Васильев Л.С. Древний Китай. Том 1

Подождите немного. Документ загружается.

Л.С.ВАСИЛЬЕВ

ДРЕВНИЙ

КИТАЙ

НЕОЛИТ

КИТАЕ

Карта-схема

Российская академия наук

Институт востоковедения

Л.С.ВАСИЛЬЕВ

ДРЕВНИЙ

КИТАЙ

Том

Предыстория,

Шан-Инь, Западное Чжоу

(до VIII в. до н.э.)

Москва

Издательская фирма

«Восточная литература» РАН

1995

ББК 63.3 (5Кит)

В19

Редактор издательства

В.Б.МЕНЬШИКОВ

0503030000- 042

В Без объявления ББК 63.3 (5Кит)

013(02)-95

ISBN 5-02-17867-5 © Л.С.Васильев, 1995

«Восточная литература» РАН, 1995

ПРЕДИСЛОВИЕ

В наши дни, в конце XX в., история и культура древнего

Китая уже не только неплохо изучены специалистами; но и до-

статочно хорошо известны широкой публике. Соответствующие

главы включаются в курсы школьной истории. Изучают древний

Китай и студенты, как в рамках всемирной истории, так и на

различного рода факультативных курсах, количество которых в

последнее время заметно увеличилось, особенно в негуманитар-

ных высших учебных заведениях.

О древнем Китае, о различных сторонах его весьма специ-

фичной культуры написано много книг, в том числе и на рус-

ском. Это и специальные монографии, и научно-популярные

очерки, и разнообразные сборники статей. Древнекитайская фи-

лософия и ее корифеи, начиная с великого Конфуция, поэзия с

ее преимущественно безымянными мастерами, интереснейшие

исторические хроники и иные тексты, начиная с канонов высо-

кой классики, — все это сейчас доступно любому, интересу-

ющемуся Китаем. Пожалуй, ощутимо не хватает работ итого-

вого характера.

Предлагаемая вниманию читателя работа ставит своей целью

изложить в сводно-обобщающей форме основные из имеющихся

в распоряжении современной науки данные о древнем Китае.

Разумеется, речь не идет о всеобъемлющем труде, ще были бы

собраны все накопленные веками материалы, — для этого су-

ществуют энциклопедии, которых, к слову, в Китае достаточно

много. Да едва ли и нужно было собирать в рамках обобщаю-

щего труда неисчислимые втора- и третьестепенные материалы.

Это просто невозможно, равно как и очень сложно разобраться с

многочисленными спорными проблемами, дискутировавшимися в

синологии, т.е. науке о Китае, десятилетиями, а то и веками.

Никто не в состоянии, как известно, объять необъятное...

Замысел автора, несколько десятилетий своей жизни посвя-

тившего изучению древнекитайской истории и культуры, иной.

В предполагаемой трехтомной работе, первый том которой чита-

тель держит в руках, будет собрано самое важное и ценное из

того, что можно узнать и что следовало бы знать о древнем Ки-

тае. Издание не будет слишком перегружено ни фактами, ни

1-2 226

ссылками на них, ни спорами по отдельным, пусть даже весьма

существенным проблемам. Главное, что интересует автора в

первую очередь и, по его мнению, будет интересным читате-

лю, — это генеральная канва исторического процесса с много-

численными обрамляющими его и переплетающимися между со-

бой конкретными эпизодами живой истории. Истории не уны-

лой, не сведенной к еще недавно привычным в нашей практике

истматовским категориям базиса, надстройки, формаций, произ-

водственных отношений и т.п., но именно живой, обрамленной к

тому же интереснейшей и в очень многих отношениях неповто-

римой и специфичной культурой древнего Китая.

Имея в виду, что сводных работ по древней истории Китая в

отечественной синологии почти нет, автор предполагает, что его

труд может быть использован, помимо прочего, в качестве дета-

лизированного справочника и даже развернутого учебника или,

во всяком случае, дополнительного и весьма емкого учебного

пособия для всех тех, кто интересуется соответствующей про-

блематикой, готовит и прослушивает различного рода факульта-

тивные курсы, о которых уже упоминалось.

ГЛАВА 1

ДРЕВНЕКИТАЙСКИЙ ИСТОЧНИК

(тексты и их изучение)

История Китая уходит корнями далеко в глубь веков. Дли

тельность и непрерывность ее на протяжении ряда тысячелетий,

весьма заметные на фоне истории многих других современных

народов, во многом объясняются как мощью историко-культур

ной традиции, так и спецификой последней, прежде всего ги

пертрофированным почтением китайцев к своему прошлому

Китай в этом смысле — явление уникальное» разительно отли

чающееся, скажем, от соседней с ним Индии. Он — страна

истории, страна высокопочитаемых предков и тщательно изу

чавшихся преданий старины. Заботливо фиксировавшиеся в

многочисленных письменных памятниках деяния древних и со-

бытия прошлого, особенно далекого прошлого, — вот первое, с

чем обстоятельно знакомилось каждое новое, входившее р жизнь

поколение, чему прежде всего и главным образом учили в

школе. Больше того, именно знание истории, преданий старины,

мудрости почти обожествленных древних правителей и мысли-

телей было не только критерием образованности, но и залогом

успеха в продвижении по службе, в обретении способными и

амбициозными престижа, авторитета, власти.

Культ прошлого, воспевание древних мудрецов и преклоне-

ние перед искусственно возвеличенными добродетелями славных

правителей обусловили формирование в Китае исторического со-

знания небывалой мощности. Историческая память в этой

стране исключительна: зафиксированы мелкие и мельчайшие

детали как важных, так и весьма второстепенных событий, впи-

саны в историю сотни тысяч имен и названий, веками заботливо

хранятся и накапливаются раритеты, вещественные памятники

и тексты, вплоть до очень древних. Так повелось с глубокой

старины, причем это было тесно связано со всем строем китай-

ской цивилизации, спецификой мировоззрения и менталитета

китайцев.

В чем глубинный смысл подобного отношения к истории, к

собственным древностям? Почему Индия, древность цивилиза-

ции которой сопоставима с китайской, а интеллектуальный по-

тенциал поистине неизмерим, так разительно отлична от Китая

в рассматриваемом плане? Почему великие культуры Ближнего

1 -3

226

Востока, от египетской до иранской, в интересующем нас смысле

ближе к индийской традиции, нежели к китайской, — при всем

том, что история их насчитывает ряд тысячелетий? В самом

общем виде ответ очевиден: и индийская и ближневосточные

культуры издревле были сконцентрированы на высших ценно-

стях внефеноменального мира, потустороннего существования. И

чем последовательнее была эта религиозная, даже религиозно-

философская ориентация (как, например, в Индии), тем мень-

шее значение придавалось профаническому бытию в мире фено-

менов, т.е. нашей грешной земной жизни.

В то же время для Китая, вде очень рано, задолго до Конфу-

ция, начала складываться конфуцианская (воспетая Конфуцием,

возведенная им до уровня нормативной традиции) система нере-

лигиозной по духу социально-этической ориентации с ее требо-

ванием постоянного самоусовершенствования нашего мира и на-

селяющих его людей, земная история оказалась очень важной,

жизненно необходимой. История здесь стала учителем жизни.

Отношение к истории как к учителю жизни было характер-

ным и для античного мира с его рационалистически-философ-

ским восприятием бытия, с его в чем-то близким к китайскому

воспеванию земной жизни как высшей ценности. Отсюда и

большое число исторических сочинений, по объему занимающих

почетное второе место после китайских. Но в той же степени, в

какой рационалистическая античность отличается от конфуци-

анского Китая, несхожи античное и китайское отношение к

истории. Античный рационализм был практически беспредель-

ным: признавая религию и почитаемых богов, он как бы отстра-

нял их, коль скоро речь заходила о серьезных проблемах, требо-

вавших раскованного интеллектуального напряжения.

Это относится, в частности, и к истории, причем не столько

к изложению исторических событий как таковых, сколько к их

анализу, к выводам из уроков прошлого. Разумеется, греки и

римляне не были наивными доктринерами и не полагали, что

уроки истории легко усваиваются. Однако они отнюдь не стре-

мились форсировать дидактическим нажимом усвоение таких

уроков. Напротив, конечной целью всей античной историогра-

фии было правдивое описание событий с элементами анализа,

дабы при желании из них можно было сделать логически выте-

кающие выводы и тем предостеречь читателей от ошибок в бу-

дущем.

Рационалистически мыслившие китайцы с их похожим на

античное отношением к религии делали в своих историографи-

ческих сочинениях прямо противоположный акцент. Их тексты

были насыщены дидактикой настолько, что порой превращались

в нечто вроде учебника, рассчитанного на нерадивого ученика,

которому надлежит вызубрить отрывок из хрестоматии. Специ-

фикой китайских текстов, в том числе и исторических сочине-

ний, была их нарочитая заданность. Утилитарные выводы из

средства (анализ с назидательным уклоном) в них обычно пре-

вращались в цель, т.е. история становилась надежным инстру-

ментом для воспевания всего достойного подражания и осужде-

ния всего недостойного.

Другими словами, в рамках конфуцианской нормативной

традиции этическая дидактика подминала под себя все осталь-

ное. И если история была учителем жизни, то в конфуцианском

Китае она превращалась в Учителя с большой буквы, в некий

идеальный (точнее — идеализированный) эталон для подража-

ния. А чтобы объекты подражания были безукоризненно явст-

венными и доступными для понимания любого (все та же ориен-

тация на среднего, а то и нерадивого ученика), соответствую-

щим образом препарировалась и сама история.

Речь не о том, чтобы поставить под сомнение достоверность

китайской историографической традиции, истинность сообщений

текстов и тем более честность и профессиональную пригодность

многочисленной армии китайских историков. Как раз напротив,

субъективно уже самые ранние китайские историки-професси-

оналы были людьми долга, готовыми ради истины пожертвовать

всем, включая и свою жизнь (см. [21, с. 284]). Но будучи чест-

ными и искренними профессионалами, китайские историки, т.е.

чиновники, сообщавшие о деяниях в своих царствах и о речах

окружавших трон высокопоставленных лиц, именно в силу сво-

его высокого профессионализма, важнейшим элементом которого

было соответствие нормативной традиции, обязаны были запи-

сывать так и то, как и что вписывалось в рамки традиции и

соответствовало ее постулатам. Для того чтобы прояснить

эту мысль, сделаем небольшой экскурс в область философии

истории.

История, что всем специалистам хорошо известно, наука не

точная, а описательная. Исторические труды опираются на

определенную сумму фактов, которая в известном смысле явля-

ется константой (при всем том, что спорадически она изменя-

ется за счет пополнения тезауруса фактов новыми, вновь добы-

тыми или открытыми, сделавшимися доступными и т.п.). Задача

историка в том, чтобы интерпретировать имеющиеся в его рас-

поряжении факты и сделать на данной основе соответствующие

выводы. История как наука становится тем более достоверной,

соответствующей реалиям и уважаемой в обществе, чем большее

число имеющихся в исторической памяти фактов зафиксировано

и включено в оборот. Но этого мало. Достоверность истории как

науки зависит также (а в определенном смысле — даже в боль-

шей степени) от того, сколь много различных версий и аналити-

ческих исследований, сделанных специалистами, каждый из ко-

торых по-своему взглянул на факты и оценил их, предложено

читателям.

2-2

226