклада, и рабы-военнопленные
(аншахрик — «иноземные»).
Плиний писал, что парфяне владеют восемнадцатью царствами. Позднее их называли «царями
племен», и в этом, очевидно, содержится один из ключей к пониманию внутреннего устройства
Парфянского государства. Номады-парны, оказавшись в роли создателей одной из самых могуще-
ственных мировых держав своего времени, еще долго, видимо, сохраняли пережитки
кочевнических родовых традиций. Именно этим, а не «феодализацией» следует объяснять ту
особую роль, которую в течение всей истории Парфянской державы играли могущественные роды
парфянской знати — Карены, Сурены, Михраны и др., имевшие каждый свое войско. К пережи-
точным явлениям родо-племенной организации относится и сохранение у парфян
общегосударственного совета родовой знати.
Пока можно судить только о военно-политической организации, которую создали Аршакиды,
чтобы удержать в своих руках завоеванные страны: она была достаточно гибкой и
приспособленной к особенностям и традициям каждой области. Так, в западных областях
засвидетельствованы названия должностных лиц, восходящие — через Селевкидов — к греческой
номенклатуре чиновников («стратег Месопотамии и Парапотамии»
2
, «архос (глава) арабов» — в
долговом контракте из Дура-Европос) или к еще более древним ахеменидским терминам (аркапат
— «начальник крепости»). Местные титулы и звания иранского происхождения существовали и в
Закавказье (битахш, или питиахш, — «наместник», «занимающий второе место»), и в Восточном
Иране (нахвадар, ноходар, — «держащий первое место»). Более подробно (благодаря
хозяйственным документам из Нисы) исследовано административное деление, существовавшее на
восточной окраине Аршакидской державы — в собственно Парфии. Здесь оно было
трехступенчатым: дизпат (правитель селения или небольшой крепо-
В частности, учетные документы, найденные в Михрдаткерте, видимо, относятся к цар-ско-храмовым землям, которые
обрабатывали зависимые люди и, возможно, арендаторы. — Примеч. ред.
Т.е. Междуречья и Заречья. — Примеч. ред.
547
сти с прилегающими землями) подчинялся сатрапу (шахрап), управлявшему в отличие от
ахеменидской эпохи сравнительно небольшой областью, а над сатрапами стоял марзбан
(«охраняющий границу»), ведавший более крупной административно-территориальной единицей
(все эти термины иранского происхождения). Видимо, по областям различалась и система
налогообложения.
Подобная система административного устройства, приспособленная к особенностям каждой
области, могла обеспечить управление огромной державой лишь в условиях сильной царской
власти, но когда она ослабевала, немедленно проявлялась тенденция к децентрализации.
Соперничество между родами парфянской знати усиливало эту тенденцию. Еще одна мо-
гущественная внутренняя сила, противостоявшая власти царя в Парфии, — экономически
развитые города Месопотамии. Их неоднократные антиаршакидские выступления во II—I вв. до
х.э. — косвенное подтверждение того, что Аршакиды пытались нарушить их традиционный
статус. Каковы бы ни были процессы, происходившие в социально-экономической жизни
месопотамских городов парфянского времени, ко II в. х.э. уже не наблюдается никаких резких
проявлений антагонизма между этими городами и царской властью.
Тенденция к децентрализации с последней четверти I в. х.э. заметно усиливается и приобретает
обычно форму борьбы за власть между несколькими представителями аршакидской династии,
которых поддерживали различные внутриполитические силы. В конце I — начале II в. х.э. у
власти в Парфии нередко находятся одновременно два (а иногда и три) враждующих правителя,
каждый из которых носит пышную царскую титулатуру, чеканит свою монету и т.д. Однако
расстановка сил в этой междоусобной борьбе была, очевидно, непостоянной — мы ничего не
знаем о разделах Парфянского царства, которые закрепили бы за разными ветвями аршакидской
династии определенные территории: каждый из соперников претендовал на все царство.
Ослабление центральной власти не замедлило сказаться во внешнеполитических неудачах
(именно междоусобицы облегчили римские завоевания в Месопотамии во II в. х.э.) и в усилении
сепаратистских тенденций царств и областей, составлявших Парфянскую державу. Еще в 58 г. х.э.,
после восстания, стала независимой Гиркания, неоднократно отправлявшая собственных послов в
Рим. Многие свои владения аршакид-ские цари теряют во II в., а к началу III в. из-под их власти
окончательно выходит Парс (Персида), где местные династии (сперва с титулом фрата-рак —
«князь», «предводитель», затем с титулом шах
3
— «царь») сохранялись у власти и чеканили свою
монету непрерывно, начиная с III в. до х.э. Здесь правители и жречество считали себя
преемниками и хранителями ахеменидского наследия. Их оппозиция Аршакидам привела в первой
четверти III в. к тому, что против парфянского царя выступил Арташир, «сын Папака, из семени
Сасана», победы и царствование которого открывают новую эпоху в истории Ирана —
сасанидскую.
3. КУЛЬТУРА ПАРФИИ
Нельзя рассматривать парфянскую культуру как «арифметическую сумму» культур тех стран
и народов, которые составляли аршакидскую
В текстах обозначается арамейским написанием — малка.
548
державу. Не происходило и иранизации покоренных народов, насильственного навязывания им
культуры завоевателей или слияния культур с потерей облика каждой из них. Греки в Селевкии на
Тигре продолжали приносить жертвы своим богам; в Парсе чтили Армазда (Ахурамазду) и
Анахиту (особенно славился ее храм в Стахре), т.е. древние зоро-астрийские божества, культ
которых сохранялся здесь вместе с другими ахеменидскими традициями. В собственно Парфии и в
ряде других областей были распространены культы, восходившие к учению Зара-туштры, но
претерпевшие очень сильные изменения. Несомненно, существовала и Авеста или ее важнейшие
части, но неизвестно, в устном ли только исполнении магов или уже записанная (арамейскими
буквами или как-нибудь иначе). В арабском княжестве Хатра (среди пустыни между Тигром и
Евфратом) поклонялись древним семитским божествам, хотя и изображали их по
эллинистическим образцам: ал-Лат — как Афину, Шамса — как бога Солнца Гелиоса и т.д. В
кварталах римско-парфянского пограничного города Дура-Европос храм Зевса-Теоса мог
соседствовать с синагогой, храм «пальмирских богов» — с римским «Митреумом» (митраизм —
религия, очень далекая от первоначального иранского культа светового божества Митры, —
распространился в Римской империи через Малую Азию, на первых порах соперничая здесь с
ранним христианством) .
Только в изобразительном искусстве разных областей Парфии местные черты часто выглядят как
бы сглаженными — прежде всего потому, что художники в далеких областях Парфянской
державы часто следовали одним и тем же эллинистическим образцам, наполняя их, однако, своим
содержанием (как это было, например, с изображениями божеств в Хатре). Широкое
распространение определенного набора эллинистических сюжетов и образов (особенно популярна
была, например, фигура Геракла), чисто внешних атрибутов нередко переосмысляемых
изображений характерно в это время для огромной территории — от Средиземноморья до
Индийского океана. Одни области, как, например, Парс, оказались в меньшей степени
затронутыми этими веяниями эпохи, другие — в большей.
Очень высокого развития достигла парфянская архитектура: несмотря на явное преобладание в
ней эллинистических приемов и традиций, «лицо» парфянской архитектуры определяет их
сочетание с древневосточным архитектурным наследием (купольные своды особой конструкции,
большое развитие открытых во двор помещений под сводом или на столбах — айва-нов).
Специфические парфянские черты в искусстве Аршакидского государства полнее всего
проявляются в изображениях правителей. Именно в эту эпоху складываются те особенности
иранского официального образа царя, которые достигают высшего расцвета в сасанидском
искусстве III— IV вв.
Официальных письменных языков в державе Аршакидов было несколько. Широкое
распространение имел греческий язык, не только служивший для составления различных
документов, но и являвшийся языком монетных легенд. Это был прежде всего язык городов и
торговли, но знали его и в собственно парфянской среде, где было распространено увлечение
греческим театром. Важную роль в жизни Парфянского государства играли и семитические языки.
Созданный на основе арамейского алфавита письменный язык парфянских канцелярий состоял
более чем наполовину из
549
арамейских слов, которые, однако, полагалось читать по-парфянски (таким способом записаны
документы архива из Нисы и некоторые другие документы и надписи). Вряд ли у парфян
существовала своя письменная литература. Однако к парфянскому времени относятся расцвет
искусства иранских певцов-сказителей (гошанов) и, вероятно, сложение восточноиранского эпоса
в той его форме, которая была записана позднее, при Сасанидах, а до нас дошла в поэтической
передаче Фирдоуси.
4. ГРЕКО-БАКТРИЙСКОЕ ЦАРСТВО
Сведения о странах, лежавших на восточной окраине эллинистического мира (современные
Афганистан, Средняя Азия, Пакистан и северо-западные районы Индии), весьма скудны и
отрывочны. Далеко расположенные от цивилизаций с развитой письменной исторической
традицией, эти страны лишь изредка попадали в поле зрения как греко-латинских историков и
географов, так и придворных историографов китайских императоров. Собственная же
историческая традиция в этих странах если и была, то нам пока неизвестна. Поэтому особенно
велика ценность прямых исторических свидетельств, поставляемых археологией, — будь то
хозяйственные документы или монетные находки, памятники искусства или предметы воору-
жения, остатки ирригационных сооружений или развалины древних зданий. Все это в особенности
приходится учитывать, рассматривая историю Греко-Бактрийского царства.
В середине III в. до х.э. (между 256 и 245 гг. до х.э.) одновременно с Парфией от Селевкидов
«отложился и Диодот, наместник тысячи городов бактрийских, и приказал, чтобы его величали
царем; следуя этому примеру, народы всего Востока отпали от македонян», пишет римский исто-
рик Юстин.
Ядро владений Диодота и его преемников составляла территория Северного Афганистана (столица
Бактрии находилась около современного города Балх), однако точные границы царства
определить трудно. Стремление греко-бактрийских царей распространить свою власть на север,
очевидно, наталкивалось на сопротивление обитавших там народов. Насколько грозной силой
были эти северные соседи, показывает эпизод, рассказанный историком Полибием и относящийся
к 208—206 гг. до х.э., когда селевкид-ский царь Антиох III осаждал греко-бактрийского царя в его
столице. Осада продолжалась два года и была снята только после того, как греко-бактрийский
царь передал через посредника Антиоху III, что «положение их обоих становится небезопасным.
На границе стоят огромные полчища кочевников, угрожая обоим: если только варвары перейдут
границу, то страна наверняка будет завоевана цми».
Экспансия на юг оказалась менее трудным делом: уже в первой четверти II в. до х.э. греко-
бактрийский царь Деметрий перешел Гиндукуш и стал «завоевателем Индии». На его монетах
впервые наряду с греческими появляются и индийские надписи, а с середины II в. до х.э. такие
двуязычные монеты чеканят все последующие правители (по этому признаку их отличают как
«греко-индийские» от более ранних, собственно «греко-бактрийских») .
В Греко-Бактрийском царстве поддерживалось четкое обособление гре-
550
ков
4
от местного населения с сохранением всех эллинистических институтов и традиций в
социальной жизни, греческого языка и большинства других элементов культуры. Один из греко-
бактрийских городов, раскопанный французскими археологами в Северном Афганистане
(городище Айханум у впадения р. Кокча в Амударью), — это типично эллинистический город с
характерными для него акрополем и агорой, регулярной планировкой и общественными зданиями,
пропилеями и портиками, колоннадами и фортификационными сооружениями, надежно
охранявшими обитателей этого островка греческой культуры среди «варварского» окружения.
Этот город был основан в последней четверти IV в. до х.э., а прекратил существование в конце II
или в I в. до х.э.
Чисто греческий облик столь же характерен и для монетной чеканки греко-бактрийских царей —
от титулатуры и имен царей до весовой системы. Именно в Бактрии были отчеканены самые
крупные в истории античного мира золотые (достоинством в 20 статеров — около 160 г) и сереб-
ряные (достоинством в 20 драхм — более 80 г) монеты. Портреты греко-бактрийских царей на
монетах считаются одной из непревзойденных художественных вершин античного медальерного
искусства. На оборотной стороне монет изображались греческие божества, покровительствующие
царю, прототипом для которых служили лучшие каноны эллинистического времени.
В письменных источниках встречаются упоминания только о семи греко-бактрийских царях.
Основателю Греко-Бактрийского царства Диодоту I наследовал (видимо, в 30-х годах III в. до х.э.)
его сын Диодот П. В 20-х годах III в. до х.э. у власти уже находился царь Евтидем, выдержавший в
208—206 гг. двухлетнюю осаду Антиоха III. В самом конце III или в начале II в. до х.э. начал
царствовать его сын Деметрий, прославившийся как завоеватель Индии. В 70—50-х годах II в. до
х.э. Бактрией правит царь Евкратид, именующий себя на монетах «великим». Известно, что он был
современником и, возможно, противником парфянского царя Митридата I; доблестно, но не всегда
успешно вел многочисленные войны; совершил, как и Деметрий, поход в Индию. Погиб Евкратид
от руки собственного сына, бросившего его труп без погребения и проехавшего по крови своего
отца в колеснице. Еще два царя — Менандр и Аполлодот — упоминаются в связи с
проникновением греко-бактрийских царей в Индию, что находит подтверждение и в их монетном
чекане.
Наибольшую известность на Востоке получил Менандр. Рожденный близ эллинистического
города Александрии, недалеко от нынешнего Кабула, он распространил свои владения далеко в
глубь Индии, по-видимому проникнув в долину Ганга. Если верить индийской традиции, Менандр
воспринял учение буддизма.
На этом список греко-бактрийских царей, который можно составить по письменным источникам,
оказывается исчерпанным. И здесь обнаруживается, насколько неполны сведения античных
авторов о греко-бактрийских и греко-индийских царях: их монетами засвидетельствовано
существование еще не менее двадцати (часто, судя по титулам на монетах, тоже «великих») царей.
Где они правили и когда — на эти вопросы исследователям пока приходится отвечать только
гипотетически, исходя прежде всего из самих монет.
Имеются в виду люди, сохранившие греческий образ жизни и греческую культуру; они не обязательно были потомками только
греков. — Примеч. ред.
551
5. ТОХАРЫ (ЮЭЧЖИ)
Пришедшие из глубин Центральной Азии кочевники, которые в 20-х годах II в. до х.э. угрожали
Парфянскому царству с востока, представляли еще более серьезную опасность для владений
греко-бактрийских царей. Китайский историк Сыма Цянь рассказывает, что юэчжи двинулись на
запад, потерпев в 70-х годах II в. до х.э. поражение от племен сюн-ну (гуннов). Очевидно, это была
борьба за господство в степях Центральной Азии. Гунны помнили об этой победе и гордились ею;
их вожди, сделав сосуд из черепа убитого предводителя тохаров, еще долго пользовались им в
особо торжественных случаях (например, в 47 г. до х.э. вождь гуннов пил из него «клятвенное
вино», заключая мир с послами китайского императора).
Пройдя через Давань (совр. Фергана), юэчжи вторглись в Среднюю Азию и подчинили себе
значительную ее часть. В столкновении с Бактрией они, по словам китайского историка, одержали
верх (возможно, это была одна из неудачных войн царя Евкратида) и «утвердили свое
местопребывание на северной стороне реки Гуй-шуй» (Амударья). Там их и застал в 128 г. до х.э.
китайский дипломат и путешественник Чжан Цянь, оставивший краткое описание Средней Азии и
Бактрии. По Чжан Цяню, западный сосед юэчжей — Парфия, южный — Бактрия, а границей
между ними служит Амударья, У кочевников юэчжей в это время насчитывается «от 100 до 200
тыс. войска», но, «обитая в привольной стране, редко подверженной неприятельским набегам, они
расположились вести мирную жизнь». В Бактрии, по словам Чжан Цяня, «народонаселение
простирается до миллиона»: «Там ведут оседлый образ жизни; имеют города и дома; в
обыкновениях сходствуют с даваньцами. Не имеют верховного главы, а почти каждый город
поставляет своего правителя. Войска их слабы, робки в сражениях. Жители искусны в торговле...
столица называется Ланьши (Александрия?). В сем городе есть рынок с различными товарами...
купцы их ходят торговать в Индию», где «большая жара» и «люди сражаются, сидя на слонах».
Почти ничего не добавляет к сведениям Чжан Цяня китайская хроника «История Старшей
династии Хань» («Цянь Ханыпу»), в которой описываются события до 25 г. х.э. В ней только
перечислены пять «домов», на которые разделялись юэчжи, и среди них «дом» кушан (гуйшуан).
Глава XXXI
ЭЛЛИНИСТИЧЕСКИЙ ЕГИПЕТ
В период ожесточенной борьбы полководцев за раздел державы Александра в Восточном
Средиземноморье складывались элементы новых экономических и политических отношений.
Массы греков и македонян — купцов, ремесленников, наемников — оседали в Азии и Египте; они
приносили свои обычаи и, в свою очередь, воспринимали местные традиции; вырабатывались
формы и методы эксплуатации непосредственных производителей, соответствующие уровню
развития товарного хозяйства, складывался новый государственный аппарат. По мнению
большинства отечественных исследователей, время от распада державы Александра до римских
завоеваний государств Восточного Средиземноморья (III—I вв. до х.э.) было временем
взаимодействия местных и греческих обычаев, установлений, правовых норм, результаты
которого зависели от уровня и потребностей общественного развития населения данного региона.
При этом нужно иметь в виду, что взаимодействовали не только греки и жители восточных
областей, но и различные местные народности друг с другом.
Одним из первых эллинистических государств, образовавшихся из владений Александра, был
Египет. С 323 г. до х.э. сатрапом Египта стал один из ближайших соратников Александра —
Птолемей, сын Лага. В 305 г. он провозгласил себя царем. Владения Птолемея I не ограничивались
Египтом: он присоединил Киренаику на западе и начал борьбу с другими полководцами за
Южную Сирию. Его сын Птолемей II присоединил Ликию и ряд городов в Карий (Малая Азия),
захватил Милет.
В правление первых царей из династии Птолемеев сложилась система хозяйства и управления,
характерная в целом для всей истории эллинистического Египта. Новые правители использовали
как греческие институты, так и ряд местных установлений для укрепления своей власти. Птолемей
I украсил и расширил Александрию, один из немногих полисов в Египте, стремясь превратить ее в
крупнейший порт Средиземноморья. Он основал полис Птолемаиду, примерно в 200 км ниже Фив.
Большое количество греко-македонских колонистов получили участки от царя на условиях
несения военной службы. Птолемеи сохранили традиционное деление Египта на номы, но во главе
номов поставили стратегов. Греки — знатоки права и финансов — занимали высшие посты в
государстве. Одновременно тот же Птолемей I стремился показать себя наследником фараонов,
привлечь к себе знатных египтян (одним из его военачальников был правнук фараона Нектанеба)
и опереться на местное жречество. В одной из надписей («Стела сатрапа») говорится, что
Птолемей возвратил египетскому храму земли, отнятые персами. При Птолемеях в Египте про-
должали существовать храмы, сохранявшие свои привилегии.
Птолемеи как завоеватели, с одной стороны, и наследники фараонов — с другой, считали себя
вправе распоряжаться всей землей Египта. На землях Александрии и Птолемаиды, которые
считались переданными полисам, находились владения их граждан. Все остальные земли делились
553
на собственно царские и уступленные. К последним относились владения храмов, участки воинов,
дарственные земли, которыми царь награждал высших чиновников, и так называемые частные
земли, находившиеся в наследственном владении отдельных лиц. Несмотря на известную
дробность категорий землевладения, в птолемеевском Египте существовала централизация в
организации сельского хозяйства. Все земли, за исключением полисных и дарственных,
облагались налогами. Цари вмешивались в обработку земли, кому бы она ни принадлежала,
предписывая каждому ному определенные планы посевов. Даже первый министр Птолемея II —
диой-кет Аполлоний, ведавший всеми хозяйственными делами страны, владевший колоссальными
дарственными землями, — получал предписания от своего повелителя, что именно он должен
сеять.
Вмешательство центральной власти в хозяйственную жизнь и тщательный контроль за ней
нарушали традиционные нормы эксплуатации непосредственных производителей. Крестьяне,
обрабатывавшие царскую землю, назывались «царскими земледельцами». Юридически они
выступали как арендаторы царской земли и заключали особые договоры с представителями
царской администрации. В этих договорах детальнейшим образом оговаривались обязательства
крестьян по обработке данного участка. Земля по урожайности делилась на разряды, и с каждого
разряда следовало платить определенное количество сельскохозяйственных продуктов. Взимание
твердой платы натурой приводило к тому, что все убытки падали только на земледельцев. Они не
имели права оставлять себе хлеб, прежде чем расплатятся с казной; не могли они оставлять даже
семенной фонд. Семена сдавались в государственные хранилища, а затем перед посевом те семена,
которые должны были высеваться согласно посевному расписанию, выдавались «царским
земледельцам» в качестве ссуды. В ряде случаев им давали также скот для обработки земли, за
пользование которым они также должны были платить. Земледельцы жили в деревнях; деревня
(кома) в целом отвечала за выплату податей земледельцами. Основную массу «царских
земледельцев» составляли египтяне, но ими могли стать и переселенцы из других стран (даже
бедняки-греки), если им не удавалось найти другого — более прибыльного — занятия. «Царские
земледельцы» обладали некоторой правоспособностью: могли совершать сделки друг с другом,
сдавать свои участки в аренду (точнее — в субаренду) и арендовать землю у частных лиц.
Но по отношению к царской власти они выступали как зависимое население. За неуплату податей
их могли продать с аукциона частным лицам или казне в рабство. Земледельцы не были
юридически прикреплены к своему наделу: при условии выплаты подати они могли менять место
жительства, но уход из деревни без такой уплаты расценивался как бегство (анахоресис). У нас нет
сведений, что бежавших земледельцев специально разыскивали; но деревня, если
местопребывание беглеца становилось известным, могла обратиться к царским чиновникам с
просьбой о возвращении налогоплательщика (иначе за него пришлось бы платить).
Должностные лица деревень: старосты (комархи), писцы — назначались царской администрацией.
Существовали специальные контролеры — инспекторы урожая в каждом селении и экономы — в
масштабах нома. До нас дошла «Инструкция эконому», относящаяся, по всей вероятности, ко II в.
до х.э., где подробно перечисляются его функции. Например, там сказано: «Когда сев закончен,
неплохо было бы, если бы ты внимательно его (поле) обследовал; таким образом ты ясно
удостоверишься, что выросло, узнаешь точно, что плохо посеяно и что вовсе не засеяно. Отсюда
554
ты узнаешь, кто небрежно относится к делу, и тебе будет известно, не употребил ли кто семена
для других целей, не по назначению. Особенное внимание удели тому, чтобы ном засевался
согласно посевному расписанию».
Не имея хозяйственной инициативы, будучи обременены многочисленными обязательствами,
«арендаторы» царской земли должны были принимать участие и в государственных работах,
прежде всего в строительстве ирригационных сооружений. Как и остальные египтяне,
земледельцы платили и подушный налог в денежной форме, и большое количество всяческих
пошлин — 5% с аренды дома, 10% продажной цены товара и т.п. Греческая система косвенных
поборов, выработанная в условиях классического полиса, не знавшего регулярных прямых
налогов на имущество и доходы граждан, и система податей и повинностей, существовавшая в
древнем Египте, слились в грандиозную организацию ограбления народных масс, при которой ни
одна сторона деятельности трудового населения не должна была ускользнуть от финансового
контроля государства.
Методы внеэкономического принуждения применялись в эллинистическом Египте и к работникам
царских мастерских. Ряд отраслей производства, в частности маслоделие, был монополизирован.
Птолемеи конфисковали все маслодельные прессы. Оборудование мастерских — прессы в
маслодельнях, станки в ткацких мастерских (изготовление тканей также было монополией царя)
— было на учете. Ремесленники получали сырье из казны и в казну же сдавали готовую
продукцию, количество и качество которой определялось особыми предписаниями. «Посещай и
ткацкие мастерские... — говорится в „Инструкции эконому", — и приложи все старания, чтобы по
возможности большее число станков работало и чтобы ткачи изготовляли падающий на ном
ассортимент полностью. Если кто не выполнит предписанное количество штук, пусть с него будет
взыскана цена, определенная для каждого сорта (царским) установлением. Особое внимание
обрати на то, чтобы полотно было хорошего качества и установленной плотности...»
Аналогичные указания приводятся и в отношении маслоделия. Сырье должно было выдаваться
строго по нормам; готовая продукция хранилась в специальных складах, опечатанных печатью
эконома. Эта продукция продавалась по установленным казной ценам мелким розничным
торговцам, которые уже распродавали ее по всей стране.
«Царские ремесленники» не имели права покидать мастерские в период работ: как и «царские
земледельцы», они находились в полной зависимости от царя.
Папирусы упоминают довольно значительное число рабов в частных (даже средних по размерам)
хозяйствах. Рабы использовались в основном в качестве обслуживающего персонала: слуг,
управителей, торговых агентов; были рабыни-ткачихи, но существенной роли в процессе
производства рабы не играли.
Рабами становились люди, захваченные на войне, проданные за долги царской казне. Не все
военнопленные обязательно становились рабами, некоторые из них получали наделы на царской
земле и должны были возделывать их на положении «царских земледельцев».
Особенно тяжелым было положение работников царских рудников. Подробное описание золотых
рудников в Нубии сохранилось у греческого пи- . сателя Диодора Сицилийского, заимствовавшего
это описание у одного из авторов II в. до х.э. Там сказано, что людям, работавшим в рудниках, не-
555
чем было прикрыть свою наготу, использовался там и труд детей. Кормили работников настолько
плохо, что они долго не выдерживали и погибали. Сильная охрана не давала возможности бежать.
Пополнялись ряды работников за счет военнопленных, а также осужденных за преступления и за-
ключенных под стражу (без суда) «из-за несправедливых обвинений или личной вражды», как
сказано у Диодора. Иногда на рудники отправляли не только самих осужденных, но и их семьи.
Таким образом, работа в рудниках была тяжким наказанием, причем не только для
государственных преступников, но и для всех людей, проявивших в той или иной форме
недовольство или навлекших на себя гнев власть имущих. Применяя труд осужденных в рудниках,
Птолемеи преследовали и экономические и политические цели: они стремились подавить всякую
возможность выступления против правительства и, используя жесточайшие методы
внеэкономического принуждения, получать наибольшие доходы.
Основной опорой власти Птолемеев в Египте была целая армия чиновников: диойкет, экономы,
писцы, инспектора, сборщики налогов, полицейские и т.д. Высшие чиновники получали от царя
«дарственные» земли. Диойкет Птолемея II Аполлоний имел земли не только в Египте, но и в Па-
лестине. У него были собственный аппарат управления и полиция. Но государственные земли
могли быть отобраны: преемник Птолемея сместил Аполлония и отобрал его владения.
Менее важным должностным лицам царь раздавал земельные участки в вечное пользование. С
таких земель уплачивались налоги. Кроме того, чиновники получали за службу денежное
вознаграждение: в податном уставе Птолемея II указано, что сборщикам податей необходимо
выплачивать 30 драхм ежемесячно каждому, их помощникам — по 20 драхм и т.д. С аппаратом
управления была связана большая группа откупщиков, торговцев, получавших товары из царских
мастерских. Птолемеи сбор ряда податей сдавали на откуп, но деятельность откупщиков
находилась под контролем государства: они должны были гарантировать определенную сумму
сбора, и все недоимки покрывали из собственных средств. В качестве вознаграждения, согласно
данным III в. до х.э., они получали 5% от собранной суммы (сверх положенного собирать они не
имели права). Таким образом, эти люди тоже выступали агентами центральной власти.
Государство стремилось в эту разветвленную бюрократическую систему включить и должностных
лиц деревни — старейшин и писцов, сделав их представителями царской власти на местах. Эти
люди отвечали за сбор податей. В одном из папирусов из Тебтюниса комарх и старейшины сооб-
щают о том, что, «работая днем и ночью», собрали подать со своих односельчан. Комарх и
старейшины (последние были выборными) имели также и судебные функции. В папирусах
встречаются указания на конфликты между должностными лицами деревни и земледельцами: в
том же документе из Тебтюниса комарх и старейшины жалуются, что жители деревни силой
разогнали сборщиков податей. Сельская община в птолемеевском Египте была по существу не
организацией свободного крестьянства для защиты его интересов, но организацией зависимых
земледельцев, служащей интересам государственной власти.
Опорой Птолемеев в Египте были также ъоины-клерухи (держатели царской земли) и египетское
жречество. Среди клерухов преобладали греки и македоняне, но встречались также сирийцы,
фракийцы и даже кельты. Египтяне служили только во вспомогательных отрядах и в полиции. Им
выдавались значительно меньшие участки земли, чем другим воинам. Кле-
556
рухи получали помещения для жилья, если они не имели возможности построить собственные
дома — обычно часть дома местного земледельца. В одном папирусе рассказывается, как
некоторые жители Крокодилополиса, чтобы избавиться от постоев, разобрали крыши домов и
поставили перед дверьми алтари богов. Клерухи иногда привлекались к исполнению должностей
инспекторов урожая. Все это вызывало резкую вражду местного населения к клерухам, которая
подчас выливалась во враждебные выступления против эллинов вообще.
В среде местного населения продолжали сохраняться древние обычаи и правовые нормы. Так,
сохранилось правовое руководство (происходившее из храмового архива), составленное в III в. до
х.э., но сами установления — значительно более древние. В дошедших частях речь идет об аренде
земли, о праве наследования. Характерно, что эти же нормы продолжали действовать и после
присоединения Египта к Риму (руководство было переведено на греческий). Хранителем древних
традиций было жречество, но при этом жрецы оказывали поддержку Птолемеям: они получали от
царской власти привилегии, которые компенсировали неудобства, связанные с вмешательством
царской администрации в дела храмов. Храмам передавались участки заброшенной земли, в их
пользу шли некоторые подати.
Птолемеи покровительствовали не только местным культам. Важным шагом в религиозной
политике Птолемеев было учреждение царских культов. В 269 г. до х.э. Птолемей II учредил культ
своей умершей жены-сестры Арсинои Филадельфы (Птолемей женился вторым браком на своей
сестре, вдове полководца Лисимаха, женщине энергичной и одаренной; такой брак соответствовал
традициям фараонов). Затем он ввел культ своих родителей — Птолемея I и Береники — под
именем богов-сотеров (спасителей). Египетские храмы должны были учредить у себя новые
культы. После их создания сбор податей в пользу храмов был централизован: чиновники собирали
1
/
6
урожая с садов и виноградников, которая раньше шла непосредственно храмам. Собранная
подать распределялась царской казной по тем храмам, которые ввели у себя культ царей.
С течением времени жречество стало воздавать божеские почести не только умершим, но и живым
царям. В знаменитой Розеттской надписи (той самой, изучение которой помогло
Ж.Ф.Шампольону дешифровать египетские иероглифы) жрецы восхваляют Птолемея V за то, что
тот сумел подавить народные волнения, освободил храмы от недоимок по поставкам
продовольствия, денег и льняных тканей казне и оказал храмам почести. За все эти деяния жрецы
всех храмов страны постановляют «как можно более умножить почести, оказываемые в настоящее
время вечно живому царю Птолемею, возлюбленному (бога) Пта, богу Эпифану Эвхаристу».
Поддержка жречеством царской власти способствовала процветанию многих египетских храмов.
На их землях могли работать «царские земледельцы». Существовала и особая группа людей,
зависимых от храма, — иеродулы («священные рабы»). Иеродулы не были рабами в прямом
смысле слова. Они исполняли некоторые работы для храма, могли арендовать храмовую землю.
Иеродулы имели семью, имущество, обладали правоспособностью. Они считались как бы
состоящими под покровительством храма. Зависимость иеродулов была наследственной;
свободные люди могли добровольно посвятить себя божеству и стать таким образом иеродулами:
в одном папирусе, например, сказано, что женщина посвящает себя богу-крокодилу
Сокнебтюнису; она обещает платить определенные денежные взносы ежегодно, не покидать
храмовой округи и просит бога защитить ее
557
от всяких духов, от пьяного, от мертвеца, от безумного и т.п. Женщина эта была одинока:
посвящение в иеродулы включало ее в устойчивую систему связей внутри храмового хозяйства.
Стремление получить покровительство храма переплеталось со страхом и суевериями, но и то и
другое выражало ощущение неустойчивости, незащищенности, свойственное людям, жившим в
изменчивом, полном произвола мире эллинистических государств.
Особое место в общественной структуре эллинистического Египта занимали полисы —
Александрия, Птолемаида и старый греческий полис На-вкратис. Полисы имели определенную
территорию, их граждане пользовались самоуправлением (в Птолемаиде известны народное
собрание и совет, в Александрии — народное собрание), у них были собственные правовые
установления. Наиболее сложным было устройство Александрии; там существовало несколько
групп населения: полноправные граждане, люди, называвшиеся просто «александрийцы»
(вероятно, пользовавшиеся ограниченными правами), самоуправляющиеся коллективы
переселенцев из других областей Средиземноморья (такие коллективы назывались политевмы, в
Александрии существовала политевма иудеев). Египтяне — жители города — правами не
пользовались и назывались «людьми» (лаой), находясь в положении подданных. Наряду с
выборными должностными лицами в полисах находились и царские чиновники, наблюдавшие за
внутренней жизнью города. Основными занятиями населения Александрии (как, вероятно, и
других полисов) были ремесло и торговля.
Если в самом Египте полисы играли не слишком значительную роль, то во внешних владениях
Птолемеи проводили традиционную для эллинистических правителей политику опоры на
самоуправляющиеся коллективы. Все население подвластных им территорий делилось на граждан
полисов и подданных (лаой). Птолемей II расширил и перестроил ликийский город Патару в
Малой Азии, назвав его полисом Арсиноя Ликийская. Милет получил от Птолемеев землю. Но
городская жизнь проходила под контролем египетских наместников. Следили наместники и за
сбором налогов. Египетские вельможи и наместники получали в покоренных областях земельные
владения: уже упоминались земли диойкета Аполлония в Палестине; в районе ликийского города
Тельмесса существовали обширные земли, принадлежавшие наместнику Ликии Птолемею, сыну
Лисимаха; на юге Сирии известны владения стратега Птолемея. На этих землях находились
деревни с зависимым населением, которое платило подати владельцам земли. В ряде покоренных
областей происходило в широких масштабах превращение местного населения в рабов: Птолемей
II издал специальный указ, запрещающий обращение свободных подданных в рабство.
В течение III в. Птолемеи вели активную внешнюю политику. Они стремились расширить свои
владения в Малой Азии, вмешивались в дела Греции. Особенно ожесточенной была борьба
Птолемеев с эллинистическими правителями из династии Селевкидов за Южную Сирию, через ко-
торую проходили важные торговые пути (всего было пять так называемых Сирийских войн).
Наибольших успехов добился Птолемей III в период III Сирийской войны: он захватил всю Сирию
и Финикию; египетские войска даже вошли в столицу Селевкидов — Антиохию на Оронте. Хотя
какие-то внутренние события в Египте заставили Птолемея III отступить, тем не менее
значительная часть завоеванных территорий осталась у Египта. Вплоть до начала II в. до х.э. под
контролем Египта находился торговый путь из Индии, проходивший через Раббат-Аммон (или
Фила-
558
дельфию — ныне Амман в Иордании) к Акре (Птолемаиде) и финикийскому побережью.
Контролируя важные морские и сухопутные пути, Египет ввозил все необходимое: дерево,
металлы (центром добычи меди был Кипр, принадлежавший Птолемеям), лошадей, лучшие сорта
вин, мрамор, пряности, рабов. Египетские купцы, являвшиеся агентами царской казны, вывозили
зерно, масло, ткани, благовония, слоновую кость, полученную из Африки. Монополия внешней
торговли приносила царской казне огромные доходы.
В III в. улучшение ирригационной системы по всей стране, контроль над доходностью земель,
эксплуатация внешних владений вызвали на некоторое время подъем производительных сил
Египта. Благодаря посевным расписаниям в сельское хозяйство внедрялись новые сорта пшеницы
и винограда. Из Малой Азии ввозились вместе с пастухами милетские овцы, дававшие
высококачественную шерсть. Особое внимание уделялось разведению масличных культур, а
также винограда и льна; все это повышало товарность сельского хозяйства. Сосредоточение
огромных средств в руках царя давало ему возможность вкладывать эти средства в те отрасли
производства, в развитии которых была заинтересована центральная власть.
Для периода эллинизма характерны резкий скачок в развитии техники, улучшения в строительстве
и военном деле. При строительстве ирригационных сооружений применялось специальное
водоотливное приспособление, изобретение которого приписывалось Архимеду (так называемый
Архимедов винт). Одно из «семи чудес света» — Фаросский маяк, величайшее достижение
инженерного искусства древности, высотой около 120 м, был воздвигнут у входа в гавань
Александрии. Были достигнуты успехи и в области кораблестроения: в составе египетского флота
были военные корабли с пятнадцатью и шестнадцатью рядами весел.
Александрия Египетская стала средоточием эллинистической науки и искусства. Там была создана
самая большая в то время библиотека. Каждый корабль, прибывавший в Александрию, если на
нем имелись какие-либо свитки с литературными или философскими произведениями, должен
был или продать их библиотеке, или предоставить для копирования. В I в. до х.э. александрийская
библиотека насчитывала до 700 тыс. папирусных свитков. При дворе Птолемеев было создано
специальное учреждение, объединявшее ученых, — так называемый Мусейон («Храм муз»).
Ученые жили в Мусейоне, проводили там научные исследования: при Мусейоне находились
ботанический и зоологический сады, обсерватория. Общение ученых между собой
благоприятствовало научному творчеству, но в то же время зависимость от царских милостей не
могла не влиять на направление их работ.
Однако расцвет птолемеевской державы был сравнительно недолгим. Содержание огромного
бюрократического аппарата требовало слишком больших налогов. Постепенно нарушалось
равновесие между ростом производства и ростом податей. Переломным периодом в истории
эллинистического Египта стала последняя четверть III в. до х.э.
Воцарение Птолемея IV в 221 г. до х.э. сопровождалось борьбой в придворных кругах: была убита
царица-мать Береника. Это было началом многочисленных заговоров, покушений, интриг,
характерных для всей последующей истории династии Птолемеев. Обостряется внешнее и
внутреннее положение страны. В 219—217 гг. происходила IV Сирийская война между Птолемеем
IV и Антиохом III Селевкидом. Только благодаря тому, что Птолемей сформировал фалангу из
египтян, ему удалось одержать ре-
559
шающую победу при Рафии. Но это была его последняя победа. Птолемей поспешил заключить
мир, чтобы распустить египетских воинов, которым он имел все основания не доверять.
Египетские воины, недовольные своим приниженным положением, начали волноваться.
Волнения, а затем и прямые мятежи вспыхнули в Нижнем Египте и перекинулись на остальную
страну. В Фиваиде к воинам-египтянам присоединились земледельцы, волнения там не стихали в
течение 20 лет. Восставшие нападали на земли клерухов, выступали против представителей
местной администрации и жречества. Только к 186 г. до х.э. восстание было подавлено.
В начале II в. резко ухудшается внешнеполитическое положение Египта. Антиох IV Селевкид
захватывает сирийские владения Птолемеев и вторгается на территорию Египта, заняв Мемфис.
Только вмешательство Рима, не желавшего чрезмерного усиления Антиоха, заставило его уйти из
Египта. Военные неудачи Птолемеев, прекращение притока доходов из внешних владений
ухудшили и внутреннее положение Египта.
Со II в. Египет испытывает экономический и политический кризис. Этот кризис ранее всего
сказывается в сельском хозяйстве, где особенно явно выступает незаинтересованность
непосредственных производителей в результатах своего труда. Во II—I вв. до х.э. растет
количество бездоходных, т.е. заброшенных, земель. Ухудшается ирригационная система, проис-
ходит засоление почв. Правительство пыталось увеличить доходность земель, вводя
принудительную аренду: «царских земледельцев» заставляли обрабатывать кроме своих участков
еще и брошенные. Но земледельцы отвечали на эти меры бегством. Они переселялись в города,
становились арендаторами у частных лиц, скрывались в горах и пустынных местностях. Для II в.
до х.э. характерно, с одной стороны, усиление роли частного землевладения, а с другой —
попытка государственной власти ужесточить контроль над экономикой страны путем увеличения
бюрократического аппарата. Царская казна продавала частным лицам выморочные, брошенные,
конфискованные за долги земли. Покупатели обязаны были выплачивать налоги. Участки
клерухов становятся их наследственными владениями. Встречались случаи перехода в частные
руки храмовых земель и земель воинов путем так называемой уступки. Но крупных
земледельческих хозяйств не создается: владения отдельных лиц обычно были расположены в
разных местах; они сдавались в аренду. В ремесленном производстве также происходило
нарушение царских монополий, появлялись частные мастерские. Чтобы в известной мере
сдерживать и контролировать эти процессы, Птолемеи увеличивают и «совершенствуют» свой
бюрократический аппарат: экономы — хозяйственные чиновники — стали подчиняться полицей-
скому чиновнику — архифилакиту; были созданы две должности экономов — по контролю над
сборами денежными и, особо, над сборами натуральными. Но увеличение бюрократического
аппарата привело к обратным результатам. Чиновники превратились в самодовлеющую силу в
государстве, и злоупотребления на местах приняли такую форму, что центральная власть
оказалась не в силах с ними справиться.
Хотя нехватка рабочей силы ощущалась повсюду, все-таки положение на частных землях было
лучше, чем на государственных. Получают распространение отношения «покровительства», когда
отдельные земледельцы или даже целые деревни переходили под покровительство крупных
чиновников, вельмож, чтобы те оградили их от произвола местных властей.