Тревельян Дж. М. История Англии от Чосера до королевы Виктории
Подождите немного. Документ загружается.
трудящихся организовать свою собственную политическую партию. Практическая деятельность
английских судов, к несчастью, обычно показывала, что свободы, которые парламент намеревался
даровать тред-юнионам своими законами, на самом деле вовсе не были дарованы ими. Согласно закону
1825 года, тред-юнионы и объединения для борьбы за повышение заработка были легализованы - по
крайней мере парламент, и все люди в течение сорока лет предполагали, что это так. Но в 1867 году
при рассмотрении дела котельщиков судьи, возглавляемые лордом — главным судьей, решили, что
профсоюзы, будучи «препятствием для производства», являются незаконными ассоциациями. К
счастью, по биллю о реформе того же года трудящиеся классы получили право парламентского
представительства и, следовательно, возможность добиваться удовлетворения своих требований путем
конституционного давления на политических деятелей. Впоследствии проведенный Гладстоном в 1871
году закон вернул тред-юнионам право существования на очень благоприятных условиях, а закон
Дизраэли (1875 года) узаконил «мирное пикетирование».
Согласно этим законам, судьи оставили тред-юнионы в покое в течение жизни следующего поколения,
когда движение распространилось из квалифицированных отраслей труда и на неквалифицированные,
особенно в 1889 году, во время крупной стачки лондонских докеров. В конце столетия тред-юнионизм
был в большинстве отраслей промышленности и в большинстве районов Англии очень сильным ору-
жием защиты заработной платы рабочих - оружием, употребляемым в целом весьма разумно. Затем в
1901 году судьи вновь нанесли удар своим решением по делу Таффской долины, когда работа
предыдущих парламентов была вновь уничтожена и стачечные действия союзов были вновь объявлены
незаконными. Это решение ускорило образование лейбористской партии как самостоятельной фракции
в парламенте в начале нового столетия и привело к закону 1906 года, который обеспечил тред-
юнионам весьма важный иммунитет от судебных исков. Но эти события относятся к другой главе
социальной истории и находятся вне пределов и атмосферы викторианской Англии.
601
В конце царствования и в конце столетия еще существовало так называемое «феодальное» общество
сельской местности, но оно существовало при изменившихся условиях, указывающих на прогресс
демократии даже в сельской Англии и на проникновение в деревенскую жизнь сил и идей города. В
следующем поколении с появлением автомобильного транспорта вторжение городской жизни в сельс-
кие области, обратившее всю Англию в пригород, было бурным, как наводнение. Но к моменту смерти
Виктории (1901) процесс еще не зашел так далеко, сельские дороги и тропинки еще оставались
сельскими дорогами и тропинками со всем их сонным очарованием, сохранявшимся в течение многих
столетий, которое не нарушали даже многочисленные велосипедисты, пользовавшиеся этими
тропинками. Еще процветали «сельские особняки», большие и маленькие, с их охотничьими
компаниями и городскими гостями, приглашенными на конец недели, а система поместий еще ос-
тавалась тем методом, по которому было организовано английское земледелие.
Но «сельские особняки» и имения уже в меньшей степени поддерживались за счет снизившейся из-за
американского импорта сельскохозяйственной ренты, которая к тому же не уплачивалась в срок.
Развлечения, устраиваемые в «сельских особняках», и деловые мероприятия в имении
финансировались теперь за счет денег, извлеченных владельцем из промышленности или из других
источников или из его доходов в качестве крупного землевладельца в городских районах. Он еще
оставался сельским джентльменом, но главную часть доходов получал из других источников. Бри-
танское земледелие как экономическое предприятие рушилось. При таких обстоятельствах поместная
система, «феодальная» в той мере, в какой она могла еще быть феодальной, оставалась весьма
популярной в сельской местности, потому что привлекала деньги из промышленного мира для под-
держания приходящего в упадок земледелия и потому что сквайр и его семья вносили в деревенскую
жизнь интерес к образованию и дружественное руководство.
Еще до появления автомобиля вместе с наступлением нового столетия прежняя деревенская жизнь
превратилась в нечто полупригородное благодаря проникновению из города газет, идей, посетителей и
новых обитателей. Контраст
602
между демократическим городом и «феодальной» сельской местностью, характерный для Англии в
середине царствования Виктории, стал менее заметным в последние десятилетия века. В результате
закона 1870 года об образовании все сельскохозяйственные рабочие следующего поколения и
женщины из их семей умели читать и писать. К несчастью, образование не было направлено на то,
чтобы поощрять в батраках разумный интерес и привязанность к сельской жизни. Новое образование
было задумано и находилось под контролем городских людей, склонных создавать клерков, а не
крестьян. Незадолго до смерти Виктории «Дейли мейл» уже читали и на скамье деревенского трактира,
и под соломенной кровлей крестьянского хижины. Своеобразный сельский склад ума подвергался
урбанизации, а местные традиции стала заменять общенациональная банальность быта.
В области политики город и деревня также становились сходными. В 1884 году сельскохозяйственный
рабочий получил право выбирать в парламент, которое отрицалось за ним в 1867 году, когда его собрат
из города получил право парламентского представительства. Благодаря баллотировочному шару батрак
мог голосовать так, как он хотел, не считаясь с фермером или лендлордом. Доказательство этого было
получено во время общих выборов 1885 года — первых выборов, происходивших по новому закону о
парламентском представительстве. В этом случае города голосовали за консерваторов, а графства
неожиданно — за либералов вопреки сквайрам и фермерам. В отношении парламентских выборов тот
контроль над английской сельской жизнью, который сквайр осуществлял в течение многих столетий,
фактически пришел к концу. За этим неизбежно последовало то, что местное правительство графств
также должно было формироваться на выборной основе.
Поэтому в 1888 году закон о местном управлении учредил выборные советы графств как
административные органы сельской жизни вместо патриархальной власти мировых судей. Мировые
судьи сохранили, как магистраты, свои судебные функции. Но их административные функции были
переданы выборным советам графств, усиленным спустя несколько лет созданием выборных
городских и сельских окружных советов. Таким образом, более чем через пятьдесят лет после закона
1835 года о муниципальной реформе,
603
установившего демократическое местное управление в городах, тот же самый принцип был применен к
сельским районам. По иронии судьбы сельскохозяйственный рабочий получил право голоса на
парламентских и местных выборах только после того, как в связи с американской конкуренцией и
падением цен на продукты наступило разрушение английской сельскохозяйственной жизни. Батраки,
если они оставались в сельской местности, могли теперь участвовать в ее управлении, но фактически
толпами уходили в города.
Закон 1835 года о муниципальной реформе коснулся лишь ограниченного числа городов, но благодаря
закону 1888 года о местном управлении схема городского самоуправления была распространена на всю
Англию.
Составители закона 1835 года уклонились от проблемы управления столицей: большой Лондон, то есть
весь Лондон, вне границ старого Сити, не имел единства администрации. Пятьдесят лет спустя
запутанный хаос властей, функции которых частично совпадали, еще руководил делами пяти
миллионов жителей столицы до известной степени случайно. Закон 1888 года о местном управлении
покончил (хотя и с большим запозданием) с этим ненормальным положением. Он учредил совет
лондонского графства, который с тех пор и управлял Лондоном, за исключением территории древнего
Сити, оставленного, как исторический памятник, под властью лорд-мэра и олдерменов. Иностранцы
приезжают посмотреть лорд-мэра, но главой лондонского правительства является председатель совета
лондонского графства. ,
Новорожденный совет лондонского графства сразу начал жить энергичной жизнью и за первые
двадцать лет своего существования провел в жизнь много новых планов в области социального
благосостояния. Лондонский школьный совет также осуществил в этот же период много важных
экспериментов в области образования, пока его деятельность не была, согласно закону 1902 года об
образовании, поглощена деятельностью совета лондонского графства. Это быстрое развитие местного
управления Лондона, до сих пор столь отсталого, осуществлялось прогрессивной партией, которая на
одних выборах за другими получала большинство в совете. Она называлась прогрессивной партией,
так как не была совершенно идентичной ни либеральной, ни
604
лейбористской партии, Хотя имела много общего с обеими. Эта партия существовала только для
муниципальных целей, и поэтому люди, которые голосовали за консерваторов на парламентских
выборах, могли голосовать за нее на выборах совета графства; Обычный лондонский избиратель
девяностых годов был консерватором и империалистом в национальной политике, но он хотел
демократических социальных, улучшений для себя и для своего города. В этой атмосфере
муниципально-прогрёссирующего Лондона процветало Фабианское общество; идейное руководство
фабианских публицистов, Сиднея и Беатрисы Уэбб и Грэхема Уоллеса, было тесно связано с
прогрессивным городским управлением Лондона. Но наиболее популярным в массах лондонского
населения вождем был Джон Берне, который стал олицетворением грядущего союза лейбористов и
либералов. Джон Берне из Бэттерси был первым великим апостолом лондонского патриотизма, столь
отличного от тщеславия Сити, зажатого теперь в своих прежних границах, как благородный памятник
прошлого.
Города, следовательно, в последние десятилетия царствования Виктории испытали быстрое улучшение
санитарного состояния, освещения, средств передвижения, об-' щественных библиотек и бань и до
некоторой степени и жилищ. Примеру, поданному в этом вопросе в семидесятых годах
муниципалитетом Бирмингема, руководимым Джозефом Чемберленом, а двадцать лет спустя —
советом лондонского графства, последовали и в других местах. Такое стремление местных властей
улучшить жизнь горожан центральное правительство поддерживало при помощи ассигнований из
налоговых средств в дополнение к местным налогам при условии благоприятных отчетов правитель-
ственных инспекторов.
Это движение за муниципальную реформу, поддержанное государством, предотвратило социальную
катастрофу. Смертность, столь высокая в городах ранневикторианского периода, быстро падала,
городская жизнь с чисто материальной стороны делалась более сносной, а начальное образование стало
всеобщим. Тем не менее во многих отношениях городская жизнь была для XX столетия печальным
наследством. Современный город, разрастающийся без всякого плана, лишен определенной формы и
очертаний; он
605
ЛОНДОН В КОНЦЕ XIX ВЕКА
1 Застроенные районы _._._ Граница Лондонского графава (1888 г.) i Главные железные дороги
1
Главные дороги
представляет угнетающую клетку для человеческого духа. Городская и пригородная жизнь
современной Англии не действует на воображение, как действовала старая деревенская жизнь на
нашем острове или городская жизнь античной и средневековой Европы. Гражданская гордость и граж-
данское соперничество между промышленными городами севера были чисто деловыми, а вовсе не
эстетическими. Одной завесы дыма и сажи было достаточно, чтобы отбить охоту к каким бы то ни
было стремлениям к красоте или радости во внешней стороне жизни.
Новые города были слишком большими, чтобы иметь какое-то индивидуальное единство или характер
или даже выглядеть так, как выглядели Афины, Рим, Перуджа, Нюрнберг, тюдоровский Лондон и
тысячи других старинных городов. И в довершение несчастья городского планирования в
Викторианскую эпоху практически не существовало. Государство разрешило землевладельцам и
спекулянтам-подрядчикам застраивать современную Англию в соответствии с их частной выгодой,
очень часто совершенно не думая об общественных удобствах или благополучии. На обширных
территориях Лондона и других городов не существовало открытых пространств, специально
отведенных для детей, единственным местом для игр которых вне школьного двора оставалась суровая
и безобразная улица. Для миллионов людей отрыв от природы был полным и столь же полным был
отрыв от всякого благородства, красоты и выразительности в пустынях больших улиц, на которых эти
миллионы воспитывались как в преуспевающем пригороде, так и в трущобе. Новое образование и
новая журналистика являлись результатом этой обстановки и разделяли ее природу. Нация,
воспитанная при таких условиях, могла сохранить многие сильные черты характера, могла даже, при
лучшей пище и одежде, улучшаться в физическом отношении, могла развить острый ум и смелое,
бодрое, юмористическое отношение к жизни, но сила ее воображения неизбежно должна была
уменьшиться; начался период постепенной стандартизации человеческой личности.
1870 год был поворотным моментом в истории образования и, следовательно, в социальной истории.
Образование было не только национальной потребностью, с необходимостью которой соглашались
политические деятели; оно
608
было также главной ареной столкновений между религиозными сектами. Главной причиной отставания
английского образования в середине царствования Виктории являлось то, что ни одно правительство
— ни вигов, ни тори — не могло придумать способа установления такой национальной системы
образования за общественный счет, которая не была бы горчайшим оскорблением или для
диссидентов, или для англиканской церкви. До отважного начинания Гладстона в 1870 году все
правительства отступали перед опасностью погрузиться в это море беспокойств. Сеть добровольных
школ, оплачиваемых при помощи частных пожертвований, распространилась благодаря религиозному
и сектантскому рвению по всей стране, но в то же время это рвение отпугивало обе политические
партии от энергичного разрешения вопроса об образовании как национального дела.
Подавляющее большинство школ, содержащихся на добровольные взносы, благодаря которым
осуществлялось первоначальное образование народа, было организовано на церковных принципах: эти
школы были известны как «национальные школы», потому что основывались Национальным
(англиканским) обществом. Эти школы с 1833 года получали очень маленькую дотацию от
государства. Гладсто-новский билль 1870 года был делом У. Э. Форстера, пылкого священника, хотя и
квакера по происхождению. Билль Форстера удвоил государственное пособие существующим цер-
ковным и римско-католическим школам, что дало им возможность стать постоянной частью новой
системы; в то же время билль учредил школы, находящиеся под прямым контролем местной
общественности, чтобы заполнить большие «белые пятна», существующие на карте размещения школ
страны. Эти новые школы, называемые «правленческими школами», должны были содержаться за счет
местных налогов, и управлять ими должны были избранные всем местным обществом школьные
правления (советы). В большинстве старых школ, содержавшихся за счет добровольных
пожертвований, то есть во всех «национальных школах», обязательно сохранялось религиозное
обучение. Но в новых «правленческих школах» употребление катехизиса или церковных книг какой-
либо секты для религиозного обучения запрещалось законом.
Диссиденты были недовольны тем, что государство та-
609
ким образом увековечило в деревнях англиканские церковные школы, ибо в каждой деревне
существовала только одна школа, в которую могли ходить все дети. В городах «правленческие» и
«добровольные» школы существовали бок о бок. Очень неудачным было то, что англиканские
церковные школы были основаны главным образом в деревнях, где не было других школ. В
значительной мере так обстоит дело и сегодня (1941), но теперь это вызывает меньше негодова-
ния, чем в 1870 году, отчасти потому, что враждебность между англиканцами и диссидентами
значительно ослабла, а отчасти потому, что законом Бальфура 1902 года англиканские церковные
школы были в значительной мере подчинены контролю советов графств, являвшихся обществен-
ной властью и в вопросах образования.
Благодаря религиозному компромиссу 1870 года Англия смогла достичь (лучше поздно, чем
никогда!) системы всеобщего начального обучения, без которой должна была бы скоро оказаться
позади современных наций. Между 1870 и 1890 годами средняя посещаемость школ возросла с
одного с четвертью до четырех с половиной миллионов, в то время как денег на каждого ребенка
тратилось вдвое больше.
Но государство все еще мало делало в области среднего образования; ничего не сделало оно и для
того, чтобы обеспечить детям, проявившим в начальных школах наибольшие способности,
возможность поступить в университет. Новые школьные советы занимались только начальным об-
разованием. В 1900 году суд в своем пресловутом решении Кокертона заявил, что, согласно закону
1870 года, деньги налогоплательщиков не могут расходоваться на какую-либо форму среднего или
высшего образования.
Другим дефектом этого мероприятия была незначительность сферы деятельности школьного
совета. Школьный совет, ограниченный в своей деятельности масштабами одного города или
одной деревни, не мог иметь широкой перспективы в вопросах образования. Узость этих рамок
его деятельности придавала вражде англиканцев и диссидентов более личный и резкий характер.
Эти дефекты закона 1870 года были исправлены баль-фуровским законом 1902 года об
образовании, разработанным по инициативе крупного общественного деятеля Ро-
610
берта Моранта. Этот закон уничтожил школьные советы и передал заботу об образовании, и
начальном и среднем, выборным советам графств и некоторым крупным городским советам.
Такова наша система и сегодня. Советы осуществляют свою просветительную деятельность через
комитеты по вопросам образования. Улучшения, вызванные расширением сферы деятельности и
кругозора этих комитетов, принесли большую пользу для начального образования, но еще боль-
шую — для среднего; билль Бальфура создал ту лестницу, по которой можно было достичь
университета.
Без законов 1870 и 1902 годов об образовании Англия не смогла бы состязаться с другими
странами в начавшуюся в XX веке эпоху механизации и организации, и ее народ погрузился бы в
варварство необразованного городского населения, являвшегося значительно худшей формой об-
щества, чем необразованное сельское население прежних времен, когда сознание и характер
пахаря и ремесленника формировались под влиянием природы, сельскохозяйственной жизни и
старой системы ученичества.
Наша современная система народного образования была действительно необходима и принесла
большие выгоды стране, но в некоторых важных отношениях она вызвала разочарование.
Система, выработанная в городе, не могла удовлетворить сельские нужды, отличный характер
которых министерство просвещения не признавало. Эта система скорее ускорила, чем
приостановила массовый уход из сельских местностей. В целом благодаря ей многочисленное
население страны уже умело читать, но не умело разбираться, что стоит читать, а чего не стоит, то
есть являлось легкой добычей для сенсации и бесчисленных обманных призывов.
Соответственным образом с 1870 года значительно понизилось качество литературы и
журналистики, так как теперь они служили для удовлетворения запросов миллионов по-
луобразованных людей, предки которых, будучи не в состоянии читать вообще, не были
покровителями газет и книг. Небольшой высокообразованный слой общества уже не ус-
танавливает норм в той степени, в которой он это обычно делал, а стремится усвоить нормы
большинства. Будут ли в XX или XXI столетии более высокие формы литературы и журналистики
совершенно поглощены более низкими -
611
будет видно. Если этого не произойдет, то только благодаря улучшенному среднему и высшему
образованию, создавшему достаточно широкий класс, чтобы увековечить спрос на те произведения,
которые действительно достойны чтения.
Тема этой книги ограничена социальной историей Англии и не включает обширного и разнообразного
пространства земель за океаном, объединенных в Британское содружество наций и колоний. Но
социальная жизнь маленькой Англии была бы совсем иной, если бы Англия не была центром великой
морской торговли и, кроме того, центром империи. Мы долго гордились тем, что являемся мореход-
ным народом; это было частью островного обычая. Но осознание нашей роли в империи, центром
которой мы стали, далеко отстало от действительности. В середине XIX столетия народные
патриотические песни еще прославляли «приятный, маленький, прочный остров». И об этом острове
совсем не думали как о сердце «империи, в которой никогда не заходит солнце». Эта сторона нашего
положения в мире была впервые вполне оценена во время двух юбилеев королевы Виктории (1887 и
1897), когда пышное зрелище отдаленных и разнообразных земель, представители которых прибыли,
чтобы выразить преданность маленькой даме в сером, впервые развернулось с удивительным эффектом
на лондонских улицах.
Однако и при жизни прошлых поколений образ мыслей и жизненные привычки в английских городах и
деревнях подверглись сильному влиянию заокеанских связей. В XVIII столетии чай и табак стали в
такой же мере национальным продуктом, как мясо и пиво. И уже в XVII столетии отважные и
недовольные соотечественники отправлялись через океан, сначала в американские колонии, затем в
Соединенные Штаты, в Канаду, в Австралию, в Южную Африку. Правда, до XIX столетия эмигранты
обычно уезжали навсегда и после этого о них уже мало было слышно. Но в царствование Виктории,
когда поток эмиграции был сильнее, чем когда-либо, почтовая марка обеспечивала поддержание связи
между родителями, живущими в своей хижине в Англии, и сыном, который «уехал в колонию», а затем
часто приезжал на время «побывать на родине» — с деньгами в кармане и с рассказами о новых землях
равенства и самопомощи и, может быть, со снисходительным презре-
612
нием к отсталым старым обычаям родины. Благодаря этому средние и низшие слои общества знали об
империи столько же, сколько и высшие слои, а о Соединенных Штатах, пожалуй, даже больше, чем
высшие (как это выяснилось во время гражданской войны 1861-1865 годов). Но интеллигенция и
представители высших слоев также разъезжались по всем уголкам мира «делать карьеру»— управлять,
торговать и охотиться на крупного зверя в Африке и в Индии. И все рядовые в армии знали Индию
настолько, насколько ее можно было видеть, находясь в строю.
Таким образом, обширный и разнообразный заморский опыт навсегда вливался в каждый город и
каждую деревушку викторианской Англии. Со времени Тюдоров влияние моря было сильно даже в
нагорных деревнях, ни одна из которых не отстояла далее чем на семьдесят миль от устьев рек, впа-
дающих в море. А к старому морскому влиянию было в равной мере добавлено колониальное. Наш
островной народ был в некоторых отношениях наименее островным из всего человечества.
Европейцам мы казались островитянами, потому что мы не жили на континенте. Но наш опыт и
возможности были большими, чем у народов других стран.
Викторианское процветание и викторианская цивилизация, схожие и в более грубых, и в более высоких
проявлениях, были обязаны своим существованием тому, что целое столетие Англия не вела крупных
войн и не подвергалась какой-либо серьезной национальной опасности. Пользуясь безопасностью под
защитой флота, англичане думали обо всех проблемах жизни в условиях мира и безопасности, которые
были наделе результатом временных и местных обстоятельств, а не являлись частью всеобщего
порядка природы. Ни одна из великих стран, за исключением говорящей по-английски Америки,
никогда не была столь крайне штатской по своим мыслям и практике, как викторианская Англия.
Служба в армии в невоенное время рассматривалась средними классами и трудящимися как позорное
занятие.
Это были вульгарные взгляды, особенно когда они сопровождались случайными порывами
джингоизма, подобными тем, которые предшествовали Крымской и Бурской войнам и чуть не вызвали
несколько других. Но в течение ста лет после Трафальгара и Ватерлоо это не привело к роковым
результатам. Мы владели морями и океанами, кото-
613
рые были тогда полем человеческой деятельности. В целом наше господство на океанах и вдоль
берегов всего света использовалось в XIX веке для защиты мира, доброй воли и свободы. Если бы
оно было уничтожено, человечество стало бы дышать более затхлым воздухом.
Беспечные викторианцы мало знали о духе и внутренних делах милитаризированного континента,
около которого находится этот зеленый и счастливый остров. Они больше знали о делах и людях
Австралии, Америки и Африки. Европа с ее Альпами, картинными галереями и древними
городами была для англичанина местом развлечения. Мы были островитянами с заморской
империей, а не жителями континента. Мы были матросами, а не солдатами. Мы думали о
европейской политике не с точки зрения власти или нашей национальной безопасности, но
соответственно тому, нравились или не нравились нам правительства Турции или России,
Наполеон III или итальянское Рисорджименто. Иногда мы были правы в этих симпатиях, иногда
ошибались. Но, во всяком случае, здесь не могло быть последовательной национальной политики
и вооружения, приспособленного к этой политике. Для англичанина иностранные дела были
отраслью либеральной и консервативной политики, слегка окрашенной эмоциями, делом вкуса, а
не вопросом существования.
В Викторианскую эпоху такое отношение было допустимо без гибельных последствий. Но когда
царствование и столетие подошли к концу, стала неизбежной грозная революция во всех
человеческих делах. Был изобретен двигатель внутреннего сгорания, и должно было стать
очевидным, что это ведет к уничтожению расстояний. Легковой автомобиль и грузовик, подводная
лодка, танк, самолет должны были положить начало новой эпохе, весьма отличной от прошлого,
как в период мира, так и в период войны. Англия же была той страной, которую это затронуло в
наибольшей степени, так как она наполовину утратила выгоды своего островного положения.
Господство на море нельзя больше удерживать только при помощи кораблей, и, сохранялось оно
или нет, самолет мог осквернить тысячелетние святыни мирного острова. При таких условиях,
если бы наше легкомысленное отношение к силе континента и наш совершенно штатский образ
мыслей, наш отказ вооружаться в соот-
614
ветствии с новыми потребностями продолжались слишком долго, это могло бы стать очень
опасным.
И даже в мирное время нового века автомобильный транспорт произвел более быструю
экономическую и социальную революцию за первые сорок лет XX столетия, чем смогли
произвести железные дороги и паровые машины. В век железных дорог, дополняемых конным
транспортом и велосипедами, темп изменений — исчезновение местных и провинциальных
различий — был хотя и быстрым, но все же ограниченным. Теперь же, при этих новых условиях,
Англия обещала стать одним огромным, беспорядочным пригородом. Автомобильный транспорт
создал настоятельную необходимость для государства контролировать развитие всего острова, но,
к несчастью, это дело было предоставлено случаю и строителям-предпринимателям.
Политическое общество не могло сразу приспособить свой образ мыслей к новым условиям,
появляющимся с беспримерной быстротой.
Но в этом позднейшем периоде имеются и хорошие моменты. За первые сорок лет нового
столетия прогресс, особенно в области образования и социального обслуживания населения, в
действительности оказался столь огромным, что большего и нельзя было ожидать от
ограниченной человеческой мудрости. Материальное положение трудящихся в 1939 году было
намного лучше, чем в год смерти королевы Виктории.
Что теперь произойдет с Англией в мирное время и во время войны, историк не более способен
предсказать, чем всякий другой. А грозные перемены, которые уже совершились за первые сорок
лет нового столетия, несомненно, в скором времени будут выглядеть не так, как представляются
нам теперь, и предстанут в новой исторической перспективе. Поэтому лучшим моментом для
окончания социальной истории Англии является момент смерти королевы Виктории и конец века
железных дорог.
СОДЕРЖАНИЕ
Введение............................................................................ 3
Глава I. АНГЛИЯ ВРЕМЕН ЧОСЕРА (1340-1400)
Формирование самостоятельной английской нации. Джеффри Чосер. Появление новых слоев
общества. Разложение феодального поместья. Система открытых полей. Появление йоменов.
Восстание 1381 года. Военная система. Господские дома и дома крестьян. Охота. Перемены в одежде.
Поле, деревня и господский дом........................................7
Глава II. АНГЛИЯ ВРЕМЕН ЧОСЕРА (Продолжение)
Город. Торговля и торговый флот. Развитие суконной промышленности. Ремесленные гильдии.
Духовенство. Монастыри. Церковная архитектура. Университеты и система кол-
леджей..............................................................................34
Глава III. АНГЛИЯ ВРЕМЕН КЭКСТОНА
Перемены в Англии в XV в. Войны Роз (1455-1485). Общественные беспорядки. Сельское общество.
Взгляды на брак. Женские монастыри. Среднее образование. Университеты. Литература. Печатная
машина Кэкстона. Города. Торговые компании. Производство сукна. Развлечения. Театр ....... 65
Глава IV. АНГЛИЯ ТЮДОРОВ. ВВЕДЕНИЕ («Конец Средних веков?»)
Необходимость периодизации при изучении истории. Вопрос О конце Средних веков. Приход к власти
Тюдоров. Перемены в первой половине XVI века. Век Елизаветы .... 101
Глава V. АНГЛИЯ В ПЕРИОД АНТИКЛЕРИКАЛЬНОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Джон Леленд - первый исследователь старины. Реформация. Закрытие монастырей и продажа
монастырских земель.
Последствия этого. Огораживания. Рост цен. Военное дело, армия и флот. Быт. Охота. Развлечения
двора. Торговля. Внутреннее сообщение..................................................109
Глава VI. АНГЛИЯ ВРЕМЕН ШЕКСПИРА (1564-1616)
Города. Сельские местности. Классы и образ жизни. Уэльс. Северные графства. Дома елизаветинского
времени. Гостиницы. Социальные отношения. Милиция. Закон. Мировые судьи. Закон о
бедных...................................................149
Глава VII. АНГЛИЯ ВРЕМЕН ШЕКСПИРА (Продолжение)
Религия и университеты. Социальная политика елизаветинского государства. Промышленность и
морские путешествия. - Шекспир.......................................................................... 188
Глава VIII. АНГЛИЯ КАРЛА И КРОМВЕЛЯ
Начало колониальной экспансии. Ост-Индская компания. Осушение болот. Социальные условия и
последствия Великого мятежа. Домашняя жизнь....................................... 224
Глава IX. АНГЛИЯ ПЕРИОДА РЕСТАВРАЦИИ
Результаты Реставрации в политической и/религиозной области. Распространение экспериментальной
науки. Театр. Цензура. Библиотеки. Распространение влияния квакеров. Торговля. Социальные
отношения. Охота и развлечения. Распределение богатств страны. Железоделательная про-
мышленность и добыча угля. Рост Лондона; чума 1665 года и Великий пожар 1666 года. Реконструкция
города; Кристофер Рен и собор Св. Павла.............................................273
Глава X. АНГЛИЯ ВРЕМЕН ДЕФО
Развитие сельского хозяйства. Сельское общество. Образование. Взгляды на брак. Азартные игры,
пьянство и табак. Дуэли. Развлечения. Средства сообщения. Добыча угля. Суконное производство.
Распространение кофе. Религиозное возрождение. Лондон и королевский двор.............318
Глава XI. АНГЛИЯ ВРЕМЕН СЭМЮЭЛЯ ДЖОНСОНА
Население. Медицина и филантропия. Правосудие. Местная администрация. Религия. Образование.
Университеты. Уэльс..............................................................................368
Глава XII. АНГЛИЯ ВРЕМЕН СЭМЮЭЛЯ ДЖОНСОНА (Продолжение)
Начало переворота в сельском хозяйстве и промышленности. Улучшение средств сообщения.
Заморская торговля.
СИТИ...................„..................................;....;;.................398
Глава XIII. АНГЛИЯ ВРЕМЕН СЭМЮЭЛЯ ДЖОНСОНА (Продолжение) .
Благоприятные социальные условия для развития искусства и культуры. Любовь к естественному
ландшафту. Жизнь деревенского дома. Спорт. Пища. Драма и музыка. Газеты. Печать и издательства.
Библиотеки. Домашние слуги... 424
Глава XIV. ШОТЛАНДИЯ В НАЧАЛЕ И В КОНЦЕ XVIII ВЕКА
Парламентская и экономическая уния с Англией (1707). Уния (1707). Калоден и завоевание Горной
Шотландии (1746)..444
I. Шотландия ко времени заключения унии 1707 года
Связи между Шотландией и Англией до унии. Отношение шотландцев к англичанам. Шотландский
парламент. Господство аристократии. Домашние развлечения. Образование и университеты. Сельское
хозяйство. Города. Эдинбург. Религия. Горная область....................................................448
II. Шотландия в конце XVIII века
Переворот в методах земледелия. Перемены в Горной области. Глазо. Промышленное и торговое
развитие Кланд-сайда. Эдинбург. Религия. РОСТ населения...................478
Глава XV. АНГЛИЯ ВРЕМЕН КОББЕТА (1793-1832)
Перемены в городе и деревне. Фабрики. Положение рабочего класса. Колонизация. Образование.
Луддиты. Тред-юнионы. Войны с Францией (1793-1815). Ватерлоо (1815). Питерлоо (1819). Билль о
реформе (1831 -1832)...........491
Глава XVI. АНГЛИЯ ВРЕМЕН КОББЕТА (Продолжение)
Женщины и новый мир. Держатели бумаг. Религия. Торговый флот. Флот и армия. Спортивные
состязания. Законы об охоте. Гуманность.....................................................513
Глава XVII. МЕЖДУ ДВУМЯ БИЛЛЯМИ О РЕФОРМЕ (1832-1867)
Викторианская эпоха. Реформа церкви. Развитие просвещения. Муниципальная реформа. Охрана
здоровья. Общественный порядок и полиция. Железные дороги, телеграф и почта. Развитие
земледелия. Закон о бедных. Положение -рабочих! Кооперативное движение. Крымская война
(1854-1856)..............................................................................536
Глава XVIII. ВТОРАЯ ПОЛОВИНА ВИКТОРИАНСКОЙ ЭПОХИ (1865-1901)
Реформы второй половины XIX века. Упадок английского земледелия. Соперничество с Германией и
США. Фритредерство. Рост благосостояния. Фотография. «Компании с ограниченной
ответственностью». Сельское общество. Закон о местном управлении (1888). Города. ^Система
образования. Связи с колониями. Перемены в начале XX века.... 577
