Васильев М.И. Введение в культурную антропологию

Подождите немного. Документ загружается.

141

Отсутствие собственной этнической территории неизбежно ведет

к исчезновению этноса. Этот вывод чрезвычайно важен при решении

возникающих и сегодня национальных вопросов.

И, наконец, такой аспект рассмотрения этнической территории

как этническая граница. С.А.Арутюнов приводит такое сравнение: если

бы мы попытались графически перенести на карту все формы взаимо-

связей между людьми, как

устных, так и письменных, мы получили бы

сеть сгустков повышенной информационной плотности, разделенной

зонами малой плотности или даже разрывами. Очевидно, что эти сгу-

стки совпали бы в основном с этническими коллективами, а зоны по-

ниженной плотности − с границами между ними

. Безусловно, это дей-

ствительно так. И тем не менее, подобное сравнение затеняет важ-

ность этнических границ, выстраивая подсознательно следующую

схему «сгустков» связей: с наибольшей плотностью в центре и посте-

пенным уменьшением к границам, к периферии. Недаром норвежский

этнолог Ф.Барт считает этническую границу не просто линией, где кон-

чается один

этнос и начинается другой, а главным структурообразую-

щим признаком этноса, тем, что придает этносу ту или иную форму.

Действительно, на границе этноса очень часто наблюдается

всплеск этничности, когда культура в приграничных районах имеет

большую этническую нагрузку, чем в центре этнической территории.

Нередко население приграничья более четко определяют черты «род-

ного» этноса

, которые противопоставляют отличным от них «чужим»

элементам.

Конечно, такая ситуация свойственна этносам не всегда: только

при различной хозяйственной ориентации, конфликтности и т. п. Пло-

дотворной в этой связи является идея Ф.Барта о «ситуативной этнич-

ности», когда возможна смена культурных маркеров, определяющих

границы между этническими группами. Длительное мирное сосущест-

вование

этносов нередко порождает существование на границах этно-

сов сходных комплексов элементов, приводящих в итоге к снижению

здесь этнического самосознания. Примером подобной ситуации явля-

ется значительное сходство культур в ряде регионов Восточной Евро-

пы у русских и ряда финноязычных этносов (вепсов, карел, мордвы и

др.).

Другой очень сложной проблемой являются взаимоотношения

понятий «этнос» и «государство». Наиболее ярко она проявляется в

понимании термина «нация», широко используемого в культурной ан-

тропологии. Данный термин употребляется в двух смыслах: 1) как тип

этнической общности эпохи цивилизации, и 2) как группа людей, насе-

ление, граждане какой-либо страны, государства. Причем последнее

Арутюнов С.А. Народы… С. 20–21.

142

значение термина в зарубежной науке (а в последние годы и у нас) яв-

ляется более распространенным, чем первое.

Причины двойственного содержания термина обусловлены тем,

что понятия «этнос» и «государство» в эпоху цивилизации, особенно в

индустриальное время, в значительной мере пересекаются друг с дру-

гом. И первый, и второй смысл термина обозначают

общности, обла-

дающие самосознанием и связью с определенной территорией. В ряде

случаев (в однонациональных государствах) они являются почти сино-

нимами: отсюда часто встречающийся термин «нация-государство».

Тем не менее, как подчеркивают многие исследователи, между

ними существуют и достаточно серьезные отличия. Это дало основа-

ние Ю.В.Бромлею выделить так называемые «

этникосы» (социокуль-

турные общности, или этносы в узком значении слова) и «этносоци-

альные организмы» (этносы, обладающие политической структурой, т.

е. существующие в рамках государства) (1983). Кроме них, отечест-

венные этнологи используют термин «этнополитическая общность»

(введен С.И.Бруком и Н.Н.Чебоксаровым, 1976). Под ними понимаются

общности, которые «складывались… внутри существующих государств

у народов, связанных между собой экономически и культурно и осоз-

нающих свою принадлежность к единому политическому целому, неза-

висимо от того, говорят ли эти народы на родственных или неродст-

венных языках»

«Нация (как согражданская общность – М.В.), − указывает

В.М.Межуев, − в отличие от этноса, − …это то, что дано мне не фактом

моего рождения, а моими собственными усилиями и личным выбором.

Этнос я не выбираю, а нацию – выбираю, могу выбрать… Нация – это

государственная, социальная, культурная принадлежность индивида, а

не его антропологическая и этническая определенность»

. Действи-

тельно, этническая принадлежность, задается рождением, умением

говорить на «родном» языке, знанием этнических стандартов поведе-

ния. Для большинства людей (неэлиты) – это само собой разумею-

щаяся общность, не подлежащая рефлексии, через которую они себя

осознают (кстати, это еще один довод в пользу «естественного», а не

«искусственного», «интеллектуального» характера этносов); общность,

являющаяся

одним из проявлений социальной природы человека. На-

циональная же принадлежность в большей степени связана с рефлек-

Брук С. И., Чебоксаров Н. Н. Метаэтнические общности // Расы и народы. М.,

1976. Вып. 6. С. 28.

Межуев В.М. Идея национального государства в исторической перспективе //

Полис, 1992. № 5–6. С. 16.

143

сией, с социализацией индивида в государстве, и при желании ее

можно поменять

В зависимости от размеров территории, на которой происходит

образование политических общностей, выделяются небольшие («об-

ластные») и крупные («межобластные») общности

В первых процесс объединения проходил в рамках сравнительно

небольших территориально-административных подразделений типа

номов, полисов – в эпоху древних цивилизаций, графств, княжеств – в

средневековую. В сплочении таких политических образований нема-

лую роль играли кровно-родственные отношения. Иначе говоря, обла-

стные политические общности изначально обладали не только потес-

тарными (от лат. potestas – «власть

»), но и значительными этнокуль-

турными свойствами. По мнению исследователей, они еще не пред-

ставляли собой полностью сформировавшихся государств, так как, с

одной стороны, не обладали достаточной политической самостоятель-

ностью, с другой, были слабо разграничены внутри соответствующих

этнолингвистических общностей. Лишь некоторые из них, приобретя

значительную политическую устойчивость, со временем превратились

государства. Примером этого может служить возникновение афин-

ской и других древнегреческих общностей, сформировавшихся в рам-

ках отдельных полисов. В Афинском государстве этому процессу не-

мало содействовало введение в VI в. до н. э. нового административно-

го деления (реформы Клисфена), которое было построено на чисто

территориальном принципе, призванном заменить древние родо-

племенные деления

Особенно заметна роль государственных институтов в формиро-

вании крупных, «межобластных» человеческих общностей, где кровно-

родственные отношения полностью уступают место политическим

факторам и в которых более четко по сравнению с первыми, проявля-

ются отличия от этносов.

Различия между «этносом» и «нацией-государством» («этнико-

сом» и «этносоциальным организмом», по Ю.В.Бромлею)

хорошо вид-

ны в способах интеграции. Перефразируя высказывание известного

антрополога Майкла Шадсона, можно утверждать следующее: если

вопрос состоит не в том, что определяет и очерчивает границы того

или иного общества в которое сплачиваются индивиды (в нашем слу-

чае и этническая, и гражданская общность будут обладать сходной

культурой), а какая сила или

фактор интегрирует то или иное общест-

Ачкасов В.А., Бабаев С.А. «Мобилизованная этничность»: Этническое изме-

рение политической культуры современной России. СПб., 2000. С. 37.

Бромлей Ю.В. Указ. соч. С. 277–278.

Бромлей Ю.В. Указ. соч. С. 277.

144

во, разница станет очевидной

. Если в этносе общность базируется на

«естественной», воспринимаемой как единственной (уникальной) свя-

зи между людьми, которую никто не в силах изменить, то государст-

венная, гражданская общность основывается на «искусственной», т. е.

одной из многих возможных связей, целенаправленно выбранной

людьми (элитой) и поддержанной массой. В основе этой связи лежит

организация и

насилие

. «Кровь и язык – это не основы нации, − писал

об этом Х.Ортега-и-Гассет. – На самом деле государство создало на-

цию, и через борьбу со множеством «языков» и «рас» оно пришло к

относительному единообразию расы и языка».

Примеры этого обычны в истории. Так, современные французы

долгое время не составляли

единого этноса. Помимо «французов»

(термин зафиксирован в IX в.), жителей области Иль де Франс, здесь

проживали кельты (Бретонь), гасконцы баскского происхождения, по-

томки аллеманнов − лотарингцы (Лотарингия), провансальцы (область

Прованс) − самостоятельный народ романской группы, а также бур-

гундцы, норманны, аквитанцы, савояры

. «Действительно ли является

история Франции с V до XVIII вв. историей одного и того же народа,

имеющего одинаковое происхождение, одинаковые нравы, одинаковый

язык и одинаковые гражданские и политические интересы?» – задавал

себе вопрос французский историк Огюстен Тьерри, и отвечал: Ничего

подобного! Когда задним числом название «французы» применяют, я

уже не говорю к зарейнским

племенам, но даже к периоду первой ди-

настии, то получается настоящий анахронизм…Разве для бретонца

будет национальной историей биография потомков Хлодвига или Кар-

ла Великого, когда его предки... вели переговоры с франками как са-

мостоятельный народ? От VI до Х вв. и даже позже герои Северной

Франции были бичом для Юга»

Лишь в XIV в. Дофине, Бургудия и Прованс, входившие в Свя-

щенную Римскую империю, были присоединены к королевству Фран-

ция. Однако Бордо, Байонна и побережье Бискайского залива сохра-

няли независимость, находясь под покровительством английского ко-

роля. Столетняя война между Францией и Англией, несмотря на рази-

тельное неравенство сил (в 1327–1328 гг

. во Франции – 18 млн., а в

Англии – 3 млн.), проходила успешно для Англии только благодаря ак-

тивной поддержке гасконцев, бретонцев и королевству Наварра. В ито-

ге длительной борьбы на территории Франции сформировались 2 зо-

См.: Шадсон М. Культура и интеграция национальных обществ // Междуна-

родный журнал социальных наук. 1994. № 3 (6). Август. С. 83.

Там же.

Гумилев Л.Н. Указ. соч. С.108–109.

Тьерри О. Избр. соч. М., 1937. С. 207–208 (Цит. по: Гумилев Л.Н. Указ. соч. С.

183).

145

ны противостояния: север и юг страны, на которых сформировались

северофранцузская и южно-французская, или провансальская этниче-

ские общности (народности). По удачному выражению Л.Н.Гумилева:

«Францию спасла Жанна д’´Арк, говорившая по-французски с немец-

ким акцентом»

. На их основе и возникла впоследствии французская

нация.

Хотя северофранцузская и провансальская народности и принад-

лежали к одной лингвистической общности, сложившейся на основе

народной латыни, они существенно отличались друг от друга. Имея в

виду это обстоятельство, Ф. Энгельс подчеркивал, что провансальская

народность в средние века «была не более родственной северофран-

цузской, чем теперь польская − русской». Характеризуя исторические

судьбы южнофранцузской народности, ее подчинение северо-

французам, он писал: «В течение целых веков французы-южане боро-

лись против своих угнетателей. Но историческое развитие было не-

умолимо. После трехсотлетней борьбы их прекрасный язык был низ-

веден на степень местного диалекта, а сами они стали

французами.

Триста лет тяготел северо-французскии деспотизм над Южной Фран-

цией, и лишь по прошествии этого времени… железный кулак Конвен-

та впервые сделал жителей Южной Франции французами…»

Такие же процессы имели место и при формировании других на-

ций, к примеру, английской, которая включила в себя саксов, англов,

норманнов и кельтов.

Конечно, силовой способ объединения нескольких этносов в на-

цию возможен только при наличии сильного, доминирующего полити-

ческого ядра-центра, действующего в течение длительного периода

времени. Кратковременность доминирования

над несколькими, даже

родственными этносами не может привести к их слиянию в единый эт-

нос. Так, например, недолговечность державы Александра Македон-

ского не привела к формированию эллинской народности, хотя для

этого и были созданы некоторые культурные предпосылки. Еще более

показательные примеры дают нам раннегосударственные объедине-

ния тюрок и монголов. После распада

каганатов и орд они сразу же

распадались на составлявшие их этносы.

В случае отсутствия доминирующего политического центра могли

реализовываться и несиловые варианты развития ситуации. Правда,

для такого пути необходимо было иметь постоянно действующий

«внешний» фактор. Так, в частности, происходило образование италь-

янской нации, возникшей в результате смешения германских племен и

населения Италийского полуострова, ведущего свое происхождение от

римлян. Считается, что середина XII в. – эпоха войн итальянских горо-

Гумилев Л.Н. Указ. соч. С. 183.

Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 5. С. 378.

146

дов с Фридрихом I Барбароссой – явилось начальным этапом станов-

ления общеитальянского самосознания. Однако в силу феодальной

раздробленности этот процесс долгое время оставался незавершен-

ным. В XIII−XVIII вв. здесь имелось множество мелких «областных»

общностей (генуэзцев, флорентийцев, сицилийцев и т. п.) со своими:

собственными диалектами, культурой и самосознанием

Так продолжалось вплоть до XIX в. Более того, нет никаких осно-

ваний считать, что итальянское единство могло вырастать из экономи-

ческих связей, поскольку между отдельными областями и городскими

республиками хозяйственные связи были весьма слабы, скорее здесь

наблюдалось соперничество и разобщение. Решающая роль в сплоче-

нии всего населения Италии принадлежала такому политическому

фактору, как борьба с внешними завоевателями

. Возникшая в XVI–

XVIII вв. политическая зависимость итальянских республик от Испании,

Австрии и Франции привела к тому, что в конце XVIII

– начале XIX в.

начало быстро утверждаться общенациональное самосознание, стала

уверенно выдвигаться задача национального освобождения и объеди-

нения страны. Осуществление этой задачи в третьей четверти XIX в.

привело к складыванию единой итальянской нации. Впрочем, в целом

для этого процесса характерна некоторая замедленность и незавер-

шенность. В частности, до сих пор диалектные различия разговорного

языка

остаются настолько значительными, что это затрудняет обще-

ние

. Тем не менее, формирование итальянской нации приводило к

постепенной нивелировке не только областных культурных различий,

но и сопровождалась постепенным поглощением проживающей на се-

вере Италии этнической общности фриулов.

Помимо Италии, идея национального освобождения являлась ос-

новной движущей силой объединения в скандинавских странах, Аме-

рике, Африке и ряде других территорий. Одним

из распространенных

вариантов этого типа является формирование новой этнополитической

общности на базе воссоздания и дальнейшего развития общности, ко-

торая существовала в отдаленном прошлом. Характерные для данного

варианта этнокультурные изменения нередко именуются националь-

ным возрождением. Результат политического объединения сильно

различается в зависимости от того, будут ли эти общности родствен-

ными, или представляют

неродственные этносы. В первом случае гра-

жданская сообщность будет представлять в конце концов единую эт-

нополитическую общность-нацию (пусть даже с остатками областных

различий).

Бромлей Ю.В. Указ. соч. С. 283, 306.

Колесницкий Н.Ф. Донациональные этнические общности (по материалам

средневековой Германии) // Расы и народы. Вып. 8. М., 1978. С. 40.

Бромлей Ю.В. Указ. соч. С. 306.

147

Так было в русской истории в эпоху Московской Руси (XV–XVII

вв.), когда московские князья собирали и боролись за возвращение

древнерусских земель. Тот же процесс шел и в других средневековых

обществах, например, у французов и англичан. Так, «исконными тер-

риториями» древней Галлии, которую стали считать предшественни-

цей Франции, при Генрихе IV (XIV в.) были объявлены Пиренеи, Аль-

пы и Рейн, т. е

. территория древней Галлии, которую начали считать

предшественницей Франции. «Я ничего не имею против того, чтобы

там, где говорят по-испански, правил испанский король, а там, где по-

немецки – австрийский император. Но там, где говорят по-французски,

править должен я». При этом «случайно» упускалось из вида, что в

значительной части «его

Франции» не говорили по-французски

. В

итоге «французскими» стали и те области, которых проживало неро-

манское население (Бретань, Гасконь, Эльзас, Лотарингия).

В немалой степени идея возвращения «исконных земель» связа-

на с геополитическими интересами государства, стремящегося обезо-

пасить себя и расширить свои границы до естественных рубежей (го-

ры, реки, моря и т. п.). Тоже самое мы

видим, например, в Англии, ко-

торая раздвинулась в XVIII в. до естественных границ − берегов своего

острова, и включила в себя земледельческий Кент, населенный англо-

саксами, скотоводческую Шотландию, Уэльс и Нортумберленд, насе-

ленные кельтами и скандинавами − потомками викингов

При политическом объединении неродственных этносов, по край-

ней мере, в ряде случаев гетерогенные политические образова-

ния сохраняют полиэтничность своих сограждан. В истории нередки

случаи, когда крупное государство включает несколько различных по

своему происхождению и достаточно многочисленных этнических

общностей, в силу чего их нельзя поглотить, как это нередко происхо-

дит с

малочисленными этносами.

Несмотря на политическое объединение, такие общности сохра-

няют четко выраженную культурную специфику. Тем не менее, в пре-

делах подобных политических образований наряду с существующими

этническими общностями, подчас зарождается как бы стоящая над

ними общность, которая выражается в появлении общих для всех на-

родностей культурных и даже физических черт. Правда

, эти черты по

сравнению с этническими свойствами народностей – всего лишь тон-

кая пленка, к тому же распределенная далеко неравномерно, и, следо-

вательно, не представляющая «органического» целого. Для обозначе-

ния этих, хотя и полиэтнических, но вместе с тем обладающих выра-

Гумилев Л.Н. Указ. соч. С. 184.

Там же.

148

женной тенденцией к межэтническому объединению, образований ис-

следователи используют термин «метаэтнополитические общности»

Как считает Ю.В.Бромлей, метаэтнополитическую общность «ге-

терогенного» характера представляли, например, греческие государст-

ва в III

–II вв. до н. э., охватывавшие территорию от Египта до грекобак-

трийского государства, от Нубии до Боспора. Именно в пределах этой

территории сложился, как известно, своеобразный культурный ком-

плекс, вошедший в науку под названием «эллинизма»; для него харак-

терно наличие общегреческого языка – койне и синкретизм греческой и

восточных культур. Примером более

гомогенной метаэтнополитической

общности может служить поздняя Римская империя с характерной для

нее тенденцией к нивелировке населения, наиболее отчетливо про-

явившейся в широком распространении римского гражданства и рома-

низации. Аналогичные метаэтнополитические образования были хоро-

шо известны и в средневековье. Таковы, например арабский халифат в

период его расцвета (конец VII–VIII вв.), империя Карла

Великого, Ви-

зантийская империя. Хотя подобные политические образования, как

правило, были не столь уж долговечны, однако оставляли в культуре

входивших в них народов заметный след, в той или иной мере дающий

о себе знать и по сей день

Подобные политические образования сохраняются и в наше вре-

мя. Пожалуй, самым показательным из них был Советский Союз,

включавший более ста этносов различного происхождения. После его

распада таким же образованием стала Россия. Сходный характер

имеют и США (особенно после второй мировой войны, когда сюда во

множестве переселилось множество эмигрантов из различных

стран),

Китай, Швейцария и некоторые другие страны.

Итак, одним из достаточно распространенных результатов взаи-

модействия нескольких этносов или их групп в рамках одной политиче-

ской общности является формирование единой этнополитической

общности или нации-государства. Как следует из примеров, соотноше-

ние этнических и политических факторов на каждом из отрезков исто-

рического развития

обществ в разных государствах имеет свои осо-

бенности.

Тем не менее, в характере взаимодействий этнических и полити-

ческих общностей просматриваются и некоторые закономерности. По

мнению М.В.Крюкова, в этнической истории древних китайцев можно

выделить несколько различных этапов, противопоставляемых друг

другу по характеру взаимодействия этнической и политической общно-

стей. Сходные

этапы прослеживаются и у других народов, занимаю-

щих разные геоклиматические зоны и никогда не контактировавших

Напр.: Бромлей Ю.В. Указ. соч. С. 291.

Там же. С. 291–292.

149

друг с другом. Это позволяет предполагать, считает исследователь,

что подобные этапы обусловлены наличием неких общих закономер-

ностей общественного развития

Как показывают материалы по истории Китая, на первом этапе, в

эпоху Инь (Ша) и Ужоу

, основными единицами деления территории и

населения иньского и чжоуского «государств» продолжали оставаться

родо-племенные объединения, признававшие власть верховного пра-

вителя − вана. При этом четкой границы между подчиненными и враж-

дебными племенами не существовало: если предводитель такого объ-

единения отказывался считать себя подданным вана, оно автоматиче-

ски переходило в категорию «

племен» (фан), которые следовало при-

водить к покорности силой оружия. Ни в иньских, ни в чжоуских источ-

никах не видно следов существования в конце II

– начале I тыс. до н.э.

этнической общности, обладавшей особым самосознанием. Население

иньского и чжоуского «государств» отличает себя от соседей по прин-

ципу противопоставления «мы

– они», однако это было обусловлено не

этническими, а политическими мотивами. «Мы»

– это все племенные

единицы, признававшие власть вана; «они» − это любые группы, не

подчиняющиеся ему. Подобное объединение «племен» в рамках ран-

негосударственных образований Инь и Чжоу может считаться слабо

взаимосвязанной этнополитической общностью: узы, связывавшие от-

дельные этнические компоненты населения Среднекитайской равни-

ны, способствовали их интеграции

На втором этапе, начиная с VIII

–VII вв. до н. э. в политической

структуре чжоуского общества происходят серьезные изменения. Пе-

ренос столицы на восток в 770 г. до н. э. под давлением соседей −

«западных жунов» ознаменовал начало изменений во взаимоотноше-

ниях между ваном и местной знатью. Намечается тенденция к посте-

пенному обособлению последних. Власть вана, которая и

до этого бы-

ла скорее номинальной, чем фактической, ослабевает. К середине I

тысячелетия до н. э. завершается процесс сложения на Среднекитай-

ской равнине многочисленных самостоятельных государственных об-

разований, постоянно враждовавших между собой и объединявшихся

лишь перед лицом внешней опасности.

Зато в этническом развитии Китая наблюдается прямо противо-

положная тенденция: на основе

взаимодействия между различными

этническими группами здесь постепенно складывается единая древне-

китайская этническая общность.

Внешним признаком сложения этой

Крюков М.В. Этнические и политические общности: диалектика взаимодейст-

вия // Этнос в доклассовом и раннеклассовом обществе. М., 1982. С. 160.

Об их предшественнике – государстве Ся мы не имеем никаких определенных

данных.

Крюков М.В. Этнические и политические… С. 148–149, 160–161.

150

общности было появление отчетливо выраженного этнического само-

сознания. В частности, представление о том, что все древние китайцы

(«хуася») составляют единое целое, основывалось не на принадлеж-

ности к тому или иному государству, а на идее общего происхождения.

Важным внешним стимулом, способствовавшим оформлению единого

этнического самосознания «хуася», явилось вторжение в VII в. до

н. э.

на Среднекитайскую равнину кочевых племен «ди». В течение не-

скольких десятков лет иноплеменники были хозяевами положения на

территории, находившейся в самом центре древнекитайских царств в

непосредственной близости от столицы чжоуского вана. Важнейшим

показателем завершения процесса формирования единой древнеки-

тайской этнической общности стало появление понятия «варвары».

Теперь даже население царства

, выступавшего вместе с «варварами»

против чжоуского Сына Неба, не переставало от этого быть «хуася»,

как не становились древними китайцами и «варвары», вступившие в

политический союз с ваном.

V–III вв. до и. э. стали периодом консолидации общности «хуа-

ся». Причем, если первоначально ведущее положение в самосознании

занимало представление об общности происхождения, то постепенно

на первый план выдвигается единство культуры как важнейший этни-

ческий показатель. Как утверждал конфуцианец Сюньцзы, III в. до н.

э.., «все новорожденные кричат одинаково.., но когда

вырастают, сле-

дуют разным обычаям», и продолжал: «Человек живет среди чусцев, и

ведет себя по-чуски, живет среди юэ и ведет себя по-юэски, живет на

землях [хуа]ся и ведет себя так, как ведут себя люди [хуа]ся»

На третьем этапе образование древнекитайского этноса стано-

вится одной из важнейших предпосылок политического объединения

Срединных царств. Так, Мэнцзы, выступая против междоусобных войн,

причинявших бедствия Срединным царствам, был убежден, что «уми-

ротворение − в единстве». Стремление уничтожить территориальные

перегородки между отдельными частями единого этноса начинает

особенно настойчиво проявляться в III в. до

н. э. Тенденция к фактиче-

скому совмещению этнических и политических границ была реализо-

вана в конце III в. до н. э., когда в 221 г. до н. э. была создана единая

империя Цинь. Однако период совпадения политических и этнических

границ был не долгим. Вскоре император централизованной империи

Цинь, Ши-хуан начинает войны с

соседями. Эти события стали нача-

лом третьего периода в истории Китая. Итогом нескольких походов

циньской армии на юг было присоединение к империи значительной

территории, населенной «южными юэ». Теперь соотношение этниче-

ских и политических границ стало обратным − империя Цинь превра-

Крюков М.В. Указ. соч. С. 150.

Цит. по: Крюков М.В. Указ. соч. С. 150–151.