Воскресенский А.Д. (ред.) Политические системы и политические культуры Востока

Подождите немного. Документ загружается.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru || http://yanko.ru || http://tvtorrent.ru 31

или о режиме личной власти Сталина в СССР»

Что же касается Востока, то нельзя не упомянуть режимы личной власти Чан Кайши, Мао Цзэдуна,

Пол Пота, Ким Ир Сена, Г. А. Насера, А. Садата, С. Хусейна, М. Каддафи и других харизматических

лидеров азиатско-африканских стран, прошлых и нынешних.

Так что же получается? Понятие «политический институт» и описываемые им реалии оказывается

сущностным и для таких моделей, как: «политическая система», «государство», «политический режим» или

«режим личной власти».

Иными словами, институты - это те феномены, которые опосредуют, обозначают, символизируют, а

в реальном политическом пространстве и материализуют все те атрибуты политических систем, которые

делают их такими, какими они исторически нам являются. Но здесь появляется вопрос, на который надо

ответить. Если мы принимаем как парадигму формулы политической системы Смелзера, то, значит,

политический институт в его многообразных проявлениях являет собой, вне зависимости от исторических

его проявлений, универсальную категорию. Но эта универсальность относительна в том смысле, что

категория, скажем, государства является соподчиненной по отношению к политической системе, поскольку

последняя «объединяет» не только государственные, конституционно легитимизированные институты, но и

те, которые представляют собой антиконституционные политические феномены, например, разного рода

сепаратистские движения, диссидентские, антигосударственные акции, политически ориентированные

террористические формирования и т. д.

В свою очередь государство, обозначая совокупность входящих в него институтов pro tanto, т. е.

соответственно, является категорией более высокого порядка по отношению к каждому из этих институтов.

Каменская Г. В., Родионов А.Н. Политические системы современности. Указ., с. 9.

Можно принять и еще одно разграничение политических институтов, по уровню их

универсальности. Они могут быть общенациональными, выполняя функции на всей территории того или

иного государства, а могут иметь локальный характер и дееспособность, ограниченную территорией какого-

то одного субъекта федерации (естественно, в федеративных государствах) или территорией иной политико-

административной единицы, будь то провинция, штат, область, город и т. д.

Все сказанное о соотношении ряда важных политологических понятий, что последовало сразу после

попытки определить сущность тоталитаризма, отметим это еще раз, отнюдь не относится только к

тоталитарным государствам. Принято выделять еще несколько типов государственного устройства.

Авторитарные государства

В авторитарных государствах, отмечает Н. Смелзер, «...власть переходит в руки монарха или

диктатора, который правит, используя силу. Диктаторские режимы в Латинской Америке, режим Франсиско

Франко в Испании и правление Хайле Селассие I в Эфиопии- примеры авторитаризма в XX веке... Стараясь

силой сохранить свою политическую власть, они вряд ли способны осуществить значительные социальные

перемены. Кроме того, здесь в меньшей мере пытаются вторгаться в личную жизнь своих подданных,

поэтому при авторитарных правлениях яснее выражена граница между общественной и личной сферами,

чем в тоталитарных государствах»

Режимы этого типа могут ассоциироваться не только с диктатом авторитарной личности, но и

всевластной правящей партии или какого-то государственного органа. Многие черты авторитаризма

«созвучны» тем, которые характерны для тоталитарных государств. Вместе с тем, применение силы для

подавления личных прав и свобод граждан, любых проявлений оппозиционно настроенных группировок

или инакомыслия, прибегание к террору, как средству такого подавления, жесткость цензуры и т. д. все-таки

по своим масштабам меньше, чем у тоталитарных режимов. Можно сказать, что авторитаризм — это

несколько ослабленный тоталитаризм, хотя при оп-

Смелзер Н. Указ., с. 532. См. также: Авторитаризм и демократия в развивающихся странах. М.,

1996.

ределенных исторических и национальных условиях он может обретать крайне реакционную

антидемократичную, националистическую, расистскую форму. Примером такой трансформации в 20-30-е

годы XX века служит появление в Италии, Германии и в ряде других стран фашизма с его национал-

социалистической идеологией

В российской политической науке оригинальное авторское разграничение тоталитаризма и

авторитаризма предложено А. Д. Воскресенским. Оно основано на разграничении общественных и

государственных интересов. Так, он пишет:

«На международной арене государство в большинстве случаев действует, исходя из своих высших

(оптимальных) интересов. Способность выражать интересы общества в целом на международной арене не

означает, что государство может выражать внутренние интересы всего общества. В этой связи также

возникает вопрос, как можно субъективно определить высшие (оптимальные) интересы общества. Общества

представляют собой отнюдь не простые социальные организмы. Они состоят из классов, политических партий

и групп давления. Кроме того, многие из этих групп дифференцируются по политическим, экономическим,

этническим, религиозным и другим признакам... Возможность действий общества как единого социального

организма через институт правительства (т. е. через компонент государства) зависит от степени совпадения

общественных интересов (интересов всего общества) и интересов государства (или правительства). Иногда

интересы государства и общества полностью идентичны, но иногда государство не может (или не желает)

Политические системы и политические культуры Востока / под ред. профессора А.Д. Воскресенского. —

2-е изд. перераб. и доп.— М: ACT: Восток—Запад, 2007. — 829 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru || http://yanko.ru || http://tvtorrent.ru 32

точно отражать интересы общества.

Фундаментальные потребности общества в независимом и благоприятном социальном развитии

страны в целях анализа можно назвать «общественными интересами». Они включают: обеспечение

национальной безопасности; независимость и суверенитет; территориальную целостность; невмешательство

других стран во внутренние дела данного общества; мирное развитие. Учет этих целей позволяет увидеть,

как общественные интересы могут вступать в противоречие с интересами государства (правительства).

Например, в вопросе о гарантиях национальной безопасности между обществом и государством могут

возникать разногласия по поводу средств достижения этих целей, о чем свидетельствуют, к примеру,

антиядерные движения во многих странах. Конфликт (или противоречие) может быть вызван и действиями

лица, принимающего решение в области внешней политики, которые могут вступать в противоречие с

национальными интересами, ибо его «подсистемный» интерес (интерес такого деятеля как субъективного

лица) вступает в конфликт с его ролью во внешнеполитической системе и вполне может доминировать над

этой ролью.

При незначительных противоречиях между интересами государства (правительства) и интересами

общества государство может квалифицироваться как современное национальное государство и как

либеральная демократия, а при значительных (максимальных) противоречиях- как тоталитарное государство.

Таким образом, различие между тоталитарным и авторитарным государством состоит в степени противоречий

между государственными и общественными интересами, причем в тоталитарном государстве такие

противоречия принимают экстремальный характер. По сравнению с другими моделями государства, в разных

формах современной либеральной демократии различия между государственными и общественными

компонентами национального интереса сведены к минимуму. Иными словами, нельзя измерить

государственные и общественные интересы, но можно выявить соотношение между государственными и

общественными интересами». (А. Д. Воскресенский. Россия и Китай: теория и история межгосударственных

отношений. М, 1999, с. 133-134; А. Д. Воскресенский. Китай и Россия в Евразии. Историческая динамика

политических взаимовлияний. М., 2004, с. 382-383)

Теократические государства

Теократия (от греч. Tueos - бог, kratos - власть) - форма государственного правления, при которой

власть сосредоточена у духовенства или главы церкви. Теократические государства известны в древности.

Примеров много, это и правление верховного жреца в Иудее в V-I вв. до н. э., правление имама Шамиля в

Чечне, до объединения Италии в 1870 году теократическим государством была Папская область, до

присоединения Тибета к КНР в 1951 году Далай Лама возглавлял и светскую власть, Папа - глава Римско-

католической церкви является и главой государства Ватикан. Можно сказать, что «исламская» революция в

Иране в конце 70-х годов продемонстрировала переход власти в стране к руководителям шиитского

духовенства.

Теократические тенденции сопровождаются усилением религиозной регламентации всех сторон

общественной и личной жизни граждан

Политология. Энциклопедический словарь. / Общая редакция и составление: Аверьянов Ю. И. М.,

1993.

Демократические государства, режимы

Демократия - в буквальном переводе с греческого- это власть народа. Но в современных обществах,

больших и малых, отправление власти всем народом невозможно, впрочем, этого не было и в прежнее

время. Поэтому современная демократия представлена, как правило, представительной демократией, когда

политическое управление от имени народа осуществляют избираемые им на определенный срок

представители. Такие выборы могут быть прямыми (представительные органы власти избираются всеми

гражданами, достигшими определенного возраста) или косвенными (органы власти избираются

выборщиками или/и назначаются главой государства или парламентом и утверждаются главой государства).

Представительную демократию видим сегодня в таких разных странах, где она приобретает определенную

национальную специфику, как Великобритания, Франция, Италия, США, Канада и др. А на Востоке- это

Индия, Япония

, Вьетнам

, Тайвань, Шри Ланка и др.

Известный политолог А. Лейпхарт предлагает следующую типологию демократических систем

Некоторые исследователи называют японскую форму представительной демократии

«неординарной» (Е. В. Молодякова), «косвенной» (В. Н. Еремин), мы предлагаем характеристику «с

национальной спецификой». Несмотря на определенные отличия этих трех формулировок, все они

(наверное, возможны и другие) исходят из фактов сохранения императора, как символа нации,

приверженности традициям, особенностей японской политической культуры. Избирательная система здесь

также отличается от пропорционального представительства и от принципа большинства.

Что касается представительной демократии во Вьетнаме, то она функционирует в республике

социалистической ориентации, при однопартийной системе и во многом соподчинена правящей

Коммунистической партии.

Лейпхарт А. Конституционные альтернативы для новых демократий. В кн. Современная

сравнительная политология. Хрестоматия. М., 1997, с. 328.

Политические системы и политические культуры Востока / под ред. профессора А.Д. Воскресенского. —

2-е изд. перераб. и доп.— М: ACT: Восток—Запад, 2007. — 829 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru || http://yanko.ru || http://tvtorrent.ru 33

Таблица № 2

Четыре основных принципа демократии

Президентская

форма правления

Парламентская форма

правления

Выборы по

мажоритарному

принципу

Соединенные

штаты,

Филиппины

Соединенное

Королевство, Старое

Содружество: Канада,

Австралия, Новая

Зеландия. Бывшие

британские колонии:

Индия, Малайзия,

Ямайка

Пропорциональн

ое

представительств

Латинская

Америка

Западная Европа

В последние годы и на Западе, и в государствах азиатско-африканского региона, и в России,

особенно в рамках политологии и мирового комплексного регионоведения, активизировалась дискуссия о

том, насколько опыт политического развития Запада, сложившиеся там институты демократии могут быть

применимы для стран Востока, большинство из которых относительно недавно (в историческом измерении)

обрели независимость от колониализма и встали на путь политической институционализации. Дискуссия эта

стимулировалась осознанием того, что постколониальное бытие и в Азии, и в Африке показало

неготовность, неспособность или нежелание (в силу объективных и субъективных причин) правящих там

элит, да и обществ в целом принять как западные модели социально-экономической и политической

модернизации, так и советские «рецепты» некапиталистического развития (развития в обход капитализма) и

социалистической ориентации. Эго во-первых. Во-вторых, во многих странах бывшего «третьего мира»

активизировался поиск альтернативных путей развития, не имитирующих известные модели капитализма и

социализма, а призванных интегрировать традиционные ценности в процессы социально-экономического и

политического обновления. Естественно, что в эпицентре этой дискуссии оказались проблемы демократии.

В связи с этим возникает несколько вопросов. Во-первых, почему институты республиканской

демократии не «привились» в большинстве бывших колониальных и зависимых странах Востока. Во-

вторых, какой из известных типов демократии все-таки в большей мере, чем другие, способен служить

социально-экономическому и политическому развитию в незападном мире. Здесь же встает и более

общий вопрос- насколько жесткой и взаимообусловленной является связь между экономической и

политической модернизацией. И, наконец, в-третьих, каковы вообще социальные условия для становления

демократии.

Что касается первого вопроса, то ответ на него хотя и не может быть однозначным, все-таки в

общем и целом понятен. Все западное, а не только институты демократии, привнесенные на Восток

колониализмом, столкнулось с вековым и даже тысячелетним традиционализмом, чуждые ценности вызвали

ригидность и все большее сопротивление. Достаточно вспомнить Сипайское восстание в Индии, а в XX веке

«сатьяграху» (ненасильственное сопротивление английским колониальным властям) М. К. Ганди,

«боксерское» восстание и три англо-китайских «опиумных» войны, англо-бурскую войну, длительную

алжирскую вооруженную борьбу за независимость, отстаивание с оружием в руках своей независимости

вьетнамцами, сначала против французов, а затем против американцев. Список подобных примеров можно

было бы значительно расширить. Это силовое сопротивление народов (Азии и Африки), руководимое их

традиционными и новыми политическими элитами, не могло не рождать комплекс отчуждения Востока от

Запада по самым разным «азимутам». «Сатьяграха» ведь вменяла индийцам неподчинение колониальным

властям, игнорирование их постановлений, бойкот английских товаров, публичное дезавуирование,

например, введенной англичанами монополии на соль - продукт первейшей необходимости в условиях

тропического климата.

Исторический парадокс заключается в том, что управлявшие Индией и другими британскими

колониями со второй половины XIX века все острее нуждались в «помощниках» из числа местных жителей

для привлечения их в колониальную службу на разные роли. Для этой цели не подходили представители

традиционной элиты. Нужны были люди с высшим светским образованием, хорошо знающие английский

язык, наиболее значимые традиции европейской социальной мысли.

В ходе подготовки таких специалистов, прежде всего по инициативе самих англичан, в Индии уже в

70-е годы XIX века открылись первые светские университеты по европейскому образцу. Возникла

возможность для детей состоятельных ро-

дителей получать высшее образование в престижных университетах метрополий. Так, не без

помощи колонизаторов, на Востоке создавалась новая политическая элита с новым политическим и

социокультурным самосознанием, которая и .возглавила национально-освободительное движение

колониальных народов. Иными словами, колониализм взрастил своего «могильщика» - в этом и состоял

парадокс, а может быть, и закономерность этого исторического процесса.

Политические системы и политические культуры Востока / под ред. профессора А.Д. Воскресенского. —

2-е изд. перераб. и доп.— М: ACT: Восток—Запад, 2007. — 829 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru || http://yanko.ru || http://tvtorrent.ru 34

Надо отметить, что не все западные ценности не везде и не всегда с равной последовательностью и

упорством отвергались на Востоке. Япония, например, после реставрации Мэйдзи, т. е. в последнюю треть

XIX века, и особенно в прошлом столетии, умело заимствовала и эластично приспосабливала к собственным

нуждам многие достижения Запада, прежде всего в сфере науки и технологии, да и в совершенствовании

своей политической системы.

А. Лейпхарт полагает, отвечая на второй вопрос, что умеренное пропорциональное

представительство и умеренная многопартийность являют собой более предпочтительные модели, чем

жесткие или крайние варианты того и другого. Но этот вывод сделан автором при анализе

западноевропейских политических систем. Уместно спросить, применим ли этот вывод для

демократизирующихся стран Востока с их более низким уровнем экономического развития, особенностями

социума и частыми этнорелигиозными конфликтами. Ряд исследователей считает, что для управления

подобной усложненной ситуацией нужна сильная исполнительная власть в лице президента с

неограниченными правами или властного однопартийного кабинета. Отмечается, что жестко-

централизированные президентские или вестминстерского типа правительства могут быть в тактическом

плане эффективными в экс-мажорных ситуациях (оборона, внутренний экономический или политический

кризис), когда необходимо оперативно принимать решения. «Но в проведении экономической политики

быстрота не столь уж существенна: скорые решения - это не значит непременно мудрые». «Итак, -заключает

А. Лейпхарт, - парламентско-пропорционалистская форма демократии выглядит явно лучше основных ее

альтернатив в деле улаживания межэтнических противоречий, и она имеет некоторое преимущество также в

области экономической политики. Тот довод, что соображения эффективности управле-

ния дают основание отвергнуть тип демократии, сочетающий парламентскую форму правления с

пропорциональной системой представительства, совершенно неубедителен. Игнорируя эту

привлекательную модель демократии, творцы конституций в новых демократиях оказали бы себе и своим

странам весьма плохую услугу»

И еще один вопрос о социальных условиях, необходимых для становления демократии, пожалуй,

самый сложный, вызывающий многообразие подходов к его рассмотрению и формулировок возможного

ответа на него. Дело в том, что «необходимые социальные условия» для становления демократии- отнюдь не

просто умозрительная теоретическая конструкция, она должна исходить из имеющихся в странах Востока

социальных реалий и их возможностей «принять» демократический «вызов». Но и эти реалии настолько

варьируются по многим и качественным, и количественным параметрам от страны к стране, что какая-то

более или менее унифицированная модель этих «необходимых условий» вряд ли возможна.

«Третьемирская» социально-политическая ситуация характеризуется не только своей

многомерностью и вариативностью, но и конфликтностью на этно-конфессиональной почве, борьбой за*

власть различных политических группировок, сепаратистскими движениями, которые в экстремальном

варианте перерастают в вооруженные (и криминально-диверсионные) формы. По количеству военных

переворотов, которые, естественно, вели к смене правящей элиты и изменению правящего режима,

«первенство» принадлежит постколониальной Африке, а в Азии рекорд по этому показателю у Пакистана.

Общинно-конфессиональное противостояние индуистов и мусульман не прекращается уже более полувека в

независимой Индии, а корни его уходят в глубь столетий, когда начиная с XIII века в Индию стал активно

проникать ислам, возникли новые государственные образования- султанаты, а в начале XVI века -империя

Великих Моголов. Сепаратизм дает о себе знать в индийских штатах Джамму и Кашмир, а также в

Пенджабе. В Шри Ланке не прекращается этноконфессиональный конфликт между тамилами (индуистами,

выходцами из Индии) и синга-

Цит. по: Современная сравнительная политология. Хрестоматия. Указ., с. 340-341.

лами (буддистами). Тамилы ратуют за создание самостоятельного государства или, по крайней

мере, предоставление им большей независимости. Долгие годы партизанская война за суверенность

продолжалась в эфиопской провинции Эритрея, пока в 1993 г. она не стала самостоятельным государством.

В Уганде- небольшой стране Восточной Африки в 70-е годы почти 10 лет правил военный диктатор, не

ладивший с соседней Танзанией. В 1979 году танзанийская армия свергла диктатора, и с тех пор военные и

гражданские правительства сменяют друг друга, а конфронтация, зачастую перерастающая в вооруженные

столкновения на племенной основе (в борьбе за власть), сохраняется.

До сих пор не удается урегулировать территориальный спор из-за Кашмира между Индией и

Пакистаном. Вспомним и такие межгосударственные конфликты, как длительная война между шиитским

Ираном и суннитским Ираком, многолетний территориальный спор Марокко и Мавритании из-за

принадлежности Западной Сахары, продолжавшийся до 1979 года, когда Мавритания отказалась от своих

претензий на эту территорию. После переговоров с Народным фронтом освобождения Западной Африки

(ПОЛИСАРИО) Западная Сахара стала частью королевства Марокко.

Но не только частые смены режимов (военные, гражданские), но и метаморфозы форм правления

имели место в странах Востока. Так, например, в Камбодже в 1941 году королем стал Н. Сианук. По

Конституции 1947 года (первой в истории страны) Кампучия стала конституционной монархией. Затем был

установлен военный режим генерала Лон Нола, на смену пришла промаоистская клика Пол Пота- Йенг

Сари, а в 1993 году была реставрирована монархия.

Если вынести за скобки «смутное время» недолгосрочного правления Лон Нола и Пол Пота, то

Политические системы и политические культуры Востока / под ред. профессора А.Д. Воскресенского. —

2-е изд. перераб. и доп.— М: ACT: Восток—Запад, 2007. — 829 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru || http://yanko.ru || http://tvtorrent.ru 35

можно сказать, что «метаморфозы» эволюции независимой Кампучии- иллюстрация диалектического закона

Гегеля об «отрицании отрицания»-монархия «отрицается» республикой, а последнюю «отрицает» монархия.

Но реставрация монархии не частое явление в постколониальном мире. Наиболее распространенная

ситуация - когда монархию сменяет республиканская или какая-то иная форма правления. Так, например, в

Иране на смену монархии шаха

Реза Пехлеви пришел теократический режим аятоллы Хомейни, однако официально страна с того

времени до наших дней именуется «исламской республикой», хотя и с сохранением ряда теократических

черт (духовный глава Ирана по своему статусу стоит выше президента).

Еще одна сложность анализа политических систем Востока заключается в том, что

конституирующие их институты: государственные и негосударственные формы правления,

представительные органы, конфигурации политических партий и их аналогов и т. д. - находятся в

большинстве стран (особенно африканских) еще не в устоявшейся форме. Они подвержены разного рода

изменениям, как по воле лидеров и элитарных группировок, так и под напором различных нерешенных

социально-экономических проблем, а нередко и как следствие внешнего «прессинга».

И тем не менее, несмотря на весь социально-политический «калейдоскоп» Востока, отдавая дань

изучению его конкретных региональных и страновых проявлений, необходимо среди всего многообразия

«особенного» искать и то «общее», что может быть предметом политологической генерализации, без

которой невозможна концептуализация эмпирической информации или даже краткосрочное

прогнозирование тенденций развития этой огромной части мирового сообщества. В логическом плане здесь

нельзя обойтись без метода индукции, т. е. восхождения от конкретного к общему.

Поэтому попробуем представить возможную типологию политических систем Востока в их

страновом ключе, имея в виду такие параметры, как форма правления: монархия (конституционная или

абсолютная); республика (парламентская или президентская, однопартийная или многопартийная);

демократия (представительная, прямая, направляемая и.т. д.).

Авторы вполне отдают себе отчет в том, что приведенные соображения во многом носят условный

дискуссионный характер. Условность связана с тем, что некоторые демократические институты более

«зримы» в монархиях (японская конституционная монархия, федеративная конституционная монархия в

Малайзии, конституционная монархия в Иордании), чем в республиках (Исламская Республика Пакистан,

Корейская Народно-Демократическая Республика). Далее, и условность, и дискуссионность обусловлены

тем, что в ряде случаев очень

трудно однозначно определить, какой тип республики в той или иной стране: парламентский или

президентский, поэтому вводятся «симбиозные» понятия, которые, как представляется, еще не приняты в

отечественном востоковедении или политологии- «президентско-парламентская республика» и

«парламентско-президентская республика». Первая формула, по определению, делает акцент на роль

института президентства, вторая - на весомую роль парламента наряду с президентом.

Еще больше неясностей с «артикуляцией» демократии, ее форм и институтов. Лидеры азиатских и

африканских государств, политологи и на Западе, и на Востоке, и в России ввели в оборот целый ряд

дефиниций демократии: представительная, прямая, косвенная, неординарная, суверенная, управляемая,

направляемая, устойчивая/неустойчивая; авторы данной главы добавляют к этому списку понятия:

декларативная, номинальная, с национальной спецификой. Есть и другие определения, применение которых

- сфера восточной политологии, реалии незападных социумов.

Нельзя не согласиться с африканистом Н. Д. Косухиным, который пишет: «Политическая

модернизация на континенте (в Африке. - Б. С, П. С.) происходит в условиях отсутствия в большинстве

африканских стран социально-экономических, политических и культурно-психологических предпосылок

для установления демократической системы. Возникает вопрос, насколько западные европейские модели

демократии соответствуют африканским реалиям? Эти модели вряд ли применимы в условиях обществ, в

которых весьма сильны влияния традиционных институтов и представлений, религиозных, этнических и

психологических факторов»

. Эта оценка Н. Д. Косухина в равной мере применима и для уяснения проблем

демократизации, стоящих на этом пути трудностей, и для целого ряда азиатских государств.

Особенно интересен этот вопрос применительно к Китаю в обоих его ипостасях - Китайской

Народной Республики (КНР образована в 1949 г.) и Китайской Республики (KP образована в 1912 г., затем

преобразована в Китайскую Республику на Тайване). Трансформация двух китайских политических

Косухин Н. Д. Власть и политическая модернизация в Африке. // Восток. 2000. № 6, с. 163.

режимов показала, что тоталитарный режим может трансформироваться в авторитарный, а тот, в

свою очередь, в режим «управляемой демократии» (КНР и KP), и далее в демократию с национальной

спецификой (Тайвань).

Демократия как политическое понятие было привнесено в Китай, как и во многие другие страны

Востока, с Запада во второй половине XIX в., когда страна осознала необходимость модернизации.

Дословно с китайского слово «демократия» можно перевести как «народ во главе» или «главный - народ».

Понятие демократии в ее западном понимании не было присуще традиционной китайской культуре.

Впервые его стал использовать китайский мыслитель конца XIX в. Лян Цичао, который полагал, что не

существует разницы между общественными интересами и личными. В соответствии с его теорией,

Политические системы и политические культуры Востока / под ред. профессора А.Д. Воскресенского. —

2-е изд. перераб. и доп.— М: ACT: Восток—Запад, 2007. — 829 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru || http://yanko.ru || http://tvtorrent.ru 36

отдельные граждане наделяются правами с целью улучшения и усиления государства, т. е. наступление

«демократической эры» в Китае в понимании Лян Цичао было непременно связано с необходимым этапом

авторитарного развития. Эта же идея связи единства государственных и личных интересов в «новой

демократии» революционного типа потом развивалась и революционерами-радикалами типа Мао Цзэдуна.

Для Дэн Сяопина демократия была связана с четырьмя главными условиями: социализмом, диктатурой

пролетариата, сочетанием марксизма, ленинизма, маоизма и руководящей ролью КПК. Одновременно в КНР

в 1970 гг. начало распространяться и западное понимание демократии. В частности, именно в пользу такого

понимания демократии ратовал китайский диссидент Вэй Цзиншэн, который призывал не только к

западному пониманию демократии и политическим реформам, но и к борьбе за демократию, за что и был

арестован.

С 1990 гг. в китайском обществе с демократией начинают ассоциировать систему правления,

включающую свободные выборы, влияние интеллигенции на власть и сочетание свобод и

националистической китайской традиции, т.е. для Китая характерным стало понимание демократии как

смеси марксистского понимания демократии (в КНР), китайской реальности (в КНР и на Тайване),

позитивных достижений западной демократии (на Тайване) и демократических элементов в традиционной

китайской культуре (в КНР и на Тайване). При этом ее характерными чертами в КНР являются диктатура

народа, демократический

централизм и руководящая роль КПК в то время, как на Тайване понятие демократии

трансформировалось в демократический режим с национальной китайской спецификой.

Таким образом, политическая модель современного Китая на материке (КНР) воплощает в себе

идею сочетания «просвещенного авторитаризма» и «управляемой демократии» (Дэн Сяопин, Цзян Цзэминь,

Ху Цзинтао), в то время как на Тайване перешли от управляемой (Цзян Цзинго, Ли Дэнхуэй) к свободной

демократии устойчивого типа с национальной спецификой (Чэнь Шуйбянь). По мнению поборников

просвещенного авторитаризма, который должен обеспечивать модернизацию страны, и так называемой

«полуторапартийной» политической системы (признание руководящей роли КПК со стороны других,

контролируемых КПК, политических партий), экономические реформы должны предшествовать

политическим. Власти КНР считают, что лишь после того, как сформированные при активной роли

государства рыночные отношения кардинально улучшат жизнь народа, можно переходить к демократизации

общества.

При этом следует отметить, что в странах с конфуцианскими традициями (Китай, Япония,

Сингапур) в целом не характерно использование модели «политического маятника», которая служит

основой двухпартийной системы. Чередованию у власти победителей и побежденных там предпочитают

поиски общего согласия через компромиссы. Осторожное, но неуклонное внедрение в КНР однопартийных

выборов на альтернативной основе и расширения выборной системы на местном уровне и создало

«управляемую демократию» с «китайской спецификой».

Главная стратегическая цель КПК сегодня - к 2020 г. учетверить валовой внутренний продукт

страны, поднять его примерно до 3000 ам. долл. на душу населения. Это означает вдвое увеличить число

людей со средними доходами (с 20 до 40 % населения, или, с 250 до 500 млн. чел.). В соответствии с

западными политическими теориями расширение среднего класса в стране до 40 % населения должно

привести к созданию им своей политической организации. Однако КПК заявила о готовности принимать в

свои ряды предпринимателей, чтобы быть представителем «передовых производительных сил» (теория

«трех представительств» Цзян Цзэминя), стремясь ин-

корпорировать представителей среднего класса и предпринимателей в свои ряды. КПК

сформулировала стратегическую цель: «К середине XXI в. в основном завершить модернизацию и

превратить Китай в богатую, могучую, демократическую, цивилизованную социалистическую страну». При

этом под «политической цивилизованностью» имеется в виду не демократия западного образца, а китайский

вариант «полуторапартийной системы» (правящая партия плюс консультации с другими партиями, которые

признают руководящую роль правящей коммунистической партии) и «управляемой социалистической

демократии».

Первым шагом к совершенствованию нынешней политической системы КНР можно считать

провозглашенное Дэн Сяопином верховенства закона. Именно Дэн Сяопин заявил, что партийные органы

КПК могут действовать лишь в рамках Конституции и законов. Конкретным применением этого принципа

стал запрет пожизненного лидерства - закон в КНР разрешает занимать высшие посты в партии и

государстве не более двух пятилетних сроков подряд. Сама идея о том, что законы писаны для всех, в том

числе и для ЦК КПК, не говоря уже о местных партийных чиновниках, стала существенным шагом к

демократизации китайского общества.

Необходимость совершенствовать каналы обратной связи между массами и властью побудила

власти КНР реанимировать Народный политический консультативный совет Китая (НПКСК). Именно в

рамках НПКСК в Китае до настоящего времени сохранилось несколько политических партий

(Демократическая лига, Революционный комитет Гоминьдана, Общество 9 сентября и другие), которые

признают руководящую роль компартии и считают себя ее попутчиками. Выступая на собрании,

посвященном 55-летию образования Народного политического консультативного совета Китая (НПКСК)

председатель КНР Ху Цзиньтао заявил, что Китай намерен развивать социалистическую демократию. Он

Политические системы и политические культуры Востока / под ред. профессора А.Д. Воскресенского. —

2-е изд. перераб. и доп.— М: ACT: Восток—Запад, 2007. — 829 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru || http://yanko.ru || http://tvtorrent.ru 37

считает, что Китаю удалось создать социалистическую политическую систему, адаптирующуюся к

реальным условиям страны. Ее ядром, по мнению Председателя КНР, являются собрания народных

представителей, многопартийное сотрудничество под руководством КПК, механизмы политических

консультаций, а также региональные автономии для национальных мень-

шинств. По его словам, Китай должен наилучшим образом использовать возможности НПКСК для

развития социалистической демократии. Поскольку НПКСК является организацией единого

патриотического фронта Китая, то, по мнению Ху Цзинтао, объективной потребностью сегодняшнего дня

является развитие самого широкого единого патриотического фронта и солидарность всех политических

партий страны, общественных, социальных и этнических групп, всех патриотов Китая под руководством

Компартии.

Сегодня главным направлением политических реформ в КНР является расширение практики

выборов на альтернативной основе. Они проводятся в Китае на уровне волостей, постепенно

распространяются и на уезды. Еще 1987 г. правительство КНР запустило программу самоуправления на

сельском уровне, а вскоре Министерство по гражданским делам ввело систему выборов в органы местного

самоуправления, позволившую жителям деревень самим выбирать руководителей на местах. Постепенно

институт выборов в местные органы власти распространился практически на все деревни страны, в

результате чего установилась простая децентрализованная система регулирования и контроля между главой

сельского комитета и сельским собранием. Однако демократизация в КНР остается явлением локального

характера, распространяющимся только на сельскую местность. В целом же Китай -это страна с

авторитарным режимом правления и жестко централизованной системой принятия решений. Тем не менее,

демократия на сельском уровне заложила основы будущих политических перемен в стране т.е. установление

системы местных выборов и самоуправления повысило демократическую сознательность народа, что может

служить основанием для демократизации политического режима КНР на более высоких уровнях в будущем.

Что же касается политико-партийных модусов, то на Востоке мы видим такие, которые вряд ли

встретим на Западе: «народно-революционная партия», «кадровая партия», «Партия бирманской

социалистической программы», «Трудовая партия Кореи», «партия-государство», «партия-народ» и

множество других.

И еще одно замечание. Оно касается принципа или критерия, по которому может быть осуществлен

отбор стран в типологическую сетку. Во-первых, мы придерживаемся регионального или

Политические системы и политические культуры Востока / под ред. профессора А.Д. Воскресенского. —

2-е изд. перераб. и доп.— М: ACT: Восток—Запад, 2007. — 829 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru || http://yanko.ru || http://tvtorrent.ru 38

«мультирегионального» («полирегионального»), а не континентального и, тем более, не «пакс-

востоковедного» подхода, учитывая, что избранный критерий наиболее оптимален для целей такого анализа.

Во-вторых, понимая невозможность охватить типологией все государства Востока, мы старались включить

те политические системы, которые по своим основным параметрам (несмотря на изменения режимов и

правящих элит) демонстрируют все-таки относительную определенность и ясность. За пределами анализа

остаются системы, где форма правления - военные режимы или политические институты и их

взаимоопосредования находятся в начальной фазе становления, а будущее (даже ближайшее) видится с

трудом. Проиллюстрируем сказанное на нескольких примерах.

Таблица № 3. Регионы Дальнего Востока, Южной и Юго-Восточной Азии, Среднего

Востока

Конституционны

е монархии

№ Страна Парламентар

изм /

президентств

Партийно

сть

Демократичность

1 Япония (с теми

особенностями,

которые были

указаны ранее)

Парламент Многопар

тийность

Представительна

я демократия

2 Непал Парламент Многопар

тийность

Представительна

я демократия

3 Таиланд Парламент Многопар

тийность

Представительна

я демократия

4 Камбоджа Парламент Многопар

тийность

Представительна

я демократия

5 Малайзия

(федеративная

конституционна

я монархия)

Парламент Многопар

тийность

Представительна

я демократия

Республики

1 Китайская

Народная

Республика

Всекитайское

собрание

народных

представител

ей (аналог

парламента)

Многопар

тийность

при

главенств

ующей

роли КПК

Представительн

ые органы,

функционирующ

ие под эгидой

правящей КПК

Политические системы и политические культуры Востока / под ред. профессора А.Д. Воскресенского. —

2-е изд. перераб. и доп.— М: ACT: Восток—Запад, 2007. — 829 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru || http://yanko.ru || http://tvtorrent.ru 39

2 Республика

Индия (Союз

индийских

штатов)

Двухпалатны

й парламент.

Парламентска

я республика

Многопар

тийность

Представительна

я демократия

3 Исламская

Республика

Пакистан

Президентско

парламентска

я республика

Многопар

тийность

Представительна

я демократия (с

деформацией в

период

правления

военных

режимов)-

4 Бангладеш Парламентско

президентска

я республика

Многопар

тийность

Представительна

я демократия

5 Северная Корея

(КНДР)

Верховная

власть у

правящей

Трудовой

партии Кореи

Председателя

военного

Совета

Однопарт

ийность

Представительн

ые органы,

функционирующ

ие под эгидой

правящей

партии

6 Южная Корея

(Республика.

Корея)

Президентско

е правление

при наличии

Национальног

о собрания -

аналога

однопалатног

о парламента

Многопар

тийность

Представительна

я демократия

7 Тайвань

(Китайская

республика)

Национально

е собрание -

аналог

парламента

Многопар

тийность

Представительна

я демократия

8 Монголия Великий

народный

хурал -аналог

парламента

Многопар

тийность

Представительна

я демократия

под эгидой

правящей

партии

9 Вьетнам (СРВ) Однопалатное

Национально

е собрание

Однопарт

ийность

Представительн

ые органы,

функционирующ

ие под эгидой

правящей

партии

10 Сингапур Однопалатны

й парламент.

Президентска

я республика

Многопар

тийность

Представительна

я демократия

Политические системы и политические культуры Востока / под ред. профессора А.Д. Воскресенского. —

2-е изд. перераб. и доп.— М: ACT: Восток—Запад, 2007. — 829 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru || http://yanko.ru || http://tvtorrent.ru 40

11 Филиппины Президентска

я республика

Многопар

тийность

Представительна

я демократия

12 Индонезия Президентска

я республика

Многопар

тийность

Представительна

я демократия

13 Исламская

республика

Иран

Президентско

парламентска

я форма

правления

при

сохранении

теократическ

их атрибутов

Многопар

тийность

Становление

демократически

х институтов с

учетом

исламских

факторов

Что касается Арабского Востока, то исследование проблем и тенденций в эволюции политических

систем монархий Арабского Востока в последние десятилетия показывает и сходство, и определенные

различия в функционировании монархических форм власти в этом регионе. Во-первых, экономическая

модернизация при всей ее «зигзагообразности» не могла не повлиять и на внедрение некоторых инноваций в

политическую структуру. Специалисты выделяют четыре типа монархического устройства:

конституционная монархия (форма, являющаяся преобладающей); парламентская монархия (в наиболее

явном виде проявляет себя в Марокко и Иордании), дуалистическая монархия и абсолютная монархия (или

тяготеющая к абсолютизму) - Саудовская Аравия, Оман, Катар.

Во-вторых, несмотря на некоторые различия в объеме полномочий правителей, они, с той или иной

степенью готовности, идут на постепенное внедрение представительных органов, дозированное расширение

прав и свобод граждан, в некоторых государствах- на реформирование религиозных институтов, что создает

предпосылки для становления демократических структур в этом, пожалуй, самом традиционалистском

регионе Востока. По этому пути, можно сказать, продвинулись дальше других Марокко и Иордания.

«Королевство Марокко, - отмечает М. А. Сапронова, - достаточно близко к странам с парламентской

формой демократии, а роль главы государства - короля весьма специфична»

Сапронова M. А Арабский Восток: власть и конституции. М, 2001, с. 103.

В-третьих, наблюдается тенденция повышения роли исполнительной ветви власти, и с этим

связано главное направление конституционно-правового развития.

В-четвертых, монархии Арабского Востока, несмотря на все свои страновые нюансы, сохраняют

главенствующее положение в своих государствах, оказывая решающее влияние на все сферы общественного

развития и демонстрируя немалую способность адаптироваться как к внутренним, так и к внешним

условиям своего бытия, активно используя для этих целей ценности ислама и вековых традиций в

организации социума.

Делая общий вывод из анализа системы государственной власти и управления в арабских

монархиях, можно говорить о сохраняющемся решающем влиянии монарха на органы законодательной и

исполнительной власти, а также на судебную систему.

Небольшой комментарий к политическим системам Тропической Африки. Здесь, как ни в одном

другом регионе «третьего мира» (если использовать уже устаревшее название) до сих пор живучи

архаичные традиции, межплеменные и межконфессиональные распри, давно ушедшие в прошлое (в других

регионах ойкумены) верования и культы.

Контекст и объем данной главы не позволяют дать дополнительную информацию о

многочисленных перипетиях в политической истории постколониальных стран Тропической Африки,

которая изобилует длительными гражданскими войнами между отдельными государствами и военными

переворотами.

Политическая культура: проблемы синтеза традиционализма и модерна

Обозначенные в заглавии этого раздела проблемы также напрямую связаны, если не сказать

вписаны, в концепции политической системы, политического развития и модернизации Востока. Они не

новы, в той или иной мере они стояли перед Востоком и в период до его колонизации (во время первых

контактов с Западом), и в годы борьбы за национальное освобождение, новый импульс они приобрели в

последние десятилетия независимого развития. Тому много причин. Традиционализм в его самых разных

проявлениях оказался гораздо более живучим, чем предполагалось.

В таких радикальных формах, как коммунализм, фундаментализм, сепаратизм и терроризм, он

заявляет о себе все

громче на стыке столетий, обретая международную мафиозно-финансовую структуру, бросая вызов

не только отдельным странам и регионам, но и всему мировому сообществу.

С другой стороны, начиная с XIX века и до сего времени не прекращаются попытки поставить

традиционалистские структуры и институты на службу экономической, социальной, политической и

культурной модернизации. Речь идет об активизации поисков использования для нужд современности

ценностей общинной и конфессиональной организации, традиционного института управления различными

Политические системы и политические культуры Востока / под ред. профессора А.Д. Воскресенского. —

2-е изд. перераб. и доп.— М: ACT: Восток—Запад, 2007. — 829 с.