Якобсон В.А. (отв. ред.) История Востока. В 6 т. Том 1. Восток в древности
Подождите немного. Документ загружается.
платили дань ливийцам за собственную территорию. Попытка освободиться от дани связана с
именем полководца Малха, который, одержав победы в Африке, освободил Карфаген от дани.
Несколько позже, в 60—50-х годах VI в. до х.э., тот же Малх воевал в Сицилии, результатом чего
было, по-видимому, подчинение финикийских колоний на острове. А после побед в Сицилии
Малх переправился на Сардинию, но там потерпел поражение. Это поражение стало для
карфагенских олигархов, испугавшихся слишком уж победоносного полководца, поводом
приговорить его к изгнанию. В ответ Малх вернулся в Карфаген и захватил власть. Однако скоро
344
он был разбит и казнен. Первенствующее место в государстве занял Ма-гон.
Магону и его преемникам пришлось решать сложные задачи. К западу от Италии утвердились
греки, угрожавшие интересам как карфагенян, так и некоторых этрусских городов. С одним из
этих городов — Цере — Карфаген находился в особенно тесных экономических и культурных
контактах. В середине V в. до х.э. карфагеняне и церетане заключили союз, направленный против
греков, обосновавшихся на Корсике. Около 535 г. до х.э. в битве при Алалии греки разбили
объединенный карфагено-церетанский флот, но понесли столь тяжелые потери, что были
вынуждены покинуть Корсику. Битва при Алалии способствовала более четкому распределению
сфер влияния в центре Средиземноморья. Сардиния была включена в карфагенскую сферу, что
было подтверждено договором Карфагена с Римом в 509 г. до х.э. Однако полностью захватить
Сардинию карфагеняне так и не смогли; от территории свободных сардов их владения отделяла
целая система крепостей, валов и рвов.
Карфагеняне, возглавляемые правителями и полководцами из семьи Магонидов, вели упорную
борьбу на всех фронтах: в Африке, Испании и Сицилии. В Африке они подчинили все
находившиеся там финикийские колонии, включая долго не желавшую войти в состав их державы
старинную Утику, вели войну с греческой колонией Киреной, расположенной между Карфагеном
и Египтом, отбили попытку спартанского царевича До-риэя утвердиться к востоку от Карфагена и
вытеснили греков из возникших было их городов к западу от столицы. Развернули они
наступление и на местные племена. В упорной борьбе Магониды сумели их подчинить. Часть
завоеванной территории была непосредственно подчинена Карфагену, образовав его
сельскохозяйственную территорию — хору. Другая часть была оставлена ливийцам, но подчинена
жесткому контролю карфагенян, и ливийцы должны были платить своим господам тяжелые
подати и служить в их армии. Тяжелое карфагенское иго не раз вызывало мощные восстания
ливийцев.
В Испании в конце VI в. до х.э. карфагеняне воспользовались нападением тартессиев на Гадес,
чтобы под предлогом защиты единокровного города вмешаться в дела Пиренейского полуострова.
Они захватили Гадес, не желавший мирно подчиниться своему «спасителю», за чем последовал
распад Тартессийской державы. Карфагеняне в начале V в. до х.э. установили контроль над ее
остатками. Однако попытка распространить его на Юго-Восточную Испанию вызвала
решительное сопротивление греков. В морской битве при Артемисии карфагеняне потерпели
поражение и были вынуждены отказаться от своей попытки. Но пролив у Столпов Геракла остался
под их властью.
В конце VI — начале V в. до х.э. ареной ожесточенной карфагено-гре-ческой битвы стала
Сицилия. Потерпевший неудачу в Африке Дориэй задумал утвердиться на западе Сицилии, но был
разбит карфагенянами и убит.
Его гибель стала для сиракузского тирана Гелона поводом к войне с Карфагеном. В 480 г. до х.э.
карфагеняне, вступив в союз с Ксерксом, наступавшим в это время на Балканскую Грецию, и
воспользовавшись сложной политической ситуацией в Сицилии, где часть греческих городов вы-
ступала против Сиракуз и шла на союз с Карфагеном, предприняли наступление на греческую
часть острова. Но в ожесточенной битве при Ги-мере они были наголову разбиты, и их полководец
Гамилькар, сын Магона,
345
погиб. В результате карфагеняне с трудом удержались в захваченной ранее небольшой части
Сицилии.
Магониды предприняли попытки утвердиться и на атлантических берегах Африки и Европы. С
этой целью в первой половине V в. до х.э. были предприняты две экспедиции: одна — в южном
направлении под руководством Ганнона, другая — в северном во главе с Гимильконом.
Так в середине V в. до х.э. сформировалась Карфагенская держава, ставшая в то время
крупнейшим и одним из сильнейших государств Западного Средиземноморья. В ее состав входили
северное побережье Африки к западу от греческой Киренаики и ряд внутренних территорий этого
материка, как и небольшая часть Атлантического побережья непосредственно к югу от Столпов
Геракла; юго-западная часть Испании и значительная часть Балеарских островов у восточного
берега этой страны; Сардиния (на деле только часть ее), финикийские города на западе Сицилии,
острова между Сицилией и Африкой.
Эта держава представляла собой сложное явление. Ее ядро составлял сам Карфаген с
непосредственно подчиненной ему территорией — хорой. Хора располагалась непосредственно за
стенами города и делилась на отдельные территориальные округа, управляемые специальным
чиновником, в составе каждого округа было несколько общин. С расширением Карфагенской
державы в хору иногда включались и внеафриканские владения, как захваченная карфагенянами
часть Сардинии. Другой составной частью державы были карфагенские колонии, которые
осуществляли надзор над окружающими землями, были в ряде случаев центрами торговли и
ремесла, служили резервуаром для поглощения «излишков» населения. Они имели определенные
права, но находились под контролем особого резидента, посылаемого из столицы.
В состав державы входили старые колонии Тира. Некоторые из них (Гадес, Утика, Коссура)
официально считались равноправными со столицей, другие юридически занимали более низкое
положение. Но официальное положение и подлинная роль в державе этих городов не всегда совпа-
дали. Так, Утика практически находилась в полном подчинении у Карфагена (что и приводило
позже не раз к тому, что этот город при благоприятных для него условиях занимал
антикарфагенскую позицию), а юридически стоящие ниже города Сицилии, в лояльности которых
карфагеняне были особенно заинтересованы, пользовались значительными привилегиями.
В состав державы входили племена и города, находившиеся в подданстве у Карфагена. Это были
ливийцы вне хоры и подчиненные племена Сардинии и Испании. Они тоже находились в разном
положении. В их внутренние дела карфагеняне без нужды не вмешивались, ограничиваясь взятием
заложников, привлечением к военной службе и довольно тяжелым налогом. Властвовали
карфагеняне и над «союзниками». Те управлялись самостоятельно, но были лишены
внешнеполитической инициативы и должны были поставлять контингенты в карфагенскую
армию. Их попытка уклониться от подчинения карфагенянам рассматривалась как мятеж. На
некоторых из них тоже налагалась подать, их верность обеспечивалась заложниками. Но чем
дальше от границ державы, тем самостоятельнее становились местные царьки, династы и племена.
На весь этот сложный конгломерат городов, народов и племен накладывалась сетка
территориального деления.
Создание державы привело к значительным изменениям в экономиче-
346
ской и социальной структуре Карфагена. С появлением земельных владений, где располагались
имения аристократов, в Карфагене стало развиваться разнообразное земледелие. Оно давало еще
больше продуктов карфагенским купцам (впрочем, зачастую купцы сами были богатыми земле-
владельцами), и это стимулировало дальнейший рост карфагенской торговли. Карфаген
становится одним из крупнейших торговых центров Средиземноморья. Появляется большое
количество подчиненного населения, располагавшегося на разных ступенях социальной лестницы.
На самом верху этой лестницы стояла карфагенская рабовладельческая аристократия,
составлявшая верхушку карфагенского гражданства — «народа Карфагена», а в самом низу —
рабы и близкие к ним группы зависимого населения. Между этими крайностями располагалась
целая гамма иностранцев, «метеков», так называемых «сидонских мужей» и других категорий
неполноправного, полузависимого и зависимого населения, включая жителей подчиненных
территорий. Возникло протипоставление карфагенского гражданства остальному населению
державы, включая рабов. Сам гражданский коллектив состоял из двух групп — аристократов, или
«могущественных», и «малых», т.е. плебса. Несмотря на деление на две группы, граждане
выступали вместе как сплоченная естественная ассоциация угнетателей, заинтересованная в
эксплуатации всех остальных жителей державы.
Материальной основой гражданского коллектива являлась общинная собственность, выступавшая
в двух ипостасях: собственность всей общины (например, арсенал, верфи и т.п.) и собственность
отдельных граждан (земли, мастерские, лавки, корабли, кроме государственных, особенно во-
енных, и т.д.). Наряду с общинной собственностью другого сектора не существовало; даже
собственность храмов была поставлена под контроль общины.
Гражданский коллектив в теории обладал и всей полнотой государственной власти. Мы не знаем
точно, какие посты занимали захвативший власть Малх и пришедшие после него к управлению
государством Магониды (источники в этом отношении очень противоречивы). На деле их
положение, по-видимому, напоминало положение греческих тиранов. Под руководством
Магонидов фактически была создана Карфагенская держава. Но затем карфагенским аристократам
показалось, что эта семья стала «тяжела для свободы государства», и внуки Магона были изгнаны.
Изгнание Магонидов в середине V в. до х.э. привело к утверждению республиканской формы
управления государством.
Высшая власть в республике, по крайней мере официально, а в критические моменты и
фактически, принадлежала народному собранию, воплощавшему суверенную волю гражданского
коллектива. На деле руководство осуществляли олигархические советы и избираемые из числа
богатых и знатных граждан магистраты, прежде всего два суфета, в руках которых в течение года
находилась исполнительная власть. Народ мог вмешаться в дела управления только в случае
разногласий среди правителей, какие возникали в периоды политических кризисов. Народу
принадлежало и право выбора, хотя и очень ограниченное, советников и магистратов. К тому же
«народ Карфагена» всячески приручался аристократами, которые давали ему долю выгод от
существования державы: не только «могущественные», но и «малые» извлекали прибыли из
морского и торгового могущества Карфагена, из «плебса» набирались люди, отправляемые для
надзора над подчиненными общинами и племенами, определенную выгоду дава-
347
ло участие в войнах, ибо при наличии значительной наемной армии граждане все же не были
полностью отделены от военной службы, они были представлены и на различных ступенях
сухопутной армии, от рядовых до командующего, и особенно во флоте.
Таким образом, в Карфагене сформировался самодовлеющий гражданский коллектив,
обладающий суверенной властью и опирающийся на общинную собственность, рядом с которым
не существовало ни царской власти, стоящей над гражданством, ни внеобщинного сектора в
социально-экономическом плане. Следовательно, можно говорить, что здесь возник полис, т.е.
такая форма экономической, социальной и политической организации граждан, которая
характерна для античного варианта древнего общества. Сравнивая положение в Карфагене с
положением в метрополии, надо отметить, что города самой Финикии при всем развитии
товарного хозяйства оставались в рамках восточного варианта развития древнего общества, а
Карфаген стал античным государством.
Становление карфагенского полиса и образование державы явились главным содержанием
второго этапа истории Карфагена. Карфагенская держава возникла в ходе ожесточенной борьбы
карфагенян как с местным населением, так и с греками. Войны с последними носили ярко
выраженный империалистический характер, ибо велись они за захват и эксплуатацию чужих
территорий и народов.
Со второй половины V в. до х.э. начинается третий этап карфагенской истории. Держава была уже
создана, и теперь речь шла о ее расширении и попытках установления гегемонии в Западном
Средиземноморье. Основным препятствием к этому первоначально были все те же западные
греки. В 409 г. до х.э. карфагенский полководец Ганнибал высадился в Мотии, и начался новый
тур войн в Сицилии, продолжавшийся с перерывами более полутора веков.
Первоначально успех склонялся на сторону Карфагена. Карфагеняне подчинили живших на западе
Сицилии элимов и сиканов и начали наступление на Сиракузы, самый могущественный греческий
город на острове и наиболее непримиримый противник Карфагена. В 406 г. карфагеняне осадили
Сиракузы, и только начавшаяся в карфагенском лагере чума спасла сиракузян. Мир 405 г. до х.э.
закрепил за Карфагеном западную часть Сицилии. Правда, этот успех оказался непрочным, и
граница между карфагенской и греческой Сицилией всегда оставалась пульсирующей, отодвига-
ясь то к востоку, то к западу по мере успехов той или иной стороны.
Неудачи карфагенской армии почти немедленно отзывались обострением внутренних
противоречий в Карфагене, в том числе мощными восстаниями ливийцев и рабов. Конец V —
первая половина IV в. до х.э. были временем острых столкновений внутри гражданства, как между
отдельными группами аристократов, так и, видимо, между вовлеченным в эти столкновения
«плебсом» и аристократическими группировками. Одновременно рабы поднимались против
господ, а подчиненные народы против карфагенян. И лишь с успокоением внутри государства
карфагенское правительство смогло в середине IV в. до х.э. возобновить внешнюю экспансию.
Тогда карфагеняне установили контроль над юго-востоком Испании, что они безуспешно
пытались сделать полтора века назад. В Сицилии они начали новое наступление на греков и
добились ряда успехов, вновь оказавшись под стенами Сиракуз и даже захватив их порт.
Сиракузяне были вынуждены обратиться за помощью к своей метрополии Коринфу, и оттуда
348
прибыла армия во главе со способным полководцем Тимолеонтом. Командующий карфагенскими
войсками в Сицилии Ганнон не сумел помешать высадке Тимолеонта и был отозван в Африку, а
его преемник потерпел поражение и очистил сиракузскую гавань. Ганнон, вернувшись в
Карфаген, решил использовать возникшую в связи с этим ситуацию и захватить власть. После
неудачи переворота он бежал из города, вооружил 20 тыс. рабов и призвал к оружию ливийцев и
мавров. Мятеж потерпел поражение, Ганнон вместе со всеми родственниками был казнен, и
только один его сын Гисгон сумел избежать смерти и был изгнан из Карфагена.
Однако скоро поворот дел в Сицилии заставил карфагенское правительство обратиться с Гисгону.
Карфагеняне потерпели жестокое поражение от Тимолеонта, и тогда туда была послана новая
армия во главе с Гисгоном. Гисгон вступил в союз с некоторыми тиранами греческих городов
острова и разбил отдельные отряды армии Тимолеонта. Это позволило в 339 г. до х.э. заключить
сравнительно выгодный для Карфагена мир, по которому он сохранял свои владения в Сицилии.
После этих событий семья Ганнонидов надолго стала наиболее влиятельной в Карфагене, хотя ни
о какой тирании, как это было у Магони-дов, речи быть не могло. Войны с сиракузскими греками
шли своим чередом и с переменным успехом. В конце IV в. до х.э. греки даже высадились в
Африке, угрожая непосредственно Карфагену. Карфагенский полководец Бомилькар решил
воспользоваться случаем и захватить власть. Но против него выступили граждане, подавив мятеж.
А вскоре и греки были отбиты от карфагенских стен и вернулись в Сицилию. Неудачной оказалась
и попытка эпирского царя Пирра вытеснить карфагенян из Сицилии в 70-х годах III в. до х.э. Все
эти бесконечные и утомительные войны показали, что ни карфагеняне, ни греки не имели сил
отобрать Сицилию друг у друга.
Положение изменилось в 60-х годах III в. до х.э., когда в эту борьбу вмешался новый хищник —
Рим. В 264 г. началась первая война между Карфагеном и Римом. В 241 г. она закончилась полной
потерей Сицилии.
Такой исход войны обострил противоречия в Карфагене и породил там острый внутренний кризис.
Самым ярким его проявлением стало мощное восстание, в котором приняли участие наемные
воины, недовольные неуплатой причитавшихся им денег, местное население, стремившееся
сбросить тяжелый карфагенский гнет, рабы, ненавидевшие своих господ. Восстание
разворачивалось в непосредственной близости от Карфагена, охватив, вероятно, также Сардинию
и Испанию. Судьба Карфагена висела на волоске. С большим трудом и ценой невероятных
жестокостей Гамилькару, до того прославившемуся в Сицилии, удалось подавить это восстание, а
затем отправиться в Испанию, продолжая «умиротворение» карфагенских владений. С Сардинией
же пришлось распроститься, уступив ее Риму, угрожавшему новой войной.
Вторым аспектом кризиса явилось возрастание роли гражданства. Рядовые массы, которым в
теории принадлежала суверенная власть, теперь стремились превратить теорию в практику.
Возникла демократическая «партия» во главе с Гасдрубалом. Раскол произошел и среди
олигархии, в которой выделились две группировки. Одну возглавил Ганнон из влиятельной семьи
Ганнонидов, а другую — Гамилькар, представлявший семью Баркидов (по прозвищу Гамилькара
— Барка, букв, «молния»). Ганнониды стояли за осторожную и мирную политику, исключавшую
новый конфликт с Римом, а Баркиды — за активную, имевшую целью взять у римлян
349
реванш. В реванше были заинтересованы и широкие круги гражданства, для которых был выгоден
приток богатств из подчиненных земель и от монополии морской торговли. Поэтому возник союз
между Баркидами и демократами, скрепленный браком Гасдрубала с дочерью Гамилькара.
Опираясь на поддержку демократии, Гамилькар сумел одолеть козни врагов и отправиться в
Испанию. В Испании Гамилькар и его преемники из семьи Баркидов, в том числе зять Гасдрубал,
намного расширили карфагенские владения. После свержения Магонидов правящие круги
Карфагена не допускали объединения военных и гражданских функций в одних руках. Однако в
период войны с Римом они стали практиковать по примеру эллинистических государств подобное,
но не на общегосударственном, как это было при Магонидах, а на локальном уровне. Таковой
была и власть Баркидов в Испании. Но осуществляли Баркиды свои полномочия на Пиренейском
полуострове самостоятельно. Прочная опора на армию, тесные связи с демократическими кругами
в самом Карфагене и особые отношения, установившиеся у Баркидов с местным населением,
способствовали тому, что в Испании возникла полунезависимая держава Баркидов, по сути своей
эллинистического типа.
Уже Гамилькар рассматривал Испанию как плацдарм для новой войны с Римом. Его сын Ганнибал
в 218 г. до х.э. эту войну спровоцировал. Сам Ганнибал пошел в Италию, оставив в Испании брата.
Военные действия развернулись на нескольких фронтах, и карфагенские полководцы (особенно
Ганнибал) одержали ряд побед. Но победа в войне осталась за Римом. Мир 201 г. до х.э. лишил
Карфаген военного флота, всех внеафри-канских владений и заставил карфагенян признать в
Африке независимость Нумидии, царю которой карфагеняне должны были вернуть все владения
его предков (этой статьей подкладывалась «мина замедленного действия» под Карфаген), а сами
карфагеняне не имели права вести войну без разрешения Рима. Эта война не только лишила
Карфаген положения великой державы, но и существенно ограничила его суверенитет. Третий
этап карфагенской истории, начавшийся при столь счастливых предзнаменованиях, завершился
банкротством карфагенской аристократии, так долго правившей республикой.
На этом этапе радикальной трансформации экономической, социальной и политической жизни
Карфагена не произошло. Но определенные изменения все же имели место. В IV в. до х.э.
Карфаген начал чеканить собственную монету. Происходит определенная эллинизация части
карфагенской аристократии, и в карфагенском обществе возникают две культуры, как это
характерно для эллинистического мира. Как и в эллинистических государствах, в ряде случаев в
одних руках сосредоточивается гражданская и военная власть. В Испании возникает
полунезависимая держава Баркидов, главы которой ощущали свое родство с тогдашними
властителями Ближнего Востока и где появляется система отношений между завоевателями и
местным населением, подобная существующей в эллинистических государствах.
Поражение во второй войне с Римом открыло последний этап карфагенской истории. Карфаген
лишился державы, и его владения были сведены к небольшой округе около самого города.
Возможности эксплуатации некарфагенского населения исчезли. Большие группы зависимого и
полузависимого населения вышли из-под контроля карфагенской аристократии. Земледельческая
территория резко сократилась, и вновь преобладающее значение приобрела торговля. Если раньше
не только знать, но и «плебс»
350
получали определенные выгоды от существования державы, то теперь они исчезли.
Это, естественно, вызвало острый социальный и политический кризис, который теперь вышел за рамки
существующих установлений. В 195 г. до х.э. Ганнибал, став суфетом, провел реформу
государственного устройства, нанесшую удар самим основам прежнего строя с его господством
аристократии и открывшую путь к практической власти, с одной стороны, широким слоям
гражданского населения, а с другой — демагогам, которые могли воспользоваться движением этих
слоев. В этих условиях в Карфагене развернулась ожесточенная политическая борьба, отразившая
острые противоречия внутри гражданского коллектива. Сначала карфагенской олигархии удалось взять
реванш, с помощью римлян заставив Ганнибала бежать, не завершив начатого дела. Но сохранить свою
власть в неприкосновенности олигархи не смогли.
К середине II в. до х.э. в Карфагене боролись три политические группировки. В ходе этой борьбы
ведущим деятелем стал Гасдрубал, возглавлявший антиримскую группировку, и его положение вело к
установлению режима типа греческой младшей тирании. Возвышение Гасдрубала испугало римлян. В
149 г. до х.э. Рим начал третью войну с Карфагеном. На этот раз для карфагенян речь шла уже не о
господстве над теми или иными подданными и не о гегемонии, а о собственной жизни и смерти. Война
практически свелась к осаде Карфагена. Несмотря на героическое сопротивление граждан, в 146 г. до
х.э. город пал и был разрушен. Большая часть граждан погибла в войне, а остальных римляне увели в
рабство. История финикийского Карфагена завершилась.
История Карфагена показывает процесс превращения восточного города в античное государство,
формирования полиса. А став полисом, Карфаген пережил и кризис этой формы организации
античного общества. При этом надо подчеркнуть, что, каков мог быть здесь выход из кризиса, мы не
знаем, поскольку естественное течение событий было прервано Римом, нанесшим фатальный удар
Карфагену. Финикийские же города метрополии, развивавшиеся в иных исторических условиях,
оставались в рамках восточного варианта древнего мира и, войдя в состав эллинистических государств,
уже в их составе перешли на новый исторический путь.
Глава XX
ПАЛЕСТИНА В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ I ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ до х.э. ЦАРСТВА ИЗРАИЛЯ И ИУДЕИ
Свойственные древневосточному обществу времени его расцвета — первой половины I тысячелетия до
х.э. — основополагающие особенности и черты с большой выразительностью проявлялись в
Палестине. Это обусловливалось расположением страны в середине «плодородного полумесяца», на
перекрестке ближневосточных торговых, военных и миграционных путей, относительной открытостью
страны и постоянной вовлеченностью ее населения во все перипетии хозяйственной и социальной,
политической и идеологической жизни древнего Ближнего Востока.
Этим и объясняется постоянный интерес к этой стране, к образовавшимся там в первой половине I
тысячелетия до х.э. государственным образованиям аммонитян, моавитян, эдомитян и других, но
особенно — к Иудейскому и Израильскому государствам, занимавшим большую часть страны и
оставившим глубокий след в общечеловеческой культуре, главным образом созданным древними
евреями Ветхим заветом. Зародившийся уже в недрах древнееврейского общества интерес к
собственному прошлому, нашедший свое выражение в ряде ветхозаветных сочинений (см. гл. VIII),
получил дальнейшее развитие в античной историографии, в которой древнееврейская история
излагается как самостоятельное событие, однако общечеловеческого, всемирного значения (Иосиф
Флавий и др.), или как эпизод большей или меньшей значимости всемирной истории (Николай Да-
масский и др.). Последний подход был воспринят и развит творцами христианской историографии
(Евсевий, Августин и др.), он господствовал во всей средневековой историографии, вплоть до XVI—
XVII вв., когда возродилось понимание значения древнееврейской истории как самостоятельного
события, но лишь в качестве арены и фона образования Ветхого завета. Такое понимание
древнееврейской гражданской и политической истории, ее полное отождествление с ветхозаветной
историей, ее растворение в последней, было свойственно так называемой Новой документальной
гипотезе, безраздельно доминировавшей в библеистике конца XIX — начала XX в. Наступивший затем
кризис «Новой документальной гипотезы» и появление иных концепций о генезисе и структуре
Ветхого завета, интенсивное изучение всего древнеближневосточного ареала и признание при-
надлежности древнееврейского общества к этому ареалу породили новый подход к древнееврейской
истории. Для исследований, в которых он нашел свое выражение, показательны признание
древнееврейской гражданской и политической истории особой и важной областью научных
исследований, понимание теснейшей взаимосвязанности древнееврейского общества и государства со
всем древним Ближним Востоком, восприятие Ветхого завета как важного, но отнюдь не
единственного исторического источника, широкое привлечение богатого и беспрерывно
пополняющегося археологического и эпиграфического материала из Палестины и сопредельных стран.
352
1. ПАЛЕСТИНА в XII—X вв. до х.э. И ОБРАЗОВАНИЕ ИУДЕЙСКО-ИЗРАИЛЬСКОГО ГОСУДАРСТВА
Проникновение древнееврейских племен в Палестину (см. гл. VIII) не было едино- или
кратковременным актом и не сопровождалось полным уничтожением местного ханаанейского
населения, его общества и культуры. Поэтому так называемая эпоха судей (XII—XI вв. до х.э.) характе-
ризовалась длительным сосуществованием и взаимовлиянием двух различных структур — городского
сословно-классового общества ханаанеев и родо-племенного общества древних евреев.
Основной единицей социальной организации древних евреев являлся отцовский род (мишпаха), в
коллективной собственности которого была земля. Род имел общие празднества и общее место
захоронения, его члены были связаны обязанностью кровной мести и взаимопомощи, имущество
должно было оставаться в роду, непременным атрибутом которого была генеалогия. В состав каждого
рода входили большие отцовские семьи (бет'аб), состоявшие из трех-четырех поколений потомков
одного отца, владевшие наделом родовой земли, отвечавшие за преступления, совершаемые их
членами, и т.д. Каждый индивид был неразрывно связан со своей большой семьей, родом и племенем,
и поэтому полное обозначение свободного человека состояло из личного имени, отчества, названия
большой отцовской семьи, названий рода и племени. Высшей, относительно стабильной единицей
являлось племя, или «колено» (матте, шебет). Однако характерное для ветхозаветной традиции
представление об исконности двенадцати «колен», потомков сыновей патриарха Иакова
1
, зародилось в
более позднее время, отражая растущее со временем ощущение межплеменной общности, что не
устраняло обособленность племен и нередкие межплеменные противоречия и столкновения. Тем не
менее ощущение межплеменной общности, но главным образом необходимость взаимодействия и
взаимопомощи в покорении ханаанейских государств способствовали образованию не постоянного
двенадцатиколенного союза (амфиктионии), как утверждает ветхозаветная традиция, а различных по
своему составу, недолговечных и непрочных племенных союзов, имевших своими центрами
почитаемые святилища в Вефиле (совр. Бетин), Гилгале (совр. Хирбет-Мефджир ?), Сихеме (совр.
Телль-Балата), Силоме (совр. Телль-Сайлун) и др. Эти союзы, как правило, возглавлялись советом
предводителей (наси), но в экстраординарных ситуациях выдвигались так называемые судьи (шопет)
2
,
выполнявшие функции временных военных и гражданских вождей. «Судьи» воспринимались и
признавались «избранниками» бога, были отмечены печатью особой близости к божеству. Такая
«богоизбранность» (харисма) могла стать и стала мощным импульсом для честолюбивых устремлений
отдельных «судей», например Гидеона и его сына Ави-мелеха (» «Отец мой царь») в первой половине
XI в. до х.э. Однако их попытка образования более прочного, чем союз «колен», объединения и
присвоения более объемлющей, чем полномочия «судьи», власти оказалась преждевременной.
Потребовались десятилетия социально-экономического развития древнееврейских «колен», чтобы
осознание необходимости
Здесь и далее указываются имена собственные, названия племен и народов и географические названия по Синодальному
переводу Ветхого завета. — Примеч. ред.
* Это — то же самое слово, что и пунийское суфет (ср. гл. XIX). — Примеч. ред.
353
установления царской власти стало более отчетливым и более всеобщим.
Такая пора наступила в середине XI в. до х.э., когда усилился напор филистимлян, давление восточных
соседей — родственных по языку и происхождению аммонитян, моавитян и эдомитян, продолжалось
сопротивление еще независимых ханаанейских государств. В этих условиях среди части родовой знати
и влиятельного жречества зародилось стремление к созданию прочной централизованной власти,
нашедшее свое выражение в требовании-призыве: «...поставь над нами царя, чтобы он правил нами,
как у прочих народов» (I Ц. 8, 5). Однако существовали также сильные антимонархические тенденции,
столь отчетливо выраженные в яростной инвективе против царской власти: «.. .вот какие будут права
царя, который будет царствовать над вами: сыновей ваших он возьмет и приставит их к колесницам
своим... И дочерей ваших возьмет, чтоб они составляли масти, варили кушанье и пекли хлебы. И поля
ваши и виноградные и масличные сады ваши лучшие возьмет и отдаст слугам своим. И от посевов
ваших и из виноградников ваших десятину возьмет и отдаст своим сановникам и слугам...» (I Ц. 8,
11—18)
3
.
Однако это предупреждение не воздействовало, и под давлением промонархических сил Саул, сын
Киша, из малочисленного, но связанного с группой северных племен «колена» Вениамин около 1020 г.
до х.э. был провозглашен царем. Он осуществил ряд действенных мер по объединению «колен» и
созданию центральной власти: создал более или менее постоянную столицу в г. Гивеа (совр. Телль-эль-
Фуль), упорядочил набор племенного ополчения, ядро которого составляли так называемые отборные
левши — воины из «колена» Вениамин, в одинаковой мере владевшие обеими руками, ввел, может
быть, помимо и наряду с племенной организацией территориально-административное деление страны
на 5—6 округов и т.д.
Все эти мероприятия позволили Саулу одержать ряд побед над филистимлянами и другими соседями,
но одновременно усилили оппозицию против него. Наибольшая опасность для Саула исходила от
могущественного южного племени Иуда, к которому принадлежал один из приближенных царя и его
зять Давид, сын Иессея. Честолюбивый и умный, жестокий и изворотливый, Давид вступил в
открытую борьбу с Саулом, не брезгуя даже столь сомнительным средством, как поступление вместе
со своей дружиной на службу к врагу древнееврейских племен — правителю фили-стимлянского
государства Геф. Ослабленный борьбой с Давидом, утративший доверие к себе и доверие окружения к
нему, Саул потерпел сокрушительное поражение в войне с филистимлянами, а гибель его и его
сыновей открыла путь к власти удачливому сопернику — Давиду.
После гибели Саула «пришли мужи Иуды и помазали там (в Хевроне) Давида на царство над домом
Иуды» (II Ц. 2, 4). Провозглашение Давида царем над Иудой и другими южными «коленами» не
случайно имело место в Хевроне (совр. Эль-Халиль) — одном из наиболее почитаемых культовых
центров Южной Палестины, ибо Давид нуждался в поддержке этого святилища в предстоящей борьбе
с северными «коленами», не собиравшимися смириться с утратой своего преобладания в возникающем
государстве. Семь лет длилась изнурительная борьба за власть, завершившаяся победой Дави-
3
Ссылки на текст Ветхого завета даны в переводе автора главы. Названия ветхозаветных книг приведены по Синодальному
переводу. — Примеч. ред.
354
да, и «пришли все старейшины Израиля к царю [Давиду] в Хеврон, и заключил с ними царь Давид
завет (верит) перед Яхве, и помазали Давида царем над Израилем» (II Ц. 5, 3). Новейшие
исследования доказали распространенность на всем древнем Ближнем Востоке института
«договора» или «завета» как регулятора отношений между государствами, между богом/богами и
людьми, между царем и его подчиненными и т.д. При всем многообразии этих заветов они все
основывались на отношениях партнерства и/или зависимости, имели своей целью регулировать
эти отношения и закреплять их в сакрально обязательном порядке. Заветом в Хевроне,
установившим пределы власти Давида, обязанность и права «колен», выражены две
противоречивые тенденции в политике государственного строительства этого царя: его
стремление обеспечить себе поддержку «колен» признанием и сохранением родо-племенных
институтов и традиций и его стремление укрепить государство, царскую власть путем усиления
территориально-административной организации в ущерб родо-племенной. Все длительное
царствование Давида (ок. 1004—965 гг. до х.э.) пронизано этим противоречием, обусловившим и
силу, и слабость создаваемого государства.
В начале царствования Давида государство продолжало оставаться весьма непрочным союзом
двух групп «колен» — северной, возглавляемой Эфраимом, и южной, с Иудой во главе.
Непрочность этого союза была вызвана еще и тем, что между территориями обеих групп племен
находилось независимое ханаанейское государство Иерусалим. Поэтому одним из первых
начинаний Давида было взятие сильно укрепленного Иерусалима (в 995 г. до х.э.), объявленного
им своей столицей. Поскольку Иерусалим находился вне территорий «колен», то перенос столицы
в этот стратегически важный город способствовал усилению власти царя. На это же были на-
правлены и другие мероприятия Давида. Он реорганизовал вооруженные силы, создав, наряду с
племенным ополчением, зависимый от царя и верный лично ему отряд так называемых витязей
(гибборим) и постоянное войско из чужеземных наемников. Вся страна была разделена на двена-
дцать округов, границы которых более или менее соответствовали племенным территориям, но
включали также покоренные ханаанейские города, а назначение «начальников» (cap) над этими
округами было явным нарушением племенной автономии. Был оформлен центральный
государственный аппарат в Иерусалиме, включавший «начальников над имуществом царя
Давида», т.е. чиновников создаваемого царского сектора экономики, «советников» царя и др.
Более определенными стали также функции царя: он был верховным предводителем войска,
обладал ограниченной судебной властью, участвовал в культе, однако ни Давид, ни его преемники
не были царями-жрецами.
Создание дееспособного государственного аппарата позволяло Давиду вести активную и
успешную внешнюю политику, чему содействовало также ослабление в XI в. до х.э. государств-
гегемонов Передней Азии — Египта, Ассирии и иных. Давид оттеснил филистимлян,
распространил свою власть на Заиорданье и, возможно, подчинил своему влиянию некоторые
области к северу от Палестины.
По мере укрепления государства Давида все отчетливее сказывались последствия двойственности
его политики. Упрочение государственных начал влекло за собой усиление оппозиции со стороны
отстраненных от власти северных «колен» и священников ряда влиятельных местных святилищ,
особенно святилища в Силоме, взбудораженных намерением царя построить храм Яхве в
Иерусалиме, который должен был стать культовым цент-
355
ром всего государства. Своеобразным проявлением этой оппозиции был мятеж Авессалома,
третьего по старшинству сына Давида, подавленный ценой больших усилий. Но племенные
противоречия и интересы более отчетливо проявились в восстании вениаминита Савея, сына
Вохора, провозгласившего: «...нет нам части в Давиде... все по шатрам своим, Израиль! И отде-
лились все мужи Израиля от Давида и пошли за Савеем, сыном Вохора, а мужи Иуды остались на
стороне царя своего [Давида]...» (II Ц. 20, 1—2).
В мятеже Авессалома и восстании Савея вопрос об «отмене» государства больше не ставился,
спор шел о характере этого государства: сохранить ли родо-племенные традиции и институты за
счет ослабления центральной государственной власти или укрепить последнюю за счет
ослабления родо-племенных институтов и традиций? При дворе дряхлеющего Давида
противоборство обеих тенденций сфокусировалось в вопросе престолонаследия. В острой борьбе
победу одержала группа придворных, включавшая священника Садока, возможно выходца из
местного хана-анейского жречества, командира иноземных наемников Ванею и других, оказавших
поддержку младшему сыну Давида, Соломону, который и стал царем (965—926 гг. до х.э.).
Если в обрисовке облика и деятельности Давида ветхозаветная традиция старательно
подчеркивает «народность», простоту поведения пастуха на троне, то Соломон предстает в ней как
выразитель рафинированной атмосферы ближневосточного царского двора. Он начинает свое
царствование вполне в духе этой атмосферы, с жестоких расправ над своими противниками,
ознаменовавших разрыв с двойственной политикой Давида и однозначный выбор тенденции к
укреплению центральной государственной власти в ущерб родо-племенным традициям.
В отличие от осторожной сдержанности Давида, не приобщившегося к «большой политике»
Ближнего Востока, Соломон в нее вторгся. Он отодвинул границы своего государства в северном
направлении, установил свой контроль над Акабским заливом, на северном побережье которого
построил сильно укрепленный город Эцион-Гебер (совр. Телль-Халейфа), ставший центром
металлургии меди и важной гаванью. Отсюда уходили в плавание в богатый золотом Офир (на
побережье Индийского океана в районе Африканского рога или на побережье Аравийского
полуострова) совместные экспедиции Соломона и Хирама, правителя могущественного
финикийского государства Тир. Соломон установил также дружественные отношения с
египетским фараоном, скрепленные династическим браком, что способствовало проникновению
египетского влияния во многие сферы столичной придворной жизни: оно сказывалось в роскоши и
пышности царского двора, во введении сложного придворного церемониала, в постоянном вос-
хвалении мудрости царя и т.д., но особенно в мероприятиях государственного строительства.
Сооружение городов и крепостей, храмов и гробниц всегда являлось одной из важнейших
обязанностей, одной из главных добродетелей древневосточных царей. Ветхозаветная традиция
также видит в активной строительной деятельности Соломона проявление его мудрости и
добродетели, а археологические раскопки последних десятилетий доказывают размах и
грандиозность осуществленного царем строительства, включавшего дворцы и крепости в Мегиддо
(совр. Телль-эль-Мутеселлим), Хацоре (совр. Телль-эль-Кеда) и других местах, но самым
прославленным сооружением Соломона был храм Яхве в Иерусалиме. Этот храм повторял
характерные особенности ханаанейско-финикийского храмового зодчества и представлял
356
собой четырехугольное продолговатое сооружение на возвышении, с портиком, ведущим в зал, в
задней части которого находилось «Святое святых». Окруженный двором и хозяйственными
строениями, храм образовывал единый ансамбль с царским дворцом, в чем наглядно проявлялось
назначение столичного храма — быть одновременно царским и общегосударственным
святилищем.
Соломон продолжил начатое его отцом оформление центрального государственного аппарата,
включавшего первосвященника Иерусалимского храма, «писцов», ведавших царской
корреспонденцией и составлением царских анналов, «глашатая», в ведении которого были связь
между царем и страной, руководство сложным придворным церемониалом. Вслед за введенной
уже Давидом должностью командующего войском названы «друг царя», выполнявший функцию
царского советника, и «[который] над домом» — часто упоминаемый не только в Ветхом завете,
но также в эпиграфическом материале управляющий царским хозяйством, царским «домом». В
подчинении у этих высших сановников находились многочисленные рядовые писцы, которые
обучались в школах и играли значительную роль в духовной жизни страны.
Грандиозное строительство и роскошный двор, многочисленное чиновничество и наемное войско
требовали огромных расходов, и Соломон установил единую податную систему, в которой
ощущается влияние фискальной организации Египта и других древнеближневосточных
государств. Все государство, возможно исключая территорию «колена» Иуда, было разделено на
12 податно-административных округов: «И было у Соломона двенадцать приставников над всем
Израилем, и они доставляли продовольствие царю и дому его: каждый должен был доставлять
продовольствие на один месяц в году» (III Ц. 4, 7). С населения взималась натуральная подать —
десятина с урожая и с годового приплода скота, что совместно с поступлениями из царских
хозяйств обеспечивало потребности царского двора и администрации, составлявшие, согласно
преданию, около 12 млн. л муки, 10 950 голов крупного рогатого скота и 36 500 голов мелкого
скота. Деятельность «приставников» контролировало специальное должностное лицо —
«[который] над приставниками». Помимо натуральной подати часть населения страны, главным
образом покоренные ханаанеи, должна была выполнять также трудовые повинности. Однако
нередко, для строительства крепостей, Иерусалимского храма и т.д., к трудовой повинности
привлекался также «весь Израиль», что не могло не усиливать недовольство значительной части
населения, особенно северных «колен», не укрепить их центробежные устремления, ставшие
особенно интенсивными после смерти грозного царя и в связи с воцарением его сына Ровоама
(926— 910гг. до х.э.).
Собравшееся в Сихеме для провозглашения Ровоама царем «собрание Израиля» обратилось к
нему с требованием уменьшить трудовые повинности и подати, обещав в случае удовлетворения
этих требований сохранить верность Давидидам. Ровоам «совещался со старейшинами», и те
советовали царю уступить, однако «юноши, которые выросли вместе с ним (царем)»,
посоветовали Ровоаму ответить: «...если отец мой обременял вас тяжким игом, то я увеличу иго
ваше; отец мой наказывал вас бичами, а я буду наказывать вас скорпионами» (III Ц. 12, 1—14)
4
. В
этой связи инте-
** «Скорпион» — распространенное на древнем Востоке орудие наказания — плеть с металлическими шипами. — Примеч.
ред.
357
ресен вопрос о трех институтах, сыгравших столь решающую роль в событиях в Сихеме: если
появление там «собрания», бывшего в домонархиче-ское время авторитетной сходкой членов
племенного союза, и «старейшин», игравших столь значительную роль в эпоху «судей» и при
воцарении Давида, равно как и даваемый ими совет, указывают на усиление после смерти
Соломона родо-племенных институтов и традиций, то деятельность там «юношей», видимо из
ровесников молодого царя, представителей придворной знати, образовавших неформальный
совещательный орган, и содержание данного ими совета выражали Соломоновы принципы
сильной централизованной царской власти.
В Сихеме, таким образом, столкнулись не только противоречивые интересы двух групп «колен»,
но и две ведущие тенденции в вопросе о сущности государства: тенденция к дальнейшему
укреплению централизованной царской власти в ущерб родо-племенным институтам и тенденция
к ограничению царской власти именно этими институтами и традициями. Ровоам внял совету
«юношей», и над Сихемом раздался клич северных «колен»: «Какая нам часть в Давиде?., по
шатрам своим, Израиль!..» (III Ц. 12, 16), что означало разделение в 926 г. до х.э. государства Да-
вида — Соломона на два небольших государства — южное, Иудейское, и северное, Израильское.
2. ХОЗЯЙСТВО, ОБЩЕСТВО И ГОСУДАРСТВО В ПАЛЕСТИНЕ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ I ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ до х.э.
Образовавшиеся после раскола в 926 г. до х.э. два небольших государства — Иудейское и
Израильское — отличались друг от друга условиями эколого-географической среды, ибо в
северном государстве было больше пригодных для интенсивного земледелия долин, в Иудее же
преобладали холмистые и гористые местности с трудными почвами, а на юге — полупустыни и
пустыни. Если Израильское царство пересекали важные торговые пути Ближнего Востока, то
южное государство находилось в стороне от главных международных коммуникаций. Разнились
оба царства также количеством жителей, ибо в северном проживало более полумиллиона человек,
а в южном — вдвое-втрое меньше. Эти и другие различия воздействовали на происходившие в
X—VIII/VI вв. до х.э. процессы социально-экономического развития, придавая общим тенденциям
развития местные особенности.
Основой хозяйственной жизни Палестины первой половины I тысячелетия до х.э. являлось
основанное на железных орудиях земледелие, и ветхозаветное представление о праведной жизни
предполагает труд на земле: «Собирающий урожай во время лета — сын разумный; спящий же во
время жатвы — сын беспутный» (Пр. 10, 5). Разнообразие ландшафта и климата обусловливало
порайонную специализацию земледелия: если в центральных районах, например вокруг Гивеона
(совр. Эль-Джиб), преобладало виноградарство, то в окрестностях Иерихона и Эйн-Геди (совр.
Эль-Джурн) выращивали бальзам, а в долинах Северной Палестины простирались хлебные поля.
Повсюду земледелие сочеталось с животноводством, обладавшим особой престижностью не
только из-за реминисценций о далеком пастушеском прошлом, но и в силу его особой значимости
для обширных районов
358
страны. Основными районами интенсивного животноводства были прилегающие к пустыням
окраины Заиорданья и юга Иудеи, где сложилась своеобразная форма хозяйства — хацер (-
поселение, огороженное пространство), — сочетавшая полуоседлое животноводство с
земледелием и, нередко, с караванной торговлей.
В сельском хозяйстве преобладало мелкое и среднее посемейное крестьянское производство. Тому
подтверждение — не только раскопанные крестьянские дворы, но также часто упоминаемый в
Ветхом завете идеал счастливой жизни, когда «каждый будет сидеть под своей виноградной лозой
и под своей смоковницей» (Ми. 46 4). Сказанное отнюдь не исключает появления крупных
хозяйств, какими, очевидно, были виноградарские хозяйства в Гивеоне начала VI в. до х.э.,
производившие вино для продажи, о чем свидетельствуют клейма на ручках амфор: «Гивеон<, [из]
огороженного участка [виноградников] > Азарии» или других лиц.
В городах процветало специализированное ремесло — металлургия и ювелирное дело, ткачество и
строительное дело, гончарное ремесло и резьба по камню и слоновой кости, изготовление
парфюмерии и проч. В ремесленном производстве также имела место порайонная специализация:
Эцион-Гебер был центром металлургии меди, Эйн-Геди — сосредоточением производства
парфюмерии, в Дебире (совр. Телль-эд-Дувейр), где раскопаны 20—30 красильных мастерских,
процветало ткацкое и красильное дело и т.д. Значительная часть ремесленного производства была
сосредоточена в царском секторе экономики, но вне царских мастерских трудились многие
ремесленники, объединявшиеся в ассоциации золотых дел мастеров, ткачей и др. Наряду со
специализированным ремеслом, обслуживавшим сравнительно узкий круг потребителей —
царский двор, храм и верхушку общества, существовало домашнее ремесленное производство
горожан и селян, возводивших собственными руками свои незатейливые жилища и т.д.
Натуральное крестьянское хозяйство, сочетание сельскохозяйственной и ремесленной
деятельности суживали сферу внутреннего обмена, существовавшего, однако, из-за многообразия
эколого-географической среды и порайонной специализации производства. На базарах у