Трубина Е.Г. (сост.) Современная урбанистика
Подождите немного. Документ загружается.
131
2005 года мэры крупных городов мира собрались в Сан-Франциско, чтобы
подписать Декларацию зеленых городов. Общие городские экологические
вызовы, с которыми городские власти и горожане сталкиваются повсеместно –
перегруженность городов автомобилями, пробки, отдаленность мест
проживания от мест работы, рост пригородов, недостаток воды, неравномерное
развитие. Успехи городских властей по части устранения этих проблем,
как
правило, весьма скромные. Особенно значимы те, где властям удается убедить
местное население в необходимости «что-то сделать». Так, бывший мэр
колумбийского города Богота Энрике Пеналоза резонно гордится своим
проектом «цивилизованного города», т. е. тем, что ему удалось ввести «дни,
свободные от машин», побудить людей чаще пользоваться общественным
транспортом и так
называемыми мягкими способами передвижения –
велосипедом и ходить пешком. Богатых обитателей Боготы он убедил в
необходимости капиталовложений в инфраструктуру тех районов, где те живут
– из того соображения, что лучше пользоваться общественными благами
(школами, к примеру) «на месте», чем ездить за тридевять земель. Этот пример
подтверждает очевидное: экологические проблемы тесно связана
с
социальными. Успех в их решении зависит и от социального капитала района
или города. Этот пример указывает и на некоторое прекраснодушие городских
экологов 1980-х годов, предлагавших в своих книгах бороться с «гранитными
садами», создавать города более дружественные к своим обитателям, с
изобилием парков вместо парковок, с открытыми, а не спрятанными под
землю
реками (Spirn, 1984).
Строительство городов, гармонично сосуществующих с природой,
сегодня вряд ли достижимо как в силу политических, так и экономических
причин. Сложно заставить полчеловечества добираться на автобусе до работы
или магазина. Сложно побудить людей отказаться от тех благ цивилизации, с
которыми они сроднились и с которыми эмоционально связаны, пожалуй,
прочнее, чем
с природой. Пригороды, которые многие предпочитают сегодня
как место жительства, воплощают тот стиль жизни, те представления о свободе
132
и необходимом для жизни пространстве, которые для многих людей
нерасторжимы с их идентичностью. Самое же главное состоит в том, что никто
не отказался бы от того, чтобы жить в более чистом и зеленом городе, но
сделать что-то для этого индивидуально не готов. Мы сталкиваемся здесь с
классической сложностью организации людей
на какое-то коллективное
действие. Решение экологических проблем в городе требует срочных
коллективных действий, но коллективным действиям часто не удается достичь
того, что бы предпочел каждый индивид. Более благополучная окружающая
среда отнюдь не занимает достаточно высокого места в списке приоритетов
людей.
Тем значимее работа каждого из нас над собой. Возможно,
в не столь уж
отдаленном будущем станут непопулярными езда на внедорожниках, поедание
полукилограммового стейка, строительство огромных загородных домов,
выбрасывание большого количества вещей под давлением моды. Если тебе есть
дело до городской (и просто) природы, ты подашь пример другим людям.
Когда таких людей будет достаточно много и они продолжат оказывать
влияние друг
на друга, появится рынок «зеленых» продуктов (покупаемых не
только потому, что они полезны для твоего здоровья) и экологических
технологий. Уже сегодня тенденции развития рынка автомобилей-гибридов и
нарастающая популярность движения down-shifting
(http://www.downshifting.ru/about) выглядят достаточно обнадеживающе.
_______________________________________________________________
Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М., 2000.
Блинов A. Азбука градостроительной
экологии (статья): nauka.relis.ru/
09/0203/09203024.htm
Мунгалов Д. Имя ей – легионелла // Русский Newsweek. 2007. 06–12 авг. С.2.
Энгельс, Ф. Положение рабочего класса в Англии. В кн.: Маркс К. и Энгельс Ф.
Соч. Изд. 2. Т. 3, с. 231—517.
133
Сastree, N. and B. Brown (eds.) (2002) Social Nature: Theory, Practice and Politics.
Oxford: Blackwell.
Сronon, W. (1992) Nature's Metropolis: Chicago and the Great West. New York:
Norton
Douglas, I. (1981) “The city as an ecosystem”, Progress in Physical Geography, no.
5: 315-367.
Eder K. (1996) The Social Construction of Nature. London: Sage.
Fitter, R. S. (1945).London’s Natural History. London: Collins.
Gandy, M. (2002). Concrete and clay: Reworking nature in New York City.
Cambridge,
MA: MIT Press.
Giddens, A.( 1994) Living in a Post-Traditional Society, in U. Beck, A. Giddens, S.
Lash (eds.) Reflexive Modernization: Politics, Tradition and Aesthetics in the Modern
Social Order. Cambridge: Polity Press.
Heynen, N., Kaika, M., Swyngedouw, E. (2006) In the Nature of Cities: Urban
Political Ecology and the Politics of Urban Metabolism. London & New York:
Routledge.
Iannuzzi, T.J., Ludwig, D.F., Kinnell, J.C., Wallin, J.M., Desvousges, W.H. &
Dunford, R.W. (2002). A Common Tragedy: History of an Urban River. Amherst,
MA: Amherst Scientific Publishers.
Kaika, М. (2005) City of Flows: Modernity, Nature and the City. London, Routledge,
Keil, R. (2005). Progress report: Urban political ecology. Urban Geography, 26(7):
640-651.
Robertson G.(1996) Future Natural: Nature/Science/Culture. London: Routledge.
Smith, N.(1992) Uneven Development: Nature, Capital and the Production of Space.
Oxford: Blackwell.
Spirn, A.W. (1984) The Granite Garden: Urban Nature and Human Design (New
York: Basic Books, ); idem, Language of Landscape (New Haven: Yale University
Press, 2000).
134
Swyngedouw, E. (2004). Social Power and the Urbanisation of Water: Flows of
Power.
Oxford, UK: Oxford University Press.
United Nations. (2004). World urbanization prospects: The 2003 revision. Population
Division of the Department of Economic and Social Affairs of the United Nations
Secretariat. Available at http://esa.un.org/unpp
United Nations. (2005). World population prospects: The 2004 revision analytical
report.
Population Division of the Department of Economic and Social Affairs of the United
Nations Secretariat. Available at http://esa.un.org/unpp
Urry, J., Macnaghten, P. (1998) Contested Natures. London: Sage.
Whatmore, S. (2002) Hybrid Geographies: Natures, Cultures, Spaces. London, Sage.
Williams, R.(1973) The Country and the City. London: Chatto & Windus, 1973.
Gill, D. & Bonnett, P. (1973). Nature in the urban landscape: A study of city
ecosystems. Baltimore: York Press.
ГЛАВА 5. ГОРОД КАК МЕСТО ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
В урбанистической теории экономический анализ играл и
продолжает играть ведущую роль. C одной стороны, экономика городов
мыслится как основа социальных, политических, культурных и прочих
аспектов их развития. С другой стороны, ведутся попытки оценить сами города
как «агентов» экономического
развития.
Какую экономическую роль играют города? Если отвечать на этот
вопрос исторически, то ясно, что в прошлом их роль была беспрецедентной. В
масштабной истории мирового капитализма, написанной французским
историком Фернаном Броделем (2002, 2007), города органично вплетены в
сложную картину случайностей, способствовавших либо препятствовавших
движению вперед, проб и ошибок, природных ограничений и человеческой
предприимчивости. Говорит ли историк о разделении труда или о складывании
135
рынка, город участвует в этих процессах как один из главных агентов. Говоря в
общем, это город сделал разделение труда и рынок всеобщими явлениями.
Говоря более конкретно, это в Севилье, Марселе, Генуе, Флоренции, Венеции и
Милане сложился в XVI веке «торговый капитализм». Столицы крупной
торговли, эти города стали и местом отработки новых форм
промышленного
производства, таких, как производство хлопковых и шелковых тканей.
Без городов не сложились бы фордистская экономика и
промышленность, не оформились и не воплотились бы политически имперские
амбиции европейских держав. Поскольку главным предметом интереса
урбанистической теории являются современные города, тип которых начал
формироваться около двухсот лет назад, она конкретизирует связь города
и
экономики. Ее интересует, как связаны город и капитализм. Сегодня, когда
немалое число бывших социалистических либо колонизованных городов
включилось в капиталистическое развитие, вопрос о разнообразии проявлений
капитализма в городах и, наоборот, о различных сторонах жизни
капиталистического метрополиса, приобретает универсальное звучание.
Капиталистический город сформировался в западных странах около
ста пятидесяти лет
назад – к середине ХIХ века. Три фактора оказали
наибольшее воздействие на его формирование:
– развитие промышленности;
– ускорение сообщения между регионами за счет паровозов и пароходов,
а также изобретение телеграфа, кинематографа и двигателя внутреннего
сгорания;
– массовое потребление промышленно произведенных продуктов
(ставшее возможным за счет механизации производства).
Cтроительство новых заводов
, быстрый прилив рабочей силы в города
(население городов удваивалось или утраивалось каждые пятьдесят лет),
усиливающееся разделение труда, усложнение физической инфраструктуры
городов, складывание банковской системы и многое другое способствовало
тому, что с конца ХIХ века города превратились в машины капиталистического
136
накопления. Но еще раньше – в первой половине ХIХ века – противоречия
нового общества стали настолько разительными, что вызвали интерес
основоположников марксизма. К их трудам сегодня относятся достаточно
амбивалентно: признается их вклад в изучение процесса капиталистического
накопления, но не забывается, чем для значительной части человечества
обернулась попытка воплощения марксистских идей. Тем не
менее есть целая
группа влиятельных урбанистов, предпринявших неомарксистский (или
постмарксисткий) анализ городов. Это такие авторы, как профессор
Калифорнийского университета в Беркли социолог Мануэль Кастельс,
британский географ Дорин Мэйси, американский географ Дэвид Харви.
Критика современного неолиберального капитализма ведется левыми
урбанистами, в особенности британскими, с поистине марксистской страстью.
В главах данного пособия,
посвященных городской повседневности и
неклассической городской теории, идет речь и о других, не чуждых марксизму,
авторах – от Вальтера Беньямина и других представителей Франкфуртской
школы до американского мыслителя Фредерика Джеймисона.
Становление капитализма в европейских городах: идеи К. Маркса и
Ф. Энгельса
«Основой всякого развитого и товарообменом опосредствованного
разделения труда является отделение
города от деревни. Можно сказать, что
вся экономическая история общества резюмируется в движении этой
противоположности, на которой мы не будем, однако, здесь долее
останавливаться», – пишет Карл Маркс в «Капитале» (1983, 365).
Пространство, в котором развивался капитализм, Маркса интересовало мало. В
то же время, когда Маркс раскрывает механизм капиталистического способа
производства в
индустриальном обществе, он, конечно, имеет в виду городское
общество. Если феодальное общество было основано на аграрном способе
производства, то капиталистическое общество могло сложиться тогда, когда из
прибавочной стоимости произведенных товаров можно было извлечь прибыль
137
(а для этого нужен был наемный труд). Это Маркс и имеет в виду в
приведенном выше фрагменте. Превращение труда в товар было возможно,
главным образом, в городах и на города существенно повлияло. Во-первых,
образовался рынок труда. Маркс считает, что движение в города из деревень
освобожденной от личной зависимости рабочей
силы определяет современную
историю. Немногие люди, владевшие средствами производства, могли нещадно
эксплуатировать неимущих людей, привлеченных в города развитием
коммерции и индустрии.
Сподвижник Маркса молодой радикал Фридрих Энгельс, ужаснулся
условиям жизни этих людей, которые он наблюдал в Ланкашире. Его
исследование «Положение рабочего класса в Англии» (1845) делает его
предтечей и городской антропологии, и
социальной географии. Некоторым
читателям это сочинение памятно, вероятно, по семинарам по истмату,
стоически претерпеваемым в юности. Убеждена, что эту работу Энгельса стоит
прочитать в качестве достойного культурного артефакта. Сейчас можно только
догадываться, пришла ли идея визитов в трущобы английских городов в
результате растущей уверенности Энгельса в том, что нельзя принимать
на веру
слова, которые общество говорит о себе устами своих идеологов, или сказались
нужды семейного текстильного бизнеса, но вот эти слова мыслителя в
предисловии к работе, обращенные к рабочим, свидетельствуют, что его
методология была по своему характеру антропологической (Энгельс, 236):
Я достаточно долго жил среди вас, чтобы ознакомиться с вашим положением. Я
исследовал его с самым серьёзным вниманием, изучил различные официальные и
неофициальные документы, поскольку мне удавалось раздобыть их, но всё это меня не
удовлетворило. Я искал большего, чем одно абстрактное знание предмета, я хотел
видеть вас в ваших жилищах, наблюдать вашу повседневную жизнь, беседовать с вами
о вашем положении и ваших нуждах…
«Классовый» словарь марксиста в это время еще только становится, вот
почему он называет буржуазию и рабочий класс двумя «народами», настолько
138
различными, «как если бы они принадлежали к различным расам».
Познакомить общественность с практически неизвестной доселе «расой»
рабочих – такую задачу ставит перед собой Энгельс.
«Полевое исследование» Энгельса продолжалось почти два года.
Манчестер и Ланкашир, Дербишир и Бирмингем, Шеффилд и «Стаффордшир, в
особенности Вулвергемптон», не говоря уже о Дублине и Лондоне – города
и
местности, которых он касается в тексте. Многие темы, которые он
рассматривает или впервые ставит – иммиграция и изображение иммигрантов в
качестве «козлов отпущения» за насущные социальные проблемы,
джентрификация, связь эксплуатации и роскоши – составляют предмет
активных сегодняшних обсуждений.
Его описания скученности, грязи, болезней и общей безнадежности
существования английских рабочих предварены общей историей
индустриализации и урбанизации в Англии, изложенной мыслителем
достаточно тенденциозно, в том смысле, что мыслитель, кажется, буквально
видит, как все былое социальное разнообразие английского населения
стремительно сводится к двум полярностям – рабочему классу и буржуазии
(Энгельс, 257): «Так возникли большие фабричные и торговые города
Великобритании, в которых по меньшей мере три четверти населения
принадлежат к рабочему классу, а мелкая буржуазия состоит только из
лавочников и очень, очень немногочисленных ремесленников».
Тенденциозно, а временами возмутительно политически-некорректно и
отношение мыслителя к некоторым культурным группам, положение которых
он описывал, прежде всего к «кельто-ирландской национальности». Ирландцы,
бежавшие в Лондон, спасаясь от царящего дома голода и берясь
за самую
грязную работу, плохо влияли, считал мыслитель, на английский работный
люд. Энгельс демонстрирует простодушный эссенциализм, граничащий с
расизмом, когда говорит о «характере» ирландцев, которые «чувствуют себя
уютно именно в грязи». Значительным ирландским присутствием отличались к
середине XIX века многие английские города, что немедленно нашло
139
отражение в литературе, прежде всего в текстах Томаса Карлейля (кстати,
именно этот английский романист впервые в 1854 году использовал слово
«капитализм») и в общих ксенофобных настроениях. Ирландцы более всего
годились на роль «козлов отпущения», когда дело доходило до плохих
жилищных условий и низкой зарплаты. Их непритязательность поощряла
строительство новых трущоб. Энгельс,
по сути, обвиняет в своей книге
ирландцев за усугубление и без того тягостного положения английских
рабочих, за дурное влияние на людей, нравы которых и без того отличались
простотой. Тем самым он способствовал (вместе с другими людьми,
посетившими Англию в то время) распространению многочисленных
стереотипов об ирландцах, которые упорно воспроизводятся и поныне
.
Эта часть городской антропологии Энгельса перекликается с
сегодняшними антропологическими и социологическими штудиями
иммиграции, а именно: с идеей тесной связи между переживанием страха и
неопределенности, испытываемой местными жителями, и враждебностью к не
самым лучшим представителям того или иного народа, кочующим по миру в
поисках заработка.
В тексте его масштабной работы «различные
официальные и
неофициальные документы», в частности статистический анализ, используются
более часто, нежели собственные наблюдения мыслителя, что немудрено: им
описана, по сути, вся Англия. Другой причиной этого могло быть то, что
традиция описания городов модерности к концу первой половины XIX века
лишь складывалась, и вряд ли только риторическим является, к примеру,
следующий пассаж
: «Нищенские кварталы Дублина рассеяны по всему городу,
и грязь и неблагоустройство домов, запущенность улиц не поддаётся описанию
(курсив мой. – Е. Т.)». Интересно, что в некоторых используемых Энгельсом
источниках справедливо отмечается практически полное отсутствие знания о
беднейших слоях населения в своей стране, сопоставимое с объемом знания об
отдаленных культурах: в благополучных
частях города об обитателях соседних
140
с ними кварталов знали «не больше, чем о дикарях Австралии и Южной
Океании».
И до и после Энгельса социальные контрасты английских городов
выразительно описывались писателями, от Эдгара По до Чарльза Диккенса.
Так, Энгельс активно использует тексты Томаса Карлейля для своего анализа
масштабной ирландской иммиграции и ее последствий. Приемы контраста,
противопоставления аристократического
блеска и удручающей бедности в
описании городской жизни (у того же Эдгара По в «Человеке толпы», к
примеру) к тому времени уже сложились. Однако именно у Энгельса мы
находим проницательные описания того, к чему может приводить
неравномерность городского развития. Бедность и богатство могут
соседствовать на одной улице, что физическое соседство
не исключает
социальной пропасти, лежащей между обитателями того или иного квартала.
Энгельс, среди прочего, показывает это на примере центрального лондонского
квартала Сент-Джайлс, окружённого «блестящими, широкими улицами, по
которым фланирует лондонский высший свет, совсем близко от Оксфорд-стрит
и Риджент-стрит, от Трафалгар-сквера и Стрэнда» (Энгельс, 266). Наблюдатель
видит «беспорядочное нагромождение
высоких трех и четырехэтажных домов,
с узкими, кривыми и грязными улицами», жизнь в которых протекает столь же
бурно, сколь на соседних фешенебельных улицах. Описания Энгельса
выразительны и полны обличительной силы (266):
Дома, от подвала до самой крыши битком набитые жильцами, настолько
грязны снаружи и внутри, что ни один человек, казалось бы, не согласится в них жить.
Но все это ничто в сравнении с жилищами, расположенными в тесных дворах и
переулках между улицами, куда можно попасть через крытые проходы между домами и
где грязь и ветхость не поддаются описанию; здесь почти не увидишь окна с целыми
стеклами, стены обваливаются, дверные косяки и оконные рамы сломаны и еле
держатся, двери сколочены из старых досок или совершенно отсутствуют, ибо в этом
воровском квартале они собственно не нужны, так как нечего красть. Повсюду кучи
мусора и золы, а выливаемые у дверей помои застаиваются в зловонных лужах. Здесь